0 Пользователей и 1 Гость просматривают эту тему.
Тема: История ландскнехта (Прочитано 118164 раз)

« **Ответ #25 :** 02 Марта, 2009, 07:21 »

на ентой неделе планирую плотно порисовать броньки для р13,
так что графоманство - по возможности, в основном, в периоды затишья на работе =)

« **Ответ #26 :** 02 Марта, 2009, 12:06 »

да расказ классс ! ищё хочется

« **Ответ #27 :** 10 Марта, 2009, 13:17 »

будеть продолжать ?

« **Ответ #28 :** 11 Марта, 2009, 06:54 »

щас пишу диздок, ещё рисую, ещё читаю =)
а эта графомания для меня - просто отдых для мозгов.
я её выдаю, как наверно, понятно, со скоростью набора текста =)

конечно будет продолжение,
хочу дослужить Абрахама до полковника - воплощения двуного чудовища Ренессанса =)
эдакая история Майкла Карлеоне 16-го века =)

« **Ответ #29 :** 11 Марта, 2009, 20:26 »

Цитата: Димо от 11 Марта, 2009, 06:54

хочу дослужить Абрахама до полковника - воплощения двуного чудовища Ренессанса =)
эдакая история Майкла Карлеоне 16-го века =)

Для вдохновления на дальнейшие литературные подвиги - карикатура 1519 года на "двуногое чудовище Ренессанса"

« **Ответ #30 :** 12 Марта, 2009, 09:25 »

dap,
спасибо, как всегда "в яблочко" =)

« **Ответ #31 :** 13 Марта, 2009, 16:03 »

Смотрел последние 2 каталога Helmann Historica, и, как фанат "Истории ландскнехта", решил подбросить ссылок на "родное" оружие оттуда (в основном, вторая половина 16 века).

« **Ответ #32 :** 05 Апреля, 2009, 22:20 »

интересно, но мало диалогов

« **Ответ #33 :** 09 Апреля, 2009, 18:41 »

вот, выкроил сёня вечерок =)

« **Ответ #34 :** 09 Апреля, 2009, 21:12 »

Димо, молодца! Очень увлекательная история. Давно не читал такого интересного и познавательного рассказа.

« **Ответ #35 :** 11 Апреля, 2009, 23:45 »

Очень понравилось. Только конец штурма как-то не доработан, имхо. Еще мелочь - переход из повествования в прошедшем времени в настоящее немного сбивает с толку. ("меня восхищало его мужество...удесятерял наши силы" и тут же "лежит аркебузир...закрываю полковника грудью"). А так, повторюсь, очень понравилось.

« **Ответ #36 :** 19 Апреля, 2009, 21:14 »

dap,
спасиба, друк =)
да, согласен со всеми твоими замечаниями.

писал я это графоманство, как обычно, зараз (2 часа) и без всякой редактуры.
я так всегда пишу, потом оставляю на неск недель, потом редактирую,
и так ещё неск раз.
а тут, на форуме, этого делать не хочу, развлёк вас, сам отдохнул вечером от работы - да и ладно =)
если б была публикация - тогда другое дело =)

сначала написал эту главу в прошедшем времени.
потом решил изменить на настоящее, для пущего саспенса =)
видно, где-то не исправил, не заметил =)

конец штурма также бросил, не стал описывать,
решив оставить героя в момент его звёздного часа.
быть может, я не прав =)

эту главку трогать не буду, а в следующей обзательно учту пожелания моего главного читателя =)

И вот завершение повествования об осаде:

6.

Премного извиняюсь за прерванное внезапно повествование о нашем славном штурме. Ну да люди военные меня поймут, офицерский берет – это вам не сержантская шапчонка с гусиным пером – это уже головной убор человека чести. Это уже совсем иная жизнь – жизнь избранного, благородного человека. Она требует вкуса и высоких мотивов. Но закончу сначала рассказ о том достопамятном для меня сражении.

Гарнизон оборонялся блестяще, что нам совсем не нравилось. Площадь мы вскоре от врагов очистили и двинулись к ратуше – их последнему оплоту. Но время шло, людей мы теряли буквально на каждом шагу, продвигались к центру крайне медленно, а враг, казалось, не собирался сдаваться, словно ждал подкреплений или ещё какого чуда. Казалось, из каждого окна по нам метко били снайпера. Из каждого переулочка внезапно выскакивал отчаянный отрядец с алебардами. Все улицы были завалены баррикадами, на каждой из них стоял фальконет или крепостная аркебуза. И ни одно из этих полезнейших в уличных боях орудий нам захватить не удалось. Все они были подорваны организовано отступающим противником.

Обороняющие баррикады аркебузиры не вступали с нами в рукопашный бой. Они расстреливали медленно бредущих через завалы наших штурмовиков, делая ещё выстрел или даже два картечью из орудия, потом подрывали его и отступали на следующую позицию. Быстро двигаться наши штурмовики не могли также потому, что боялись быть отрезанными каким-нибудь отрядом из закоулка, эти отряды словно разозлённые шершни, почти непрерывно со всех сторон жалили наши наступающие колонны.

Лишь через два часа мы, потеряв чуть не сотню ранеными и павшими, вышли, наконец, на главную городскую площадь. К этому времени моя рота была отправлена к городским воротам – в резерв, а точнее, приводить в порядок остатки своих сил. Вскоре с той стороны стали раздаваться женские вопли и победный вой и ор наших самцов. Я же попросил моего неожиданного покровителя – нашего героя-полковника – взять меня на штурм ратуши. Он любезно оказал мне эту честь. Как и предполагал наш Полковник, остатки гарнизона укрылись в ратуше. По нашим оценкам, их могло быть там до полусотни, включая, конечно, раненых. Насколько мы заметили, городской сброд в бою участия не принимал, уже говорилось, почему.

- Какой смысл им прятаться в этом здании? Это же буквально мышеловка! Им же конец настанет через несколько минут! – попробовал проявить свои тактические умения я, обращаясь в никуда, но чтобы слышал Полковник.
- Зря Вы так думаете, Лейтенант, всё они делают правильно, - отвечал Полковник, - он уже почти весь день создаёт мне всякие трудности, прекрасно зная, что дело его безнадёжно. И вот по каким причинам. Во-первых, он отрабатывает свои немалые деньги, взятые за оборону этого городка. Во-вторых, пытается выторговать своим людям максимально выгодные условия капитуляции, ну или хотя бы просто жизнь. И, клянусь своим именем, я уже готов выслушать его требования, ибо он меня сегодня уже определённо развлёк.
- Кто «он»? – не понял я.
- Анхельм, капитан этих храбрецов. Пару лет назад он служил у меня в роте сначала на двойном жаловании, потом капралом, а после сержантом. Собственно, я его тогда и продвигал по службе, я тогда был капитаном той роты и сразу заметил в нём талант вождя. Уверен, далеко пойдёт наш храбрец. Вот увидите, не пройдёт и двух лет, как будет Полковником. Если, конечно, повезёт, и Господь не допустит его преждевременной гибели, что был бы жаль.
- Но сейчас-то он полностью в наших руках, давайте прикончим этих… ну, тех, кто сегодня убил и покалечил столько наших ребят, да и не нужно будет никакой капитуляции!
- Лейтенант, - серьёзно и даже несколько строго отрубил Полковник, - привыкайте думать, как офицер, вождь и политик. То, что они побили столько наших ребят – это их долг. И выполняют они его блестяще. Если Вы в каждом бою будете уничтожать остатки храбрецов, капитана Вы, вероятно, получите, но с репутацией безжалостного рубаки в полковники Вам не выйти. Ну, ничего, полагаю, в Вас говорит Ваше происхождение, это поправимо, я Вами займусь. Ну, а во-вторых, как вы собираетесь их взять? В этой ратуше несколько десятков прекрасных снайперов, которые будут биться со свирепостью загнанных в угол тигров. Ну, решение?!
- Ну, давайте подкатим несколько орудий и развалим эту чёртову мэрию, - начал рассуждать я, ещё несколько часов назад бывший простым солдафоном, хоть и с нашивками Сержанта.
- Пушки? Да Вы видели в каком состоянии улицы! Да чтобы прикатить сюда хотя бы малый фальконет, потребуется часа два-три, а уже вечер скоро. И сколько мы будем, как вы говорите, «разваливать» этим фальконетом данную ратушу, к слову, очень основательную? Что ещё предложите? Сжечь? Это можно попробовать хоть сейчас, да только потеряем мы запросто так ещё не один десяток самых храбрых ребят. Ну, Македонский, решение?

