Закат (похождения в мире Prophesy of Pendor)

8.2 Инсургент (завершение). Суд.

– Ты грёбаный остолоп! Баран чёртов…
– Слышь, босс, – угрюмо сказал я – ты полегче давай.
Но Стасик не слышал, ни этого предупреждения, ни моего последующего окрика, продолжая покрывать меня откровенно грязной руганью. Нуржан деликатно смотрел в сторону. Я же продолжал безуспешные попытки вынудить босса быть повежливее.
 Наконец, Стасик наорался.
– Хотя, с тебя, дурака, спрос невелик. Это те два дебила схватили левую сумку и смотались. Я с ними ещё побеседую…
– Не до хрена ли ты о себе возомнил!!! – едва не рычу я.
– Короче так, – мою фразу Стасик проигнорировал, отчего возникло подозрение, что нет связи. – Выдвигаешься сюда, при первой возможности. Передаёшь мне топор, и больше в этот мир не возвращаешься. Я тебе так уж и быть подкину деньжат, на похороны…
– А не пошёл бы ты нахер? – зло сказал я.
– Ну а пока, ты в пути – Стасик продолжал работать в режиме вещания, – моя глупая жёнушка, побудет в подземке, полежит в коме и подумает, над своим поведением.
– Ч… ЧЕГО?!
– Что слышал, – усмехнулся Стасик, впервые отреагировав на меня. – Лера мне не сестра, вообще-то, а жена. А ты, любовничек хренов, свою главную задачу провалил, так что терпеть тебя смысла больше нет…
– Ах ты, сука!
Стасик поморщился и отмахнулся от меня как от мухи.
– Это неважно. Главное, что ты придёшь куда сказано, и сделаешь то, что велено. Как и все остальные. А сука я или кобель – похрен мороз… я УПРАВЛЯЮ! Мне ваши сопли до фонаря. Главное – результат. Так… теперь ты рожа козлиная – Стасик впервые обратил внимание на Нуржана, расплывшегося в улыбке. – За это ты ответишь!
– Я его не оживлял, – наглые азиатские глазёнки землехода превратились в щёлочки, – он и сам с этим справился.
– Ты подменил ему книгу! – заорал Стасик. – Вместо «Хроник Исхода» ты ему втюхал какую-то хрень! Мы так не договаривались!!!
– Да мы с тобой, уважаемый, вообще ни о чём не договаривались, – продолжал мило улыбаться землеход. – А тот с кем я договаривался, выдал мне всё в общем виде. Книга Змей. Сумка. Топор. Всё ТОЛЬКО из мёртвых рук Тимофея. Так что – Нуржан послал ему воздушный поцелуй – гуляй вальсом, солнышко!
– Пид…с! – зло сплюнул Стасик и оборвал связь.
– Приятно познакомиться! – и землеход закатился счастливым смехом, сотрясаясь всем телом.
Я же стоял как столб, охреневший до глубины души, и веселья совершенно не разделял. Лера… этот хрен моржовый… они меня что, использовали? Получается, он её попросту подложил под меня… Я просто отказывался в это верить… хотя опыт рыбака, не раз бывавшего по обе стороны удочки нашёптывал – всё так и есть. Лерка мне просто поддалась и теперь ясно почему. Грёбаный топор…
– Ой… ох… – Нуржан вытер слёзы. – Вот порадовал… а то эти подземки, клиенты, переговоры… скука! Хоть раз от души посмеялся!
– Так! – сжимаю губы. – Значит, ты мне книгу поменял?
– А любой другой маг, вообще убил бы на месте, – Нуржан хлопнул меня по плечу, – ты, надеюсь не сомневаешься, что у меня есть такая возможность.
– Верю… – буркнул я.
Лицо Нуржана стало серьёзным.
– Пойми, Тимофей, книга эта ОЧЕНЬ опасна! И людям её читать… не надо… Тексты написаны так, что меняют сознание, наполняют душу жаждой соблазнов и ненавистью. Я отнесу её на самый глубокий уровень подземного мира, который мне доступен и оставлю там. Навсегда!
– Не проще сжечь? – удивляюсь я. Нуржан мотнул головой.
– Она тут же появится! Случайным образом и неизвестно где. Лучше вообще её не трогать, спрятать, да и всё.
– А с этим что делать? – показываю на книгу, которую он мне дал.
– Это тебе, – он взялся за книгу и приблизил её ко мне. – Раз уж у тебя свербит постигать силу змеи Ази Дахаки, то лучше делай это правильно, по технологии. Избежишь массы побочных эффектов.
Он снова улыбнулся.
– Говорю ж, тёмные вещи и технологии вовсе не обрекают тебя стать их рабом. Я вижу в тебе развитую способность концентрации. Думаю, ты справишься.
Он без улыбки посмотрел под ноги, а потом внезапно взглянул мне в глаза.
– А если нет… этот мир утилизирует демонов с потрясающей скоростью. Куда ловчее, чем наш…
– Хорошая у тебя философия, практичная… – Взгляд Нуржана я выдерживаю с трудом. – Можно я побуду один? Мне надо подумать. Я… просто… не…
– Ты просто думал, что босс тебя уважает, за отличную службу, а девушка любит… – раздался голос за спиной.
Резко поворачиваюсь, шарахаюсь назад, в руку прыгает топор.
– А оказывается всё не так… – продолжал тот же голос. – Но поверь, дело не в тебе. Эти ребята вообще никого не уважают и не любят. Не умеют…
Стою, в боевой стойке с топором наготове и, вытаращив глаза, смотрю на фигуру в золотисто-красном костюме. И всё что могу сделать, это выдавить всего два слова.
– Калиф Сагадат…
– Всего лишь тень прежнего калифа, – силуэт криво улыбнулся и скинул капюшон. – Калиф уже мёртв. Уж ты это знаешь как никто другой.
И верно, полупрозрачный он какой-то.
– Всевышний покарал меня за гордыню, столкнув с тобой, – чеканил слова Сагадат. – Мне остается только благодарить Его, что урок был дан мне в игровом мире, а не в реальном.
Пока он говорил, из воздуха проявились ещё три фигуры. Теперь они стояли в ряд, глядя на меня. Центральный – в капюшоне, с посохом, хорошо мне знакомый, усмехнулся.
– Здравствуй, Тим!
Первым делом, убираю топор, и кивком головы приветствую «больших людей». Пусть и враги они, но иерархию никто не отменял. Мне отвечают такими же кивками.
– Чем обязан такой честью? – говорю без издёвки. Уровень этих людей я успел оценить ещё в лагере.
 – Твоим обвинением нас в нарушении мирного договора, – сказал тип в капюшоне, – Я Влад, верховный координатор совета реконов.
– Тим. Десятник Корпуса… – я вдруг понял, что стоящий рядом «призрак» это Тимур.
– Тимур, ныне сотник «единого Д`Шар», и в последнее время добивается ощутимых успехов, – улыбнулся Влад. – Он сорвал наступление варваров на Торбу и вывел множество войск после разгрома под Тулваром. Его мнение важно для нас!
Влад дружески коснулся плеча Тимура.
– А для меня всегда было важно мнение Тимофея, – сказал Тимур, подмигнув мне.
– Вот поэтому – сказал Влад – я решил разобраться с этим странным делом. Итак, Тимофей, расскажи СВОЮ версию случившегося.
Переглянувшись с улыбающимся Тимуром, киваю, действительно, ребята куда большие законники чем я о них думал.
– Конечно!
И я пересказал всю историю от появления нашего отряда в форпосту, до встречи со «скорпионами».
– Теперь слово главному обвиняемому, – сказал Влад, – Сагадат, расскажи свою версию.
– Легко доказать, – чеканил слова калиф, – что «Хроники Исхода» находились в семейном склепе моего рода… – Сагадат ухмыльнулся – моё тело тоже лежит там… Так вот «тени» книгу оттуда выкрали! Ещё раз повторюсь, доказать это легко. Мы не чинили сломанную стену и не казнили пойманных взломщиков… В общем книгу похитили, когда я был в пути по твоему, Влад, вызову. У меня был передатчик, и я узнал об этом сразу же. И немедленно начал перехват.
Надо сказать, что возле моих земель, мало источников воды. Поэтому я точно знал, где искать похитителей. И нашёл их! К сожалению живыми мы их взять не смогли. Отличные были воины, скорее всего из «второго отдела» армии «теней». Книга снова была у меня, но мы уже отъехали далеко от дома, спешили на переговоры с Санджаром. Поэтому я решил доехать до Торбы, провести переговоры, а потом уже вернуть книгу назад.
Сагадат смотрел мне в глаза.
– Тим. Я без колебаний напал бы на ваш форпост и нарушил бы перемирие, если бы книга была там. Это ОЧЕНЬ опасная книга. Но… я бы предупредил бы своих… Обязательно! Однако ни я, ни мои люди этого не делали. Твоих солдат убил кто-то другой.
Почему то когда меня накрывает, я зажмуриваю глаза. Видимо потому что кинестетик, ощущения куда лучше для мозга, чем зрение. Особенно когда НЕ МОГУ смотреть на человека, которого убил ни за что. Да ещё и при перемирии. Да, он неприятный тип, но… Мне стало пронзительно жаль Вадика, нашего весёлого Лося. А ещё Аласа, к которому успел привязаться. Вряд ли он успел уйти...
Вот дерьмо!
– И кстати об убийстве, – подал голос Тимур, и я открыл глаза. – Я могу сказать, как оно совершалось. Среди наших есть парочка следователей. Они и провели экспертизу.
– В смысле, – не понял я, – реальные следователи или тутошние?
– Да, оперативники. Есть и судмедэксперт, – улыбнулся Тимур. – Среди реконов много силовиков, из стран бывшего Союза. Ты не знал?
– Нет не знал… И… что они сказали?
– Они сказали что нападавших было пятеро. Никакую стену никто не перелезал. Сидели среди остальных.
– Какой-то отряд погреться зашёл… – говорю угрюмо. Тимур кивает.
– Или даже изначально входили в состав гарнизона. Этого мы не знаем, да и не важно. Напали они внезапно, скорее всего, на пьяных, уж больно легко всё получилось. Сначала выстрелили в упор из арбалетов, а остальных закололи пиками. Тех, кто спал, убили во сне. Но самое главное – четверых нападавших ПОСЛЕ убийства отравили, – продолжал Тимур. – Их зарезали уже мёртвых, крови почти нет. Купца, кстати, тоже «пытали» мёртвого. Скорее всего, он пережил нападение на гарнизон и был убит с теми четырьмя. Так что из всего гарнизона, в форпосту должен был остаться… один.
– Сссволочь…. – выдыхаю я, снова прикрыв глаза. Не многовато ли впечатлений на один час? Стою, прикрыв глаза, а в ушах, словно шум водопада, и голова кружится как будто только что с карусели слез…
– Ты знаешь кто это?
Киваю.
– Его кличка Студент.
Калиф скривился.
– Я знаю кто это. Полная и законченная мразь! Но как агент и диверсант, достоин похвалы. Поймал бы – убил бы на месте!
– Ну что ж, – подытожил Влад. – Разобрались. Студента будем ловить… Тимофей, я принял во внимание твое непонимание ситуации, к тому же Тимур дал высокую оценку твоим навыкам, которые очень нужны Д`Шар. И поэтому я дам тебе епитимью, которую ты должен отработать, если, конечно, хочешь жить в этом мире дальше.
Киваю.
- Принимаешь ты предложение Нуржана о войне против варваров?
– Да, принимаю! – говорю громко, – но когда мы их победим, прошу отпустить меня на поиски девушки.
– Оптимист, – усмехнулся Влад.
– Отморозок, – хмыкнул Тимур.
– Слушай ты! – вспылил Нуржан, – Я сказал тебе, что это моя часть сделки и я её выполню! Чего ты людям мозг выносишь!
– Всё, всё… – отмахиваюсь от разбуянившегося землехода. – Понял. Молчу.
– Занимайся своим делом, Тим – сказал Влад, – и всё будет хорошо. Там действительно всё плохо. Надо спасать людей, пока варвары не перебили мужчин и не переловили женщин и детей. Понимаешь?
– Да, – распрямляюсь в спине, на губах улыбочка. – Я сделаю всё, что могу!
– Вот на этом пока и закончим, – сказал Влад. – Прощай!
Они одновременно кивнули мне, и пропали, как и не было их.
***
Как то я и не заметил, что уже сижу на земле, обхватив голову руками. И думаю… думаю… думаю…
– Понимаю, – тихо сказал Нуржан, присев рядом. – Но ты представь, что отсюда выкинут всех «стасиков», загонят в своё стойло варваров и как завещал нам великий человек – девушка с золотым подносом сможет пройти одна, не беспокоясь, ни за имущество, ни за честь! - он мечтательно взглянул на небо, потом перевёл взгляд на меня. - Леру мы вытащим, войны остановим. Жизнь наладится! А здесь ведь и кроме войны много чего интересного есть!
Несколько раз киваю.
– Это было бы круто… Ну что, Нуржан, – не пора ли к твоим страдальцам. Время то идёт.
Землеход ещё раз взглянул на небо. Мотнул головой.
– По ночам я не хожу. Всякая дрянь оживает, опасно… Лучше утром. Я знаю, Тимофей, ты собираешься убежать в войну от своих мыслей. У меня такое было. Но если ты хочешь стать магом, придётся научиться поворачиваться лицом к своей боли и прочим тёмным сторонам. Без этого в нашем деле никак.
Невесело усмехаюсь.
– Хорошо, я постараюсь…

9 Ополченец

Слышу скрип колёс и отдалённое фырканье лошадей.
Приближаются, сволочи! Хочется уползти подальше, но приходится ждать. Причём лёжа на спине, незаметности ради, но с возможностью увидеть в этой траве хоть что-нибудь.
Звёзды красивые, сияют как лампочки в огромном чёрном потолке. Холодный ветер гор, видимых даже отсюда, обдувает нас, колышет траву и уносится куда-то к далеко, в сторону Торбы.
Караван всё ближе. У меня начинается мандраж, с «любимым» страхом попасть под копыта. Приятного мало, когда над тобой пролетает огромная туша. С четырьмя маленькими, но охрененно твёрдыми копытами, способными легко превратить тело в отбивную.
Замираю. В траве ни меня, ни моих людей не видно. Здесь окраины Глубинной Степи, скотину ещё не гоняли, поэтому трава высокая. Впрочем, здесь люди нечасто бывают, воды очень мало. Караван ванскерри идёт здесь специально, обходя дальней дорогой земли, которые раньше много и с удовольствием грабили. Теперь наоборот, нашими стараниями, грабить начали их. И начали, и продолжаем, и заканчивать не торопимся…
Прямо надо мной вырастает лошадь. Одна из двух, впряжённых в телегу. Мысленно сжимаюсь в комок. Но они меня видят и обходят стороной, на что и расчёт. Не любят коняги вступать копытом в непонятное. А поскольку дороги или других ориентиров нет, то погонщик этого небольшого манёвра просто не замечает. И около меня уже проезжает первое колесо. Пронесло… в хорошем смысле.
Караван двигается колонной, по одному. Так быстрее, хотя и опаснее в случае нападения. Сейчас они объезжают скопище оврагов, и потому ряд подвод плавно изгибается дугой.
 Вот он момент истины! «Моя» телега третья спереди, но самая крайняя на образовавшейся дуге – следующие за ней, идёт чуть левее. А впередиидущие меня не интересуют, дремлющие вояки назад не оглядываются. Разве что лошади немного волнуются, чуют запах. Нервирует это меня…
Вскакиваю на ноги и начинаю идти на полусогнутых рядом с телегой.  Их всего пятнадцать. Набитых каким-то хламом. Шкуры, небось, а может сушёная рыба. Кабы ездили господа ванскерри мимо нас просто поторговать, то и вопросов к ним бы не было. Брали бы с них как и раньше, копеечную дань, да и всё.
Так нет же! Повадились грабить всех, кто слабее, чем они. Ну, сами себе сделали проблему. Кушайте, теперь, не обляпайтесь.
Охрана кучкуется на трёх задних телегах. Видимо пьянствует, а может, и дрыхнут уже. Их кони, трусят налегке, чуть отстав от каравана. Определённо парни расслабились. Ну-ну…
Аккуратно забираюсь на телегу. Увидеть меня сейчас может только человек с задней подводы. Но он тоже дремлет, глядя себе под ноги. Больше на него не смотрю, и времени не теряю – сосредоточившись на «своём» погонщике. В руке широкое лезвие, тело как пружина. Тихо фыркают лошади, пытаясь посмотреть «через заднее плечо», но в целом всё спокойно.
Собак у каравана уже нет – мы их перестреляли два дня назад, когда караван ещё проходил через «партизанскую» зону. У нас тогда большого отряда под рукой не оказалось, поэтому ограничились разведкой боем и зачисткой «друзей бородатого человека». Зато теперь проще, можно позволить себе игру на грани фола, чтобы избежать полноценного боя, в котором мои балбесы наверняка понесут потери…
Ладно, начали!
Быстро зажимаю бородатый рот ладонью и перехватываю горло острым как бритва ножом. Скидываю захлёбывающееся кровью тело с вожжей, и усаживаюсь туда, сгорбившись в той же «позе кучера», одновременно удерживая дёргающиеся в агонии конечности.
Передо мной из тьмы выныривает худая фигурка. Это Алас. Прочный как гвоздь и шустрый как ветер. Он таки выбрался из Торбы и сбежал сюда от реконов подальше. Тут он пригодился, как впрочем, и все мы.
Аласу чуть проще сейчас – не надо следить за спиной, тут уже я еду. Секунд двадцать и на моих глазах совершается ещё одно тихое убийство. Спустя ещё минуту таким же макаром валят самого первого из погонщиков, включая дозорного, решившего вздремнуть. Так вражий караван «сменил» трёх погонщиков и потерял «зоркого глаза».
У подводы Аласа возится четвёртый участник нашей весёлой компании, прикрепляя коробку, с мощной свечой внутри. Коробка устроена так, что огонь виден лишь в секторе «от 12 часов до 15», если за «12» взять направление движение подвод, а за «15» направление по правую руку. Маленький, но яркий маячок – это ориентир для большого отряда, двигающегося на весьма почтительном расстоянии. В течение получаса парни, ведомые им, зайдут вперёд и найдут удобное место для засады. Опыт показал, что бородатые – опасный, но не слишком умный противник и воевать с ним проще всего внезапными рейдами и засадами.
***
Отряд появляется так, что не заметили даже мы. Чуть дольше, чем мы их ждали, и теперь понимаю почему – заехали против ветра, и спрятались в поросшей травой низменности. Меня накрывает гордость за своих людей. Молодцы!
Охота началась как всегда без предупреждения. Из высокой травы появились почти тридцать всадников, с копытами замотанными в тряпьё и тихо, но шустно помчались вдоль каравана, начав расстреливать всех, кого только видели.
Мы четверо одновременно поднимаем вверх руку, что означает – свои! Они лихо проносятся мимо нас, словно тени, бесплотные призраки неотвратимого мщения.
Позади слышно испуганное фырканье лошадей, чья-то запоздалая ругань, тревожные крики.
Поздно! Слышна многоголосая трель тетивы, бронебойные стрелы изрешетил крайнюю телегу с охраной, превратив её в залитый кровью катафалк. Далее последовала очередь предпоследней… но ванскерри уже сообразили что к чему и спрыгивали, хватая щиты и оружие.
– Собирайтесь. Телеги по периметру! – орал кто-то, с пятком стрел в бронированном латном корпусе. Какой там периметр – половина погонщиков валялась мёртвой, а вторая уже попряталась за телегами. Управлять лошадьми было некому. Между тем они всё ещё пытались. Вижу как лошади с недовольным фырканьем разворачиваются, ведомые кем-то явно не нашим.
Пренебрегая опасностью, бегу туда. Позади нас столпились варвары, они прячутся за щитами, рычат как звери и помахивают топорами, надеясь продать жизнь подороже. Все восемь, против тридцати.
Ага, передо мной два мужика, пытающихся справится с лошадьми. Мах топором, и один из них падает с расколотым черепом, а второй кидается убегать, но вскоре утыканный стрелами пропадает в колышущейся траве.
Между тем бой идёт полным ходом. Ванскерри метают топоры и дротики, иногда к сожалению успешно. Они уже отошли к одной из телег, дабы прикрыть спины. Очень грамотно действуют.
Но к месту боя уже подскакивают два всадника с большой сетью в руках. Раз! – и сбившаяся в кучу, орава попадает в ловушку. Следом за сетью, мимо них проскакивают несколько бойцов с пытаясь на всём скаку ткнуть копьями. Слышны вопли – некоторым атака удалась. Однако вижу как мой боец с топором в спине, выпадает из коня. Сжимаю зубы в приступе злости. Дурни, зачем вы к ним лезете. Говорил же – расстреливайте издали и всё! Герои хреновы!
Варвары яростно ругаясь, рвут и режут сесть в клочья. Когда их остаётся всего трое, и оборона теряет смысл, они вдруг перестают защищаться и кидаются вперёд в последнюю самоубийственную атаку. Туда, где скопились несколько наших, пытающихся вскрыть телегу. Мародёры хреновы…
 – С цепью! Оставить! – кричу я своим, указав на крупного детину в «очкастом» остроконечном шлеме с золотой цепью на шее. Сам же подбираю щит, извлекаю из инвентаря змеиный топор. Неприятно, но придётся…
Атака ванскерри оказалась более чем успешной – они с неимоверной для таких туш быстротой добежали до сгрудившихся всадников, которым мешала трофейная телега. . Метательные топоры нашли себе ещё пару-тройку жертв, прежде чем всадники рассыпались, кто куда и начали забивать врагов стрелами. Лишь спустя полминуты предпоследний варвар упал замертво пронзённый копьём на всём скаку.
А вот последний, владелец золотой цепи всё ещё он кружится на месте, размахивая огромным двуручным топором, с которого стекает кровь. Где-то там, под телегой валяется труп, лошади и её хозяина, пытавшегося его заарканить. Одним ударом…
В варвара впился пяток стрел
– ДА НЕ С-С-СТРЕЛЯТЬ ЖЕ! – выдыхаю так, что конники шарахаются назад и между мной и варваром образовывается пустое место.
От ярости, сознание померкло. Время крайне замедлилось – в моём мире нет часов и минут, лишь секунды, растянувшиеся мгновения.
Я не слышу крики и шумы – в моём мире только рябь и дрожь. Где-то сильная – от копыт, где-то тонкая, видимо чей-то крик…
Я не вижу людей, цвета и подводы – в моём мире есть только пятна, той или иной степени резкости. Есть тёмные холодные пятна. Есть светлые, пылающие как огни, на двух или на четырёх ногах. Одно из них, моя добыча.
Сжимаюсь во множество воображаемых туго скрученных колечек, вглядываюсь жадно в кружащегося зверя, издающего низкочастотные колебания своей вонючей пастью. Его двуручный топор медленно описывает дугу, уходя всё правее и правее…
ШША!
Рывок! Туша приближается ко мне с бешеной скоростью.
Удар! Древко с хрустом проламывается, а сам топор улетает в траву.
Замах! он прикрывается щитом.
Удар! Щит разлетается в хлам, чую острием топора тёплое мясо за рассечённым доспехом. Слышу высокочастотный звук, не то стон, не то крик. Мой топор всё ещё мчится по инерции, и я пока не могу его вернуть, слишком он медленный… и тяжёлый…
 Здоровая рука варвара, выхватывает малый боевой топорик, на поясе – враг всё ещё боеспособен. Однако тягаться с этой мясорубкой, я не собираюсь, не на ринге. Рывком перемещаюсь левее, ударом щита бью по раненной руке, выдавливая из врага новую партию высоких звуков а заодно время, потерянное на болевой шок.
Наконец, ощутив готовность оружия к удару, экономным «боксёрским» движением отвешиваю врагу зуботычину торцом топора.
Чпок! Голова варвара откинулась назад, замахнувшаяся было рука, безвольно опустилась, ноги подкосились, а окровавленная пасть сменила вопль на хрип.
…Время резко вернулось в своё нормальное русло. На телеге рядом со мной лежит связанный, едва дышащий враг. И никого рядом нет, все столпились в двух десятках шагов. В свете утреннего зарева, смотрится эта картина весьма забавно.
Наконец из толпы выходит Алас, неуверенным голосом говорит
– Командир… это… тут ребята спрашивают… уже можно к тебе подходить?
Глухо смеюсь.
– Я друзьям не опасен. Во всяком случае, тебя, Алас, сожрать я пока не пытался.
– Хвала богам… – кивнул мой товарищ, с некоторой опаской становясь рядом.
– Что в телегах? – спросил я, хлопнув по накрытым мешкам
– Сейчас глянем!
Варвар уже пришёл в себя и тужился разорвать верёвки. Не то купец, не то командир отряда. Будем выяснять…
– В одной золото, – доложился Алас. – В остальных лёгкие доспехи и оружие.
Ясно. Пешие варвары нанимают конных из Глубинной Степи. Доспехи будущим наёмникам везут потому, что эта рвань своих толком не имеет. А золото, чтобы «вояки» не разбежались, забрав оружие. Это хорошая привязка, потому что в Степи нынче золото потратить негде – реконы объявили кочевникам жёсткую блокаду. Или «приземляетесь» и кочуете в указанном районе, оставляя баб и детей в стационарных селениях, как все остальные. Или живёте «первобытами» дальше. Раньше такая блокада была только со стороны Сингала, а теперь отовсюду.
Кто-то умный среди варваров, этим воспользовался и предложил знакомым кочевникам золото, а также рынки, на которых его можно потратить. В том же Нал Таре… а то и в Торбе, ради которой бородатые и нанимают степняков. Войска Фирдсвейна уже третий раз пытается, дойти туда пёхом, но пока вместо Торбы они получали лишь серпом по яйцам, да молотом по лбу. У них слишком мало конницы и любой длительный переход превращается в беспрерывное избиение.
Поэтому бородатые озаботились лёгкой конницей. И таких караванов боюсь, сейчас десятки. Очень неприятная новость…
– Где-то рядом кочевой стан! – говорю Аласу и прочим десятникам, стоящим рядом. – Опустите флаги! Не надо привлекать внимание. Разворачиваемся и валим назад. И смотрите в оба! Они могли нас заметить.
– Надо у него спросить, – кивнул один из десятников. – Где именно их должны были встретить.
– Обязательно спросим, – усмехаюсь, хлопнув «купца» ладонью по связанной тушке.
Ощеряясь разбитой пастью, прохрипел
– Я тебе, ничего не скажу!
Тыкаю его пальцем под шею, и он заходится в кашле. Нечего тут орать, в Степи нынче комендантский час.
…Первые недели «инструкторства» мы с коллегами имели лишь толпу перепуганных юнцов, ибо мужчин постарше, большей частью перебили. Поэтому учить местных на первых порах пришлось лишь одному – прятаться! И от бородатых, и от «собратьев» примчавшихся из Степи грабить поселения лишившиеся укреплений и многих бойцов.
За это время нам часто приходилось видеть, как людей уводят с верёвками на шее. Сделать тогда ничего было нельзя, наши отряды только учились воевать. Да и поставки оружия реконы смогли начать лишь недавно. До этого обходились подручными средствами, соответствующего качества.
Пленник откашлялся приподнялся, насколько позволили верёвки и зло плюнул в меня кровью.
– Шакал трусливый! Будь ты проклят, пожиратель падали! Тебя покарает…
Вытираю лицо рукавом. Запихиваю в окровавленную пасть смятый кусок ткани, чтоб не орал в начале допроса. Плотно привязываю мычащее и дёргающееся тело к телеге. Медленно достаю ножик и ещё пару приспособлений, на которые он смотрит, не сводя безумного взгляда.
Иногда удивляет запас презрения накопленный у варваров ко всем вокруг. Мы у них всегда «трусливые», «подлые» и всячески недостойные. А они – естественно образец всех идеалов. Видимо так грабить и резать проще, когда держишь людей за овец. С другой стороны, из-за этого, они постоянно наступают на одни и те же грабли, чем мы успешно пользуемся.
Караван развернулся, и телеги заскрипели в другую сторону. Тела врагов прихватили с собой, следы крови забросали травой. Если специально с собаками искать не будут, то и не найдут. Выставленные Аласом дозоры патрулируют по степи, наблюдая за горизонтом. Остальные едут рядом, наготове. Иногда хмуро посматривают в мою сторону.
…Ничего не спрашивая, и вообще, не интересуясь «клиентом», аккуратно кромсаю приглушённо вопящее и дёргающееся тело. Всё без эмоций, по технологии, как учили в своё время. Всё ты мне расскажешь, голубь сизый. Даже как тобой мамочка спьяну забеременела, если оно мне надо будет…

