Глава 6. Раскол.
Двое дюжих детин презрительно швырнули генерала фон Кассбурга в уцелевшую после погрома изьбу и, захохотав, заперли массивную деревянную дверь, став снаружи. В голове у Отто все еще была дымка, однако боль сломанного носа и насквозь прокушенный язык заставили его очнутся. Черт возьми, да это предательство, это переворот в войсках! При чем его, лучшего друга маршала фон Винберга, обвинили в убийстве, которое, очевидно, совершили сами Астольф фон Винберг и Норберт фон Гольтау.
Фон Кассбург сел на лавку, обмазанную кровью, и прислушался к потрескиванию и завыванию пожарищ в селе. Огонь, зажженный в одном доме, перебрасывался на два соседних, и деревня очень скоро превратилась в Гиенну огненную. Что ж, фон Винберг не допустил бы такого даже в том случае, если бы жители этой деревни его убили или смертельно ранили. Нет, смерть Адальберта либо подстроена его братом, либо он еще жив, что, увы, маловероятно...
Отто выпрямился и утер идущую из носа кровь, вытирая руку о белый шелковый платок. Не все потеряно: в войске есть добрая тысяча воинов-"стариков", которые более верны ему, чем все офицеры Империи вместе взятые верны Кайзеру. От мысли про Кайзера фон Кассбург содрогнулся. Он бы такого тоже не допустил бы - честь офицера Фатерланда не должна быть запятнана кровью ни в чем не повинных людей, а уж тем более женщин и детей. Эра жестокости - Средневековье - ушло, и теперь настала эпоха гуманизма. Но многие оказались к ней не готовы, так как не привыкли сдерживать своего внутреннего животного!
Генерал встал со скамьи и стал осматривать помещение, в которое его заперли. Это, очевидно, была пекарня - большая печь, широкий ясеневый стол, щедро посыпанный мукой... В другой стороне была лавка, очевидно, для сна. На ней запеклась кровь, скапывавшая с деревянной стены дома. Видимо, тут кого-то пристрелили... Отто глянул себе под ноги и изумился - там также чернело большое бурое пятно. Очевидно, не обошлось без удара в сердце или обезглавливания.
Эти пьяные фатерландские холопы должны были явно пропустить какой-нибудь инструмент - нож, кочергу, топор... Однако вокруг ничего такого не было. Отто стал обшаривать печ, и вынул спрятанный в золе крюк для вытаскивания хлебов. Взвесив его в руках, генерал подумал: "А ведь это грозное оружие, на самом-то деле. Правда, выбратся отсюда он мне вряд ли поможет".
Снаружи раздался тихий голосок, явно пренадлежавший его новому адъютанту. Он был юнцом, у которого еще молоко на губах не высохло. Однако в голове этого парня было куда больше, чем у покойного Шмиллена. Герберт Эрих - так его звали - был обязан своей жизнью генералу фон Кассбургу, поэтому в его верности Отто не сомневался так, как не сомневался в нем фон Винберг-старший.
- Господа, - услышал генерал его тихий, вкрадчивый голосок. - Только что мы подожгли, значит, лавчонку самогонщика, глядь, а там полным полно товару. Ну мы ее и потушили, попробовали - вещь, скажу я вам. Я-то непьющий, а вот мои товарищи уже, wie die Schweine (Как свиньи, - нем.), валяются и только хрюкают. Не желаете ли им помочь?
Стражи переглянулись и один из них что-то многозначительно промычал.
- У нас приказ, малец, - пожал плечами он. - Проваливай, пока Астольф Великий не вернулся.
"Астольф Великий?" - повторил про себя фон Кассбург и невольно расхохотался. Страж с силой грюкнул в дверь и приказал заткнуться. Генерал опять прильнул к двери и стал смотреть в смотровое отверстие.
- Вы не волнуйтесь, - артистски пожал плечами Герберт. - Я этого ублюдка настолько ненавижу, что скорее срублю его, чем дам убежать. Просто поймите, завтра мы уходим отсюда на юг, а сегодня Астольф Великий снизошел и разрешил всем выпить. - Он резко замолк, но вкрадчиво продолжил. - В меру, естественно.
Стражи опять обменялись многочисленным взглядами и, кивнув, сказали хором:
- Учти: если мы вернемся, а тебя и убийцы тут не будет, великий герцог фон Винберг очень разозлится!
И они быстрым шагом скрылись за углом ближайшего дома. Герберт Эрих, осторожно оглянувшись стал спиной к двери и сделал каменное лицо. До Отто фон Кассбурга донеслось тихое бормотание:
- Завтра на рассвете Вас посадят на кол и будут везти на нем до Одоева. Я ничего не могу сделать, так как вокруг полным полно солдат. Я опросил Лоррианский полк, и все капитаны подтвердили свою лояльность вам. А в нашем полку, ясное дело, капитан и солдаты - одно целое. Я пустил слух, что Адальберт фон Винберг жив, а Астольф Великий - лишь жалкий узурпатор власти. - Адъютант на миг замолчал, после чего решительно добавил. - В полночь Лоррианский полк поднимется и уйдет из деревни на юг, освободив вас. Если Астольф воспротивится - мы дадим ему бой.