Я насупил лоб и уже тысячу раз пожалел, что вообще открыл рот.

- Не молчите, Лейтенант, когда Вас спрашивает Полковник! – прогремел наш Вождь, - решение, Лейтенант! Представьте, что Вы остались здесь старшим офицером!
- Дайте мне штурмовой отряд и я возьму эту чёртову ратушу, или мы все ляжем у её входа, - прохрипел я пересохшим горлом, сам уже прекрасно понимая, какую глупость затеваю. Вот тебе и перспективная карьера, которая, кажется, сейчас прервётся, едва забрезжив.
- Неправильно, Лейтенант, - уже более спокойно ответил Полковник. Положить отряд храбрецов – это преступление, а не подвиг. Тем более что он ни к чему не приведёт. Если бы штурмом города сегодня руководили Вы, Анхельм к концу дня перешёл бы в наступление, и очень может быть, выбил бы Вас за стены. А наутро Вы бы проснулись в одиночестве, так как все Ваши люди бросили бы Вас и этот городишко, похожий больше на осиный улей, чем на монастырь с милыми монашками.
- Разрешите мне быть парламентёром, господин Полковник, - просипел я.
- Ну, это уже лучше, - неожиданно улыбнулся Вождь. Учитесь, Лейтенант. Учитесь у Анхельма, у меня, учитесь у начальников и врагов, у всех учитесь. Ещё я приучу Вас много читать. Только тогда Вам обеспечено большое будущее в этом месиве, под названием современная Европа. Да, я согласен. Пойдите и поговорите с Анхельмом, только не забудьте нацепить на свой протазан что-нибудь светлое, а то получите пулю в лоб.
- Каковы НАШИ условия?
- На Ваше усмотрение, Лейтенант, - усмехнулся Полковник, - как решите, так и будет. Поглядим, какой из Вас выйдет дипломат.

Я почувствовал, как загорелось моё лицо и уши, но побрёл к ратуше. Полковник меня ещё раз окрикнул, вынул свой тончайшей работы белоснежный платок и бросил мне. Я его аккуратно привязал к своему сильно попачканному запёкшейся кровью протазану. Когда я стал выходить на площадь, несколько голосов из наших громко закричали: «Не стреляйте! Парламентёр!»

Я подошёл к самому входу в ратушу. По мне никто не стрелял, но я насчитал более тридцати стволов в окнах, щелях и амбразурах здания. Вскоре массивная дубовая дверь ратуши открылась, и на крылечко вышел Капитан. Его левая рука была примотана к груди, одна нога тоже перевязана. Но он держался бодряком. Меня поразил его самоуверенный и спокойный взгляд. Словно он вышел из трактира обсудить со мной условия дуэли, в которой мы с ним – лишь секунданты дерущихся.
- Моё почтение господину Полковнику, - спокойно начал Анхельм. Хороший мы с вами провели день! Полагаю, Вы пришли предлагать мне капитуляцию? Я её принимаю. Моя рота покинет город в течение трёх часов. Мы соберём наших раненых и возьмём их с собой. Разумеется, мы также возьмём с собой наши штандарты, всё личное оружие и ротную казну. Вам достаётся наши артиллерия и оставшиеся лошади. Правда, некоторые из них нам понадобятся для перевозки раненых. На меньшее я не соглашусь, так и передайте уважаемому господину Полковнику, он меня хорошо знает и знает цену моим словам.
- Я уполномочен самостоятельно вести переговоры, - гордо выпалил я.
- Вы?! – удивился Капитан. Он только сейчас начал с любопытством разглядывать меня, до этого говоря со мной, как с посыльным или денщиком, то есть, не глядя. Он некоторое время прожигал меня очень острым взглядом, пытаясь, наверное, понять, за что я удостоен такой чести, чего от меня можно ждать и не способен ли я наделать ему каких-нибудь глупых неприятностей.
- Ну? И что Вы мне отвечаете, Лейтенант? - после паузы с едва заметным напряжением спросил Капитан, - что-то я Вас тут раньше не видел? Вы прибыли с господином Маршалом? Вроде, не похожи Вы на штабного попугайчика из его свитки. Вы кто?

Я смотрел в глаза Капитана и, кажется, начинал его понимать. Он сейчас не меньше волнуется, чем я, а, скорее всего, даже больше, гораздо больше. Он прекрасно понимает, что деваться из этой, пусть укреплённой ратуши ему и его людям некуда. Если бы он говорил с Полковником, он мог бы надеяться на снисхождение, в память о былом соратничестве. А я… А я для него тёмная лошадка. То есть от меня можно ожидать самых неразумных и безжалостных действий. Почему Полковник делегировал дело это мне? Я могу быть штабным барчуком, чьим-либо сынком и просто из каприза сейчас взять и устроить на этой площади кровавую баню. Иль напротив, солдафоном, который назначит неприемлемо жёсткие условия капитуляции, помня о тяжёлых потерях своей роты. «Кто же этот лейтенантишко, как его уделать»? – наверняка думает сейчас герой-капитан.

И тут я вдруг вспомнил историю из своего давнего прошлого. Когда подобными переговорами занимался наш ротный сержант, ну, помните, как мы тогда бюргеров на деньги потрясли? И я начал лучше понимать своего противника-капитана. Да он же блефует! Он, видя патовую ситуацию, предлагает мне максимально жёсткие условия так, для задела, готовясь выслушать уже для себя не менее жёсткие условия сдачи. А потом поговорить уже конструктивно. Я собрал все свои силы, волю и начал очень уверенно:
- Капитан! Ваши условия не приемлемы! Через час здесь, напротив этой самой двери, будут стоять две тяжёлые пушки, заряжённые зажигательными бомбами. Мы спалим ваше последнее прибежище вместе с вами. Собственно, именно это я и уполномочен сказать вам в ответ, если вы запросите слишком много.
- Пушки?! Да бросьте Вы, какие пушки?! – развеселился Капитан. Впрочем, я отметил, что глаза его не смеялись, а просто протыкали меня насквозь. Вы про какие пушки говорите? Про этих ваших двух циклопов, которые вчера Маршал приволок? Да они даже в ворота не влезут, не говоря об улицах. Фальконеты? Этими пищалями меня не напугаете. Со стен снимете? Из лагеря привезёте? Да вы под ноги поглядите, тут же недели на две работы, чтобы валуны и баррикады разобрать. Лейтенант, да кто Вы в самом деле? Почему я Вас ни разу не видел под стенами?
- Жизнь и более ничего! – максимально решительно крикнул я (получилось вполне убедительно, как мне показалось).
- Что «жизнь»? – спросил Капитан, который явно понимал, о чём я.
- Вы разоружаете свою банду, передаёте мне казну, раненых оставляете в городе, обещаю, ими займутся, потом отправляетесь куда вам будет угодно, - всё более уверенно и строго выпалил я.

Капитан вздрогнул, хотел что-то сразу сказать, но с видимым усилием сдержался. Стал ещё более пристально меня сверлить своим сейчас страшным взглядом. Но да я был уже не тот, что полчаса назад. Я чувствовал, что начинаю что-то понимать и даже входить во вкус офицерской службы.

- Ну точно! Я Вас вспомнил! Это же Вы пару недель назад захватили одну из башенок на западной стене? Храброе дело. Но Вы тогда были, кажется, сержантом? Вас за это дело произвели в офицеры? Странно, раньше такого я за Полковником не замечал. Максимум, премия, ну как особое исключение – фельдфебель. Но лейтенанта…
- Нет, не за это. Даю Вам полчаса на размышление и начинаю штурм, - твёрдо сказал я.
- Лейтенант, не горячись, - вдруг несколько уставшим голосом отвечал Капитан, -предложи моим парням что-нибудь более достойное, и они согласятся сдать тебе город. Поверь, они заслужили не только жизнь, но и честь. Забирай себе мою личную казну и даже ротную, забирай лошадей, но оставь парням их знамёна и оружие. На это я соглашусь. К чему нам тут устраивать эту бойню, в ней нет никакого смысла. Просто полягут ещё две сотни лучших парней. Мы же все немцы. В этой ратуше ж не швейцарцы, а наши.
- Я согласен. Выводите своих людей из ратуши, деньги сдавайте нашему фельдфебелю, потом выходите через южные ворота. Прощайте, Капитан.