9.2 Ополченец. Планы на будущее.

Тщетно пытаясь заснуть, я не сразу заметил, как звёзды сошлись диковинным рисунком, словно над головой закрутился быстрый стремительный «звездоворот». А потом через усеянное сияющими точками небо, появилось красивое и такое знакомое лицо. 
– Здравствуй, богатырь! – шепчет голос в моей черепушке.
Тру глаза, надеясь, что это всё же сон. Нет, я не сплю. Это мои бойцы спят, под телегами укрывшись шкурами. А я лежу и смотрю на звездное небо, и на нежное, виновато улыбающееся лицо.
– Привет, edelfrau… Как ты там?
– Я попалась… – она виновато улыбнулась, – не специально, честно. Так уж вышло.
– Ты зачем меня обманула?
– Я… – тихий вдох, отозвался шелестом ветра, – не умею говорить первой… о многих вещах. Просто ждала, когда ты спросишь… а ты и не догадался…
Ах вот кто, стало быть, виноватый… ну-ну… Хочется сказать какую-нибудь гадость, но сдерживаюсь. Толку то?
– Я пришла попросить тебя… не слушать Стасика. Оставь топор себе… Меня он рано или поздно выпустит. А тебя убьёт!
– Сколько ты уже в коме? – несколько смягчаюсь.
– Две недели…
– Когда он тебя выпустит, кожа, да кости останутся, – буркнул я. – Тебе оно надо? Можешь вспомнить свой адрес в реале? Я тамошней полиции сообщу…
– В какой-то частной клинике, – помялась она. – Не знаю где это, меня везли уже без сознания… ты не найдёшь… только здесь не ходи к нему. Пожалуйста! Он убьёт тебя!
– Ну, ведь есть и второй вариант – усмехаюсь – я сам его грохну.
Звёздное личико отразило самый настоящий ужас.
– Не вздумай! Даже не пытайся! Он неуязвим!
– Кощей бессмертный?
– Именно! – энергично шептала она. – Он себя так и зовёт. Кощей! Ты ему не соперник, только погибнешь зря…
– И тебе есть до этого дело, погибну я или нет? – хмуро спрашиваю, внутренне напрягаясь. Лера молчит, отводит глаза, потом наоборот впивается в меня своим «фирменным» взглядом
– Да, Тимофей. Мне ЕСТЬ до тебя дело. Я… не смогу больше увидеть тебя в реале, но здесь, я была бы рада… если ты выживешь.
– Я люблю тебя, Лера! – отвечаю проще и короче. – Хоть ОЧЕНЬ хочется тебя задушить. А Стасика я мехом внутрь выверну!
Она снова вздохнула, и ветер секунд на пять усилился так, что едва не сорвал пологи с подвод.
– Ты упрямый… ну тогда слушай. Стасик долго пытался создать неуязвимую броню и, наконец, смог. Его не берёт практически ничего! – она улыбнулась – Кроме рунного оружия. Например, твоего топора. Он это совершенно не учёл, и пока что не нашёл как это исправить.
– Вот это новости… – усмехнулся я.
– Я только недавно поняла, что весь наш «второй отдел» был создан в первую очередь для поиска и уничтожения рунного оружия, – продолжала Лера с тем же грустным и виноватым видом. – Когда он узнал, что я нашла топор, а ему не сообщила, он пришёл в ярость. А точнее он сильно испугался. Тебя. Ты сейчас единственный человек на свете, которого он боится. Если он погибнет здесь, то большая часть его планов по захвату власти накроется тазом. А власть – это вся его жизнь… В реальном мире масштаб его не устраивает, он теперь здесь развернулся…
– Чего ж он меня сразу не убил? – недоверчиво спрашиваю я.
– А он не знал! – Лера хихикнула. – Должны же быть у женщины какие-то секреты... Хотя, честно говоря, я просто побоялась сказать ему, что ты не только совладал с топором, но и поубивал всех моих телохранителей…
– То есть это были не грабители... – задумчиво пережёвываю полученную информацию. – Впрочем, я почти догадался. Ведь последний из них, пытался прикрыть тебя собой. Я же решил, что он хочет тебя убить…
– А я не помню, – сказала Лера, пожав плечами. – Я была в шоке…
– Да ну? – мрачно перебиваю её. – А не ты ли приказала им убить меня, когда я не отдал тебе топор?
– Если бы я приказала им убить тебя, ты был бы мёртв! – сверкнула она звёздными глазами. – Я потребовала, чтобы они взяли тебя живым! А потом такое началось… и я сильно перепугалась. Ты на моих глазах перебил людей, которые охраняли меня больше двух лет! Земных лет!
– Я ничего не сказала Стасику. И решила… побыть с тобой, чтобы лучше изучить.
– И он был не против? – искренне удивляюсь таким отношениям.
– Да ему на меня наплевать, – сказала Лера, – его только власть интересует... А я вот… привыкла к тебе. Неожиданно… И дело уже не в топоре… вот…
– Ну… ты… – у меня слов не было, а она тихо засмеялась, показав язык.
– Да я такая! Меняться поздно! Так ты любишь говорить?
Поднимаю руки вверх, сдаюсь, мол. Сам такую выбрал, чего уж теперь.
– Стасик узнал о топоре, только когда эльф Дима вернулся с пустышкой вместо книги, – она хихикнула. –  На ЭМОЦИОНАЛЬНОМ разборе полётов! Дима, когда узнал, что твой топор важен для босса, чуть локти себя не отгрыз. Двойная удача обломалась…
– Бывает… – говорю, – Теперь мне и Диму надо опасаться.
– Пока жив Стасик тебе надо опасаться всех, включая реконов. Он им очень много крови испортил, уже после войны. Так что они легко сделают из тебя приманку, если узнают, что Стасик тебя ищет. Лучше уходи подальше от всех. Отсидись где-нибудь, пока он меня не выпустит, а там видно будет, что дальше делать.
– Ясно, – киваю, – Однако я вытащу тебя гораздо раньше. У меня есть знакомый землеход. Он освободит тебя!
– Можно узнать его имя? – осторожно спрашивает она.
– Нуржан.
– И он тебе обещал?
– Обещал!
– Ох… – Лера улыбнулась. – В других обстоятельствах, Нуржан меня скорей убил бы, чем стал помогать. Но он человек слова. Спасибо, Тим…
Она улыбается, звёздная рука делает движение, словно гладит меня по щеке. Пытаюсь ответить взаимностью, но она высоко в небесах и моё движение смотрится неуклюже.
– Всё будет хорошо, – шепчет она, и голос эхом бежит по степи. – А теперь прощай, Тим. Я очень устала, надо отдыхать. До встречи!
– До встречи, Лера!
***
– …Таким образом, – гремел басом докладчик – можно сделать вывод, что противник в ближайшем будущем собирается провести новое наступление.
День. Шатёр. Большой стол, разложенная карта и мы командиры «иррегуляров» стоим, склонившись над ней, слушая доклад последнего из нас. Я уже о своих подвигах сообщил, и теперь жду, чего скажет наш координатор. Крупный мужчина, по кличке Зубр. Обладая внешностью матёрого скотовода, он имеет поистине золотые мозги. Под его командой наша партизанщина, понизила градус бессмысленности сохранив уровень беспощадности. Он же сумел наладить поставки вооружения из Центра, вытряхивая у этих жлобов-реконов оружие, экипировку и даже золото для взяток степным «хулиганам», вызнавая с их помощью вести «с той стороны» или натравливая банды, друг на друга…
В общем, достойный человек, только на нём сейчас лица нет. И всех командиров это изрядно напрягает. Мы Зубра знаем давно, он редко такой кислый бывает. Похоже, опять к нам пушной зверёк с севера в гости собрался…
– Значит так товарищи, – устало говорит координатор, когда заканчивается последний доклад. – Перед нами поставлена очень непростая  задача. Мы должны собраться в один кулак и не позднее завтрашнего вечера пройти к Перевалу.
По кругу пошли удивлённые возгласы. Он мрачно дождался, когда мы заткнёмся и продолжил.
– Точнее будет сказать – прорваться!
– Чего случилось то? – подал голос квадратный детина по имени Миша. Он командует отрядом прилегающей ко мне зоны ответственности. Соседушка...☺
– Беда случилась! – сказал Зубр. – Войска Фирдсвейна прошли перевал «козьими тропами» и заперли нашу «первую армию» между собой и Тулваром.
Вот это нихрена себе! Новость оказала на всех шокирующее воздействие. Мы вытаращились на Зубра, тот же опять терпеливо ждал, когда волна эмоций схлынет.
– Как они протащили конницу и обозы? – задал я общий повисший в воздухе вопрос.
– А никак! – усмехнулся Зубр. – Пехота прошла налегке, без доспехов и чуть ли не с одними ножиками. А в это время несколько больших караванов, прошли морем, чуть южнее Нал Тара, высадились в пустыне. Пересекли её, вышли к Большой Реке и переправились.
– А кто у нас там ответственный? – спросил помощник Зубра.
– Я, – подал голос невысокий худощавый парень. – Мы увидели, когда они подошли к устью Большой Реки.
– Там есть переправы?
– Можно и так сказать! – фыркнул он, – там десяток рукавов, каждый по колено… Прошли как нож сквозь масло. Мы их обстреляли, конечно…
Он не продолжал, но и так было ясно. Можно было ещё плюнуть в ту сторону и камнем запулить. При такой разнице в численности, один чёрт.
 – Караваны ванскерри и наёмная конница – продолжал Зубр. – Прошли ночным маршем от Большой Реки и соединились со своей пехотой. Передали им экипировку с оружием и уже при полном параде подошли к перевалу. Преследовали наши обозы, загнали их, заняв городок Рифша. Теперь наши зажаты между Рифшей и Тулваром.
 – Попались, – тихо сказал я, и гробовая тишина была мне ответом.
– А наши-то где были в это время? – послышался чей-то голос.
– Пехота держала осаду Тулвара, – пояснил Зубр. – Кавалерия была по сторону перевала, для предотвращения деблокирующего удара варваров. Вернуть её не успели.
Зубр снова осмотрел всех нас.
– Тем же кружным путём ванскерри завезли разобранные деревянные укрепления и сейчас превращают Рифшу в один сплошной укрепрайон. Командование полагает, что они это делают, чтобы высвободить большую часть армии для нового рывка на Торбу, который сейчас практически без войск. 
– А где Вторая армия? – спросил кто-то.
– Аж под Сингалом. Они вышли в поход  за день до случившегося и ничем помочь не смогут.
– А мы чем можем помочь? – спросил я. – С нашими то… терминаторами…
– Кое-чего можем, – кивнул Зубр. – Мы это единственная сила, которую бородатые не учитывают вообще. Скорее всего, они даже не знают, что все наши отряды под единым командованием. Поэтому они стоят спиной к дороге на Торбу. Склады почти без охраны, разведку практически не ведут. Во всяком случае наши их дозоров не видели.
Он снова осмотрел нас и твёрдо, повысив голос, заявил
– Командование требует, чтобы мы скрытно вышли им в тыл и атаковали склады сразу по всем направлениям. Цель – создать иллюзию удара целой армии, чтобы враг оставил Рифшу, и кинулся защищать свои тылы. После этого наши смогут хотя бы развернуть войска на ровной местности. Вопросы?
Вопросы посыпались десятками. Зубр терпеливо отвечал, остальные слушали. Я же стоял в глубокой задумчивости. Перспектива проиграть войну для меня более чем печальна. Мне казалось, дело уже почти сделано, а тут… Ну да ладно, это бывает. Попробуем геройствовать. Теоретически план вполне реален. А что будет на практике – время покажет.

Да я такая! Меняться поздно!

Прошу прощения за оффтоп, но я эту фразу частенько в шутку упоминаю, думаю автор знает откуда))) Люблю такие моменты

думаю автор знает откуда)))