Отто медленно обдумал то, что ему сказали, после чего кивнул и коротко объявил о том, что план ему понятен. Однако нельзя было надеятся только на своих воинов - если есть возможность, то нужно во что бы то ни стало выйти и помочь им с боем пробится сквозь окружение мужицких новобранцев. Это должно быть несложно, ибо что те будут лежать пьяными вдрызг прямо до рассвета, но... у них есть генерал фон Гольтау, а он умелый военачальник. Норберт был извечным конкурентом фон Кассбурга, и их навыки в военном ремесле были одинаковыми, однако вступать в бой с четырьмя тысячами, пусть и холопов, но под его началом было крайне рисковано.
Через пятнадцать минут стражи вернулись, и, дыша перегаром, стали икать и гоготать пьяными голосами. Отто фон Кассбург лег на скамью и задумался - как же избавится от стражей и выйти на свободу? Глазами он буравил потолок, пока вдруг не догадался, что он состоит из прилично протрухлевшей соломы, скрепленной массивными сосновыми балками. Тотчас же рука генерала нащупала крюк, и уже через минут пять тот стоял на одной из балок, плотно вцепившись в сырую солому левой рукой. Правой рукой он активно разметывал покрытие, расширяя проход. Вонючая труха и личинки сыпались на него сотнями, но он не сдавался и продолжал драть крышу крюком. Наконец вонь тлеющих растений сменилась свежим морозным воздухом, и сквозь узкую щелку в соломе фон Кассбург увидал восходящее серебро месяца...
Через десять минут усиленной работы руками Отто увеличил проход до таких размеров, что мог спокойно в него пролезть. Преодолев его, генерал оказался в холодном и свежем воздухе вегирского вечера. Он съехал с покатой крыши дома и оказался на заснеженной и непрохоженной улочке, откуда единственный путь в лагерь полка лежал через главную улицу деревни.
Обойдя вокруг изьбу, фон Кассбург бросился в сторону стражей со скоростью молнии, ударив старшего крюком по шее. Другой рукой он схватил второго стража и с силой ударил его об дерево, так, что он потерял сознание. Затащив двоих раненых в дом, он закрыл его и выбросил ключ в кусты. Единственное, что он забрал у его тюремщиков - это сабля и кремниевый пистоль, заряженный в оба ствола.
Людей вокруг не было видно абсолютно - лишь пепел и запах гари носился в морозном вечерном воздухе. Зато вдалеке, на горе, всеми огнями бушевал еще лагерь. Тут, в Вегирии, темнело рано, поэтому сейчас было около шести часов вечера. "Самое время повеселится и хорошо выпить, - мелькнуло в голове у генерала. - Прекрасно. В суматохе меня никто не заметит".
И правда. Когда фон Кассбург, нахлобучив на голову найденную где-то солдатскую каску, прошел мимо полупьяных стражей лагеря, он словно попал на банкет к чертям - везде пьяные крики, холостые выстрелы; парочка "солдат" Фатерланда, сняв штаны, громко пускала ветры, раздувая стоящие за ними факелы. Огненные струи чуть не задели проходящего мимо капитана, который тотчас выхватил плеть и хлеснул ею по одной из блестящих задниц. Громко вскрикнув и чертыхнувшись, пьяный "солдат" полез в драку с капитаном, но был нокаутирован. Кроме этого Отто увидел Норберта фон Гольтау, который хлестал из бочонка добрую вегирскую медовуху, словно пил воду в жаркий день.
Астольфа "Великого" нигде видно не было, очевидно, он решил остатся трезвым. Генерал фон Кассбург без труда отыскал ту часть лагеря, где располагался Лоррианский полк, и вошел в палатку своего адъютанта, Герберта Эриха. Он как раз сидел в окружении десяти капитанов и оживленно рассказывал о том, что выступать нужно сразу после полуночи. Его взгляд вдруг скользнул к выходу из шатра и замер. Он увидел генерала.
Медленно встав, он удивленно спросил:
- Как вам это удалось? - при этих словах все капитаны также повернулись и стали удивленно разглядывать чудом освободившегося генерала. Тот взмахнул рукой и сказал:
- Неважно. Главное - что я тут, - он окинул дружеским взглядом собравшихся офицеров. - Благодарю вас, господа, за то, что остались верны мне. Этого я никогда не забуду. Итак, видимо, я как раз вовремя... Что вы решили, как будете поступать?