С этими словами я развернулся и пошёл к нашим. Подойдя к Полковнику, доложил о результатах переговоров. Он сказал, что не ожидал от меня таких успехов.
- Их деньги я, конечно, не возьму. Они их сегодня, да и за всё время осады отработали вполне. А Вас, Лейтенант, я отпускать теперь не желаю. Приглашаю Вас служить в мой полк. Ну как?
- Простите, Полковник, - отвечал я после довольно долгой паузы, - Вы для меня непревзойдённый герой и великий вождь ландскнехтов, я мечтаю служить под Вашими знамёнами, но, боюсь, это будет не хорошо по отношению к моей роте. Я вынужден отказаться.
- Роту свою любите? Это похвально. Но я с Вами не соглашусь. Ваша рота сегодня почти уничтожена. Через пару дней я её вынужден буду отправить домой, на пополнение. То есть Вам в ней предстоит, быть может, целый год пить да спать, то есть духовно и умственно разлагаться. А мой полк скоро выступает на юг, к Милану, а потом, скорее всего в Италию – к Вечному городу Риму. Нас ждёт настоящее дело, а Вам никак нельзя упустить такую прекрасную возможность для учёбы и великих подвигов. Лейтенант, не делайте глупостей, идёмте с нами!

Я напряг все свои душевные силы, весь свой, ещё утром сержантский мозг, пытаясь принять единственно верное решение. Но ничего из себя выдавить не смог и только молчал, опустив голову. В это время к Полковнику подбежал какой-то взволнованный фельдфебель.
- Разрешите?! – прочеканил фельдфебель.
- Говорите, - отвечал Полковник.
- Вот! - И фельдфебель раскрыл свою ладонь, на которой лежало несколько маленьких свинцовых кубиков.
- У всех? – нахмурился Полковник.
- Нет, не у всех, у двоих только.
- Этих как положено, остальные пусть уходят.
Я смекнул, в чём дело. Пара аркебузиров из гарнизона попалась с квадратной картечью. Эти дьявольские кубики, попадая в тела, производят очень страшные внутренние раны. Потому тем стрелкам, которые носят их в своих сумках, помилования никогда не дают. Более того, конец их так ужасен, что описывать его я здесь не стану. Хуже нет для ландскнехта, чем попасться в плен вот с такими кубиками. Даже шпионов, не смотря на звания и титулы, просто вешают, а за это…
- Полковник, вмешался я, - я давал честное слово офицера Его Императорского Величества. Нам придётся отпустить этих подлецов. Они своё ещё получат.
- Я сам знаю, что мне делать, Лейтенант! – прогремел наш Вождь. И далее фельдфебелю, - Идите, выполняйте свой долг. Далее мне, - Ну что, идёте со мной, или идёте послезавтра домой?
- Простите, господин Полковник, я останусь со своей ротой.
- Делаете ошибку, Лейтенант. Но, как и обещал, жду Вас сегодня на фуршет, - сказал Полковник уже холодно, очевидно, потеряв всякий интерес к моей персоне. Далее уже своему адъютанту, - Коня мне! Тут всё кончено. Три дня гуляйте, но без лишней крови, потом сбор в лагере. Кто не явится на построение, ответит как дезертир.

Через три дня наша рота отправилась на север, к Кёльну, а Полковник двинул свой полк на юг. Но как потом стало известно, его кампания не удалась. На пути к Риму полк был вынужден дать сражение на невыгодной для себя позиции втрое превосходящему отряду швейцарцев и французских жандармов. Почти весь полк тогда погиб, а с ним и его доблестный Вождь, не пожелавший бросать своих людей.

« **Ответ #37 :** 30 Апреля, 2009, 16:38 »

Классс!

Димо, думал ты уже окончательно забросил "историю", а тут такой штурм, ляпота

Уличные бои тотал вар немного напомнили, особенно в моменте, когда рейтаров "тормозили". Так и представил, как отдаю фаланге приказ опустить пики, чтоб вражеская кава вместе с моими конными стрелками еще и фалангу не погнала обратно к воротам

Рассказ отличный, жду продолжения!

« **Ответ #38 :** 09 Мая, 2009, 12:44 »

Присоединяюсь, понравилось! Немного удивила упорная и налаженная оборона (стреляли из картечниц до последнего и не забывали их подрывать, бросались на смерть из переулочков, никто не сдался и не перешел на сторону противника) - но это только ворчание, я просто не совсем верю во всеобщее самопожертвование.

Традиционно:
http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/c/c7/Albrecht_Altdorfer_039.jpg - месиво.
http://www.tforum.info/forum/index.php?autocom=gallery&req=user&user=1649&op=view_album&album=92 - Шпалера "Триумф Максимилиана" - 6 страниц ландскнехтики

Кстати, рекомендую (если еще не читали) "Плохая война" Зубкова: http://zhurnal.lib.ru/z/zubkow_a_w/zubkov_aleksei_plohaya_voina.shtml

« **Ответ #39 :** 12 Мая, 2009, 10:56 »

Спасиба,
друзья и мои преданные (оба) читатели =)
я так решил: если вы комменты оставлять не будете,
то и я сочинять это далее не стану, ибо кому? =)
а для вас... хоть до пенсии (ландскнехта) буду сочинять=)
на недельке выберу вечерок =)

Dap,
как обычно, пасип за инфу, мало не быват =)

« **Ответ #40 :** 17 Мая, 2009, 19:29 »

очень сильно ждать ваш расказ

« **Ответ #41 :** 21 Мая, 2009, 10:27 »

Димо
Тоисть какито обадва? У остальных просто нет слов.

« **Ответ #42 :** 22 Мая, 2009, 14:00 »

ух, евросаммит у нас закончился,
скоро, ой скоро сяду за развлекательную литературу =)

« **Ответ #43 :** 27 Мая, 2009, 21:03 »

Димо
Жалко, что не вычитываешь, но понятно, почему. Есть проблемы со стилем, например - в начале скорее напоминает именно воспоминания, а ближе к середине - происходящие прямо по ходу повествования события.
Несмотря на недостатки - интересный текст, хотя чувствуется, что мог бы быть еще приятнее.
Но все равно, буду ждать продолжения).
Спасибо).

« **Ответ #44 :** 30 Мая, 2009, 19:41 »

Цитата: Димо от 22 Мая, 2009, 14:00

скоро, ой скоро сяду за развлекательную литературу =)

Это ж какие там развлечения в литературе, если за нее сажают?

« **Ответ #45 :** 20 Июня, 2009, 01:52 »

если Димо не продолжает свою повесть, попробую йа =)

7.

А наша рота отправилась на отдых и пополнение. Конфликт с протестантами не сказать, чтобы совсем угас, но желание открыто выступать против нашего милостивого Императора и святой церкви мы у них на время отбили. Как водится, примерно наказали попавших в наши руки вождей. Там всё замешено на конфликте феодалов и торгашей, но сейчас не об этом. Хотя почему. Полагаю, в будущем наша Империя станет более протестантской, с ростом влияния толстосумов. А потом, быть может, и вовсе народ перестанет доверять и пасторам и епископам, это если этому народу удастся стать реальной силой и диктовать свою волю и старым господам-рыцарям, и новым – торгашам. И у нас, у солдат уже поговаривают, что такие времена могут наступить и уже наступают. Мы уже прогнали рыцарей с полей чести, а бюргеры, которые нам платят, чтоб мы убивали рыцарей, для нас – только средство наживы. Захотим – и их на пики подымем. А народу какая вера нужна? Народная, простая. Чтоб всякие посредники не объясняли, что мы должны платить налоги и подыхать за баронов или барыг. Простая вера в том, что я, человек – и есть главный господин, а кто с этим спорит – того на пики. Вот такая вера скоро будет, она уже начинается.