Ищщё бы

9.3. Ополченец. Ночной Рейд

Скакать ночью по степи – удовольствие ниже среднего! Особенно когда над головой роятся тучи и в небе откровенно громыхает, иногда поблёскивая разрядом молнии. Из ориентиров лишь компасы – потому бойцам приходится прижиматься к командирам, чтобы не растерять друг друга. Так и чешем по волнующемуся травяному ковру.
Поначалу мы шли вдоль Большой Реки, которая сама по себе ориентир надёжнейший. Но теперь свернули к Перевалу, и здесь уже придётся идти чистой степью, ибо жаться к горам небезопасно – всё усеяно камнями, лошади в темноте ноги переломают.
Задумавшись, еду, иногда поглядывая по сторонам. Мне проще, чем другим командирам, я вижу во тьме. Так что моим бойцам потеряться где-нибудь – не светит.
Скачущего посыльного вижу куда раньше, чем он меня.
– Чего тебе?
– Вашего сотника Зубр вызывает!
Поручаю Аласу вести отряд, сам же скачу вслед за посыльным. И на кой ляд я ему, собственно понадобился?
***
Через инфракрасное зрение мне трудновато видеть детали одежды или выражение лиц, но всё-таки понимаю, что Зубр смотрит на меня крайне настороженно и даже смущённо.
– Люди говорят, ты… из магов.
Подавляю в себе смешок, серьёзно отвечаю.
– Есть немного. Что случилось?
Он отводит взгляд, собираясь с мыслями.
– Может, у тебя получится… Где-то тут должен быть отряд с… особым оружием. Пропали, как не было. Видимо в овраге каком-нибудь сидят. Поищи их. У тебя часы есть?
– Да.
– На поиск не более двух часов. При любом раскладе по истечению времени держи путь на Перевал.
– Хорошо, поищу…
Вряд ли я что-то найду в этой мгле, но с другой стороны, почему бы и не попытаться.
Еду и улыбаюсь. Зубр смягчил изрядно, когда меня «магом» назвал. В «народе» меня вообще колдуном кличут. Заслужил, так сказать, почёт и уважуху. И дело вовсе не в Книге Змей, по которой я старательно занимаюсь. О ней как раз никто не знает. Да и про особые свойства топора – тоже.
Репутацию «чернокнижника» я приобрёл за дела никак с магией не связанные – водопровод в лагере сделал, чтобы с бурдюками к источнику не ездить. Потом применил ещё парочку технических новшеств и попал в лапы одного местного царька, который меня зажилил у себя, да так и не отдал.
Прямо как в анекдоте про инженера, попавшего в ад.
– Алло, это Бог. Верни инженера, ему положено в рай.
– Сатана на связи… да ну нафиг, он нам котлы в кои веки починил. Не дам!
– Я на тебя в суд подам! Мои юристы…
– Господи, да откуда у тебя юристы?
Вот по этой логике, я «застрял» в нашем отряде, хотя ехал проездом совсем в другой. Зато мне полсотни бойцов набрали вне очереди, лишь бы остался. Впрочем, это не спасло от статуса «подозрительного» в глазах местных. Впрочем, пока я нужен местному владыке, хрен кто меня тронет, а потому к этой нездоровой фигне отношусь с юмором.
Главное же колдунство началось, когда я решил вводить в систему тренировок сеансы аутотренинга. Давно размышлял над тем как, приучить новобранцев атаковать плотным «рыцарским» строем. Боятся они этого, предпочитают кружить около противника и бить из луков, пока стрелы не закончатся. В копейный бой кидаются, только если противник разгромлен – добить. В этом конечно есть плюсы – потери ниже, но когда бородатые становятся в каре, укрывшись павезами – эта тактика сразу буксует. Стрелы не пробивают деревянные доски насквозь и при этом их запас небесконечен…
Короче, немного поэкспериментировав, я сумел внушить бойцам, что после особого заклинания, они превращаются в стальных огромных чудищ, разносящих всё на своём пути… Получилось! Теперь наоборот, приходится в бою одёргивать, чтобы не таранили всё подряд.
Ну и конечно славой себя покрыл, неувядаемой, в глазах общественности. Даже водопровод их так не возбудил, как «насылание чар на добрых людей». Какие-то шаманы даже проклясть меня собирались, на всякий случай. Надо будет заехать на досуге, спросить – получилось, нет?
***
Сбоку всё ещё пылает Рифша. Я не удивлюсь, если наши подпалили деревянные укрепления бородатых, чтобы дать нам ориентир. Хотя, конечно, не факт. Может, они так прорваться пытаются?
Отвлекаюсь от перевала, вглядываюсь вперёд. Горячий газ, поднимающийся вверх, виден как на ладони. Мне. Костёр горит в вырытой ямке. И скрытно, и в плане горючего экономно.
Сейчас глянем, что за друзья. Не удивлюсь, если это наши потеряшки «градус не рассчитали» пока время коротали в ожидании. Ну – тогда похмелье у них тяжёлое будет. Реконы за дисциплину в армии Д`Шар взялись капитально – болты закручивают, аж стружка сыплется.
Завожу отряд в неглубокую балку. Спешиваемся, прыгаем, проверяя чтобы ничего, не звенело. Отлично! Можно начинать дружественный визит к неизвестным туристам.
Злой степняк ползёт – с дротиком в зубах…
Шутка. Дротики за спиной. За мной ползут бойцы. Передвигаемся медленно, чтобы не шевелилась высокая трава, которая здесь прямо как на лугу. Много длинных стеблей, торчащих над остальной растительностью, приходится следить, чтобы не раскачивались.
Перед нами небольшой холмик, метра два высотой. Заползаю туда и, раздвинув зелень, пытаюсь разглядеть, кто там, у костра греется.
Это непросто. Огня не видно, и силуэтов тоже. Ночным зрением особо не поглядишь, в теплоте костра всё видится размытыми пятнами. Видны только лошади, тихо пасущиеся неподалёку, а ещё телега прямо за костром. Ну, хоть что-то
Надо проползти ещё хотя бы метров десять, между холмиком и костром. Да так, чтобы никто спохватился. Порывистый ветер, начал доносить сюда обрывки разговоров. Жертвую минутой времени, чтобы послушать. Нет, я не надеюсь отсюда различать, что они там говорят, но есть шанс понять, КТО говорит. По диалекту.
Не ванскерри. Совсем другой говор. Всё-таки степняки. Но не «наши», а кочевники. Плохо! Добавляет морально-этических трудностей. Может, эти демоны к войне никаким боком – воду например, ищут, или новое пастбище высматривают…
Но нет! Через пару минут вижу возле пламени, две лежащие человеческие фигуры. Присмотревшись к позам, положению рук и ног, понимаю, что они туго связаны. Движения вялые – похоже, сильно избиты.
Всё ясно…
Продолжаю ползти, мысленно молясь Чёрному Жеребцу, чтобы кочевники не отвлекались от своей болтовни. И к счастью они продолжают тереть за жизнь, иногда взрываясь приглушённым дружным смехом.
Вот он, момент истины. Лежу в десятке шагов от потрескивающего пахнущего сладким дымком костра. Врагов – двенадцать штук. Типичные кочевники в соответствующей одежде. Спать видимо планируют утром, пока же сидят, ночь коротают. При себе только неизменные сабли и дротики. Минимальный «жентельменский набор». Кони бродят шагах в десяти от костра. Копья и луки, сложены и укрыты чем-то. Впрочем, обольщаться не стоит, всё это в боевую готовность привести – дело пары секунд.
Ругаю себя, что с собой взял лишь четверых бойцов. Сейчас бы налетели роем и всего делов. Но придётся по-другому. Чтоб если раз, то уж навсегда…
Достаю из подсумка небольшой пакетик. Не магия, но химия! По действию схоже с пропитанной бензином ветошью. Мы эту штуку применяем, для поджога степи, в случае преследования. Прямо хоть в рекламу – мы собрали эти травы со всех уголков бескрайней степи только для вас!
Кочевники снова зашлись в глухом хохоте. Правильно, подыхать надо весело.
Осторожно отстёгиваю тул с дротиками, тихо выкладываю их перед собой. У моих бойцов дротиков нет, сабельки пока в ножнах, чтобы сталь ненароком не блеснула. В этой игре я разводящий.
Ну что ж… поехали…
Осторожно встаю на одно колено, примеряюсь и со всей силы швыряю свёрток в сторону костра. Получи, фашист, гранату! Тут же падаю ниц, как перед великим божеством.
Вспышку видно, даже прикрывшись рукой. Титаническое пламя вырывается из мешочка, как джинн из горшка. Рёв пламени заглушается отчаянными воплями. Глаза кому-то уже не послужат…
Вскакиваю на ноги, зубы сжаты, зрачки расширены. Пробегаю оставшийся десяток шагов, и с ходу вбиваю дротик в первого, стоящего на ногах. Испуганно вскрикнув, тот завалился назад. На катающихся по земле и вопящих не смотрю – позже… Пришпиливаю ещё одного, тушащего свою ногу. Выхватив топор, с криком проламываю щит четвёртому, разваливая башку в мохнатой шапке.
В следующий миг в уютное разбойничье логово, ворвались мои бойцы. Шум крики, ругань и хлюпающие звуки прорубаемой плоти…
Перепрыгиваю костёр, помню, что кто-то ушёл во тьму, к коням.
Где они?
Первого вижу сразу – одежда тлеет, сам держится за лицо, воет как бешеный собак и, петляя, бредёт в никуда.
Второй! Второй где?!
В меня летит нож. Кувырком ухожу в сторону, перекатившись, вскакиваю с дротиком наготове. Враг влетает в седло, и успевает пришпорить коня, прежде чем мой отчаянный бросок, вбивает ему дротик в бок.
Закричав, он вываливается из седла и, зацепившись ногой за стремя, волочится по земле, не переставая орать. Конь ускоряет ход, утаскивая его за собой. Вскоре весь табун растворяется в чёрной мгле. Заходящийся крик ещё долго слышен из густой черноты.
Тяжело дыша, возвращаюсь назад, старательно вглядываясь в ночную шелестящую степь. Всё? У костра бродят бойцы, затаптывая усилившееся пламя, и осматривая трофеи. Вроде бы всё. Хотя нет… снова слышу всхлипывание. Тот, что бродил кругами, всё ещё дымится и куда-то ползёт. Ветер несёт от него сладковатый запах палёного мяса. Судорожно сглотнув слюну, подавляю тошноту. Достаю топор, поворачивая обухом. Чтобы не пачкать…
***
– С…спаси…бо… – лысый битюг с тонкими азиатскими усиками, и качественно разбитой рожей, тяжело дышал, массируя себе конечности. Ему уже сунули флягу, дали напиться и теперь он восстанавливал дыхание. Спеленали их от души, второй вообще валяется без сознания.
– Орудия… – прошептал лысый, срываясь на кашель – орудия где?
– Вот эти… штуки?… – неуверенно сказал один из моих парней, подсвечивая себе импровизированным факелом, из трофейного копья, обмотанного куском шерсти.
– А ну, дай глянуть.
Честно говоря, я разочаровался. Думал и впрямь, они пушки приволокли. А это всего лишь двухэтажные платформы, соединяющие одним спуском, по пять арбалетов на этаж. Всего их на телеге лежало десять. Мы иногда их применяем. В засадах. Аналог мушкетного залпа – плотный, убойный, по вражьим рядам проходит как коса. Но на кой чёрт они тут нужны?
Впрочем, задача выполнена, пора валить назад.
***
Над головой гулко бахает – работает «небесная артиллерия». Сейчас ещё «небесный водоканал» подключат. Время от времени падают тяжёлые крупные капли. Дождя пока нет, но, сволочь такая – будет! Это разом сводит на нет и нашу скорость, и главное оружие степняка – лук.
Поэтому мы торопимся. Вражьи позиции прощупаны наспех, «фронт работ» нарезан абы как. Впрочем, это не трагедия. Один чёрт, половина бойцов всё перепутает, а вторая – потеряется.
Наши с Аласом кони стоят на холме. Внизу огни костров. Это тылы армии Фирдсвейна, которая сейчас на перевале держит Рифшу, запирая наших на вершине холма.
Насколько можно понять, тут в тылу бойцов немного и опасности из степи они не ждут.
Разорванное небо, светится молниями. Громыхает уже часто и много. Ливень начнётся с минуты на минуту. Впрочем, атака начнётся раньше.
Ночной уютный шелест разорвало в клочья десятком труб. Ревёт так, что лошади пугаются. Мы стоим на месте, хотя нервы, как струна, требуют рывка вперёд. Ждём сигнала.
– Смотри! – восклицает Алас, глядя на небо.
Над нашими головами внезапно проносится сотня пылающих огоньков. Арбалетные болты, пущенные спасёнными нами «катюшами» мчатся огненным смерчем над головой. К каждому болту прикреплён подожженный мешочек с разрыв-травой. Пламя сжигает болты ещё до падения на землю, дугообразная траектория резко обрывается и метеоритный дождь превращается в огненный водопад.
Огнепад!
Вот это и есть сигнал. Для варваров – обгадиться. Для нас – атаковать. Вижу, как там впереди в свете костров виден дым от влажной травы. Кое-где загорелись большие шатры. Между многочисленными огоньками мечутся перепуганные силуэты.
АТАКА! ВПЕРЁД! УРРАААААА!
Издавая рёв сотен глоток, мы срываемся с места. Топот копыт перемешивается со свистом летящих стрел. Два-три выстрела и лук резко сменяется копьём или саблей. Кругом летят подпаленные мешочки с разрыв травой. Для усиления паники.
Вот уже слышен чей-то предсмертный вопль. Соседи мчатся стреляя из луков во всё, что шевелиться. Мои парни уже идут лавой с копьями наперевес. Вижу бородачей, сбивающихся в кучу, укрывшись щитами, утыканными стрелами. Наши клиенты! Поворачиваем туда, и разгоняемся. Ещё! Карьер! Враги в ужасе. Прячутся за щитами, пытаются выставлять редкие копья. Бородатые рожи искажены страхом и безмерным удивлением – они не верят, что степняки способны на «копейный таран».
БАХ! Почти одновременный глухой треск удара, захлёбывающиеся от ужаса вопли, воинственные крики и хрип лошадей, вынужденных бежать по распластанным телам.
А высоко над головами проносится второй поток огненного шквала. Это уж не по лагерю, а чуть дальше. Тех, на перевале пугать. Точнее привлечь сюда, спасать свои тылы от разгрома. В общем, оружие на дальних дистанциях исключительно психологическое. Но работает! По себе знаю… нас как-то такой штукой по ошибке «накрыли». Никого даже не ранили, но перепугали основательно. Даже сейчас в гуще мясорубки, отбивая вражеские удары и заваливая очередного врага, мы все нет-нет, да глядим на небо, в котором снова появилась сотня пылающих стремительно приближающихся «звёздочек».

Дождь лил как из ведра. Даже не верится, что полчаса назад тут было самое настоящее огненное представление. С песнями, плясками и прыжками через костёр. А теперь всё – падающая с небес вода стоит стеной. Звуки утихающего боя, и далёкие крики преследователей глохнут в сплошном шелестящем шуме. И хорошо. Для нас.
Лук спрятан в колчане, чтобы не промокнуть. В руке сабля. Ночным зрением вглядываюсь в горизонт, пытаясь понять «куды бечь»? Рядом фыркают лошади бойцов. Тут и мои люди, и прибившиеся с других отрядов. Всего человек триста. Что с остальными ополченцами – думать как-то не хочется. Поэтому не думаю, поглощённый выживанием, себя и отряда.
Все молчат и смотрят на меня. В кои-то веки репутация «колдуна» и «чернокнижника» приносит пользу. Люди уверены, что живы только благодаря мне. Отчасти оно так и есть, потому что причина успешного прорыва – в хорошей управляемости отряда, на которую я в своё время убил массу времени и сил.
Движимый интуитивным порывом, спрыгиваю мокрый травяной дёрн. Прижимаю голову к земле. Мои бойцы замерли неподвижно, запрещая коням малейшее движение. Они надеются, что я смогу увести их от «баталий» противника прущего с перевала гигантской толпой.
Стоящие под Рифшей отряды ванскерри, блокирующие «первую армию», увидев свои пылающие обозы, решили видимо, что попали в хитрую ловушку. И началась дикая паника. По большому счёту, войска Фирдсвейна – это сборная солянка из отрядов феодалов, каждый из которых побаивается короля, и хочет вдоволь пограбить. Сочетание страха и жадности делают их относительно управляемыми. Но сейчас, когда каждый решил что его задница в беде, «войско» превратилось в судорожно драпающее стадо. Мы, едва вырвавшись от «тыловиков», оказались на пути этой биомассы и потому усиленно маневрируем, чтобы не попадаться на глаза.
Мокрая трава оказалась холодной, но сейчас это даже было приятно, ибо жарковато в доспехах. Прислоняюсь к земле, закрываю глаза. Слышу не только рябь от копыт, но и голоса, крики… мне кажется, я даже чувствую эмоции тех, кто идёт и скачет. Очень уж по-разному они это делают. Вот те, кто левее нас двигаются уверенно, многие на конях.  Земная дрожь исполнена злобы и жаждой убийства. Правее же, идут пешком и не единым кулаком, а вразброс. Боятся! Неуверенно очень идут.
Вскакиваю, запрыгиваю на коня. Идём вправо! Там видно будет. Должны же они закончиться когда-нибудь!
– Огонёк! – говорит кто-то и все возбуждённо зашептались. Ух, ты! Это же сигнал точки сбора! Как мы его называем – прожектор.
– Не забыли нас, – усмехаюсь, трогаясь с места. – За мной, ребята! У наших там чай остывает, а мы тут грязь месим…

10 Иду на Вы!
 Погода, вызверившись, всё же решила не лишать людей удовольствия залить мокрое поле своей кровью. Сверху подул сильный ветер, и посветлевшее небо начало стремительно очищаться. Восходящее за нашими спинами солнце отсвечивало от вражеских шлемов, доспехов и клинков. Запах влажной свежести накрыл нас с головой, и кругом стояла такая тишь, что слышно было, как воет ветер и шелестит трава. Потому что никто не кричал, не бил рукоятью о щит, не бряцал доспехами. Обе стороны стояли, молча, угрюмо глядя друг на друга. Бой с перевёрнутым фронтом означает только одно – бежать некуда. Или мы, или они – без вариантов.
Ванскерри относительно недавно навели порядок и выстроили армию для боя. Они уже поняли, что их обманули, что «первая армия» вырвалась из западни и строится у подножия перевала, а потому пока даже не пытались атаковать, сосредоточившись на построении своих войск.
С другой стороны, воины Д`Шар только сейчас поняли, что враг намного превосходит их числом. Там, в узких каменистых проходах и бревенчатых баррикадах несчастной Рифши это было неочевидно. Здесь же в чистом поле вражеская рать казалась просто уничтожающе огромной. Высокие бородатые пехотинцы, с боевыми топориками, обтянутыми кожей щитами, кольчугами поверх прочных кожаных доспехов, покрывали собой поле, сколько хватало глаз. Они были разбиты на баталии, по три линии каждая. Перед пехотой кучковались лучники, рассеянной цепью. Позади всех виднелись силуэты тяжёлых кавалеристов – в основном наёмников, хотя хватало и бледно-зелёных «ведьмочек»-виккави с диковинными шлемами.
Перед лучниками стояли полуголые берсерки с огромными топорами. Вопреки сложившимся стереотипам, никаких зверских рож они не корчили, глядя на нас истинно варварским спокойным равнодушием. Звереть они начнут в бою.
Напротив, стояли мы. Подняв копья и ёжась на непривычном высокогорном ветру, сотни и сотни бойцов Д`Шар держали строй, готовясь защищаться. О нападении не могло быть и речи. Главная ударная сила армии – конница в этой грязи оказалась почти бесполезной и её спешили, поставив в общий строй.
 К своему удивлению понимаю, что далеко не все пехотинцы – спешенные конники. Есть и простая пехота – новый для степной страны вид войск, ибо «скорпионы», «жабы» Сингала и прочие «мастера меча» предназначались исключительно для охраны господ и штурма, или обороны городских стен. Эти же с латными нагрудниками, длинными копьями, сингальскими шлемами-саладами выглядели очень непривычно. И их было много. Умом я понимаю, что для осады пехота и нужна. Но искренне удивлён, что реконы за такой короткий срок смогли создать полноценные пехотные подразделения. В прошлую войну я их не видал. Что ж поглядим, чего они стоят.
. Наши многочисленные лучники, стоят, вклинившись между баталиями пехоты, перед ними стоят щитоносцы, прикрывать от ответных залпов. Ещё часть спрятана «этажом выше», на каменных террасах. Я их вижу отсюда, но противник вряд ли. Будет им сюрприз.
И только ветер бегает между двумя сторонами. Мокрый и холодный.
***
Сижу на высоком камне, кутаясь в мокрую одежду! Рядом пытается пастись конь, выбирая редкие былинки на каменистом грунте. Мои люди ёжатся и молчат. Мы на правом фланге – единственная конница во всей армии, которой позволили остаться на лошадях. Оно и понятно – в такой грязи от конницы мало толку. Преимущество тяжёлого всадника – в сочетании массы и скорости. Сейчас об этом нечего и думать, грунт глинистый, вязкий. Но напротив нас, есть большая каменная россыпь, языком, лежащая посреди степи на длинной где-то с полкилометра.
Поэтому для двух сотен ополченцев и конников Равенстерна сделали исключение.  Насмешливо осматриваю синие ряды. То Серёга удивится, что я ещё жив. Если, конечно, он сам уцелел.
Ко мне подъехали два равена-офицера. Одного узнаю сразу – Серёга. Даже в таких условиях, он ухитряется выглядеть пижоном. В глазах бездна удивления.
– Ты это… как…
– Как выжил? Не знаю, – честно признаюсь. – Сам-то как?
Ворон спрыгнул с коня, подошёл к камню, хмуро посмотрел вниз, где стояли степняки.
– А? – он словно спохватился, – да нормально у меня всё. Через неделю контракт закончится, можно будет увольняться.
И он со своим спутником затряслись нервным смехом. Присоединяюсь. Я тоже не прочь «подать заявление». Вот беда – варвары не дают.
Сверху, к нам спустилась кавалькада из шести всадников. Главного узнал сразу – Тимур. Насколько я помню, он был заместителем, но главный не то погиб, не то проштрафился. Не знаю, короче. Но так или иначе, главный теперь Тимур. Меня это и радует и настораживает. Он конник, до мозга костей. Здесь же почти всё войско – пехота. Ну да ладно, будь что будет…
– Привет, герои! – поздоровался он. – Времени мало, буду краток. – Напротив вашей позиции, каменистый грунт. Это, думаю, вы уже увидели. Позади вас дорога к нашим лучникам, и враг наверняка захочет пройти по ней. Этого допустить НЕЛЬЗЯ. Если враг доберётся до вон тех террас, с нами будет всё кончено. С вами тоже.
– Ясно, командир, – киваю, – Только нас тут с гулькин нос. Если полезут оптовыми партиями, можем и не сдюжить.
– Любой из во-он тех парней может заявить тоже самое, – серьёзно сказал Тимур. – У вас задача чуть проще – не дайте им проскочить туда быстро. Задержите насколько сможете, я от вас большего и не прошу… Главным будет Тим.
– Это ещё почему? – набычился Ворон.
– Потому что приказ такой СЕРЁЖА! – угрюмо сказал Тимур. Ворон побледнел, перекосился в лице, как говориться «от правого уха до левого колена» и даже сделал шаг назад. Он ведь абсолютно был уверен, что никто не знает о его «земных» корнях. Ворон свирепо посмотрел на меня. Пожимаю плечами.
– Не я!
– Не он, не он – на губах Тимура появилась усмешка.
– А кто? – искренне спросил Ворон, вызвав у реконов приступ смеха.
– Тот же, кто прирежет тебя во сне, если ты нас подведешь, – ответил всадник, стоящий рядом с Тимуром.
– Я сказал твоим офицерам, – продолжил Тимур, – что после боя вы получите жалование за всех, кто служил в начале кампании, и отправитесь по домам.
Сдерживаю улыбку. Тонкий намёк. Вздумай Ворон поднять бунт – свои же солдаты его на копья и поднимут. Равены жаждут денег, а здесь, даже грабить некого…
– Я понял, – выдохнул Сергей, после короткого напряжённого раздумья.
– Рад за тебя, – лаконично ответил Тимур. – Удачи!
Развернувшись, они удалились вверх по склону. Здесь на каменистом подъеме не так уж много путей-дорожек, приходится изрядно петлять.

10.1 Иду на Вы! Битва у перевала.
Первыми ожили варвары. Медленно и ритмично, они начали бить рукоятками своего оружия по щитам. Удары глухо отражались эхом над нашими головами, превращая стук в беспрерывный каркающий грохот. Потом кто-то из них заорал героическую песнь, пара тысяч глоток подхватила, и они начали прокрикивать свои куплеты, словно пытались нас ими оглушить.
Наши молча стояли и ждали. Мне такое спокойное ожидание нравится куда больше, чем истеричное воодушевление варваров. Оно в отличие от воплей и криков – настоящее. Отступать нашим некуда, позади скалы. От единственной дороги на перевал, их отделяет россыпь из валунов. Поэтому подбадривать никого не надо, всё равно придётся сражаться.
Тимур сознательно загнал армию в ловушку, чтобы склонные к «манёврам» степняки не разбежались. Проход на перевал он «прикрыл» нами и наёмниками, прекрасно зная, что «убежать вверх» у нас вряд ли особо получится и волей-неволей, мы какое-то время будем сдерживать рвущихся врагов.
Между тем напряжение нарастало. Варвары били по щитам всё сильнее, доводя себя до яростного исступления. Ожили берсерки, начав свои жутковатые танцы, заводящие остальных. Степняки, не выдержав такого психологического прессинга, тоже начали свистеть и вразнобой выкрикивать оскорбления.
Со своей скалы вижу как Тимур – блестящий, словно новогодняя ёлка – подъехал на стыке между центром и правым флангом, что-то громко крикнул в сторону варваров. Стоящие возле него бойцы грохнули от смеха, и по нашим рядам поползла волна – соседям пересказывали шутку, хохотали, и передавали дальше. Нам её тоже проорали, перекрикивая вражье пение – Тимур крикнул варварам, что они поют куда хуже, чем бегают. Так себе шутка, но мы ржём аки кони, и мчимся пересказать равенам, которые тоже заходятся в хохоте и начинают громко свистеть.
Прелюдия, полная грохота и криков, резко оборвалась. Что-то дрогнуло в рядах варваров, словно сорвавшись с грунта, медленно пошла вниз огромная лавина. Стук, шум и гам прекратились. Первые ряды, держа строй, укрывшись щитами, двинулись на нас, поглотив собой берсерков, тоже спрятавшихся от неизбежного обстрела. Словно перекатывающаяся волна, полчища ванскерри ряд за рядом, приходили в движение. Метрах в пятидесяти от идущих на нас, стоят как бы не столько же. Им тут места для драки не хватает. Ещё один плюсик нашему полководцу.
Забираюсь повыше на камни, напряженно вглядываюсь в происходящее. Почему наши не стреляют? Варвары в зоне обстрела едва ли не с самого начала!
Причина становится ясной, когда ванскерри проходят с десяток шагов. Позади них остаются вражеские стрелки, досель прятавшиеся за щитами пехоты. Сбитые в довольно плотную массу, они готовятся стрелять через головы своих, благо те идут медленно – с трудом удерживая строй. Времени у лучников минуты полторы.
В это время наши стрелки, на террасах встают во весь рост и поднимают луки. Я даже слышу через гул и грохот шагов, как скрипят натягиваемые жилы.
Шух! И сотни стрел по дуге пролетают над наступающей пехотой и обрушиваются на открывшихся вражьих стрелков, не успевших выпустить ни одной стрелы. Словно тяжёлая утыканная шипами ладонь, со всего маху врезала по плотной толпе, буквально раздавив её. Пехота ванскерри этого не видит, более того, они начинают хохотать во всё горло, думая по ним не попали. …
Поправляя прицел наши «высотники» бьют снова и снова по той же самой площадке. Со стороны вражеских стрелков, слышны истошные вопли, шум и паника. Они пытаются рассыпаться, кто куда, спотыкаются и мешают друг другу. Некоторые всё же начинают стрелять, но их очень мало! Жиденький поток стрел вызывает скорее смех, чем страх.
Треск и лязг сотен доспехов, рёв множества глоток, всё ближе бородатые морды, надвигающиеся словно таран…
…прямо на рассыпанные повсюду «ёжики». Наши же замок пришли штурмовать! Наверняка для блокирования вылазок держали при себе эти штуки. Вот и пригодились. Хотя наверно не так хорошо, как могли бы – ежики, увы, легко вдавливаются в мокрую землю и далеко не всегда протыкают  кожаный «сапог». Тем не менее, в первых рядах слышны крики боли и заметна начинающаяся давка. Войско не может остановиться, и упавших просто давят, устилая ими ковёр. И в этот самый миг, на сцену выходят лучники «ближнего боя», стреляющие не так далеко, зато быстро. Вклиненные в ряды пехоты в четырёх местах, они поднимают луки и начинают обстрел. Прямо никто не стреляет, бьют перекрёстно, наискосок, что немедленно приводит к потерям даже среди «стены щитов».
Мины окончательно делают своё дело, не так ущербом, как страхом. Варвары тормозят, пытаясь смотреть под ноги, и в тоже время с «диагонально противоположного» направления по ним прилетает одна стрела за другой. Вижу что далеко не все щиты «первой линии» утыканы стрелами, что означает постоянную их «смену» вместе с владельцами.
Крики вопли и шум заполоняют собой всю окрестность, многократно отражаясь от возвышенностей. Армада варваров уже споткнулась, и прёт вперёд только потому, напирают задние ряды. Пикинёры первого ряда опустили пики, готовясь встретить бородатых, до которых осталось всего лишь два десятка шагов.
И в этот момент лучники на террасах прекратили избивать своих «коллег». Может потому, что те уже и близко не походили на боевую единицу, превратившись в разбегающееся изрядно прореженное стадо. А может, им приказали бить по тому, кто опаснее. И они бьют! Каждые десять-пятнадцать секунд небо чернеет от тучи стрел. Напирающие задние ряды теперь на своей шкуре познали фунт лиха. Щиты, словно пятнистая дырявая крыша, колышутся над головами под беспрерывным дождём из стрел.
Видны перекошенные страхом лица. Наши поднимают пики, по рядам прокатывается звериный дикий рёв. Спешенные «тяжеляки» несмотря на всю свою неуверенность, грозно помахивают саблями и палицами. Такое впечатление, что всё это для подбадривания стоящих рядом лучников. Те могут броситься бежать при подходе врага. Но закованные в броню «тяжеляки»,  воинственные копейщики и командиры, сверкающие сталью в утреннем свете, как бы говорят им – мы с вами! – и лучники остаются на своём месте, продолжая расстреливать бородатых едва не в упор.
Что-то сломалось среди варваров. Передние ряды теряют скорость, едва не замирая за пять-шесть шагов к пикам. Их некому подбодрить – командиров, похоже, выбили. Каждый шаг сопровождается уколами «мин», и к тому же по ним в упор лупят стрелы. Задние ряды больше не напирают, они сами прячутся за щитами от обстрела и медленно погибают. Песнь и боевые кличи сливаются в один истинно звериный рёв. Напряжение достигает своего накала – сейчас окровавленный зверь, придёт в полную ярость и, презрев страх, бросится на своих мучителей…
Но нет. Слышён жуткий рёв их труб. И уже не волнами, а смятой толпой, ванскерри начинают свой отход, сопровождаемые тучей стрел и оглушительным свистом степняков. Первая армия беснуется, изрыгая из себя сотни проклятий и оскорблений. Варвары молча, отходят, прикрываясь щитами, стараясь не упасть на заваленную обезображенными телами землю…
***
– Ну, чё, шайтанама! – нервно смеётся Серёга. – Ещё пару таких атак, и можно по домам!
Стоящие рядом равены и мои люди тоже посмеиваются, обмениваясь впечатлениями от увиденного. Сам криво улыбаюсь, ни на кого не глядя. Я буквально мокрый от пота, кисть сжимает до боли с рукоять сабли, зубы стиснуты. Всё-таки тяжкий это труд – наблюдать, как твою судьбу решают другие…
В рядах победителей расслабухи не наблюдается. Спокойно и деловито, собирают стрелы, добивают раненых под их вопли и проклятия, пытаются вытащить «ёжики» из под тел, и уложить сверху. В общем, работают – обольщаться победой никто не собирается. Морские и речные пираты при всей своей косности переходящей в тупость, за века грабежа сопредельных территорий, накопили большой опыт тактических решений. В основном в виде саг и песен, которые каждый из них знает едва ли не с детства. Так что наверняка сейчас они что-нибудь поменяют в консерватории и повторят.
– Так чего звал то? – спросил Ворон, не забыв поддеть. – Босс! Биг босс!!!
Игнорирую шутки уязвленного самолюбия, поворачиваюсь к собравшимся. Все они десятники, мои и Ворона.
– Смотрите туда, на задние ряды! Видите, кто там идёт.
Сощурившись, сосредоточившись, народ всматривается в дальнюю муть перестраивающейся армии Фирдсвейна.
– Конники, – подсказывает им Алас, самый зоркий из нас.
– Вот именно! –  говорю, – Тяжёлая конница. Они держали их позади пехоты, в резерве видимо. Но сейчас, когда узнали о террасах, попытаются нас атаковать и прорваться к лучникам.
– Ну и что? – вопрошает Серёга, – мы и так знаем, что они ударят.
– Да! Но они не знают, что ударим мы!
Предупреждая массу возражений, громко продолжаю
– Тут трудно будет сдержать врага. Даже укрыться негде. Надо ударить первыми и вынудить их отказаться от атаки. Хотя бы время потянуть. Если второй натиск пройдёт как первый, с третьим, думаю как-нибудь и без лучников совладаем. Но сейчас надо не дать им атаковать!
Серёга словно «поймал Наума». Прищурившись, поглядел на меня, потом переглянулся со своими и сказал
– Нам надо минут пять, посоветоваться.
– Только не затягивайте! – говорю, и они тут же удаляются.
– Чего это они? – удивился Алас.
– Совет держат…  отмахиваюсь, – у равенов военная демократия. Он им просто так приказывать не может. А вот я могу! Так что слушайте и подсказываете.
И прямо на камне, раскладываю кусочки щебёнки, показывая свой взгляд на предстоящую контратаку.