- Herr von Kassburg, - быстро заговорил Герберт. - Мы приняли решение выступать после полуночи. Это самый оптимальный вариант: все заснут и будут спать, как убитые. Идти в три часа ночи, как предложил господин Копфбау, - он кивнул в сторону высокого офицера с аккуратной испаньолкой, - не имеет смысла - стражи протрезвеют и поднимут шум. А идти на рассвете, такую идею выдвинул капитан Магеншмерц, - адъютант указал на приземистого усача, - безсмысленно, ведь все уже проснутся. Итак, мы выступаем в полночь, не так ли?
- Стройная идея, - кивнул генерал. - Только если Астольф только и ждет того, что Лоррианский полк дезертирует? Естественно, он дурак, но вон генерал фон Гольтау не глуп. Он прекрасно понимает, что уйти в полночь - как нельзя удобнее. Кроме того, полк Святого Карломанна не присутствует на пьянке. Пока я добирался до лагеря, я видел хорошо утоптанную тропу, ведующую к морю. Снег шел три часа назад... Думаю, вам понятно, к чему я клоню. Как только мы начнем уходить, "карломаннцы" войдут нам в тыл и всех перебьют.
Офицеры выглядели ошеломленными. Наконец Герберт вздохнул и осведомился:
- Что же мы тогда будем делать?
- Мы пойдем сейчас, - глубокомысленно улыбнулся Отто фон Кассбург.
Повисла тишина, прерываемая лишь отдаленным гулом пиршества. Наконец Магеншмерц, деликатно кашлянув, осмелился ее нарушить и осторожно осведомился:
- Как?
- Сейчас - идеальное время, - пожал плечами генерал. - Никто не ожидает ничего подобного. Мы собираемся, берем с собой припасы и оружие, садимся на лошадей и открываем огонь по пьяным солдатам противника. Убив несколько десятков, мы начнем быстро отступать к ущелью, где встретимся лицом к лицу с ничего не подозревающим полком Святого Карломанна, вступаем с ним в бой и повергаем в бегство. Тем временем в лагере паника, сумятица. Люди бегут кто-куда, не понимая, кто враг, а кто друг. Это, естественно, сыграет нам на руку. Фон Гольтау пьян, и не протрезвеет до завтра, а Астольф настолько темный в военном искусстве, что сбежит при первых же выстрелах, - Отто фон Кассбург обвел решительным взглядом капитанов. - Вы со мной?
- Ja, unser General! (Да, наш генерал! - нем.) - воскликнули все капитаны, не размышляя ни секунды. - Wir sind mit Ihnen! (Мы с Вами! - нем.).
- Wunderbar (Прекрасно - нем). А теперь - по сотням. Поведайте им наш план... Капитан Шаффнер, ваша сотня откроет огонь по пьяным коллаброцианистам. Выполнять!
Астольф "Великий" сидел в своем шатре. Перед ним трясся адъютант капитана Копфбау. Его мелкие свинные глазки нервно прыгали по мешкам с награбленным добром, которые стояли по углам шатра его предводителя. Согнувшись в три погибели, он нервно облизали пересохшие губы и слащавым голоском стал докладывать:
- Великий Астольф фон Винберг, der beste Ofizier des Reiches! (Лучший офицер Империи! - нем.). Я только что от их жалкого собрания... В общем-то ничего нового - адъютант этого предателя фон Кассбурга убеждает всех, что нужно идти в полночь. Это наверняка, Herr von Winberg!
- Не твое дело, наверняка или нет, - властно сказал Астольф, но тут же смягчился. - Возьми себе добра, сколько унесешь, и расскажи всем, как щедр Астольф Великий, достойный правопреемник своего брата!
- Слушаюсь, мой генерал! - казалось, еще ниже склонится невозможно, однако адъютанту это удалось. Коснувшись лбом собственных ног, он выпрямился и, немного сутулясь, подошел к мешкам, извлекая из них бутли с медовухой и золотые динарии, найденные в погребе одной изьбы. Спрятав их под свое сюрко, адъютант нагреб себе еще pro forma (Для виду - лат.) и скрылся за тяжелой палаточной дверью из войлока.
Астольф, проводив его взглядом, уселся поудобнее на большой походной сундук и положил голову на руки, упершись локтями в колени. Итак, после заточения фон Кассбурга старшим в Лоррианском полку стал де-факто его адъютант, хитрый и пронырливый малый. Что ж, похоже, они действительно начнут уходить в полночь. Хорошо, что полк Святого Карломанна их поджидает... Не далеко они уйдут. "Карломаннцы" стреляют лучше всех в этом стаде сброда. И если три тысячи мужицкого сброда не смогут остановить "лоррианцев", то стрелковый полк из столицы Империи, покровителем которого являлся фон Гольтау, определенно сможет поумерить их пыл...