Что-то расфилософствовался я сегодня. Это от моего нового статуса. Сами понимаете, пытаюсь теперь думать не как солдафон, а как будущий полководец, а, возможно, и политик, и даже владетельный сеньор. Перво-наперво, решил сменить костюм, потом – дом, потом – нанять себе монашка в учителя грамматики, истории, биографий великих полководцев и вообще, расширения кругозора. Свой бывалый кожаный колет вместе с солдатскими латами почти задаром отдал одному рубаке из нашей роте. Он как раз после штурма вышел в сержанты. И свой старенький домик сдал в аренду одной маркитантке. Теперь я с семьёй жил на офицерской улице, на покатом холме, с видом на город. Дом мне очень по-дружески недорого уступил наш фельдфебель. Он получил в недавнем штурме несколько ранений и решил оставить службу, переселившись в город и обзаведясь галантерейной лавчонкой. К слову, в городе он долго не выдержал, видимо, сказалась многолетняя привычка к свежему воздуху и простору, а с тем и с другим в наших городах, как известно, не очень. И наш старый друг оставил свою семью и лавчонку в городе, а сам вернулся в лагерь, где открыл ещё одну лавочку – «Всё для хорошей стрельбы». Все мы считали за долг покупать готовые пули, фитили, кремни, чинить замки и механизмы только у нашего друга. Поселился старина в одной из комнат полевого борделя.

Латы я подобрал себе готовые, на заказные решил пока не тратиться. Зато моя новая кираса и бургоньет имели серебрёные сегменты с золочёной резьбой. Да и полировка, и качество стали были очень даже приличные новому моему положению. Мушкетную пулю со ста шагов, конечно, могут и не выдержать, но в ближнем бою – надёжная, удобная и приятно тяжёлая броня. Заказал себе также три новых повседневных костюма и один парадный – бархатный, несколько беретов, рубашки, чулки и перчатки. Всё это я оплатил из своего трофея с недавней кампании, то есть офицерские подъёмные успешно сэкономил (правда, жёнушка их куда-то немедленно вложила).

С конём решил пока также подождать. По моему теперешнему статусу конь – допустимая, но не обязательная часть экипировки. Дело ведь не в самом коне. Сам конь не так уж дорог, по моему теперешнему достатку. Но вот содержание его в надлежащем виде уже чувствительно. Но и это не всё. В походе конь может быть покалечен или вовсе убит, и тогда плакали мои кровью заработанные гульдены.

Но зато я позволил себе настоящую роскошь – колесцовый пистоль. Вот это как раз для строевого лейтенанта большая редкость – иметь такую благородную вещь. Конечно, не новый и без вычурных излишеств отделки, но вполне приличный. Ствол ещё не слишком разношен, а механизм почти не даёт осечек. Теперь всё своё свободное время я уделял приятнейшему из занятий – совершенствовал навык стрельбы из пехотного офицерского пистолета. И немудрено, что со временем я стал неплохим стрелком. Мои вчерашние товарищи по солдатскому строю с завистью смотрели на мои упражнения. Что уж говорить: пистолет для истинного имперского офицера – это как жезл для маршала. С рапирой тоже пока не торопился. Толедские для лейтенанта дороговаты, а наши не такие изящные и уважаемые.

Как-то заставил себя посетить один пригородный монастырь и подыскал себе там подходящего рясника в учителя. Он должен был навещать меня в моём новом доме по субботам. Пару часов в день он учил меня писать, читать и считать, а после, ещё два часа читал мне биографии полководцев и учебники по тактике. Причём мои интересы не ограничивались многочисленными обычными современными пособиями для пехотных офицеров. Мой учитиличка знал латынь и греческий и знакомил меня с разными трактатами древних времён. А вскоре уж я и сам мог оставить у себя какую-нибудь книжонку из городской библиотеки (покупать дороговато) и почитывать её по вечерам. Со временем моя любовь к чтению даже превзошла увлечение стрельбой из пистоля. Капитан меня очень за это хвалил, иногда по вечерам, за кружечкой рейнского, мы вели с ним беседы по полевой тактике современной и достижениях древних. Своего подрастающего сына я во всех своих занятиях держал рядом. К моей радости, стрелять и читать он учился быстрее отца.

Почти целый год наша рота не участвовала в серьёзных делах. Мы пополнялись, обучали рекрутов, приводили в порядок разные хозяйственные дела. Например, почти монополизировали охрану ближайших дорог, поставку дров в город тоже пытались захватить полностью, задействовав наших обозных, а также активно нанимая крестьян. Изредка принимали заказы от бургомистра по поимке преступников, или ликвидации банд. Изредка, потому что в период пребывания роты в лагере близ города, народ заметно успокаивался. Этот год я провёл тихо, но с огромной, как мне казалось, пользой для своего блистательного будущего.

Да, о своём будущем я стал теперь задумываться, иногда представляя себя Капитаном или даже Полковником. После вечернего чтения о великих подвигах Александра и Ганибалла, Помпея и Цезаря, Веспасиана и Марка Аврелия я всю ночь грезил великими кровавыми битвами, в которых я буду руководить огромными ордами прекрасно обученных и оснащённых храбрых и преданных лично мне солдат, как я буду диктовать свои условия покорённым крепостям и вражеским столицам. Учение весьма пробуждает воображение и уверенность в собственном могуществе.

Теперь я точно знаю: простой солдат всецело подчиняется воле полководца потому, что сам-то ничего не знает и не понимает кроме простейших и примитивнейших действий, как то однообразное манипулирование пикой, или, в лучшем случае, монотонное кароколирование. Поступки и замыслы высшего офицера для него туманны и непостижимы. А видя воочию, что приказы благородного офицера приводят его к блистательной победе, иногда в самых невыигрышных условиях боя, солдат начинает думать, что его Вождь – сверхчеловек, избранный. Теперь я точно знаю – всё дело в знаниях, в учёбе. Ну, или очень многое.

Как-то вызывает меня Капитан и сообщает приказ по роте – выдвигаться в район Богемии, а потом и Будапешта, а после – ещё южнее. По пути наша рота будет усиленна сотней рейтаров, а также четырьмя лёгкими полевыми орудиями. Мы отправляемся патрулировать юго-восточные границы нашей Империи, к слову, самые размытые, неопределённые и неспокойные. Мы сменяем Нюрнбергскую роту, согласно очерёдности дежурившую на границе полгода. Срок нашего дежурства аналогичный. Если рота в таких краях остаётся дольше, она может совсем одичать и даже поголовно дезертировать, став одной из незаконных банд на «смутной» территории межграничья. Задача роты – поиск и уничтожение подобных банд дезертиров, а также отслеживание передвижений отрядов османов.

Прямого указания вступать в соприкосновение с турками у нас нет. У нас с ними сейчас период «ни войны, ни мира». Тут всё зависит от ситуации. В отношение турок мнение бывалых такое: лучше решать дело манёвром, в бой вступать в случае крайней нужды, ежели сами турки будут пытаться отрезать отряд от коммуникаций или укреплений. Говорят турки – лучшие воины нашего времени, они также и лучше всех вооружены. Но для нашей роты подобная командировка – долгожданная прогулка. «Ничейные» территории – лучшее место для пополнения казны. Да и оплата нам идёт по высшему разряду – такое дежурство приравнивается к боевым операциям против регулярных войск на вражеской территории. Если вернёмся с удачей, целый год потом будем кормить весь город.

« **Ответ #46 :** 13 Июля, 2009, 17:29 »

8.

Семьи свои мы оставили в нашем мирном кёльнском лагере. Не более чем по одной маркитанке на одного ландскнехта – таков был совет бывалых пограничников, такой приказ отдал наш Капитан. Действительно, места, куда мы на сей раз направлялись, совсем не похожи на пригороды Милана или Рима, и даже гористые пустыни дикой Швейцарии – это всего лишь самое сердце нашей милой, спокойной Европы – колыбели всего цивилизованного мира. К самому этому походу мы готовились, кажется, более тщательно и ответственно, чем ко всем нашим предыдущим кампаниям, включая войну с Францией и даже плохие войны с жестокой швейцарской пехотой. Мы старались захватить как можно больше военных припасов, в ущерб предметам комфорта – только общие палатки, из личной посуды лишь кружка и ложка – эти вечные спутники бравого ландскнехта. Кроме всего прочего, я всё же прихватил с собой несколько книжечек с авантюрными романами, а также пару спорных современных учебников по тактике – я уже не мог и ночи провести без моих прекрасных друзей – книг. Эти бумажки, которыми год назад я бы только костёр растопил, стали мне со временем друзьями не меньшими, чем мои боевые проверенные в битвах товарищи. Сына в поход я не взял.