Внизу возле вражеского лагеря виднеется море людских голов. Оно колышется, перекатывается волнами и шумит сотнями разных звуков. Ванскерри стоят тремя «слоями» по нескольку линий каждая. Уже без берсерков, дуделок, сопелок и прочих инструментов морального подавления. Только пехота, только топор! Самыми первыми идут бронированные парни держащие большие щиты-павезы. За ними идёт лёгкая пехота, – подавляющее большинство войска.
Второй «слой» заполнен степняками. Судя по одежде, это не «наши», а кочевники, которых ванскерри наняли для разорения земель на пути к Торбе. Они сидят на своих маленьких крепких конях и беспокойно осматриваются. Вряд ли эти черти ждали, что их «применят» таким вот неестественным образом. Со своей стороны могу за них лишь порадоваться – вместо унылого ограбления деревень и скучного отлавливания визжащих баб, им предстоит весёлая ловля «на грудь» стрел оптовыми партиями. А если повезёт, то и сеанс стрижки с массажем в плотном рукопашном бою. Туда, как говорится и дорога. Лошадок, правда, жаль. Плотное построение им очень не нравится, взбрыкивают, жалобно ржут. Но всадники жёстко осаживают их, ибо пешком драться не хотят. Кочевник без коня пуглив и жалок. К тому же они низкорослые, большинству бородатых по плечо будут. Поэтому от них пеших, толку никакого. О боевом духе своих «степных соколов» ванскерри позаботились на совесть. Конные стрелки, плотно «упакованы» в формацию, прижатую по бокам тяжёлой кавалерией «виккави», а сзади «плитой» пехоты третьего слоя. Наверняка все окружающие имеют приказ рубить в капусту любого степняка, который попытается удрать.
Интересно, почему они не набирают бойцов из земель Нал Тара? Они были бы на порядок адекватнее. Или бородатые прошлись там так, что теперь, и набирать некого?
Мы с Серёгой стоим на высокой скале и осматриваемся.
– Маловато их… – Ворон скептически смотрит в сторону наших «баталий». – До темна не продержатся… Слышь Тим, давай майнём отсюда.
– Что, наших бросим?
Он аж удивился.
– С каких пор реконы стали нашими?
– Тут большинство «землян» не реконы, а бывшие «тени», – возражаю, – вроде нас с тобой.
– Не вроде! – категорически возражает он. – Мы с тобой реконам не присягали.
– Однако нанялись, – настаиваю я, – а договор надо выполнять.
– Да ладно тебе, – морщится он. – К вечеру их уже и в живых никого не останется. Я знаю обходной путь через Тулвар. Могу хоть сейчас провести.
– Хорошо, – говорю, продолжая осматривать вражескую армию. – Когда стемнеет, ты со своими людьми попробуешь свой обходной путь. Я скажу, что не смог тебя остановить.
Серёга тихо смеётся.
– Думаешь, ты сейчас сможешь меня остановить?
Пожимаю плечами.
– Думаю… что мой топор умеет пробивать любую броню. И если надо будет, я тебе шлем твой козырной до самой жопы располовиню.
И смотрю на него с самой милой улыбкой, на какую только способен. В глазах Ворона мелькнул тщательно подавленный страх.
– До тебя многие пытались… – процедил он сквозь зубы.
– И ведь у кого-то получится... А вдруг у меня? К тому же наверху, в руинах Рифши, перед твоими тропами сидит «заградотряд» из раненых. Там и проулки узкие и «залповые» арбалеты стоят. Не пройдёшь ты там.
– Пройду… – упрямо твердит Серёга. – Мы где угодно пройдём!
– Я уж не говорю о твоих офицерах, – продолжаю, – которые надеются получить свои деньги.
– И получат, – серьёзно сказал Ворон. – Казна в лагере! Лагерь в Рифше.
– Не факт, – возражаю. – Тимур в прошлые разы казну всегда таскал с собой. Так что она, скорее всего там, внизу.
И грубой кожаной перчаткой показываю на боевые порядки «первой армии».
– Чего-то не верится, – буркнул Серёга, попытавшись изобразить скепсис. Однако боевой задор, как-то поугас.
– Да и не верь! – фыркаю насмешливо. –  Я же под командованием Тимура всю войну провоевал. Мне от твоей веры не жарко и не холодно. Казны там нет, а вот, засада есть. Для тебя, наверняка, что-нибудь приготовили.
Настроение у Ворона окончательно испортилось, на лице отразилась печать задумчивости. Несколько секунд он стоял, неподвижно, под порывами прохладного ветерка, потом ожил и неожиданно сменил гнев на милость.
– Ладно, будь, по-твоему! Поскакали что ль? А то парни наши скучают уже.
– Да… – киваю, подозрительно окинув его взглядом. – Действительно пора…
***
Мы спускаемся тремя колоннами. В центре идёт тяжёлая конница равенов. Их мало, всего три десятка, но должно хватить.  По флангам жмутся мои ополченцы, разделённые на два отряда. Левую колонну веду я, правую – Алас. Позади нас рысцой бегут горцы-наёмники. У них задача одна – прикрыть наш отход, если понадобится.
Не могу отделаться от ощущения «вырвиглазности» сочетания степняков и рыцарей. Утешаю себя мыслями, что мы не на конкурсе красоты.
Перед нами несутся ещё около сотни конных лучников, под командованием Миши – все ополченцы разных отрядов, пережившие ночной прорыв. Брать их под своё командование не могу – нарушится управление, ибо двигаться синхронно по команде, они не обучены. Зато парни прекрасно подошли на роль застрельщиков. Тихо пройдя за скалами, они набрали скорость и выскочили, внезапным спуском приведя противника в полный восторг. Рассыпавшись лавой с гиканьем, да свистом, ополченцы начали кружить около противника, засыпая его стрелами со всех сторон. До нашего спуска оставалось секунд двадцать.
Однако вся эта катавасия была вознёй в песочнице по сравнению с тем, что началось левее. Оттуда послышались жуткие вопли рожков – я аж вздрогнул, несмотря на подшлемник – и живая лавина двинулась к плотной «линии» баталий «первой армии», ощетинившихся пиками. Оглушающий рёв труб дополнился криком сотен глоток. Трепетали многочисленные знамёна, громко чавкала грязь под сапогами. Ванскерри на сей раз, подойти не спешили, укрывшись щитами, глядя под ноги, они пинками откидывали колючие «мины».
Зажатые между рядов кочевники, поняли, что главная опасность для них – на террасах. Поэтому старательно засыпают «верхний этаж» сотнями стрел. Что происходит на террасах, не вижу, но слышу радостные вопли варваров. Ответных выстрелов не замечаю. Может потому, что ванскерри ещё не подошли к «красной линии». Надеюсь, что это так…
 Бородатые затягивают какую-то песню. Их так много, что кажется, будто это не люди, а коричневая с металлическим блеском лава прёт на пульсирующую живую линию наших войск.
Разгон! Лошадей увлекает вниз спуск, и мы несёмся как ветер. Тропа изрядно расширяется, теперь места хватает всем. Скачу с луком наготове, высматривая внизу подходящие цели. Мимо проносятся редкие деревца, повсюду высятся каменные кручи. Справа мелькают синие спины скачущих конников Равенстерна. Мощные кони в синих же попонах разгоняются – довольно резкий спуск вынуждает их увеличивать скорость. Чёрные тяжёлые копья всадников грозно опускаются параллельно земле.
… Отряд Миши свою роль выполнил, внёс в ряды противника смятение и отвлёк на себя внимание. Стоящие внизу варвары сбились в кучу и укрылись за большими щитами, утыканными стрелами. В неосторожных степняков, подъехавших слишком близко, полетели маленькие, но отлично сбалансированные топорики. Потери уже были с обеих сторон. К вражеской пехоте быстрым шагом подходят их лучники, иногда постреливая по носящимся туда-сюда степнякам. Между ними и пехотой всего шагов тридцать. Метрах этак в пятистах, туда же через грязь продираются конники. Они были вынуждены ждать, пока выстроится пехота, и задержались.
В общем, противник, существенно превосходя нас и по пешим, и по конным, тем не менее, располагается в слишком интересной позе, чтобы реализовать своё численное преимущество. А мы – уже вот они!
Мах рукой – мои степняки начинают обгонять равенов. Теперь мы идём как бы полумесяцем. Жаль, пыли нет, хотелось бы скрыть «тяжеляков». Ну да ничего, мы её сейчас тучей стрел заменим.
Слева слышу чудовищный треск и грохот. Рывком головы выхватываю несколько эпизодов начавшейся битвы. Террасы активно забиваются стрелами. Отсюда я даже их вижу – там стоят деревянные щиты, и лучники прячутся за ними, стараясь огрызаться как можно чаще. Правда, исключительно по степнякам. На вражью пехоту у них не остаётся ни сил, ни времени.
Зато наши провели быструю и удачную контратаку – подбежав ближе к первым рядам варваров, закидывают их десятками дротиков, предельно утяжеляя павезы, а порой и разрушая их. В любой просвет в щитах  немедленно летит стрела – стоящие рядом лучники прикрывают метателей дротиков. Наконец, сделав своё чёрное дело, пехотинцы сматываются. Варвары рычат от злости, но наказать наглецов некому. Кочевники, стреляют по опасной для них террасе, и плевать они хотели на всех остальных. Павез становится гораздо меньше. Лучники, расположенные наших баталий, продолжают забивать атакующих «кинжальным огнём». Благо те, идут медленно из-за «мин».   
Больше ничего не вижу. Некогда! Машу рукой.
Залп!
Мы выпускаем тучу стрел. Бьём перекрёстно, справа налево и наоборот, чтобы врагам труднее было «ловить» стрелы щитами. К моменту нашего выхода вражеские лучники с нашими застрельщиками почти справились, частично истребив, и заставив остальных кружить на почтительном расстоянии.
Мы это учитываем и вторым залпом бьём выше через щиты, как раз по бредущим стрелкам. Многие из них падают в грязь, а остальные спешат добежать до пехоты и укрыться за щитами.
Варвары спокойны, даже не смотря на форс-мажор. Они привыкли сражаться с кем угодно, в любых условиях. Повоевали в разных частях света, и как разбойники, и как наёмники. Так что эта грязная клоака, под пропахшим гарью перевалом им уж точно не страшна. Они знают, что надо делать. Стена щитов – почти панацея. Особенно против степняков, у которых лук – это единственное стоящее оружие. Поэтому они запускают в свой круг лучников и стоят, мужественно перенося прилетающие отовсюду стрелы, стискивая зубы, когда кто-то из товарищей заходится криком, или хрипит в предсмертных муках. Лучники время от времени выскакивают через щиты и пытаются по нам стрелять. Все так увлечены нами, что до последнего не видят прущую прямо на них бронированную конницу. Во всяком случае, до тех пор, пока она не оказалась в тридцати-сорока шагах.
Словно гигантская волна на мелководье, с рёвом и грохотом, закрывая собой всё, чёрно-синяя конница мчалась вперёд, ощетинившись плотной стеной длинных чёрных копий. Молча. Без единого крика.
По рядам варваров прокатился ряд возгласов. Они, похоже, решили, что всадники вырвались из преисподней, поскольку не видели, как те подходят. Особенно их впечатлило молчание всадников. Я даже слышал как бородатые громко, обмениваются мнениями по этому поводу
Скорее всего, каждый всадник, боялся, что его конь подскользнётся или заскочит в расщелину между камнями. И затормозить невозможно при таком то спуске! Потому всё внимание наёмников было там, под копытами коней.
Но со стороны варваров, это виделось иначе. При всей своей храбрости, они суеверны до ужаса. А сейчас на них неслась, вырвавшаяся из-под земли, чавкающая копытами и лязгающая металлом, безмолвная смерть.
Но ведь так не бывает! При атаке всегда все кричат! Орут, вопят, верещат, пытаясь запугать врага, и подавить свой страх. Все так делают!
Но не эти…
И вдруг кто-то вспомнил, когда всадники МОЛЧАТ. И не просто вспомнил, а крикнул. Да, раз в столетие, какой-нибудь сумасшедший жрец вызывает на свою дурную бошку существ из преисподней. Безмолвных и беспощадных…
Над перепуганной баталией раздался истошный полный ужаса крик
– ДЕМОНЫЫЫЫ!
Этот крик, пробил насквозь каждого. Никакие стрелы и даже копья не смогли бы сделать и половины подобного. Сразу трое бойцов швырнули тяжёлые щиты и, не переставая вопить, кинулись назад, спотыкаясь в грязи. Остальные стояли и смотрели, как бегут трое счастливчиков, решивших остаться живыми. А сине-чёрная волна надвигалась с тем же хлюпающим чавканьем. И среди рядов всё также слышалось уже десятками глоток.
– ДЕМОНЫ! ДЕЕЕЕМААААНЫЫЫ!
Захлёбывающиеся адреналином наёмники из Равенстерна вряд ли поняли, что случилось. Сжимая челюсти едва не до слома зубов, они рвались вперёд просто потому, что боялись упасть или не пробить вражескую линию, что для них смерти подобно.
Но когда до пехотной баталии осталось шагов десять, противник вдруг побросал щиты и кинулся бежать, мешая друг другу. Неизвестно в демонах было дело, или всё-таки в копьях, но паника получилась знатная.
Страшный шум идущей рядом битвы, на миг перекрыло оглушительным хлопком удара. Конники сплошным строем, вломились в пятящуюся толпу. Длинные копья, врываясь в плотные ряды, рвали и калечили по нескольку человек разом, после чего тяжёлый конский круп врезался в плотное построение, опрокидывая всех, кому не посчастливилось увернуться. Упавшие падали под копыта следующего ряда…
Хуже всего пришлось лучникам, большинство их было без доспехов. Синяя стена, вмяла их словно каток и, протоптав, рванулась дальше.
 Перестав кружить, мы направляемся в сторону смятого строя, кто копьём, кто с саблей (стрелы приходится экономить), и начинаем гонять обезумевших варваров, припоминая им и сожженные деревни, и верёвки на шеях, уведённых в рабство, и вообще всё, что накопилось за это время. От полного истребления разгромленных варваров спасла грязь и малый запас стрел.
В это же самое время, мне становится ясно, отчего Серёга стал такой покладистый. Синие всадники, и не подумали поворачивать. Схлестнувшись с подходящим головным отрядом виккави, истребив большую часть, они отвернули вправо и медленным тяжёлым маршем двинули прямо в степь.
– КУДА! – кричу. – Эй! СТОЙ!!!
 – Они убегают! – кричит кто-то из моих. Раздражённо киваю, да кэп! После чего громким свистом, пытаюсь собрать своих в какое-то подобие отряда. Сам поворачиваю в сторону, подъезжаю к растерянно стоящим горцам Равенстерна, обреченно смотрящих в сторону умчавшихся конников.
– НАВЕРХ! БЕГОМ! – ору так, что голос срывается. – Мы прикроем! Но недолго. Живо наверх!
Они закивали вразнобой и, двинули к прежнему месту дислокации. Здесь они не понадобились, но чует моё сердце, скоро пригодятся. Не представляю, как без тяжёлых всадников удержать открытую со всех сторон дорогу на террасы. Но придётся представить…
Мы ещё какое-то время кружим, собирая стрелы. Напряжённо думаю, потом зову Мишу. Тот подъезжает, смотрит вопросительно. Кратко объясняю ему свою задумку и он, усмехнувшись, уезжает. Мысль я придумал красивую, только как это исполнить… Ну да ладно, может Миша, чего и придумает.
А нам пора наверх. Вижу, что две наши баталии разгромлены, враг уже вклинился в позиции войск. Но остальные продолжают отбиваться. А самое главное, прореженные кочевники, всё же находят способ вырваться и рассыпаются кто куда. Ополовиненные лучники из террас переносят огонь на прорвавшихся варваров, устроив им кровавую баню. Те начинают отступать. Линия схватки дрожит, прерывается и смыкается снова. «Первая армия» дорого продаёт свою жизнь.
От захвата террас враг не откажется. Вижу, как виккави едут сюда, продираясь через бегущих пехотинцев, осыпая их руганью, стыдя и укоряя. На некоторых, кстати, ругань подействовала. Около «рыцарш» скопилась «пробка» из пехотинцев, готовых искупить вину. Правда, от этого стало только хуже, ибо они застопорили всё движениеу.
Туда же без лишней спешки подъезжают многочисленные авантюристы, большинство с луками. Вся эта масса пытается развернуться, чтобы не мешать друг другу и начать-таки наступление на перевал.
От избытка эмоций выпускаю стрелу на пределе сил. С мрачным удовлетворением вижу, как её с трудом отбивает щитом какой-то авантюрист и десяток его коллег, орут в мой адрес что-то оскорбительное. Приветливо машу им рукой и отворачиваю коня, направляясь за своими людьми.
В одном этот сукин сын, Ворон, прав – дожить до вечера будет непросто.
Но мы попробуем.