Мы прибыли в Прагу через шесть недель после выхода из Кёльна. Да, шли мы неспешно, ибо время у нас ещё было. По пути мы почти не шалили. Прага мне запомнилась прежде всего пивом, а ещё прекрасными весёлыми девицами. Они даже ласковей наших немочек, да и погорячей, пожалуй, будут. Но главная их приятная черта – веселый и легкий нрав. Нам, воякам, это как раз по душе. Я с удовольствием вспомнил свою беззаботную молодость в их безмятежной компании и жарких объятьях. Молодость, сказал я? Да мне и двадцати пяти ещё не минуло. В Праге мы отдохнули две недели, потом пошли на Будапешт.

Венгрия мне понравилась своей щедрой южной природой. Но народ там уже не такой, как в центральной Европе. И местные смотрели на нас уже не так дружелюбно, как немцы и даже богемцы. Да и мы уже были не так беззаботны, словно чувствуя, что от этих горцев можно ожидать чего угодно. В трёх переходах на юг от Будапешта мы встретили Нюрнбергскую роту, которой пришли на смену. Мы вошли в её (а теперь уже наш) лагерь, который считался самой северной, самой тыловой базой пограничников Империи.

Глядя на тех, кого мы пришли менять, мы, наверное, все думали одно и то же: неужели и мы всего через полгода будем похожи на этих разбойников?! Весь мир, включая Новый свет и даже Индию с Китаем знают дерзкий костюм ландскнехтов. Когда простой смертный видит приближающуюся группу в диких нарядах «аля буфы и вырезы», в огромных беретах размером с овцу, с перьями до самой земли, с золочёными грозно торчащими гульфиками, похожими на дыни, с голыми коленями и самым причудливым сочетанием различных тканей всех расцветок, этого смертного берёт тихий ужас. Но эти пограничники выглядели так дико, так экзотик, что по сравнению с ними наша рота смотрелась как стайка монашек-кармелиток. Как нас повсюду встречает молчаливая изумлённая и более-менее напуганная безликая толпа, так и мы сами сейчас встали как вкопанные и пялились, словно слабоумные на Нюрнбергскую роту. На головах большинства из них вместо обычного гротескного берета были турецкие чалмы и тюрбаны. Многие были и вовсе в халатах и остроносых золочёных туфлях, изогнутых, как восточные кинжалы. Вместо кальцбергеров – любимого меча ландскнехтов, эти жуткие солдаты предпочитали ятаганы – страшные сабли жестоких янычар. Многие даже рядовые чины успели обзавестись прекрасным огнестрельным оружием отличной восточной работы – очень изящными длинными аркебузами и огромными колесцовыми пистолетами. Чуть не половина всех ландскнехтов была вооружена роскошным трофейным огнестрелом.

Но предмет нашей самой большой зависти был обоз этой причудливой роты. Он состоял из сотен повозок и вьючных животных, которые были нагружены всевозможными предметами неслыханной роскоши: персидскими коврами, мотками шёлка, бархата и парчи, серебряными и золочёными блюдами, кубками и кувшинами. Во множестве разного размера клеток сидели сотни невиданных нами ранее зверей и птиц, про многих из которых мне доводилось читать, но которых я всё же считал выдуманными. Среди них были попугаи, павлины, львы, обезьяны, черные и бурые медведи, леопарды и гепарды, рыси и странные жёлтые волки и кого там ещё только не было. Наши ребята шутили: если этот дикий караван доберётся до своего родного Нюрнберга, то этот город станет отныне известен не только своими оружейниками, но и звериным парком.

Но и это всё меркло пред главными драгоценностями ротного обоза, похожего более на караван из сказок «Тысячи и одной ночи». В обозе мы узрели множество самых восхитительных и прекрасных женщин, когда-либо нами виданных. Клянусь, любая европейская княжна или принцесса, или даже венецианская куртизанка – грубая солдатка-маркитанка по сравнению с этими прекрасными нимфами всех мастей и национальностей. На нас из под золочёных вуалей смотрели самыми бесстыдными глазами негритянки и мулатки, азиатки-китаянки и азиатки-турчанки, златоголовые московитки и даже совсем белокурые польки и совсем уж пепельные скандинавки. И все эти царицы принадлежали простым германским ребятам, как нам принадлежали наши крепконогие мужеподобные полковые прачки-кашеварки, которых мы в этом походе привыкли использовать не только по прямому назначению.

Как нам стало известно, нашим коллегам посчастливилось неоднократно. Сначала они перехватили один невольничий караван недалеко черноморского побережья. Караван шёл с северо-востока и предназначался для каирского рынка. Ребята не устояли пред такой красотой и немного нарушили перемирие, отобрав из каравана ровно сотню девиц и столько же мулов, гружёных драгоценным товаром – в качестве «приданого». Причём каждая прелестница имела собственных возок, запряжённый в мула, а также невольника – раба. Рабов наши парни в свой лагерь брать не пожелали, предоставив красавицам использовать в качестве наёмной прислуги ротных старух. Красавицам пообещали доставить их в Будапешт, где они смогут решить свою судьбу по своему усмотрению. А по пути они будут развлекать наших «героев-освободителей» по двойному тарифу. А вскоре рота осадила убежище одного местного князька, происходившего из османских тысячных, который совсем тут отбился от опеки своих визирей да эмиров и стал господарём на манер наших средневековых баронов. Князёк улизнул, почти весь его отряд из янычар ландскнехты перебили. А трофеями стали его личный гарем и несметные сокровища, собираемые этим баем в течение нескольких лет по всей провинции и ближайшим караванным путям. По сравнению с этим хабаром (так называют разбойный куш местные лихие конники – татары) все предыдущие трофеи наших героев казались жалкими побрякушками босоногой детворы.

Мы с неописуемым изумлением, словно нищие на рождественской мистерии в доме у бургомистра, пялились на все эти непостижимые восточные сокровища, нас терзала нестерпимая зависть к сослуживцам и неукротимая тяга к отчаянным подвигам во имя великих благ. Мы пили с нашими успешными товарищами весь вечер и почти всю ночь, но не пьянели. Мы ложились спать и не могли заснуть. А когда Морфей нас одолевал, каждый из нас не спал, а бредил сказочным блаженством пограничной и таможенной службы…

Мы несколько дней гуляли с нашими геройскими коллегами, и некоторых из нас они, по особому расположению, допустили в свой сказочный гарем. Офицеров, конечно, это касалось в первую очередь.

Мы, как новобранцы, много спрашивали, что тут и как, как не попасть в ловушку к местным головорезам, как вытрясти максимум из этих мест, как потом не получить от имперского начальства за озорства и предприимчивость. Во-первых, нам отвечал их Капитан, не будьте слишком жадными. Старайтесь не обижать местное население больше, чем их обижают дикие разбойники, а также турки. Ведь народ мыслит просто: кто меньше всего его обижает, насилует и грабит, тот есть самая лучшая и справедливая власть. Вот и вся политика. Если, по мнению местных, самые лютые насильники – вы, а самые тихие – головорезы-мадьяры, то вы, имперская армия – разбойники, а собственно, бандиты – это такие местные робингуды. Старайтесь, чтоб так не было. А то эти дикие пахари и пастухи будут всем вашим врагам докладывать о ваших перемещениях, укрывать от вас провиант, а к вашим врагам, напротив, относиться дружелюбно, чтоб они вас побыстрее перебили. Запомните – народ победить невозможно. Его лучше всегда иметь в союзниках, в качестве надёжного тыла и проводников.

Конечно, бывает, понравится кому-нибудь девка, увезут её ребята из её деревни для развлечения, ну с кем не бывает. Но. Обязательно тогда заплатите и вообще извинитесь правдоподобно. Чтоб народ ощущал уважение и опеку. И никогда не сжигайте посевов! Это у себя в Европе мы можем делать, что нам заблагорассудится. А тут места дикие, выжить сложно, даже хорошо укомплектованной роте. Захотят извести – изведут, будьте уверены. Не всех, так многих. И никогда не угоняйте скот! Только покупайте.

Во-вторых, жалуйте чиновников, особенно имперских. Десятая часть от оборота – вполне дружелюбно. И, в-третьих, ставьте везде и всюду часовых, рассылайте дозоры, пикеты и разведку из лёгкой конницы. Во время рейдов лучше совсем не пейте. Тут вам не Европа – никто не будет вам тут строиться по полдня и идти на вас батальонами под барабаны, как на параде. Тут до Азии – десять переходов. Сожалею, но аркебузы и пистоли дать не могу. Добывайте сами, они вам очень тут пригодятся. Стрелять придётся много, заряжать и целиться быстро. Это вам не фалангу в упор расстреливать. Налетят внезапно на резвых породистых аргамаках, дадут залп, два и улетят. Вот вам и весь бой. И так они могут вас развлекать неделями. Пока не развлекут всех до единого. Да, в плен им лучше не сдаваться. Деритесь до последнего, пощады не ждите. Сами же, если сможете, берите в плен их начальников – хорошие деньги можно за них получить. А простых воинов брать толку нет, сразу рубите их, они пощады и не ждут, знают свою долю.

Никогда не пытайтесь преследовать восточную армию! Это они не бегут и не отступают – это они так воюют. Вообще, старайтесь в крупные дела не вступать. Да они и сами к этому не стремятся. Тут всем хватит поживиться – с четверть Европы ж тут. И всё почти дикое – война тут уже лет триста не прекращается. Тут, говорят, даже сам Чингисхан где-то свою ставку держал. И сын его где-то тут свой час встретил. А потом сельджуки пришли. А теперь они османы. Полагаю, они нас ещё тут окончательно не зачистили, потому только, что их дома всякие усобицы отвлекают. Если там у себя на какое-то время договорятся – будьте уверены – дойдут до Будапешта или до самой нашей Вены! Не верите? А я вот думаю, если не дети наши, то уж внуки точно, будут янычар стрелять уже с венских стен.

Мы с большой грустью расставались с нашими новыми братьями. От них мы получили, правда, не бесплатно, два фальконета и два лёгких полевых орудия – новое полезное изобретение. С нами был уже эскадрон рейтаров и две сотни венгерских лёгких всадников. Первых мы считали пока нашей единственной защитой от конных турецких стрелков – спахов, а вторых – единственной разведкой. Ибо, только лёгкая местная конница в этих краях может решиться выслеживать летучие отряды крымчаков или самих конных янычар и спахов.

Через три дня после ухода наших нюрнбергских коллег мы выдвинулись на юг, в сторону «ничейных» земель – территорий, где даже бесстрашные конкистадоры почувствовали бы себя неуютно. Ведь эти гордые испанские гранды и авантюристы рассеивали в своём Новом свете просто толпы дикарей с луками. А мы имели дело с врагом умелым, умным, очень стремительным, невидимым, но всевидящим и прекрасно вооружённым. Себя же мы в этой дикой полуазии ощущали в непрерывной осаде и постоянной серьёзной опасности. Но к чему не привыкнет человек? А грёзы о собственных гаремах и золотых караванах нас не покидали ни на одну ночь. Кстати о луках. Говорят, почти у каждого местного воина есть лук. Но это не наш, древний европейский лук, уже почти отслуживший свою многовековую добрую службу. Их турецкий лук бьет на пять-шесть сотен шагов и более. А наша лучшая аркебуза – на сотню-полторы. Пока наш аркебузир зарядится и выстрелит, турок или мурза уже весь свой колчан расстреляет. А каждый янычарский ствол бьёт в полтора раза дальше и пробивает значительно сильнее, чем наш. Вот вам вся простая арифметика войны. А мы говорим «цивилизованная Европа».

« **Ответ #47 :** 14 Июля, 2009, 01:44 »

Пондравилось. Ждем жестоких боев, засад, визжащих турок с ятаганами и карамултуками

"Да и мы уже были не так беззаботны, словно чувствуя, что от этих горцев можно ожидать чего угодно"

Имхо, венгерская пушта - как раз равнина, горцы там уже ближе к терр. современной Украины.

"Да, в плен им лучше не сдаваться. Деритесь до последнего, пощады не ждите. Сами же, если сможете, берите в плен их начальников – хорошие деньги можно за них получить. А простых воинов брать толку нет, сразу рубите их, они пощады и не ждут, знают свою долю."

Сигизмунд Герберштейн (австрийский дипломат, в первой половине 16 века бывавший с посольствами в Московии и Венгрии, написал свои воспоминания в 1550х гг., имхо, как раз "наша" эпоха) о сдаче турок в плен писал следующее:

"Великое несходство и разнообразие существуют между людьми как в других делах, так и в (способах) боя. Например, московит, как только пускается в бегство, не помышляет уже ни о каком ином спасении, кроме как бегством; настигнутый и пойманный врагом, он и не защищается, и не просит пощады.

Татарин же, сброшенный с лошади, лишившись всякого оружия, даже тяжело раненный, как правило, отбивается руками, ногами, зубами, вообще пока и как может до последнего вздоха.

Турок, видя, что лишился всякой помощи и надежды на спасение, покорно просит пощады, бросив оружие и протягивая победителю сложенные вместе руки, чтобы тот связал их; сдачей в плен он надеется спасти себе жизнь."

« **Ответ #48 :** 14 Июля, 2009, 15:18 »

dap,
дружище, спасибо за отзыв
удивлён, что ещё читаешь и ждёшь продолжения =)

да, согласен, что-то совсем я расслабился нащёт адекватности повествования =)
просто писал, пока сон не свалил =)
так что буду рад каждому замечанию на предмет фактических ошибок, а также всех прочих,
кроме орфографии - изините, не вычитываю, писал уже почему =)

щас, домчусь до дому и набью неск страниц странствий по диким степям закарпатья наших алчных горемык =)

и вот, на ужин =)

9.

Какая гадкая жижа.
Где я?
Ах да…

Начиналось всё многообещающе. Местные караванщики были щедры и хорошо платили нам за охрану, не скупились и на различные пошлины. Деревни тоже предпочитали иметь дело с нами, чем вообще с кем попало, платили исправно и вообще вели себя вполне гостеприимно. Наша основная задача была проста – просто присутствовать в этой дикой земле. Вступать в ожесточённый бой с ротой лучших в Европе солдат дело нерентабельное. Поэтому, турки делали вид, что нас не замечают, мы платили им тем же. Турки следили за тем, чтобы мы тут не укреплялись и не закреплялись, всегда стремясь к равновесию, ну и мы пытались делать то же. А разные бандюки и дикари нас и вовсе избегали, они нам не противник.

Но, конечно же, просто нести госслужбу было для нас слишком скучно. Каждый всё время думал о деле. И как-то раз нам повезло. Во всяком случае, так нам показалось. Мы получили информацию, что в одном районе остановился один татарский мурза, который, вроде как, отпал от своего хозяина и, следовательно, мы могли на него наехать и отнять всё нажитое непосильным трудом без опасения получить проблемы от крымского хана и его собственных турецких шефов. Как мы узнали, у этого миниатюрного хана было двести всадников. Он базировался в одной деревушке на довольно крутом холме. Обзор с неё был круговой и очень далёкий. Выходов из деревни – два, так как с одной стороны был излишне крутой и опасный склон, а с другой очень неудобные овраги. То есть, пехота, в принципе, могла попытаться уйти в любом направлении, но, как известно, татары дерутся исключительно верхом.

Мы решили сильно не мудрить. Подошли скрытно ночью, заблокировали обе дороги завалами из камней и веток, поставив за ними плотно пехоту и стрелков под прикрытием пушек. А у оврага и крутого склона поставили патрули, а также наш мобильный резерв – рейтаров и мадьяр, которых мы называли «гусары» (забавное прозвище). На рассвете мы разбудили нашего «клиента» выстрелом из пушки. По нашим вычислениям, никаких шансов у него не было, деревня хорошо простреливалась артиллерией, атака нашей стены из пик лёгкой кавалерии была тоже гибельна, как и перестрелка с нашими укрытыми аркебузирами.