…Этот сумасшедший бег под стрелами вверх по перевалу запомнится мне на всю жизнь. Перебежками, спотыкаясь, прижимаясь к валунам, мы стремительно карабкались наверх, дыша паром. А в это время по нам стреляли десятки человек.
Где-то там, внизу на поле боя слышался лязг и душераздирающие вопли. Варвары, почуяв близость победы, лишились остатков рассудка и лезли на пики, под мечи, утыканные стрелами, что твой ёжик. Но залпы с террас неумолимо прореживали самых успешных, вынуждая остальных откатываться.
У нас своя битва. Мчим наверх, стремясь успеть перекрыть поворот на террасы, прежде чем зелёные фурии и примкнувшие к ним авантюристы доедут туда на своих тяжёлых «гунтерах» и «дестроерах». Тут дело даже не в чувстве долга, просто если это им удастся – нам конец.
Полчаса назад мы ещё были конными. После бегства Серёги, прикрывая отход горцев, я организовал нечто вроде «караколе», одна группа ополченцев стреляла, другая отъезжала назад. Пока враги лезли через грязь, дело шло хорошо – подножие перевала буквально устлано телами всадников и их коней. Однако вражеские конные лучники числом пару сотен рыл активно забрасывали нас стрелами и убили с десяток моих бойцов. Куда больше были потери среди лошадей. Но даже такая сомнительная халява закончилась, едва вражеские всадники выбрались на каменистый грунт. Они сразу же атаковали, разогнали к едрене-фене всё наше «караколе» и остановились только потому, что два десятка равенских рейнджеров, сидевших в засаде среди камней, начали расстреливать их практически в упор. Всё-таки равены стоили тех денег, которые им платили!
Враги решили, что упёрлись в линию обороны и работать мишенями, не стали, повернув назад.
Я же криком и матюгами вынудил своих бойцов спешиться и приказал увести уцелевших лошадей повыше вперёд. Бойцов же завёл в скалы, идущие вдоль дороги, и мы начали дружный отход наверх.
Первое время они не беспокоили. Видимо, вражьи кони не настолько хороши, чтобы постоянно бегать вверх по уклон с бронированными седоками в сёдлах. Однако нас «навещают» мелкие отряды лёгкой конницы, как правило, лучников и арбалетчиков.
Что-то сильно толкнуло меня чуть выше кисти, наруч смялся, но удар болта выдержал. Выругавшись от неожиданности, отскакиваю в сторону. Рядом ещё пяток чего-то стремительного, пролетает со свистом. Вижу сидящего на коне чёрного всадника перезаряжающего лёгкий арбалет – очередной храбрец решил показать удаль. Натягиваю тетиву, отпускаю – врага вышибает из седла под копыта лошадей. Десяток нападавших, потеряв половину своих, развернулся и умчал. Очередная атака отбита. А нам снова наверх. Доспех с каждым шагом всё сильнее тянет к земле, пот течёт градом. Не останавливаться! Мы должны добежать до этой чёртовой развилки!
Оставив Аласа старшим, обгоняю своих. Стараюсь добежать до равенов, выяснить как у них дела.
Горец Равенстерна появился передо мной, словно выломился из скалы. Я даже испугаться не успел его «деформирующего камуфляжа» в виде диковинной шкуры, покрытой прилепленными кусками камней, как он показал рукой на поворот – туда мол. У меня словно камень с души. Не сбежали! Мои вместе с рейнджерами, снова ожесточённо отстреливающихся от наседающего противника.
С сожалением оставляю их. Развилка ведёт и наверх к Тулвару, и направо, к террасам. Поворачиваю.
Здесь вовсю кипит работа. Наёмники, вместе со всеми остальными бойцами бывшего отряда Ворона, быстро и деловито готовятся к бою. Перекрывают проход, проверяют оружие... Занятая ими территория – площадка шириной метров двадцать, между почти отвесной скалой и обрывом. Собственно такие вот дорожки и есть «террасы» на которых стоят лучники, мешающие воинству ванскерри раздавить «первую армию».
Первым делом осматриваю своих, замечаю, что Миши и его людей среди них нет. Может впрямь пытаются мою задачу выполнить, а может… Но об этом думать не хочу, не давал Миша никогда поводов плохо думать о нём. Поэтому и не буду. Вместо этого оцениваю строящееся укрепление. Горцы, оказавшись в своей стихии, выбрали удобное для обороны место и построили небольшую баррикаду из всего, что смогли достать – от телег и камней, до срубленных небольших деревцев, растущих в скалах. Догадались даже сложить из валунов небольшие «кавальеры» – искусственные возвышенности для того, чтобы мы могли стрелять через головы защитников баррикад.
– Командир! Они уже здесь! – Глаза Аласа расширены, лицо перекошено, длинная косматая шевелюра развевается на ветру.
– Почему без шлема! – окрикиваю его. – Где твои люди?! Приведи себя в порядок! Хватит панику наводить!
Наши и рейджеры действительно бегут во всю прыть. Похоже, враг решил не жалеть лошадей и атаковал. Буквально посреди бегущих на повороте появились первые конники с копьями в руках. Им мешает не только усталость коней, но и каменистый неровный грунт. Однако два-три десятка авантюристов в крепких чёрных доспехах, обгоняют наших, убивая всех, до кого достанет клинок или меткий выстрел.
Но недолго музыка играла. Стоящие перед баррикадами горцы «угощают» их дротиками. Те, наконец, разглядели, куда вляпались и сбавили ход.
– Ребята! – ору своим. – Валите лошадей!
Ору и бегу навстречу с топором в руке. Одна мысль, что эта паникующая толпа врежется в горцев и устроит свалку, вызывает у меня ужас. Это страшнее чем с топором бежать на десяток конников.
Однако ополченцы под мои вопли приходят в себя, особенно те, кто ко мне поближе. Кто-то даже начинает стрелять в упор. Четыре лошади врага заваливаются на бок. Всадники спрыгивают с них и ловко вскакивают на ноги. Один тут же получает от меня топором по шлему. Мои бойцы – кто стреляет, кто бежит к баррикадам. Но уже без паники. Горцы ловко пропускают бегущих через себя, не нарушая строй. Ополченцы, заскочив на кавальеры, начинают стрелять.
Мы же с Аласом и десятком бойцов, прижимаемся к скале, укрывшись щитами. По нам стреляют едва не в упор, но вскоре начинают стрелять ополченцы и рейнджеры, стоящие во весь рост на баррикадах. Авантюристы оказываются под плотным огнём, убившим пятерых бойцов и ещё с десяток лошадей. Этого они не выдерживают и сматываются прочь. Бегущих «спешенных» врагов методично отстреливают одного за другим. Не ушёл никто.
– Идиоты! – Сплёвываю горькую слюну. Более тупой атаки, я ещё не видел. Нарочито не спеша иду к баррикадам. Мои, включая сконфуженного Аласа, постоянно оглядываясь, идут рядом.
 Перепрыгиваю баррикаду, громко спрашиваю равенов, кто у них ТЕПЕРЬ главный?
Ко мне подходит высокий парень, со шрамом через всё лицо.
– Ральф, – говорит глухо, ткнув себя кулаком в грудь.
– Тим, – киваю в ответ. И тут же замираю, слыша чей-то совсем не мужской плач. Вижу перепуганных женщин, детей и какой-то хлам, сложенный в самой дальней части импровизированного лагеря.
– Это ещё кто?
– Наши… – немного смущается наёмник. – Бабы, дети…
– Откуда?
– Мы нанялись к Ворону, когда бежали с гор, – поясняет он. – Там сейчас большая армия налётчиков из туманных гор. Поэтому мы идём все вместе.
Тихо беззлобно ругаюсь.
– Пусть не высовываются! – говорю. – Мешаться будут.
Ральф мотает головой.
– Стрелы кто собирать будет? – усмехается он. – А раненых таскать? Не волнуйся, им не впервой.
Молча, киваю, возражать бесполезно, деть их всё равно некуда. Да и понятия гуманизма моего мира от здешних отличаются чуть более чем во всём. Но мне этот прискорбный факт только на руку. Участь семей горцев в случае поражения очевидна – так что драться парни будут до последнего. Мы обмениваемся с Ральфом информацией, кто, что будет делать в драке – быстро приходим к общему знаменателю.
***
Некоторое время за поворотом стояло странное спокойствие…
Я грешным делом подумал даже, что враги передумали сюда лезть. Или двинули по дороге вверх, к Тулвару. Но словно желая меня опровергнуть, с голубого неба почти отвесно прилетела пара стрел. Кто-то успел крикнуть – берегись! – как стрелы посыпались градом. Народ заметался, в поисках укрытия, воины прикрылись щитами, бабы с детьми полезли под телеги…
Вжимаюсь в вертикальную как стена скалу, выставляю щит. Осматриваюсь. Среди стонов раненых, слышу истошный бабий визг, внутри всё сжимается. В дальней части лагеря, где семьи равенов – крики и плач. Стрелы не щадят никого, тем более, что стрелки не видят толком куда бьют. Сжав зубы, жду, когда они настреляются и придут сюда, для более детального разговора…
Неожиданно передо мной появляется пацан лет десяти. Хватаю его за шкирку и укрываю щитом.
– Дядь! – на меня снизу вверх смотрит веснушчатая голубоглазая мордочка.
– Чего?
– Стрелы нужны?
В детском кулачке зажат десяток маленьких острых убийц. Наконечники выпачканы в какой-то дряни, оперение безошибочно показывает, что сделали их в Сарлеоне. Стало быть, авантюристы оттуда.
– Давай! – хватаю стрелы, засовываю себе в полупустой тул. – Беги малой, ныряй под телегу!
– Зачем? – недоумённо спрашивает он, и, не дожидаясь ответа, выскакивает из-под моего щита и мчится по открытой местности, собирая валяющиеся стрелы. По лагерю их таких десятка два бегает, кроме одного, который лежит раненный со стрелой ноге и верещит тонким голосом. К нему уже бегут две женщины. Отворачиваюсь. Чуть поодаль ещё несколько баб тащат раненых бойцов от баррикад к себе, под телеги, те едва не плача, извиняются за свою беспомощность и невезучесть.
Где-то за скалой, возле развилки слышу воинственные вопли врага – накручивают себя, сволочи! Ничего, по таким стрелять удобней. Горцы стоят на своих местах, и ждут. Эмоции будут потом. Пока в них больше камня, чем человека. Нечто подобное вижу и у своих. Поддаюсь общему настрою. Страх и жалость к людям сменяется спокойной, какой-то отрешенной уверенностью. За время массированного обстрела ополченцы, потеряли двоих ранеными. Разозлённые, они попытались ответить наугад, но я громким рыком, это дело пресекаю. Нечего стрелы зря тратить! Пусть враги тратят.
Пересчитываю стрелы в двух обитых кожей тулах. Мало! Но есть! Так что ещё пободаемся. Ловлю себя на мысли, что отчаянный гул, лязг и рёв масштабной битвы идущей внизу настолько стал привычен, что я не обращаю на него внимания. Как будто не сражаются там две-три тысячи человек. А ведь дерутся и ещё как! Уж часа полтора кабы не больше.
Обхожу лагерь смотрю по сторонам, не забывая поглядывать на небо, откуда всё ещё прилетают редкие «гостинцы». Сгоняю сгрудившихся у кавальера бойцов, приказываю поискать удобные выступы на скалах, чтобы можно было забраться повыше. Кавальеры – поднятые площадки для того чтобы стрелять с высоты – это хорошо, но на них львиная доля упавших стрел. Стало быть, враг о них уже знает и ждёт, что стрелки соберутся именно здесь.
В процессе поиска позиций, оказываюсь возле обрыва. На каменистом подъеме, растёт пара мелких деревцев, настолько тонких, что их даже не срубили на баррикаду. Там лежит Алас и вглядывается перед собой. На голове, наконец, красуется шлем. Всё как положено.
– Что видишь, зоркий глаз? – окликаю его. Алас поворачивает голову, расплывается в улыбке.
– Там двое. На нас смотрели, своим подсказывали, куда стрелы падают.
– И что?
– Мы по ним чуть постреляли. Одного убили вроде. Второй сбежал. А больше пока никто не лезет.
– Молодец, Алас! – надо подбодрить парня, он после свой минутной слабости, места себе не находит.
Только чуйка моя как-то тревожно звенит. Вовсе мне не кажется, что парни согнали всех наблюдателей. Подмигиваю Аласу
– Никто меня не видит?
Он, ухмыльнувшись, мотает головой.
– Следи…
Сосредоточившись, «проваливаюсь» в мир пятен разной степени нагретости. Внимательно и с большим интересом осматриваю скалы, торчащие у наших ног. Особенно те, что закрывают от нас подъём на перевал. Где-то там топчутся конные отряды, собирающиеся свернуть сюда, на террасы.
Осмотр быстро принёс результаты. Помимо остывающего пятна, валяющегося на скале, вижу, есть ещё одно, неподвижно лежащее в расщелине. Видимо, вражеский наблюдатель прикрыт чем-то, раз его даже глазастый Алас не разглядел. Позади него тоже кто-то шевелиться. Видимо там целая связь «телефонная линия» передающая, куда сносит стрелы и сколько у нас бойцов.
… Плавно отпускаю тетиву. Стрела проносится над пропастью и влетает точно в цель. Оттуда слышен истошный вопль, который через пару секунд затихает. Наши одобрительно загудели. Алас снова расплылся в улыбке, а с неба щедро посыпались десятки стрел, правда, дунувший ветер снёс их в сторону, но противник об этом уже не узнал.
– Ладно, обживайтесь тут, – говорю, убирая лук в налуч, – Следи за скалой, а по атакующим стреляйте только когда они подойдут к самой баррикаде.
– Командир, – окликает Алас, спрыгивая со скалы вниз.  – У тебя глаза всё ещё змеиные!
Тьфу чёрт…
– Главное, сердце человеческое, – усмехаюсь, но останавливаюсь на некоторое время, пока не «отпустит». Я этот навык обычно применяю ночью, когда никто не видит. Днём же приходится просить Аласа, посмотреть, ибо в отражении металла, мои глаза всё время выглядят по-змеиному. То ли косяк «полупрограммного» мира, то ли магия так работает… фиг знает. Короче, самому не проверить, приходится Аласа просить. Делаю вдох и выдох, часто моргаю, и ночное зрение пропадает окончательно. Вокруг меня снова угрюмые скалы, голубое небо и бойцы самой разной формы и экипировки.
– О! Прошло! – восклицает Алас.
Хмыкнув, быстрым шагом иду к следующей группке своих бойцов, давать ценные указания. Опыт подсказывает, что к нападающим уже должно подтянуться достаточно сил для атаки. Поэтому надо спешить.

10.2 Иду на вы! (завершение). Перелом.

Наконец противнику надоело тянуть кота за хвост. Началась атака. Сразу десяток тяжёлых конников, выскочили «из-за угла» и начали разгонять лошадей, дабы снести молодецким ударом казавшуюся хлипкой баррикаду. Одновременно в нашу сторону полетели десятки дротиков. Кавальеры буквально засыпало арбалетными болтами. Стреляли теперь не вслепую из-за скала, а со стороны развилки. Били настолько густо, что даже малышня, к моему облегчению, залегла под телегами.
Всадники быстро приближались, выставив копья. Однако приветственный залп моих стрелков – распределённых по всему лагерю – свёл эти усилия на нет. Мои бойцы слабо пострадали от обстрела, и шустро забили узкий коридорчик стрелами, буквально истребив передние ряды. С диким тонким ржанием падали лошади, сбрасывая седоков. Идущие сзади кое-как перебирались, через них, ещё живых и копошащихся, но сбавляли скорость, неизбежно ловили стрелы и тоже падали. Атака захлебнулась. Не сумев проломить баррикады, враги всего лишь подошли к ней и теперь старались достать ловких горцев копьями и длинными топорами. Те отвечали взаимностью, на баррикадах разгорелся тяжёлый бой.
Шли минуты, летали стрелы, кричали раненные. На развилке, вражеские конные лучники устроили «карусель» – кружились и стреляли без перерыва, подавляя нас массой летящей стали. Обстрел выбил до четверти бойцов в моём отряде. Но количество убитых и просто попавших под тяжёлые туши врагов, уже исчислялось десятками. По ним решительно лезли новые, сразу же кидаясь в драку. Не могу отделаться от ощущения, что они чего-то хлебнули. А может, приказ такой – победа, или смерть.
Самое паскудное, большинство вражеских стрелков – арбалетчики. Их короткие стрелы – болты – непригодны для наших луков. Поэтому мы несём потери, а стрел при этом больше не становится. Нанятые ярлами авантюристы облачены в неплохой доспех, пробить который может далеко не каждый выстрел или удар. Внутри доспеха молодые дворяне, сбежавшие от перепетий судьбы или оставшиеся без наследства в виду многодетности папаши. Терять этим «бродячим баронам» нечего, амбиций через край, к тому же они действительно хорошо обучены – опаснейшая смесь!
Тем не менее, наши лучники, методично вбивают в несущуюся орду одну стрелу за другой, уменьшая количество нападающих, да и просто мешая им сражаться.
К моменту, когда изрядно побитая масса врагов уже готова была схлынуть назад, до баррикад дошли вражеские пехотинцы. У них на нас, не то, что зуб – челюсть вставная после игры в «кошки-мышки», которую ополченцы устроили им около часа назад. Они конечно слегка устали от быстрого подъема в гору, но выглядят бодро. Пробравшись через трупы и брыкающихся в агонии коней, ванскерри выстроились в какое-то подобие фаланги и с рёвом помчались на горцев, игнорируя летящие в них стрелы. Часть их них мы уложили, но на баррикадах снова закипела ожесточённая баталия. Подуставшие горцы, не выдержали и варвары вместе с безлошадными конниками уже забрались на баррикаду.
– Вперёд! – командую двум десяткам стрелков, которых держал в поле зрения. Мы подходим и бьём почти в упор. Враги не могут сходу переключиться на нас – связаны боем. Наконец, под ударами мечей и стрел, они снова начали отход. Позади них кружились и метали дротики виккави и авантюристы, которым пехота мешала проломиться к нам. Если бы они все спешились, число врагов на баррикадах как минимум удвоилось бы. Но в нашу пользу играет  психологический фактор – для конника спешится в этой давке, почти наверняка потерять коня. А ведь это его собственность! Поэтому лично я своих бойцов спешивал централизованно и назначил ответственного за табун. А здесь, в давке, даже понимая необходимость драться пешими, конники не делают этого, опасаясь за своих коней.
В самый критический момент драки, когда враг снова дрогнул и начал отходить, появился отряд из десятка виккави. Определённо эти стервы стояли на развилке и внимательно наблюдали за ходом боя. Увидев же для себя удобный момент – атаковали. Усёрдно пришпоривая лошадей и растоптав всех, кто был на пути, включая своих же «сестёр», они рывком забрались по горе трупов, перевалившись через баррикаду, и вломились в ряды горцев. Над лагерем пронёсся фирменный «боевой визг». Вражеская пехота воспрянула духом, послышались радостные вопли.
Спускаю тетиву, стрела влетает в смотровую щель виккави, всадница падает замертво. Рядом тренькают тетивы моих бойцов. Громко подбадриваю, едва не уговаривая, чтобы не убегали. Ибо бежать особо то и некуда. Следующим выстрелом вышибаю из седла авантюриста и… понимаю, что стрел у меня больше нет.
А чёрт!
Между тем пробив строй горцев, разъярённые фурии, рвались дальше и дальше, увлекая за собой остальных. Враги вошли в раж – жуткое состояние, когда им всё по барабану. Кругом слышен визг и рёв, переходящий в звериный вой, мелькают клинки. Горцы отходят, кое-где отбегают, стараясь восстановить строй.
Ставлю лук возле скалы, молча, достаю топор. Реально отступать некуда, даже бояться не хочется – бессмысленно. Подзываю Аласа, быстро сообщаю ему, что и как надо будет сделать. После чего, помахивая топором, присоединяюсь к дерущимся горцам.
Раз – срубаю прямо с коня зазевавшегося арбалетчика, решившего пострелять в людей с близкой дистанции. Пострелял... Два – ухожу от удара топора виккави и убиваю её лошадь – всадница кувырком летит угрюмым горцам под ноги с известным финалом. Три – уклоняюсь сразу от двух попыток зарубить меня, закручиваюсь, ускоряя топор, и махом перерубаю щит одного из своих «обидчиков». Он падает залитый кровью, остальные шарахаются назад. Оценили, сволочи.
Меня то и дело «накатывает» внутреннее состояние, но я никак не могу войти в него целиком. Всё время что-то отвлекает. А может, я просто боюсь этого.
Эхо ожесточённой драки расходилось по скалам, многократно отражаясь и даже усиливаясь. Горцы из Равенстерна не считали своё дело проигранным, и даже оттеснённые от баррикад держались плотно и бились насмерть. Оборачиваюсь, вижу, что позади них стоят женщины, держа шесты на манер пик. Ими они пытаются бить по лошадям и пехотинцам, как минимум, мешая им двигаться.
Вижу Ральфа. Схватив раненного бойца, он ловко выдернул его из свалки тел, оттаскивая за боевые порядки горцев. В этот самый миг очередная «дама»-виккави попыталась рубануть его с коня топором.
– Осторожнее! – прямо на бегу отсекаю ногу высокому бородачу, и закручиваюсь волчком, ибо разогнать топор после удара мне не хватает сил. С яростным шипением обрушиваю удар на шею лошади, та с тонким ржанием падает и сидящая на ней воительница, промахнувшись мимо черепушки Ральфа, улетает в кровавую кашу из тел, брёвён, камней и валяющегося оружия…
– Змея! – завизжала ближайшая ко мне фурия, показывая на меня окровавленным топором.
– Убейте змею! – подхватил чей-то голос.
 – Змея!!!
Да пошли вы!
Сбрасываю с себя остатки «приличия», наконец сумев внутренним рывком перейти в нужное мне состояние. В это замечательное сосредоточенное безмолвие. В котором есть движение, но нету никаких мыслей. Словно закручиваюсь тугими кольцами, готовый к молниеносному прыжку...
Время существенно замедляется, общая резкая драка превращается в медленное групповое танго. Правда есть проблема – проснувшийся змеиный инстинкт не позволяет нападать первым. Не даёт и всё тут!
Интуитивно делаю «осознанную глупость» – громким выразительным шипением, честно предупреждаю горячие вонючие пятна, что кое-кто сейчас здо-о-орово огребёт. Никого это конечно не останавливает, но зато мой внутренний запрет сразу же отключается. Я – предупредил! И теперь можно всё…
Закрутившись, подпрыгиваю и одним ударом срубаю чью-то неловкую голову. Лихо ухожу от копья, и тяжёлого болта одновременно. Фокусируюсь на стрелявшем – бронированном авантюристе, судорожно заряжающем арбалет. Рывок – он словно приближается с бешеной скоростью – хотя это конечно приближаюсь я. Увидев меня, враг кричит, пытается закрыться арбалетом. Крик переходит в булькающий хрип, когда топор разрубает его вместе с этой дурацкой деревяшкой.
Приземляюсь, уходя от медленно летящего болта – сношу начисто стоящее рядом лошадиное копыто. Пока конь с истошным криком заваливается, снова подпрыгиваю над дракой и обрушиваю топор прямо на теряющего равновесие всадника. А кругом вопли – Змея! Змея! У кого-то испуганные, а у кого-то совсем даже наоборот…
Частокол из шестов, орудующие среди них мечники и полный хаос у нападавших делает своё дело. Натиск врагов снова ослаб и горцы перестали пятиться.
Именно в этот момент, Алас решил, что пора выполнять мой приказ. Он где-то рядом, я чую запах.
«Засадный» отряд имел по десятку стрел в туле. Последнюю десятку. А ещё они укрылись шкурами возле пропасти, так что их и видно не было.
Улучив момент, когда варвары стали к ним боком, а кое-кто и спиной, они вскочили, и одним залпом снесли часть наступавших, после чего вторым залпом буквально выкосили кинувшихся на них пехотинцев. Эффект внезапности сработал на славу. Варвары шарахнулись назад, и отошли за баррикаду.
…Машу топором, кругом орут и падают разрубленные и застреленные враги, мы давим их назад. Вот я уже на баррикадах, срываю шлем и отбрасываю в сторону – ибо мешает. Мои доспехи залиты кровью, покрыты вмятинами. Но ещё ничего не закончилось, и топор находит себе одну цель за другой. Приноровившись, нахально пользуюсь тем, что враги заняты рукопашкой с ловкими горцами – прыгаю от одной схватки к другой, обрывая их точными ударами. Как правило, по ногам.
На западе алеет большой раскалённый шар заходящего солнца. День плавно подходит к своему завершению. Воины сражаются алые не только от крови, но и от солнечных лучей. Мне кажется, я даже слышу шуршание солнца величественно шествующего по небосводу.
Впрочем, кое-что я слышу куда сильнее.
Притормаживаю, вслушиваюсь – одновременно уходя от удара копьём – что за странный шум? Удары. Глухие частые удары по земле. Как будто что-то катится.
Подрубаю ногу кому-то фехтующему с горцем, отскакиваю, предоставляю равену добить его самостоятельно, машинально отбиваю чей-то удар, и по прежнему верчу головой, пытаясь понять, что происходит? Что это за звуки?
Глухие удары становятся всё сильнее. Неожиданно, звук дополняется истошными воплями ужаса со стороны развилки.
– НАЗАД!!! НАЗ… АААААА!!!!!
Удары становятся чавкающими, путь на перевал оглашается десятками истошных воплей.
Теперь это слышат все.
– Они что каменных великанов вызвали? – вопрошают друг у друга горцы.
– Не каменных, а деревянных, – усмехается Алас, подбирая вражий тул, в надежде что там есть пара стрел. – Брёвна называются!
– Думаешь? – я на такое и надеяться не смею, но стопы отчётливо слышат удары чего-то по каменной поверхности перевала. Истошные вопли за поворотом становятся тише, и дальше. Последние глухие удары проходят уже в полном молчании…
Противник, сгрудившийся у баррикад, испуганно смотрит назад, понимая, что ТЕПЕРЬ их меньше чем нас. Драка как-то сама собой прекратилась. Враги стоят возле баррикад, хаотичной толпой. Они явно не понимают, что дальше делать.
Выхожу на шаг вперёд. Вытираю лоб, рукой держащей окровавленный топор, усмехаюсь. Видок у меня поди тот ещё –глаза змеиные, доспехи все побитые, кровью заляпанные, лицо в шрамах, двух зубов нет… Позади угрюмо стоят горцы со степняками. Тоже красавцы писанные. Как на подбор.
Гляжу исподлобья на оробевших врагов, подмигиваю.
– Ну, чё, вояки – продолжим?
Вот теперь их ступор прошёл. Вся эта биомасса, не сговариваясь, поворачивается и начинает увлечённый драп, толкаясь, и стараясь друг друга опередить. Мы провожаем их свистом, восторженными воплями, подкидыванием вверх шлемов.
Неужели всё закончилось?
***
– Молодцы мы! Спасибо, что выручил! – Ральф дружески хлопает меня по плечу, отчего я едва не улетаю носом вниз.
– Да что ж вы степняки, слабые такие?! – смеётся этот квадратный крепыш, но тут же вздрагивает, увидев мою физию. Ах да, глаза… Да пофиг! Пользуюсь паузой, подныриваю, борцовским приёмом хватаю его и, закинув на плечи, прокручиваю пару раз и под общий хохот, ставлю на ноги.
– Зато ловкие!
– Это да… – смеется он, забивая хохотом весь свой страх и отвращение, вызванное моим видом. Впрочем, я буквально на глазах преображаюсь, теряя «змеиные» черты.
Враг больше не вернулся. Мы смеёмся, жмём друг другу уставшие руки. Я даже не пытаюсь убедить наёмников начать преследование. Им и так досталось по первое число. Да и моим бойцам отдышаться надо…
***
…Пятая или шестая атака на позиции «первой армии» надорвала ванскерри. Степняки, похоже «надорвались» куда раньше, но им деваться некуда, они полуокружены скалой.  Меж тем бородатые, избиваемые стрелами, лезущие по трупам своих товарищей, чтобы получить пикой в брюхо, уже не те, что были с утра. Они устали. И морально и физически. При этом никто не желал отступать, и все по инерции выжимали из себя последние соки, ожидая когда, наконец, опустится солнце.
В любом случае, «первая армия» выстояла. Битва НЕ проиграна, и на второй раунд варвары вряд ли пойдут.
Этого уже было достаточно, чтобы попасть во все героические эпосы Пендора.
Но Тимур, не был бы Тимуром, если б удовлетворился только этим и не пошёл бы на очередную авантюру...
***
Около сотни лучников и арбалетчиков неожиданно нарушили деловитую суету в нашем лагере. Стрелки были свои, идущие из террас, тех самых которые мы весь день остервенело защищали.
Осторожно протискиваясь через лагерь, они смотрели на сложенные трупы врагов, уважительно цокали языками, махали и улыбались нам. Весь этот отряд шёл к развилке, а оттуда к спуску. Многие на ходу обшаривали тулы, убитых.
– Да нет там нихрена! – добродушно подсказывают ополченцы, показав найденные «три с половиной стрелы». – Всё что нашли, уже вытряхнули…
– Пойдёмте с нами – предлагают им лучники. Обращаю внимание, что внешне большинство из них совсем не степняки. Наёмники видимо.
– Стрелы сейчас сверху спустят, – обещают они. – Сколько хотите, хоть за шиворот напихайте.
– Да?! – бойцы вопросительно поворачиваются ко мне. А я как та собака из анекдота «сама обалдела».
– Вы чего задумали? – подозрительно спрашиваю у одного из них, похожего на офицера.
– Пошли с нами, узнаешь! – улыбается он.
 Ополченцы выглядят куда бодрее горцев – они дрались меньше, в основном стреляли. И самое главное – у горцев семьи вот они, рядом. Они УЖЕ их защитили. А у наших семьи остались там, далеко. И все выжившие варвары рано или поздно опять придут грабить их дома, убивать, насиловать и уводить в рабство их родичей и соседей. Поэтому когда я сказал, что не буду приказывать, а беру только добровольцев, ими оказались все, кто мог держать оружие.
***
Тепло, распрощавшись с равенами, оставив им своих раненных, вскоре мы уже стояли на развилке, с интересом наблюдая, как сверху спускаются десятка три подвод, а позади них идут наши кони.
Мы жадно кидаемся на аккуратно уложенные стрелы, набивая свои тулы до отказа.
– Прикинь! – кричит Миша, подводя мне моего Вихря. – Еле успели! Думали они вас уже того… А эти чёртовы брёвна не катятся как надо, пришлось на ходу придумывать кое-что…
– Инженер, есть инженер! – усмехаюсь, хлопая его по плечу. – Из любого г… конфету сделает! Круто ты их положил!
Миша доволен как слон после бани. Я же заскакиваю на телегу как Ильич на броневик, и размахивая полным тулом, как знаменем, выдаю короткую речь
– Братцы! Наведём шороху бородатым?
Дружный рёв был мне ответом.
***
Очередной вялый натиск варваров на прореженные баталии «первой армии» начался, под жиденьким залпом оставшихся террасников, и довольно плотной пальбой лучников стоявших на позициях – большинство из них успешно пережило почти все атаки, и к тому же всегда была возможность собирать стрелы.
Уже через пару минут варварам предстоит узнать, что «смерть с террас» уже не главная их проблема. Но пока что они были не в курсе и шли медленно, как обычно прикрываясь щитами, готовясь снова пережить массированный огонь трёх сторон. Про мины уже никто не думал. Слой тел, полностью закрыл собой всю землю.
Атака развивалась, как и в предыдущие разы. Снова уставшие крики, стена щитов,  взаимные залпы из стрел и болтов, торчащий лес пик с нашей стороны и орудующие между пиками уцелевшие конники с саблями и реже палицами.
Однако на сей раз, ванскерри не успели устроить «фулл-контакт» – обстановка резко изменилась. Сначала с подъема на перевал громко «слилось» судорожно драпающее месиво, разной формы и смешанного содержания. Месиво тут же кинулось искать защиты у бойцов левого фланга, слегка офигевших от таких сюрпризов. След за ними с радостными воплями, переходящими в рёв мчалась масса бойцов. Как конных, так и пеших.
Слетевшие с перевала резко повернули в сторону наступающей армии, и пошли на левый фланг так уверенно, будто это их тысяча, а врагов – жалкая сотня. Туча выпущенных ими стрел буквально накрыла левый фланг варваров. Лучников у ванскерри осталось немного, а союзные им кочевники, вырвавшись, разбежались кто куда. Поэтому остановить такой наглый обстрел было просто некому.
 Степняки, опьянённые своей безнаказанностью, потерявшие всякое ощущение опасности, шли буром. Гигантская человеческая масса, их больше не пугала. Наоборот, в таких и бить удобнее – как говорится, хорошо уплотнённые мишени в прицеливании не нуждаются.
Сей почин, тут же был энергично поддержан баталиями «первой армии». И не только имитацией атаки, которую произвели так убедительно, что варвары мгновенно прекратили наступление – помимо этого, было применено психологическое оружие. Неизвестно, толи командиры приказали, толи бойцы сами учудили, но по рядам прошёл вопль: ПОДКРЕПЛЕНИЕ! НАШИ ПОДОШЛИ! ПОДКРЕПЛЕНИЕ! УРА!!!
И этого хватило. Первыми дрогнул и пошёл назад злополучный левый фланг «принявший» вместе с тучей стрел, окровавленную и паникующую массу «ловцов брёвен на время».
 Затем подался центр, больше всего страдающий от бьющих в упор лучников, которые вышли вперёд вслед за левым флангом, взяв центральную часть армии едва не в полукольцо. Вскоре уже всё воинство ванскерри покатилось назад, толкаясь, спотыкаясь и совсем не держа строй.
Наиболее мотивированные воины, удерживающие эту массу в единой команде, видимо сгинули в бою. Остальные же, убедившись, что орешек попался крепкий, решили это дохлое дело заканчивать. И желательно живыми.
Только у нас, на этот счёт было совсем иное мнение.
***
Солнце почти село, но мы всё ещё продолжаем. Рассыпавшись на привычные «полусотни», ванскерри отходят к Большой Реке, где остались переправы. Мы же давим их числом, а они остервенело сопротивляются, сражаясь теперь уже за свою жизнь.
Спрятанных на перевале коней «первой армии» сейчас ведут сюда, но это процесс не быстрый, вряд ли сегодня конница сядет «на конь». Почти все идут пешком, лишь немногие конники – большей частью ополченцы – работают за троих, а то и за четверых.
Последние полчаса я тем и занят, что кидаю своих и чужих бойцов в копейную атаку, сменяя её «каруселью» с забиванием врагов стрелами. Драка идёт страшная. Подо мной убили и моего Вихря и ещё трофейного пегого коня… Третью лошадь я поймал, когда с неё свалился пронзённый стрелой ополченец. Но мы давим их, разнося один отряд за другим!
 Увлекая остальных, я очередной раз пролетел через стрелы и дротики, вломившись в небольшой отряд бородатых, влепив одному топором и затоптав второго. Нарушившийся строй тут же забили насмерть стрелами. Но эта группа отрядов, похоже собрала в себя всех уцелевших лучников. И они не оставляли попыток перестрелять нас, или хотя бы отогнать…
Свои стрелы я не увидел. Просто что-то сильно толкнуло в спину, грудь бок – попал-таки под залп! Меня захлестнула адская боль. Тело практически перестало подчиняться.
Теперь и я как «ёжик»… Бессильно опустившись на шею лошади, вяло пытаюсь вырулить, отойти назад, туда, где идёт пехота, где меня хотя бы не добьют…
– ПАДАЙ! – звенит в голове голос Нуржана. – Падай, пока я могу тебя вытащить! Ели умрёшь раньше, чем коснёшься земли, я тебя потеряю! Падай!
– Ща… сей… час… – приподнимаюсь, и осматриваю поле боя. Всё! Солнце уже село. Над головой сияют звёзды. Кровавый и великий день завершён. Почти завершён. Наши никак не желают смиряться с тем, что разваленная армия врагов вот так просто возьмёт и уйдёт. Бойцы «первой армии» всё ещё идут стеной, верша правый суд над бандой, разросшейся до размеров армии. В полумраке ещё летят сотни стрел, глухо звенят клинки, слышны крики и ржание лошадей.
– Дайте им! – хрипло ору, – Дайте хорошеньк… – захожусь в кашле, руки разжимаются, и я с чавканьем падаю оземь.
…Боль уже прошла. Тело немеет. Дышу через раз, ощущая как жизнь, вместе с кровью покидает меня. До чего же обидно! Так и не проеду я парадом победы, не посмотрю гордо на побеждённых врагов. Не получу индульгенцию из рук Тимура. Обидно до слёз! Но неумолимая сила смерти постепенно стирает со страдающей души всю эту накипь, оставляя лишь бесконечный покой Вечности.
Удивлённо смотрю, как из звёзд формируются черты столь милого лица. Лера беспокойно смотрит вниз. На меня.
– П… привет… – выдыхаю и пытаюсь махнуть рукой…
Но земля начинает поглощать меня, словно я лежу посреди трясины. Вяло пытаюсь сопротивляться, но куда там, – меня быстро затягивает в эту вязкую массу, и сознание внезапно обрывается, словно недосмотренный фильм.