После нашего грозного выстрела… ничего не произошло. Тогда мы зарядили нашу бОльшую пушку дорогим чугунным ядром (а не пучком сена, как в первый раз) и попытались попасть в самое крупное строение. Попали. Вскоре увидели всадника, неспешно движущегося в сторону нашего импровизированного осадного лагеря. Татарин с нахальным и ленивым выражением лица подъехал прямо к Капитану и, нарочито зевнув, спросил на сильно ломанном, но нашем, имперском:
- Чиво твоя шуметь? Зачем пушка стрелять? Уходи, проспись, а то Хана разбудишь, твоя совсем худо будет.
От этой наглости наш видавший виды капитан аж побелел, а после покраснел, как швейцарский флаг.
- Уходи, тебе говорят, Великий Султан с вашим Императором не воюет, иди, охраняй своих трусливых крестьян от болгар или ещё кого. А тут тебе мимо, тут тебе нечего ловить.
И наглый татарин преспокойно повернул своего коня и также медленно двинулся обратно в деревню, демонстративно позёвывая и потягиваясь. Тут один из наших не выдержал и выстрелил из аркебузы ему в спину почти навскидку, шагов с тридцати. Вроде, промазал. Татарин только головой повертел, словно осуждая хулигана, и даже не обернулся, всё также медленно удаляясь от нас. Ну и выдержка.

Капитан решил собрать совет из офицеров, то есть меня и Старшего лейтенанта, стараясь не подавать виду, как он изумлён и даже растерян.
Блеф, - сказал я.
Лучше уйти, - пробурчал наш старлей, бывалый, между прочим воин.
Давайте хоть из пушек попалим! Надо же их проверить, в смысле пушки, - настаивал я.
Это можно, - согласился старлей.
Палите, мне что, жалко, что ли? – отдал приказ Кэп и ушёл в свою палатку какой-то потухший, словно что-то недоброе почуял в этом самом обыкновенном пасмурном осеннем утре. И как в воду глядел. Только зарядили в четвёртый или пятый раз, прискакал один из наших мадьяр и доложил, что на дальних холмах замечен татарский отряд сабель в сто – сто пятьдесят. Вот тебе постреляли из пушки. А говорили, один бай этот, или как его там, бек, хан…

Стрельбу решили пока отложить, решили понаблюдать за горизонтом. Татарский отряд какое-то время ещё двигался к деревне, но потом остановился в двух полётах ядра. Деревня молчала, как вымерла. Через некоторое время прискакал ещё один наш мадьяр и уже с некоторым волнением сообщил, что с другой стороны к деревне приближается ещё один татарский отряд, сабель в пятьсот. Кэп приказал мадьярам немедленно его атаковать, что те и сделали. Они не строились по ранжиру, как наши славные рейтары, а пользовались татарской тактикой лавины, то есть всем скоком летели галопом с гиком и криком. Татары, как увидели мадьяр, сразу бросились наутёк. Наши храбрые гусары вернулись почти через час уставшие, на утомлённых конях и доложили: татары ретировались, их преследовали, но неудачно. Когда шли назад, заметили ещё два татарских отряда, общим числом до трёх тысяч, они идут к нашему лагерю. Надо уходить, пока не поздно, заключили наши лихие гусары.

Поздно, - решил наш Кэп и отдал такой приказ: блокаду деревни снять, пехоте построиться в одну колонну и атаковать деревню. Конница и пушки прикрывают тыл. Мы это быстро организовали. Татары, те, которые были в деревне, быстро её покинули, как только увидели свободный путь к отступлению. Полагаю, Капитан на это и рассчитывал. В спину нас тоже никто атаковать не пытался. Мы вошли в деревню, которая оказалась совершенно пуста, даже жителей и скота в ней не было. Кэп приказал быстро превратить деревню в неприступную крепость. Это можно, это мы враз.

К ночи, когда стало совсем темно, вся округа, все окрестные холмы до самого горизонта были усыпаны кострами. Да, забыл сказать, наши гусары с нами в деревню не пошли, предпочтя отправиться в ближайший венгерский замок «за подмогой». Всю ночь мы не спали и не напрасно. Перед рассветом татары в первый раз решились на штурм. Это и не штурм-то был в полном смысле, а скорее набег со стрельбой из луков. Итоги: у нас ни одного убитого, всего несколько легко раненых, у татар – десятки коней убито и покалечено, довольно много и всадников подстрелили. Но эта наша первая победа над новым врагом не слишком нас порадовала. Как рассвело, мы увидели всю округу, заполненную всадниками, кострами и даже кое-где уже собранными юртами.

Сидеть в этой деревне, которая оказалась нам ловушкой не было никакого смысла. Мы позавчера пришли к ней налегке, надеясь на быстрое «дело» и немедленное пополнение продовольственных припасов за счёт жителей деревни. Так что, сегодня утром у нас почти не было еды, правда был доступ к воде – в деревне было два грязненьких колодца. Капитан приказал пехоте построиться в квадрат, в центре которого он разместил рейтаров, пушки и обоз с военным снаряжением. И мы выступили из этой коварной деревни где-то возле полудня. Сначала татары нас не тревожили, и у нас даже появилась надежда. Но, как оказалось, они просто давали нам отойти подальше от деревни. Потом наше продвижение пошло всё хуже. Они стали наваливать заломы и завалы на нашем пути, которые иногда даже поджигали. А потом совсем обнаглели и стали издалека осыпать нас тучами стрел. Пошёл счёт первым боевым потерям.

К вечеру мы ужасно измучались, преодолевая завалы, а многие также от ран. И прошли мы всего несколько миль от нашей деревни. И нам всю ночь предстояло стоять наизготовку в круговой обороне, так как ничего похожего на укрытие мы поблизости не видели. Все были голодны, и солдаты и лошади. А лошади ещё и от жажды страдали. На утро наш вчера ещё грозный отряд представлял собой уже сборище измученных отчаявшихся людей. Наша единственная надежда была теперь только на помощь из ближайшего замка. Хотя, какая ещё помощь? Мы в этих диких равнинах самый крупный и боеспособный отряд, по крайней мере, до недавнего времени так было. А потом всё ещё более усугубилось – мы издалека – из дальних толп татарских конников услыхали дикие крики. А вскоре в нас полетели мешки на длинных верёвках. В этих мешках была наша недавняя крайняя надежда – головы наших венгерских союзников.

К Кэпу подошёл командир эскадрона рейтаров и попросил разрешения на прорыв, так как к обеду лошади всё равно падут от жажды и голода. К слову, и лошадей-то осталось уже не более половины – остальные уже пали от ран. Многих из них пришлось прикончить нам самим, так как раненные стрелами они представляли проблему целостности нашей мобильной крепости. Кэп кивнул, типа, да, всё равно конец у всех один. Рейтары построились в квадрат и рысью двинулись по направлению к ближайшему старенькому хиленькому замку, до которого, к слову, было миль двадцать. Мы проводили наших рейтаров какими-то безразличными взглядами. Они скрылись вскоре за ближайшим холмом, и некоторое время там всё было тихо. Но потом, как все и ждали, началась стрельба, которая продолжалась не слишком долго. В нашей роте осталось около сотни рейтаров, которые накануне потеряли коней.

Так как артиллерию свою мы спасти уже не надеялись, мы решили, напоследок повеселить себя стрельбой из наших прекрасных полевых пушечек. Расстреляв большую часть боекомплекта по яростно визжавшим степнякам, мы взорвали наши пушки вместе с обозом. Теперь нам было гораздо легче идти. Каждый из нас подкрепился куском сырой конины и остатками воды. Наш боевой дух постепенно поднялся до максимума. Мы почувствовали себя бесстрашными зверями, загнанными в угол, и нам теперь всё равно, сколько врагов нам окружают, мы даром себя не отдадим. Мы затянули наши самые весёлые и похабные песни и вполне бодро замаршировали привычной, уютной баталией в почти четыре сотни пик, алебард, мечей и стволов.

Татары озверели от нашей наглости и непрерывно осыпали нас градом стрел. Мы по ним тоже стреляли, и только дружными залпами, производившими на них заметное впечатление. Но наши шеренги постепенно редели. Наши тяжело раненные товарищи просили нас не оставлять их дикарям и мы их добивали, сначала со слезами, а потом уже без всяких эмоций, зная, что ещё несколько шагов, и также поступят и с нами. Мы старались подбирать все стволы, оставшиеся от наших друзей, чтобы как можно больше стрелять. Но было ясно – до замка мы не дойдём. Одновременно стрелять, держать круговую оборону и достаточно быстро продвигаться было невозможно. Вскоре и боеприпасы подошли к концу. И мы просто шли, почти не прикрываясь и не уклоняясь от стрел, снова полностью потеряв весь боевой дух. Из офицеров уже остался только я, а со мной – едва ли больше полусотни раненых товарищей...