Интерлюдия. Пляж

Волна с тихим плеском добиралась до голых стоп, вызывая приятное и давно забытое ощущение. Возле меня идёт Лера, в лёгком розовом платьице. На голове широкополая шляпа, в руке корзинка с бутербродами. Тяжёленькая. Я, как истинный джентльмен, предложил помочь, но получил отказ. Корзина, видите ли, к шляпе хорошо подходит.
На горизонте алое небо удачно сочетает в себе тёмно-голубые тона. Сверху среди дымчатых прозрачных облаков висят два белесых спутника, частично перекрывающих друг друга. Красиво, аж дух захватывает!
А я вот не могу отдаться этой красоте. Внутри меня всё ещё грохочет и ревёт страшная битва. Потому пустой пляж, тёплое море, любимая девушка – вызывают едва ли не стыд. Где-то там сражаются мои конные стрелки, а я тут балдею «за себя и того парня»…
– Ты слишком напряжён, – тихо сказала Лера.
Вздрогнув, смотрю на неё. Растягиваю губы в улыбке.
– Пройдёт. Стараюсь расслабиться.
– Уж постарайся, – она плавно коснулась моей щеки. – У нас времени не так много.
– Угу…
Пляж оказался весьма разнообразным в плане пейзажей. До того мы шли рядом с лесом. От него шёл приятный запах хвои, даже не хотелось уходить. Но зато мы подошли к высокой скале и теперь идём по узкой полоске песка между морем и вертикальной «стеной» из слоистых пород.
– Что это за мир? – изумлённо осматриваюсь. – Это тоже Пендор?
– Нет! – она аж всплеснула руками. – Мир-тень шире Пендора. Он огромный! Может даже бесконечный.
– И этот закат… тоже чья-то фантазия?
– Ага, – Лера выбрала подходящую площадку для приземления, протянула мне корзину и развернула покрывало. – В интернете много можно найти таких фантазий и причём... – она хихикнула, – похоже, что все фантазёры представляют себя в одиночестве. Получилось совершенно необитаемое место!
Усевшись, с интересом открываю корзинку, под смешливым взглядом девушки, едва не ныряю внутрь, знакомиться с содержимым.
– Путь к желудку мужчины, лежит через рот, – улыбнулась Лера.
– Угу, – киваю, принюхиваясь к двум бутербродам сразу. – Почти угадала.
– Да не почти, а так и есть, – она достала большое яблоко и потёрлась об него щекой. – Любите вы, пожрать, господа мужчины.
Машинально отъев часть бутерброда – вкусного, чёрт подери! – я вдруг ощутил некоторый протест той моей «проекции», что в ранах и грязи, лежит в подземке, утащенная Нуржаном с поля боя. Для неё этой еды слишком много. Всё же, чтобы не обидеть шеф-повара, дожёвываю бутерброд, и как бы невзначай интересуюсь.
– А ты не голодна?
– Не-а, – она прищурилась на тёплом ветерке. – Этого яблока мне хватит на полдня!
– Круто... – внутри всё сжалось. – Так. У неё тоже идёт транформация. Знать бы ВО ЧТО.
– А на тебя топор не повлиял, да? – пронзительные голубые глаза смотрят на меня ласково, но с загадочной ноткой. Как будто сканирует. С простоватым видом, пожимаю плечами. Совершенно не хочу сообщать ей о своих достижениях на этом поприще – мне нравится быть любимым, а не подопытным.
– Повлиял. Раньше было тяжело им бить, а теперь гораздо проще.
– И… всё?! – воскликнула она.
– А чего ещё? – валяю откровенного дурака. На лице Леры появилась гримаса.
– Забудь! Радуйся, что топор тебя признал…
– Ага… – киваю. – Он меня несколько раз изрядно выручил.
– Даже не сомневаюсь, – она положила мне в руку булочку. – Однако обжорством заниматься не советую. Чревато перегревом!
– Учту... – с покаянным видом, убираю второй бутерброд, и беру булочку. Только теперь мне приходит в голову понимание того факта, что это не еда. Скорее таблетки, которые она оформила в такую вот оригинальную оболочку.
– Ну, – говорю, дожёвывая «лекарство». – Чем займёмся ещё?
– Тем, о чём ты постоянно думаешь, заняться не получится, – взгляд голубых глаз стал насмешливым. – Здесь заповедник чистых романтиков.
– А купаться? – говорю, стараясь не показать разочарования. – Надеюсь, это было в мечтах создателей?
Ловкое движение изящных рук и платье слетело с Леры, приземлившись прямо в мои руки.
– Сейчас выясним! Видишь ли, я и сама тут первый раз.
И с этим словами она бросилась в воду.
***
Ветер усилился, волны поднялись, и мы качались на них, отчего-то совершенно не опасаясь хищников. Ну не могли же миллионы мечтателей вместе с морем и розовым закатом, пожелать себе какую-нибудь тварь для тонуса и остроты ощущений. Не верится как-то.
Лера, пытаясь плыть на спине, одновременно что-то мне рассказывает. Она делится взглядами на новую структуру общества, где всех всё устроит. Лера помешана на социальной справедливости, и меня это иногда раздражает. Особенно её уверенность, что людей следует ЗАСТАВИТЬ жить лучше. Ну... до какого-то предела, может быть. Но отнюдь не до полного и окончательного счастья.
Тело ощущает целый ряд вибраций, очень непохожих на простые волны. Правда, всё это слабенькое, далекое… и, тем не менее, въевшаяся в душу, привычка вести разведку, не даёт мне покоя.
Оставляю Леру излагать свои мысли, и бесшумно погружаюсь в воду. Убеждаюсь, что дно песчаное, скучное, и ничего поблизости нет. Совершенно безжизненная картина. Возвращаюсь наверх. Нечего там внизу делать.
– Ну и что ты обо всём этом думаешь? – вопрошает Лера. Она как всегда увлеклась своими мыслями и не заметила, что меня тут и не стояло.
– Ну… э… – доверившись интуиции, нежно беру её под голову, помогаю плыть и максимально доброжелательно говорю. – Это слишком сложные мысли, для такого простого человека как я.
– Фи, мужлан! – фыркает она. – Тебе только топором махать.
Облегчённо вздыхаю – пронесло.
– Зато это у меня, получается… – аккуратно помогаю ей выпрямить спину, и она наконец смогла лечь на воду.
– Может ты и прав… – Лера с удовольствием смотрит на небо, действительно прекрасное. – Каждый должен заниматься своим делом.
И она снова погрузилась в свои ощущения от плавания.
– Скажи, Лера, – осторожно вывожу её из транса – сколько миров в Тени?
– Мы знаем двенадцать, – отвечает она, чуть вздрогнув, когда я отпускаю ее, предоставляя возможность держаться на воде самой. – Один из них тебе бы наверняка понравился.
– Там есть море? – интересуюсь. – Красивые девушки? Много бутербродов?
Она слегка запрокинула голову, взглянув на меня без улыбки, но с любопытством. Вроде как – «Это ты сейчас пошутил? Да? Кивни!». Чувство юмора у неё избирательное, иногда приходится объяснять, что я имел в виду.
– Мы называем его Инферно, - улыбнулась она. - Там всё горит огнём, в воздухе запах серы, а местные скачут на драконах и метают друг в друга молнии...
– Однако... – аж вздрагиваю от такого ощущения.
– Но интересно же, правда? – её хитрый небесно-голубой взгляд полон веселья. – Ты оживился, по голосу слышу.
– Хорошенькое у тебя мнение на мой счёт – почти обижаюсь. – Я вовсе не жажду лезть в любую задницу приключений ради.
– Но пока что именно этим ты и занимаешься, – она показала мне язык. – К тому же там есть очень важное для нас местечко. Портал сразу в пять разных миров. Без экспедиции туда, мы не обойдёмся. Непростая будет работа…
– Местные хорошо дерутся?
– Не знаю… но у них там каменный век, договариваться просто не с кем. Не понимают они, что такое «договор». Придётся гнать в шею всех кто возле Портала. Кто не захочет уходить – истреблять. Иначе они разрушат Портал, едва мы его построим. Просто так, прикола ради.
Лера снова приняла вертикальное положение, гибкие нежные руки обвили мою шею.
– Остальные восемь миров такие же? – подозрительно спрашиваю.
– Да… – у людей извращённые фантазии. – Этот скучный мирок, такая редкость...
– Если вы столько миров уже изучили, чего ж тогда вцепились в Пендор?
– Его проще завоевать, – Лера смотрела мне в глаза. – Нам нужна опорная база. Из всех известных нам миров, населённых людьми, Пендор - самый доступный для захвата.
– Нам? – поразился я. – Значит, ты всё ещё считаешь себя частью «теней»?
– А куда деваться? – удивилась она. – Другие варианты слишком скучны либо вообще невозможны. В одиночку без «теней» я ничего не добьюсь.
– Реконы?
Лера поморщилась.
– …зациклены на экономических преобразованиях и военных подвигах. Им этих игрушек на сто лет хватит. Тем более, – она аккуратно постучала себя пальчиком по лбу.
– Постоянно ссорятся друг с другом… Так что – на все двести!
– Слушай… – говорю задумчиво, вспоминая Нуржана. – А есть такие, кто и не за вас и не за реконов?
– Несколько бывших членов Совета Десяти, играют в свои игры. Кому-то, даже, это пока удаётся. Например, Алхимик. В начале войны, он нас предал и замирился с реконами. Он пытался построить на севере от Д`Шар страну мечты – «хартланд». От реконов откупался поставками продовольствия и металлом, который его люди насобачились добывать в больших количествах…
Лера улыбнулась.
– Идея кстати хороша. Свободные землепашцы, академия магии, попытки создать всеобщее образование, какая-то инженерия… Социальная справедливость, опять-таки… Он активно переселял в эти земли людей со всего Пендора. Широко мыслил человек! Хотел Равенстерн под себя подмять и часть Фирдсвейна. Но не выгорело, подмяли как раз его. Сначала их захватили ванскерри, и разорили всё до чего дотянулись – придурки! А затем пришли реконы, помогли всё восстановить, но взяли их за жабры так, что и не вывернешься. Кстати, пикинёры и часть лучников, которых ты видел в битве – это не степняки, а люди из «хартланда». Они теперь тоже Д`Шар.
– И всё?
Лера задумалась, нахмурив лобик.
– Есть ещё в лесах Ларии, какие-то вольные поселения, пока никем не контролируемые. Там говорят, кого только нет, от еретиков и «змей», до сбежавших нолдорцев. Это не считая обычного мужичья, которое прячется от помещиков. Их постоянно теребят Джату и поэтому там не жизнь, а сплошная война.
– Так получаются казаки, – улыбаюсь я.
– Не будет у них столько времени, чтобы «получиться», – фыркает Лера. – Примерно через год в те края придут основные племена Джату и устроят им «расказачивание». Подчистую! Если, конечно, лорды Сарлеона до той поры их не переловят. В общем, Тим, идти то и некуда.
Мы выходим из воды. Тёплый ветер для мокрых тел оказался прохладным, поэтому быстро бегу за полотенцем, накидываю Лере на плечи. Потом стоим на берегу, любуемся шикарной панорамой, захватившей весь горизонт.
– На что ты рассчитываешь? – спрашиваю Леру. – Думаешь, Стасик тебя простит?
– Это уже не важно, честно говоря… – она едва заметно улыбнулась, одними уголками губ. – В моих руках один из источников доходов «теней» через которые они нанимают людей. Рано или поздно… А может дружок твой выручит…
Она прижалась ко мне и голосом полным вдохновения прошептала.
– Ты умеешь работать с людьми, Тим! Это же  тот самый Нуржан, который во время восстания реконов устроил похищение многих управленцев «теней». А теперь эта зверюга будет спасать одного из своих врагов. Вот это ты его захомутал!
И не выдержав, она рассмеялась. Мне же совершенно не смешно. Кажется это называется «между двух огней».
– Но я не буду спрашивать как, – Лера подмигнула мне и улыбнулась. – Без секретов отношения неинтересны, правда?
Киваю, выдавив из себя улыбку. Весь секрет, ребята, в том, что я много отдал бы, чтобы вы перестали враждовать. Но боюсь, эта плата мне не по карману.
Прижавшись ко мне, Лера чмокнула меня в щёку.
– Мы изменим состав Совета! Я попаду туда! И заставлю этих упрямых ослов взять в Совет ещё пару человек, умеющих править! А тебя – поставим во главе наших отрядов. Ты станешь великим полководцем, Тим! У тебя будут опытные советчики и помощники. Мы восстановим все наши системы, наладим связь, изменим форму управления, вернём многих своих людей! Перевооружим армию, и возьмём реванш!
Глаза Леры блестели, лицо раскраснелось, как у какой-нибудь другой девушки, попроще, от подаренной броши или удачного комплимента.
– Пендор будет освобождён! – прошептала она. – Люди веками будут благодарны нам! А мы… пойдём дальше, открывать новые миры!

11. Романтик

– Ну и где ты там? – голос Нуржана слышен отовсюду, будто вокруг висят мощные колонки. Долби, блин.
– Я где-то здесь! – мысленно огрызаюсь, продолжая рассекать водные просторы. Темно здесь, хоть глаз выколи – хотя одним глазом вряд ли будет лучше. К тому же тело моё снова прежнее, покрытое шрамами, уставшее и болящее. Одна радость – это МОЁ тело, к которому я привык. Оно уже умеет подолгу оставаться без воздуха, даже плыву, без помощи конечностей, одним мысленным усилием. Что там за чешуйки гребут за меня, и как, не знаю и знать не хочу – боюсь повторения судьбы несчастной сороконожки.
– Я тебя не чувствую! – пожаловался Нуржан. – Держись дна, не всплывай до тех пор, пока не скажу. Ты слышишь, эй!
– Слышу, не ори...
– Хорошо, не мельтеши там и никуда не лезь!
Лера растворилась, на горизонте, как будто целую вечность назад. Её лицо опять отобразилось на небе, в виде облаков. И я стоял, игнорируя зов Нуржана, и смотрел на эти облака, пока ветер не разогнал их в хаотичном порядке. Только тогда я окончательно понял, что в этом огромном и красивом мире делать мне больше нечего.
Быстро пролетают минуты и метры морского дна подо мной. Я плыву параллельно, едва не касаясь ровного песка. Глубина плавно растёт. На уши начинает давить, тело охватывает холодный поток. Наверно плыть дальше не слишком удачная идея, но сидеть неподвижно внутри этого ледяного космоса, тоже не очень приятно. Все инстинкты бунтуют, требуя всплыть к свету и солнцу. Но я так понял, что переходы из мира в мир, осуществляются под водой. Именно море «прописалось» в мир-тени, как переход. И поэтому всплывать просто некуда. Легко исчезнуть и больше никогда не появиться.  Нуржан намекал, что кое-где сознание можно убить совсем, а не только в рисованных полумультяшных мирах.
Вскоре дно становится тёмным, в этой совершенно пустой местности, не видно ровным счётом ничего. Замираю, сосредоточившись на своих ощущениях. Желание плыть вперёд, резко убавляется. Передо мной, что-то есть! Оно беспрерывно шумит и уже не «шуршит», а скорее «ревёт». Оттуда идёт ощущение бесконечной опасности. Темно как безлунную полночь!
Собравшись с силами, включаю «ночное» зрение. Это даётся мне с трудом, уж больно непривычные условия, когда холодно и давит со всех сторон. Однако навык побеждает, и мир передо мной превращается в привычную картину тепловых пятен.
О дьявол! На чёрно-алом фоне тёплых и холодных водяных потоков, во весь свой гигантский рост передо мной вздыбилось титаническое пламя!
Шарахаюсь назад, судорожно уматываю оттуда…
СТОП!
Едва не пальцами торможу о чёрное базальтовое дно, давно сменившее уютный песчаник. СТОП! Отставить панику! Если бы что-то могло напасть на меня, Нуржан наверняка бы предупредил. Так что….
Разворачиваюсь, повисаю надо дном. Всматриваюсь. Никакое это не пламя. Фонтан это! Фонтан тепла. Немного собравшись с мыслями, вспоминаю о «чёрных курильщиках» – местах контакта магмы и океана. Вот нечто подобное. Нагретые лавой, струи кипятка хлещут наверх с чудовищной силой, щедро делясь теплом с холодной и тёмной водяной массой.
Мысленно поздравляю себя. Вовремя я остановился! Перспектива быть сваренным заживо в кипятке, или того хуже рассечённым на куски потоками раскалённого газа, честно говоря не вдохновляет.
А это что? Замечаю огромную решётку, слабенько чернеющую в алом от тепла потоке воды. Большая её часть утопает в мути, поднятой курильщиком и потому невозможно понять, что это за конструкция в целом.
Преодолев страх, я вглядываюсь вокруг и плыву туда, посматривая по сторонам. Тело напрягается, чувства обостряются до предела. Даже видеть начинаю лучше.
Что это за штука?
 Решётка наклонена так, будто это было частью крыши, купола, или обвалившейся наклоненной стены. Прутья на ощупь, толщиной с мою руку. Металл покрыт наростами из подземной мути, облепившей арматурины со всех сторон. Но это металл. Чую это его холод, схожий с холодом клинка, или наконечника стрелы.
Рывком меня сносит дальше, и пришлось вцепиться в прут обеими руками, чтобы никуда не унесло. С удивлением понимаю, что дно здесь РЕЗКО обрывается. Под моими трепыхающимися конечностями чернеет бездна. Но и это не самое главное. Внизу под собой вижу целую сеть огоньков, видимых в инфракрасном спектре.
Цепляюсь ногами за арматуру, свисаю вниз головой. Течение подхватывает меня и слегка приподнимает. Получается удобный обзор.
Система точек похожа на паутину – ближе к центру, огоньки плотнее, а по окраинам – разреженнее. Я вижу лишь пару секторов это «паутины», но предполагаю, что это очень похоже на город. Ну, или дивную колонию странных организмов.
Чуйка подсказывает, до них куда больше километра. Вода здесь намного прозрачнее, видно далеко. И поэтому я могу позволить себе висеть, покачиваясь, в потоке и безотрывно смотреть на раскинувшийся мерцающий и упорядоченный мир огоньков.
– Ну, ты и залез! – слышу Нуржана.
Причём голос ОЧЕНЬ тихий, почти шепчущий.
– Тим, НЕМЕДЛЕННО ВАЛИ ОТТУДА!
– Валить куда?
– Наверх. Быстрее!
Где-то внизу, если не показалось, вижу пару точек, идущих над городом. Ко мне они куда ближе, чем к загадочным огонькам.
С сожалением оставляю циклопическое сооружение. Кессонка мне не грозит, поэтому иду свечкой наверх, набирая скорость со всей возможной дури.
Раньше почему-то казалось, что самое страшное идти по дремучим лесам и прочим болотам. Однако ещё в Степи я понял, что самое страшное это когда окружает полная – без малейшей привязки – равнодушная пустота. Там хоть звёзды были видны. Тут же что сверху, что снизу лишь чёрная бесконечная мгла. Я посреди гигантской Пустоши словно маленькая точка, несущаяся в никуда из ниоткуда.
Пару раз включался Нуржан, подбадривал и уверял, что я двигаюсь куда надо. Так продолжалось долго, прежде чем, что вода вокруг стала теплее и даже светлее.
В какой-то миг, бесконечная пустошь превратилась в узкий и очень глубокий колодец, из которого меня выталкивало как пузырь газа.
Далеко наверху колыхалась яркая до боли в глазах граница воды и суши. Над этой прорубью склонились трое. В одном я узнал Нуржана, несмотря на рябь. Вода начала густеть, превращаясь в вязкую массу.
– Вот теперь греби изо всех сил! – крикнул Нуржан. – Не останавливайся! Слышишь! Ни в коем случае не останавливайся.
Стиснув зубы, рвусь наверх, силы покидают меня. Чувствую себя обессилевшим от боли в ранах и потери крови… но дёргаюсь как могу, продолжая со стоном упрямо лезть через густеющий с каждым метром кисель.
И когда силы совсем покинули меня, и я с ужасом почувствовал что тону, три руки одновременно ринулись вниз, схватили и с силой выдрали меня наружу.

Новый текст, постом выше.
Здесь же пока ничего нет  Просто не знаю как удалять лишние посты 

О нежити склизкой замолвите слово 

11.2 Романтик. Земля мёртвых
– Очнулся, болезный? – Нуржан взял меня за руку и рывком поставил на ноги.
– Привет! – щурюсь на ярком свету. Хотя какой он яркий? День к завершению подходит. Но после того мрака, в котором побывал, это как прожектором в лицо.
– Собирайся, сейчас поедем, – он поднялся и пошёл к телеге, возле которой суетились двое парней.
Осматриваюсь по сторонам, пытаясь прийти в себя. Где я? Кто все эти люди? Стряхиваю с одежды комья земли. Так… похоже «вязкая вода» оказалась просто землей, из которой меня буквально выдрали, как ту репку из детской сказки. Хорошо поплавал, душевно…
– Эй, Тим, поехали!
Через пару минут, телега, скрипнув колёсами начала свой путь. Прищурившись – свет всё ещё кажется ярким – смотрю себе под ноги. На дощатом дне лежат два длинных мешка. Люди? Точнее, то, что от них осталось…
– Ты что некромант? – удивлённо спрашиваю Нуржана.
– Типун тебе на язык, – усмехнулся землеход. – Они же, как и ты «с кулончиком». Только выплыть не смогли, выкапывать пришлось. Оживут завтра.
Он поморщился
– Слабаки! Сколько времени из-за них потеряли…
Поёжившись смотрю на выкопанный "урожай".
– Это, получается, оживить можно не всех?
Нуржан серьёзно кивнул.
– Когда-то давно, на заре всей этой истории, мы собирались наклепать «оживляющих» медальонов, да и раздать нашим. – они рассказывал и постоянно смотрел по сторонам.
– И? – с интересом смотрю на свой слегка выпачканный кулончик.
– И не вышло ничерта! – воскликнул он. – Воскрешение сопряжено с усилиями и болью, как при настоящем рождении. Преодолеть такое может не каждый. За этими вот, – Нуржан кивнул на мешки, – пришлось аж сюда ехать, их тут извлечь проще. Хотя казалось бы, это надо им, а не мне…
Он расстроено махнул рукой.
– Большинству, проще умереть, чем карабкаться наверх. А за них эту работу никто не сделает. И в обычной жизни ровно та же песенка… это я тебе как врач говорю!
– Ты ещё и врач? – удивляюсь я.
– Я ещё и землеход, – улыбнулся Нуржан. – А вообще-то врач. А вон те два балбеса – интерны, в помощниках у меня ходят.
Парни расплылись в улыбках, один даже помахал рукой, после чего снова вернулись к своему занятию – внимательно рассматривать территорию. И оружие у них наготове, хотя местность совершенно пустынна. Шёл бы кто сюда – пылило бы на весь горизонт.
– Что происходит? – спрашиваю, оглядываясь.
– День заканчивается, – говорит Нуржан. Задержались мы тут, этих лентяев откапывать. А уже вечер скоро. Как бы отверги не вылезли, они иногда раньше заката просыпаются.
– КТО?
– Отверги. Искажённые копии погибших игроков и местных жителей. Проще говоря – нежить.
Другим взглядом осматриваю местность.
– Что это за местечко?
– Называется – Земля Мертвых. Вокруг неё пустыня, здесь небольшой оазис, неподалёку от морского берега. Вся нечисть, шатающаяся по Пендору зарождается здесь. Да и воскрешённых отсюда вывозят. Здесь это проще.
– Ну и работа у тебя! – выдыхаю я.
– Чья б корова мычала! – хмыкнул Нуржан, протягивая тул с дротиками и мой инвентарь. – Смотри в оба! Отверги довольно умные, и ужасно голодные.
Киваю и берусь за оружие.
Дальше едем молча. Поскрипывают колёса, фыркают два мощных гунтера, обиженных видимо, что их используют как вьючных доходяг. Вокруг полный штиль и безжизненная местность. Травы здесь тоже маловато. Она растёт очагами, маленькая и пожухлая. Как будто здесь солончак. Однако с этим унылым видом резко контрастируют холмы, покрытые невысоким, редким, но всё-таки лесом. Они раскиданы достаточно редко и потому наш «ямщик» старается их объезжать.
– Слышь, Нуржан, – окликаю его. – А как там армия?
– Победила, – лаконично ответил землеход. – Варваров практически истребили. Торба спасена. Твоих ополченцев осталось не больше половины. Почти все продолжили поход. Лишь раненные вернулись домой. Замок Тулвар армия брать не стала, обошли его и сразу двинули на Нал Тар.
Меня разбирает смех.
– Узнаю стиль Тимура. Или всё, или всё остальное…
– Не в этом дело… – возражает Нуржан, – просто возле Нал Тара войск нет. Наша «вторая армия» гуляет по Фирдсвейну и её преследуют королевские войска. Так планировалось сразу, чтобы «командарм-1» смог взять Тулвар. О том, что «первую армию» окружат, командарм-1 погибнет, а его зам выиграет сражение, тогда ещё никто и подумать не мог. Но они сориентировались, и приказали Тимуру брать Нал Тар. Армии там нет, а крепостные стены со времён последнего штурма никто не чинил.
– Знаю, – киваю, – их король сказал, что стены Нал Тара стоят вокруг Торбы.
–  К Тимуру идёт большой отряд в сотню копий, – добавил Нуржан, – в котором есть дворяне, имеющие родичей в окрестностях Нал Тара и в самом городе. Собираются помочь «первой армии», устроив народный бунт. Что там получится, скоро узнаем.
Отвлекаюсь на странный холмик, на котором среди кустарника высится чёрная готического стиля постройка. Чем-то похожа на слегка покосившуюся часовню, только чёрная.
– Храм еретиков, – кратко пояснил Нуржан, и более ничего не сказал. Его куда больше занимает грязная речка, текущая метрах в пятидесяти от нас. Он в неё всматривается так, будто оттуда вот-вот кто-то выскочит.
Приглядевшись, понимаю, что река не просто грязная – она кровавая.
– Бог ты мой! – невольно вырывается у меня.
– Впечатляет, да? – усмехнулся Нуржан. – Эта река своего рода индикатор насилия в Пендоре. Насколько я помню, она никогда не была чистой…
Пару минут смотрим на красную речку, от которой к тому же и пахнет кровью. Отворачиваюсь – неприятное зрелище.
– А если король не захочет сражаться со «второй армией», – спрашиваю, дабы отвлечься. – Если он пойдёт защищать Нал Тар?
Нуржан смотрит на меня вопросительным взглядом, словно я должен был до чего-то догадаться сам. Потом поясняет.
– Ты не заметил, что в «первой армии» не было ни одного лорда?
– А я думал реконы их… того… – провожу ладонью по шее.
– Рано, – лаконично отвечает землеход. Пока ещё их приходится терпеть. Но они все во «второй армии». Короля отвлекают.
– Как отвлекают?
– Они разоряют Фирдсвейн. Дотла. Большинство феодалов только так и воюет. Поэтому их и послали в грабительский поход. Хоть какой-то с них толк… Король вынужден заступиться за жителей иначе ему к зиме самому жрать будет нечего.
– Надеюсь, – говорю, в сердцах – что он их всех выгонит к берегу и утопит в море!
– Не пыли, – поморщился Нуржан. – Как будто ты сам этим не занимался.
– Было дело… – признаюсь неохотно. – Деревни грабили, резали «сочувствующих» Ксерксу… да и вообще всех, кто не нравился. Паскудная работёнка…
Ощутив на себе взгляд в упор трёх пар глаз, оправдываюсь.
– Но мы тогда думали, что это лишь игра. Нам это всячески внушали…
Объезжаем холм. Я заметил, что ребята реально боятся реки. Телега буквально жмётся к подножию холма, стараясь отодвинуться от «речушки» хоть на миллиметр.
– А я хотел тебе работу предложить, – неожиданно говорит Нуржан. – Грабить никого не надо, скорее наоборот, порядок наводить.
– Охотник за головами? У реконов?
– Нет… могу предложить вариант получше.
– Какой? – осторожно спрашиваю.
– Приедем, узнаешь, – пообещал Нуржан.
– Хоть где это?
– Ну… в лесах Ларии.
Замираю, вспоминая всё, что мне рассказывала Лера, об этих чудных землях. И особенно об их смачной перспективе…
Нуржан покосился на меня.
– О чём думаешь?
– Думаю… Что во-о-н тот тип на холме, слишком тёплый для нежити.
У края леса, стоял старикашка с растрёпанными седыми кудрями, в чёрной рясе на которой белел смутно знакомый знак. Он плохо виден среди веток, и кабы не моя чуйка на тепло, я б его и не заметил.
Нуржан замолкает, какое-то время всматривается по озвученному направлению, потом резко хватает длинный лук и рывком натягивает тетиву. Стрела молниеносно пролетает до цели, сшибая замешкавшегося старикана с ног, и опрокидывая навзничь.
– Врач-снайпер, – ухмыляюсь.
– У нас тут каждый, мастер по металлу, дереву и салу, – соглашается Нуржан. – А это некромант. – Из еретиков. Рабов себе хотел из земли поднять…
Дальше я не услышал. Вскакиваю – метаю дротик куда-то под колёса, где слышится странное шуршание и фонит опасностью. Глухой стук удара, слышен хрип. Телега проезжает, оставляя дёргающегося полускелета, пришпиленного к земле.
– Чёртов урод… – сказал Нуржан, явно не про скелет. – Он всё-таки разбудил отвергов! Эти идиоты, еретики, больше опасны не злобными планами, а их криворуким исполнением. Хотят завести себе рабов, а в итоге поднимают целые армии Тьмы, которые их же в первую очередь и жрут!
Лошадей погнали быстрее, насколько это было можно на покрытой ухабами местности. Телегу швыряет из стороны в сторону. Мы, держа в руках луки, вцепившись в досчатые борта, смотрим по сторонам. Солнце близко к горизонту. Еще час и наступит ночь. Отличная будет ночёвка…
Река активно забурлила. Среди пузырей и алого пара, видно несколько голов с пустыми глазницами в самых разных шлемах. Они смотрели на нас.
– Вляпались, блин, как новички! – бурчит Нуржан. И взглянув на мешки, добавляет. – Надеюсь, эти двое того стоят…
Его перебил жуткий визг и столь же ужасающий хохот вперемешку с лошадиным ржанием. Кровавая водичка взметнулась вверх алыми брызгами, и на берег вырвались две скелетообразные штуки в доспехах на изрядно обглоданных конях.
– Быстрее! К воротам! – крикнул Нуржан, и парень схватился за плеть.
– Телегу угробим, – буркнул он, но всё же начал погонять лошадей.
Выбравшись из жижи, по-собачьи отряхнувшись, твари замерли в полусотне метров от нас. Четыре черепушки – людские и лошадиные, вразнобой осмотрели окрестность. Пару секунд они бесстрастно созерцали нас, стремительно улепётывающих, а потом РАЗ – и провалились в землю, будто и не было их.
– Смотрите внимательно – прошептал землеход, держа лук слегка натянутым. – Они сейчас вылезут! Айрат, маневрируй!
Парень кивнул и махнул плетью. Лошадей он пока ни разу не ударил, но очень умело «мотивировал» их скакать быстрее. Телега лавировала, прижимаясь то к реке, а потом к холмам.
Внизу под колёсами послышался сдавленный смех. Словно кто-то закопанный в землю громко посмеивался над нами, иногда переходя на мерзкое хихиканье. Смех усиливался до неудержимого хохота, а мы всё мчались, то ускоряясь, то наоборот притормаживая из-за ям и ухабов.
Вдруг телега вздрогнула. От сильнейшего подземного толчка, я едва не выронил лук. Метрах в пяти от нас с громким хлопком взметнулась земля, словно взорвался артиллерийский снаряд.
Прикрываюсь рукавом, защищая глаза от летящих комьев. Что за чёрт?! Слышно, как ругается второй «медбрат», подбирая уроненный колчан.
Отверги со своими жуткими лошадками возникли на месте взрыва. Один из них, в чёрном воронёном доспехе, с громким смехом метнул в нас дротик, но промазал.
Тренькнули тетивы наших луков. Щит весельчака разлетелся в хлам, а сам он вместе с конём, не переставая смеяться, снова нырнул под землю. Второй всадник без щита, но в рыцарских латах и с длинным чёрным копьём. Нырять он не стал, а может и не мог – потому пытался атаковать. Стреляя вразнобой, вбиваем в него пять-шесть стрел, и ещё парочку в его лошадь, прежде чем он сбавил ход и начал отставать.
Бешеная скачка набирает обороты. Телега трясётся и подлетает на камнях. Лежащие на дне «мешки» подбрасывает, словно они из соломы. Снова из-под земли слышен приглушённый хохот. Река бурлит и кипит, от неё несёт жаром и запахом крови. Солнце краешком коснулось горизонта. Плохо дело. А смех становится сильнее, пугая лошадей, да и нас тоже.
– Это хорошо, что он под землёй! – подбадривает Нуржан, – Быстрее ослабнет.
Латник, держался поодаль, на почтительном расстоянии. Двигаясь параллельным курсом, он иногда пытается приблизиться, но словив пару стрел, снова отстаёт.
Снова взрыв, опять громкий хохот.  Скелетообразный весельчак, в чёрных доспехах скачет рядом в десятке шагов и постоянно бросается дротиками. Их у него, похоже, бесконечное множество. Сближаясь, он умело маневрирует, не давая по себе попасть. К тому же доспех у него и у коня весьма не плох – пару пойманных стрел, выдержали не заметив. И хохочет, падла, хохочет… уже сил никаких нет! Хочется раздавить его гнилую глотку голыми руками, лишь бы заткнулся! Второй помощник ругается криком, и стреляет почти, не целясь, вызывая каждым промахом, новый приступ истеричного хохота.
Мы скачем вдоль длинного покрытого лесом холма. У подножия много камней и потому приходится притормаживать, чтобы никуда не влететь. Река здесь шире. Она кипит, и пузырится. Время от времени среди пара и брызг видны мутные, расплывающиеся силуэты в доспехах. Слышен протяжный многоголосый вой.
– Держитесь! – кричит Нуржан. – Мы уже близко!
И показывает вперёд, где мелькают странные уродливые ворота, распахнутые настежь. Да-да, те самые ворота в пустыню, которые без забора. Там, похоже, земля мёртвых заканчивается. Река кстати, тоже. Точнее, она там начинается, возникая, из ниоткуда.
Преследователи поняли, что добыча ускользает и заметно оживились. Латник снова начал сближение, игнорируя обстрел из трёх луков сразу. В нём торчит уже десяток стрел, истошно верещит его конь, но он не отстаёт. Внутри меня возникает острое ощущение опасности. Время замедляется, автоматически запускается ненужное сейчас тепловое зрение, но зато и мыслей никаких нет, только безмолвная сосредоточенность.
Хохочущий урод появился почти внезапно – на пути лошадей, чуть  в стороне. Прямо из вздыбившейся земли, вылетела сулица.
Слышу звук собственного сердца, скрип мышц. Плавно спускаю тетиву. Стрела на лету цепляет дротик и тот, сбивается с пути, начинает вращаться и врезается в коня древком, сильно обжигая кожу на месте прикосновения. Конь с верещанием пытается остановиться, мы теряем скорость, едва не вылетая из телеги. Его нещадно лупит кнутом Айрат, вынуждая продолжить бег. Следующая стрела – привет от Нуржана – влетает весельчаку в смотровую щель, и тот начинает отчаянно вопить. Второй «медбрат» вскочив на ноги, балансируя стоя, точным выстрелом вбивает стрелу в сочленение доспеха на плече, вызывая у хохотунчика новый истошный вопль. В следующий миг, весельчак ныряет в землю, продолжая вопить уже там.
– Сядь! – рявкнул Нуржан, но было поздно. Копьё скачущего рядом латника моментально превращается в чёрный, невероятно длинный кнут. Резкий щёлкающий удар, и парня сносит с телеги. Латник поворачивает к реке, волоча свою добычу по земле. Подземный вопль, под нами снова превращается в хохот.
Да хрен вам!
– Н-НА! – моя стрела попадает точно в копыто лошади латника. Та, споткнувшись, летит кубарем. Её седок, прокатившись по острым камням, врезается в большой торчащий булыжник и признаков потусторонней жизни не подаёт. Оглушённый ударом интерн-землекоп валяется на земле. Самое паршивое – он начинает тонуть прямо в грунте. Со стороны реки слышны яростные, булькающие и хрипящие вопли. Солнце частично ушло за горизонт, скоро начнётся дискотека. Бормоча себе под нос нехорошие слова, спрыгиваю с телеги, кувырком погасив скорость, и бегу к нему, замечая что ноги буквально вязнут в грунте.
– Лезь на камни! – кричит Нуржан. – Прыгай по ним!
– Лес! – кричит Айрат, показывая на холм. Деревья плавно качались, слышался треск сучьев и глухое протяжное ворчание. В следующий миг обезумевшие лошади рванули с места, не смотря на все попытки их остановить. И мы с оглушённым «медбратом» остались одни.
Сапоги тонут при соприкосновении с землей. Будто не сухой грунт под ногами, а изрядно намокшая свежая глина. Приходится постоянно передвигаться, чтобы не тонуть. Парень оглушён качественно, лежит неподвижно. Его постепенно затягивает как в болото. Подобравшись ближе, хватаю его за руку и начинаю рывками тащить к себе. Тяжко!
Сбоку слышу бряканье металла. Замираю. Поднимаю голову. На меня идёт латник. В землю не проваливается, стальные ступни спокойно топчут грунт. В металлических ручищах двуручный меч. Смотровые щели, зияют чернотой, но на шлеме ощутимая вмятина от удара.
Правда, он уже не так резв. Каждый шаг занимает две-три секунды.
Ещё пять-шесть секунд, стараясь не отвлекаться, на приближающуюся тварь, с силой затаскиваю раненого на камни.
Со стороны холма, лес шевелится как живой. Оттуда слышен низкий протяжный рык. У подножия видна какая-то движуха, корешки, вырывающиеся к верху. Но пока самый опасный - латник. До него, шагов пятнадцать. И бежать некуда.
Достаю лук, беру стрелу…
Первым же выстрелом пробиваю ему ногу. Он шипит, но продолжает идти. Второй выстрел, стрела отскакивает от брони на груди. Третий выстрел, в шею. Четвертый…
Глухо рыча, он приближается. Пятый. Шестой, наконец! Пробил! Как раз туда, где шлем вмят ударом о камень. Меч выпадает из стальных рук латника, а сам он с ужасным грохотом падает на бок.
Облегчённо вздыхаю. Готов…
Беру ещё одну стрелу – контрольный…
– Справа! – крикнул очухавшийся медбрат. Поворачиваюсь, с натянутой тетивой. Передо мной из земли восстало нечто похожее на перевёрнутый пенёк, с точащими из него корнями.
Спускаю тетиву. Стрела влетает в большой чёрный без зрачка глаз. Слышу визг, почти за пределами человеческого слуха. Меня с силой оплетает и вдавливает по ноздри в грунт. Где-то сверху слышны глухие удары, это шатающийся «медбрат» срубает своей саблей один корешок за другим…
Но вот я в едва освещённом океане. Тело обжигает холод ледяной воды. Внизу зияет чёрная бездна. Надо мной дёргающаяся тварь. Она сильнее меня, но тяжёлая рана и нехватка «щупалец» даёт о себе знать. Вырываюсь, освобождаю руку с топором и, замахнувшись, раскалываю ей деревянную черепушку. Вода окрасилась алым, попытки схватить меня прекратились. Мёртвое Нечто – помесь пенька с осьминогом – с перекошенной пастью и дыркой в башке, медленно тонет, проваливаясь в бездну. Мне туда неохота, я там уже был. Цепляюсь за него, и с силой выбираюсь наружу.
Снова слышу шум реки и вой. Меня хватает за руку интерн и пытается вытащить. Силёнок у него всё ещё маловато, но упираюсь ногами и кое-как выскакиваю наружу. Дохлая зверюга проваливается вниз, последние корешки уползают в землю.
Всё!
– Он… опять! – тихо говорит «медбрат», показывая вперёд. Латник со стрелой в башке снова встал и, шатаясь, взмахнул рукой. Позади него, разом выросла целая фаланга «скелетонов» разной степени обглоданности и одоспешенности.
– Во попали! – бормочет он.
– Тебя зовут-то как? – спрашиваю, – А то сдохнем тут, да так и не познакомимся.
– Сеня.
– Вот что, Сеня. Бери мой лук и убей их, сколько сможешь. А латником займусь.
– Ага!
Поднимаю топор и под удивлённый возглас Сени быстрым шагом иду прямо на латника. Даже перехожу на бег, поднимаю над головой топор, начинаю хрипло орать. Латник с глухим рычанием мчится на меня. Скелетики идут без спешки, у них энергии видимо не так много, чтобы её расходовать на эмоции.
Шаг, другой третий… вдруг спотыкаюсь о булыжник и падаю на колени, едва не распластавшись на вязком грунте.
– ВСТАВАЙ! – кричит Сеня. Скелеты начинают радостно вопить. Надо мной высится металлическая тварь в блестящих латах. Тяжёлый двуручник поднимается и с шумом опускается вниз.
Алле оп! Резким перекатом ухожу с линии удара, вражий меч врубается в землю, враг по инерции наклоняется вниз. Вскакиваю на ноги, замахиваюсь и точным ударом срубаю ему башку. Вот теперь точно всё!
Толпа радостно вопящих полудохликов, резко затыкается и выставляет щиты, продолжая медленно надвигаться. Выдирая ноги из грунта, отхожу на камни.
– Чего не стреляешь? – раздражённо спрашиваю Сеню, но тот, улыбаясь на всю степь, показывает небольшой серый мешочек.
– Не магия, но химия?
– Типа того! – Замахнувшись, Сеня швыряет мешочек в плотный строй врагов. Бахает взрыв, половина скелетиков валится на землю. Встают не все. Второй мешочек – снова взрыв, и опять полстроя падает и многие уже не встают.
Оборачиваясь, показываю Сене большой палец. Неплохо!
Третий…  тут из строя выбирается некто в одежде из шкур, поверх черепушки ещё одна – козья. Махом щита, он сбивает летящий мешочек, и тот взрывается в стороне от фаланги. Резко выпростав костлявую руку вперёд, враг издаёт глухой крик и подсумок Сени загорается синим пламенем. С большим трудом он успел сбросить с себя сумку и вышвырнуть её в сторону.
– Ложись!
Прыгаю вниз, закрывая голову руками. Бахнуло так, что воздух выбило из лёгких. Приподнимаюсь на колено, кашляю, голова кругом. Ну тебя нафиг, Сеня с твоими петардами! Где он, кстати? Ага, вон, стоит на четвереньках. А в клубах дыма, медленно, словно переставляемые куклы шествует нежить, гремя костями и доспехами.
Впереди всех «козломордый». Заметив Сеню, снова выпростал руку, и… свалился навзничь со стрелой в черепушке.
– Смотри, – крикнул Сеня, поднимаясь – это Айрат!
Возле холма появился второй интерн с луком в руках. Рядом с ним скачет ещё один конь. Они их даже запрячь успели! Шустрые однако, ребята. Хотя… а сколько времени прошло? Смотрю на горизонт, солнце практически зашло, лишь четверть торчит над горизонтом.
Айрат объезжает полукругом сбившихся в кучу скелетончиков, на ходу вышибая одного за другим. Абы как выставленные щиты, ему совершенно не мешают. Копыта коней чем-то перевязаны, по грунту скачут, не проваливаясь. Отлично! Надо бы ускорить процесс. Снова кидаюсь в драку, разношу в хлам три-четыре щита, а заодно и пару черепушек. Наконец, берётся за лук Сеня и укладывает как минимум одного или даже двух.
Скелетончики в панике начинают разбегаться кто куда. Кто сказал, что нежить бояться не умеет? Вот уже вприпрыжку мчат к кровавой речке. Все двое. Было трое, но я успел догнать ещё одного и располовинить от души, сначала вдоль, потом и поперёк, для надёжности.
– Где телега? – кричу, едва Айрат подъезжает.
– Нуржан охраняет… скачите за мной…
– НЕТ! Бери Сеню, я буду прикрывать. Наверняка ещё кто-нибудь вылезет!
Секундная взгляд на заходящее солнце, кивок головы. Вскоре лошадь с «медперсоналом» трогается с места. Я же влетаю в седло, запускаю змеиное зрение и плавно еду за ними.
 Внимательно гляжу на реку, потом на холм. Затем снова на реку. Пытаюсь почуять особенности «поля» кровавой реки, и такое же поле на нашем пути. В лесу то и так видно, что нечисть лютует – деревья вздрагивают, ходуном ходят. Но есть кое-что ещё. Что-то рядом…
Резко разогнавшись, обгоняю Сеню с Айратом и выпускаю последние две стрелы в кустарник, торчащий поодаль от леса. Он моментально превращается в дым. Оттуда с хохотом вылетает «чёрный». Живучий, гад!
Однако парни с дохлым весельчаком уже капитально разминулись. Засада не удалась и теперь он весь мой.
Отверг неподвижно сидит на замершем коне, не то, хихикая, не то поскуливая. Крутит черепушкой, видимо соображая на кого проще кинуться. Наконец принимает верное решение – не подставлять мне спину, гоняясь за ребятами. В бронированной руке снова появился щит. Поворачивается ко мне, дважды стучит дротиком по щиту.
Это типа чего? По чесноку, один на один? Ну, давай! Выбора у меня все равно нет, парни едут не так уж и быстро, а до захода солнца считанные минуты. Убегать раньше них, нельзя. Стучу дважды топором по щиту, принимая вызов. Работаем!
Мой конь хрипит и пугается, но, в общем, слушается. Нежить отчего-то не вызывает у него животного ужаса, как ходячие пеньки. Но те больше из леса и не лезут, может, хватило одного раза, или ещё какая причина есть.
Разгон! Снова вхожу в замедленный режим. Каждый миг, как растянутая песенка. Хохот твари в этом режиме звучит как серия оборванных криков, полных боли и страдания.
Сближаемся. Вот он приподнимается в седле и метает дротик. Затем второй. Как бы нехотя, за одно движение топора сшибаю их оба. Враг сворачивает, уходя от столкновения, но явно переоценивает резвость своего израненного коня, я успеваю среагировать и подвести коня ближе. Замахнувшись, сильно наклоняюсь, и, вытянув руку, обрушиваю на него удар. Он довольно грамотно подставляет щит – мой топор соскальзывает с него, но зато прорубает ему бедро и круп коня.
Время снова становится обычным. Хохот превращается в вопль, враг опять ныряет в землю и, не переставая визжать, выскакивает возле берега реки. Точнее, пытается выскочить, сил у него на это почти нет. Его конь застрял в земле наполовину и с противным рычащим ржанием тонет. А бывший весельчак, уже не смёется, а с воплями и скулежом, ползёт на четвереньках, стараясь добраться до реки.
Если кто-то громко плачет – довыё…ся значит!
Разгоняю коня, быстро приближаясь к цели.
Между тем на берегу реки метрах в десяти от скулящего хохотунчика стоит нечто, метра два с половиной ростом в золотых доспехах и опалённой мордой, словно его на костре жарили. Изо всех сочленений валит густой сизый дымок.
– СТОЙ, СМЕРТНЫЙ!!!
Да пофиг! Преодолеваю последние метры до цели, обратный мах топором и визжащее создание разлетается на несколько кусков, с брызгами и жуткой вонью, на сей раз, заткнувшись окончательно.
Ну вот, теперь топор отмывать…
Замираю. Вижу, как в крови по колено стоят сотни и сотни самых разных представителей проклятых душ. Все в доспехах и вооружённые по ноздри. Этот, золочёный гигант, поднимает вверх свой двусторонний топор и рычит.
– КРОВИ! КРОВИ МНЕ!
– Намордник тебе! – говорю. – И поводок на шею. Самое то будет.
От возмущённого рёва и визга, трепыхаются барабанные перепонки. В мою сторону летят сотни, а может даже тысячи стрел и топоров. Но настолько слабо, что едва перелетают границу реки, образуя целый склад вооружения. Испугавшись было, до полусмерти, усмехаюсь теперь и посылаю им воздушный поцелуй.
– Спасибо! Я люблю вас! – и погоняю коня. – Пошли отсюда приятель, не рады нам здесь…
Похоже, копчёного я разозлил не на шутку. Непросто им выбираться из своей уютной реченьки, но мах золочёной ручищей – и десятка два конников, растолкав пеших коллег, кое-как вылезли на берег.
Мы не сговариваясь, смотрим на солнце. До заката пара минут. Я этот намёк понимаю совершенно правильно и, подхлестнув коня, мчусь к воротам со всей оставшейся конской дури.
Как ни хотелось конникам выбираться под солнечные лучики, но – приказ есть приказ – и с жуткими воплями, они бросились за мной. Даже слабые лучи заходящего солнца, начали их жечь. Слышу рёв и крики боли. Дующий в спину ветер приносит запах палёной плоти. Преследователи горят, синим пламенем и рассыпаются один за другим. Остаются наиболее прочные, а может и самые быстрые враги, скачущие в тени своих полыхающих собратьев.
 Мы несёмся между холмом и рекой, перескакиваем овраг, и я вновь вижу ворота. Туда! Скорее!
Преследователей остаётся не то четыре, не то три. Решившись, они ныряют в землю. Плохо!  Вспоминая манёвр Айрата, резко увожу коня в сторону и даже сбавляю ход. Они выныривают чуть в стороне, один даже впереди. От грохота взрыва сотрясается земля. Не попали! Но им понравилось, ревут и костями машут. Один даже запулил в меня дротик, далеко и неточно. Не отвлекаюсь на ответку, проскакиваю мимо детины с огромным фламбергом в ручищах. Он яростно махнул им, но не достал, клинок прошёл над моей головой. Обгоняю ещё двоих и вот он я – чемпион смертельной гонки! До ворот считанные десятки метров.
Почему-то не покидает ощущение, что коня вот-вот подстрелят, и я полечу кувырком. Скачка нарастает, ворота приближаются. Зря я думал, что тут забора нет – есть! Чем темнее становится, тем лучше видно голубое свечение, прямо силовое поле!
Позади дружный рёв – солнце зашло. Им больше нечего бояться. Скорость резко увеличивается, и мы впятером пылим по этой пустынной местности, сотрясая её стуком копыт.
Мимо меня летят стрелы, трое лучников стоят в воротах. Пригибаюсь, сердце падает в пятки. Вжимаюсь в коня и считаю секунды, которые ещё есть на то, чтобы как можно ближе подскочить к единственному спасению…
Позади что-то верещит. Оборачиваюсь рывком, вижу, что двое из четырёх уже валяются замертво. Только теперь становится ясно, что стреляют не по мне - по ним!
Лучники отскакивают в сторону. Три, два раз! Проскочи-и-ил!
Осаживаю коня, поворачиваюсь, в руке топор. Так, на всякий случай.
В следующий миг, стремительно несущийся всадник, влетает в забор и превращается в большое склизкое пятно, распластавшееся по прозрачной поверхности и плавно стекающее вниз.
Второй был ловчее, и успел вырулить точно в ворота. Но вот беда – фейс-контроль не прошёл. Надо было хоть брови, что ли подрисовать… Прямо в воротах нежить превратилась во вспышку нестерпимо яркого пламени. Оставшиеся от него доспехи и прочий хлам, пролетели по инерции пару метров, и грохнулись на землю, разметавшись во все стороны. Прямо к моей ноге подкатился круглый дымящийся ещё тёплый шлем.
Тремя лучниками оказались Нуржан и двое его помощников. У меня окончательно отлегло от сердца. Показываю им воняющий гарью трофей, улыбаюсь
– Хороший тамада! И конкурсы интересные…
Парни переглянулись и молча, пошли к сложенной кучке из травы, видимо костёр разжигать. Только Нуржан, задержавшись, показал на щёку
– Лицо приклей.
– Га?
– Лицо, говорю, приклей, отпадает.
Касаюсь, лица и вижу, что кусок кожи… отслоился. За ним нечто пульсирующее болящее при каждом прикосновении.
– Не отрывай, – посоветовал землеход. – Приложи к прежнему месту, и она прирастёт. Спасибо что Сеньку спас…
– Обращайтесь… – усмехаюсь я, снова касаясь пальцами лица. Что со мной? Вроде не кусал никто…
– И обращусь, – серьёзно говорит Нуржан. – Теперь уже точно обращусь. Только сначала как там, в русских сказках – баньку надо истопить. Шкура ещё не чешется?
– Да есть немного… – я поскрёб затылок.
Нуржан усмехнулся.
– Это хорошо, что немного. Скоро вся слезать начнёт. Сейчас ребята парилку организуют. А пока сиди, отдыхай – заслужил.
И оставив меня наедине со своими мыслями, ушёл ставить палатку.