Мы лежим в этой омерзительной вонючей яме, но мы живы. Нас не больше десяти, большинство – ранено. Память ко мне возвращается, но я этому не рад и потому снова предпочитаю провалиться в забытье. Это удаётся без особого усилия. Проклятая Азия, - перед провалом в бездну успеваю подумать я, - если выживу, расскажу в Европе, чтоб никогда не ходили восточней Праги.

« **Ответ #49 :** 16 Июля, 2009, 17:51 »

10.

Самое моё любимое татарское блюдо – шницель. Я даже научился его готовить. Во-первых, маркитантки при мне давно нет, месяца уже как два я сам себе прислуга, а во-вторых, это просто, каждый из вас может попробовать. Берёте нож и отрезаете откуда-нибудь добрый кусок мяса. Собственно, блюдо уже почти готово. Теперь просто суньте его под седло и скачите себе спокойно, куда вам надо. А когда прибудете к месту, суньте руку под седло и достаньте ваш теперь уже полностью готовый шницель. Он, правда, совсем не похож на те, что готовит ваша маленькая грудастенькая фройлен, но, это ему не вредит. Правда, всё никак не могу привыкнуть к местному пиву, которое, почему-то готовят из кобыльего молока и называют каким-то труднопроизносимым словом. Меня даже несколько раз с чувством били ногами за то, что я выбросил чашу с этим странным напитком, едва только его вкусил. Я потом ещё пару раз пробовал, но всё без толку, снова меня били и что-то кричали. Нет, во вкусах я довольно консервативен. Пиво люблю наше, германское. Ну, богемцы ещё толк в пиве знают. Хорошее пиво – обязательная составляющая счастья каждого умного бюргера. Всё преходяще. А пиво – пиво это навсегда. А еда? Подумаешь, сырая говядина по-татарски. Каким только мясом нам, воякам, не приходится питаться в походах и осадах. Лучше вам и не знать – вдруг это сейчас читает какой-нибудь барчонок, который спит и видит, как он быстро подрастёт, сядет на папкиного коня и станет топтать пехоту. Ну-ну, расти, щенок, а там поглядим, кто сверху будет…

Так о чём это я? А, да. Так вот, куда бы вы думали, я сейчас направляюсь? Ставлю свою старую оловянную кружку и ложку – единственное моё имущество – что никогда не поверите! В Московию, вот куда! Правда, из всей нашей Компании теперь только я воздухом божьим дышу. Из тех, кто тогда в живых остался, только я о том не пожалел. Кто пропал в проклятой яме, кого, развлечения ради, мои новые «друзья» на лоскутки порезали, в самом прямом смысле слова. Последним должен был быть порезан на лапшу я, но их капитан, или хан, получил приказ выдвигаться в район Крыма – в ставку их Главного Хана. Там уже было целое войско, да такое многочисленное, которого я в Европе за всю свою карьеру не видывал. Там мы пару недель постояли, повеселились согласно местным нравам и традициям (наши ландскнехтские привычки – мелкие проказы вагантов-богословов по сравнению с тутошними шутками). А теперь идём на Север, как говорят, будем столицу московитов жечь.

Про моего «хозяина» я вам уже рассказывал в прошлый раз. Это тот самый невозмутимый татарин, который был якобы парламентёром в той злосчастной деревеньке. А потом я узнал его – оказалось, это и был местный хан. Ну и хитрый лис. Он тогда, видно, решил лично выехать и поглядеть, кто к нему пожаловал. Поглядеть да посчитать. Храбрый чёрт, надо отдать ему должное. Я потом увидел на его шее красочный такой рваный шрам. Я сразу тогда понял, кто это его почесал – то был след от квадратной пули нашего стрелка-проказника. Шутник наш хотел как вернее, а получилось, что промазал – пуля квадратная ранит страшно, часто наповал, но летит нечётко. То-то этот лис тогда башкой завертел (татары так голову называют), а мы думали, что он порицает нашего шутника. Этот князёк, как я понял, тогда действительно пытался осесть и отпочковаться. Но когда мы его прижали, к нему всё равно на выручку все местные коршуны слетелись. А потом как раз все татары собрались в Большой поход на Московию. Так он и не стал баем. Он бы, наверное, и хотел здесь в тиши-глуши побарствовать, да банда его, видно уговорила сводить её в перспективный и славный поход.

Вот и идём сейчас всей огромной ордой вверх по какой-то большой реке. Дело идёт прибыльно и совсем не сложно. Всех, кого встречаем, или рубим-колем, или в рабы зачисляем. Обычный тыловой рейд лёгкой конницы, только масштаб дела впечатляет. Я читал, что татары таким способом прошли рейдом по всей земле Старого Света и остановились только у самого порога нашей Священной Империи. Потом они все передрались из-за своих грандиозных владений и почти всё потеряли. Ну, это понятно, мы сами так дерёмся испокон веков. А сейчас они, вроде как, мечтают вернуть всё потерянное. Не знаю, что у них с московитами выйдет, но не хотел бы я, чтобы эти дьяволы вторглись в нашу старушку-Европу. Многовато их. А если их московиты побьют – снова нам худо – тогда московиты себе весь богатый Юг отхватят, разбогатеют быстро и на нас станут поглядывать хищно. Эти московитяне – те ещё варвары – больше на зверей похожи, чем на людей, и воры, говорят, страшные, у нас таких нет. Просто у них за воровство не казнят, как у нас, в Европе. А всего страшней – если договорятся и сообща ударят. Читал я про одного их королевича, которого они очень чтят, так тот татарам брат кровный был, и много они в союзе нам, германцам, бед учинили. Если б тогда не он, простиралась бы сегодня наша возлюбленная отчизна до самых дальних краёв, до сказочно богатого Катая…

Сначала моему татарину не до меня было, а потом, видно, привык, что я с ними болтаюсь, да и не спешит он теперь меня постругать. От этого моего плена мне даже кой-какая выгода выходит. Я же раньше на конях не шибко был мастер. А сейчас держусь в седле не хуже бравого рейтара. Только посадка у этих варваров другая. Но это ничего, можно после скорректировать. Пробовал даже стрелять из лука, но не вышло. Говорят, стрельбе из татарского лука с самого рожденья учатся. А сегодня мне даже вернули мой добрый кошкадёрчик, книжки и письменные принадлежности. Пистолет, правда, не вернули. Это понятно, я б и сам такой не вернул. Вот и пишу свой дневник. Вдруг стану первым ландскнехтом-писателем? А что? Опыта красивописи у меня, конечно, маловато, зато материала навалом. Может, я прославлюсь, как великий путешественник, как тот купчишко – Марко Поло? Если тот купчишко стал могущественным вельможей в величайшей империи, кстати, татарской, то я – благородный воин – могу и в императоры метить. А что? Я читал, что в Великом Риме раньше часто военачальники в монархи выходили. Как мне жаль наших ребят. Как вспомню, как все мы грезили турецкими гаремами и шёлковыми халатами, так аж в груди всё трясётся.

Я иногда теперь по ночам думаю: почему же я остался, когда всех теперь нет? Вот в чём вопрос. И скачу я на этой косматой лошадке и смотрю на всех этих бодрых степняков, а сам думаю: ведь и мы ещё вчера также весело шли ватагой, чтоб пограбить да погулять. И сколько из моих новых «друзей» вернутся из этого весёлого похода? Говорят, московский король очень грозен и страшно коварен. А что если он их всех как вальдшнепов? Как они нас недавно? Говорят, что этот кровавый монах извёл весь наш знатный ливонский орден, который правил своими землями много столетий. И всего за несколько месяцев их извёл.

Что-то эта московитская земля дурно влияет на мой просвещённый и рациональный разум. В нашей доброй Германии мысли деловые и эмоционально безмятежные, в любых передрягах. А тут, на этих громадных и почти не заселённых просторах, всякие заумства в голову лезут, так недалеко и до монастыря с бритой тыковкой и пивным бочонком под рясой. Или в леших да прочих лесных духов поверить. Что угодно бы отдал, чтобы встать сейчас в строй какой-нибудь доброй немецкой роты. Хоть простым солдатом…

Полезные ссылки

Голосование

Оформление

Статистика

Пользователей

Сейчас на форуме