Теперь Элен и ребята Ази Дахака и её змеиные фермы.

12 Кубло

...Тихо, крадучись, иду по мягкому покрытому ковром полу. Даже не спрашивайте меня, как я сюда попал. Cам только пытаюсь это выяснить.
Может, сплю? Как там по Кастанеде? Во сне надо на руки посмотреть. Правда, не помню, зачем, но на всякий случай, смотрю. Руки как руки – ничего особенного. Одежда, правда, странная. Удобная, но на халат степняка не похожа и близко. Вроде кафтана зажиточного крестьянина, даже сапоги кожаные. Змеиный топор приторочен ремнями за спиной. Правда я не одевал эту одежду, да и ремни у меня другие, ну да ладно.
В просторном изогнутом коридоре царит полумрак. Из освещения лишь редкие свечи. Огоньки тихо трепыхаются на сквозняке. У стен растут разные плетучки. Они держатся за трещины и вбитые крюки. На ветвях лениво ползают змеи всевозможного вида и окраса. Сплюснутые головы, поворачиваются, чёрные бусинки глаз смотрят в мою сторону, раздвоенные языки с трепетанием выскакивают из сомкнутых пастей – принюхиваются гады. Стрёмно по такому коридору ходить. Постоянно ждёшь, что какой-нибудь шланг распрямится пружиной и вцепится ядовитыми зубками…
Неожиданно по коридору прошло отчётливое протяжное шипение. Резко останавливаюсь, оглядываюсь. Но змеи лишь внимательно смотрят в мою сторону и активности не проявляют. Шипение повторяется. Как будто шину проткнули.
Коридор длинный, постоянно загибается влево, возможно он спиралевидный, например в виде змеи, свернувшейся калачиком. Такое приходит в голову потому, что кругом змеи и, живые и нарисованные.
 Не зря Нуржан беспокоился. Я попал туда, куда категорически не стоило бы…
Перед началом "процедурки" он мне приседал на уши, на тему что надо делать при Трансформации, и чего не стоит. Но я уже "плыл" к тому моменту и ничего не понял.
…Баньку соорудили быстро. Парни выкопали ямку, над ней поставили палатку и развели костёр, обложив камнями. Я сидел в палатке, с кувшином воды. В яму заталкивали извлечённый из костра камень, а я лил воду на раскалённую булыгу и получал жёсткую парную. Сначала я пытался мыться, как это и делают все нормальные люди, да только полезла с меня кожа, а кое-где и куски плоти.
– Нуржан… – только и смог проблеять я.
– Догадываюсь, куда тебя сейчас потянет, – глухо сказал Нуржан. – Не советую туда лезть. Очень не советую.
– И чего делать? – выдохнул я, вставляя на место выпавший палец.
– Напоминаю. Когда будешь проваливаться, – сказал землеход, после секундного раздумья. – Держись за чёрную колонну и не отпускай рук! Я тебя поймаю. Понял?
К сожалению, не поймал…
Провалился я быстро. Прямо там, где и сидел, даже что называется – мявкнуть не успел.
Внизу меня ждал отнюдь не знакомый океан с чёрной бездной, а не что иное. Красивейшее место, чёрное как ночь и в тоже время рассечённое лучами светила, прячущегося за горизонтом. Получалось, как в компьютерной игре – вроде ночь, но всё видно.
Я упал среди камней, на высокую гряду. Увидел чёрный как уголь столб, попытался дойти до него и вцепиться… но вдруг увидел за грядой дивной красоты изумрудный храм, сверкающий в лучах «ночного солнца». Очарованный башнями, огромными воротами украшенными чёрным изображением Змеи, я замер, забыв про всё на свете. А уж как топор мой натянулся – словно магнитом его туда.… И всё… даже не помню, как перестал идти к колонне и пошёл в другую сторону. Только и увидел напоследок, как к столбу, по гряде лезет знакомая коренастая фигура Нуржана, с верёвкой в руках. И как он машет и что-то кричит, а я уже не смотрю, внимание поглощено мерцающими изумрудными постройками с огромным щитом на воротах, на котором плавно шевелится чёрная змея…
Впрочем, красота быстро закончилась. Закинуло в какую-то темнотищу, где меня кто-то начал усиленно разыскивать. Только вот старые рефлексы не позволили дождаться «службы приёма гостей» – типа кукушечки, вот и я!
Хрен там! Затихарился так, что искали меня, искали, да так и не нашли. А потом в полной темноте шёл по коридорам и выбрался вот сюда.
***
Движение навстречу я уловил вовремя. Плавно, чтобы не раздражать змей, делаю шаг в сторону и сажусь на пол. Обхватываю руками колени и сижу неподвижно.  Возле кустарника меня не увидят. Глаза живых существ больше на движение реагируют, чем на статику. Особенно если идущий специально никого не ищет, а лишь перемещается в пространстве.
Чёрный капюшон скрыл лицо и голову. Топор под рукой, лезвие прикрыл ладонью, чтобы не блестело. Если что пустить его в дело недолго.
Спустя несколько секунд из очередного витка коридора показались три женщины, в блестящих шуршащих при ходьбе костюмах. Одна наголо обрита, две других – с нормальным волосом до плеч. Внешне – симпатичные девушки, парни обязательно оглянутся вслед… но от них исходило ТАКОЕ, что и смотреть на них я смог лишь через силу. Это что-то было «размазано» кучей деталей: в чертах лица, в походке и оно в высшей степени отвратительно. Живая нежить – вот чем от них несло за версту.
Тихо шуршат одежды, бесшумно ступают ноги в сапожках. Я же, сжавшись пружиной, сижу, ощущая рукой топор и жду одного намёка на тревогу, чтобы закрыть им рты навсегда…
Пронесло. Дамы степенно прошли дальше, не обратив на меня внимания. Только та, что по левую руку от лысой, беспокойно повертела головой. Вскоре я остался один.
***
Дверей здесь много, но они гладкие, и без ручек. Как  открыть снаружи – бог весть. В моём случае остаётся одно – идти и ждать когда кончится коридор.
Спустя минут десять беспрерывного движения передо мной открылся вход в зал, который никто не охранял. Зал резко расширяется, а вот потолок становится чуть ниже. Ну, точно, коридор в форме змеи. А здесь, стало быть, голова.
Едва дыша, прохожу, осматриваюсь. Справа часть помещения затянута полупрозрачной плёнкой. Такими в трактирах окна закрывают. Кажется, там никого нет, потому что внутри горит яркое пламя и жарища ощущается даже отсюда. Слышно, как потрескивают дрова и трепещет плёнка от потока горячего  воздуха. Слева стена глухая, из хорошо подогнанных досок. Вместо двери полог из плотного материала. Между ними коридор, заканчивающийся полным мраком где-то там впереди. Хотя в тусклом свете, иногда можно засечь слабый блеск очертаний какой-то статуи, или может, резной колонны. Но видно плохо, даже тепловым зрением, ибо там всё холодное.
Осторожно делаю шаг вперёд. Вроде бы, никого нет. Справа делать нечего - жарко там. Поворачиваю влево, заглядываю за полог. Внутри овальная комната, по стенам развешены высокие в рост человека зеркала. Или не зеркала? Над ними стоят чаши с массивными свечами. Огонь почему-то зелёный. В зеркалах мельтешат какие-то огоньки, все разные.
Резкое шипение за спиной заставило меня подпрыгнуть. Вздрагиваю, оборачиваюсь. За трепещущей плёнкой видно, как посреди пламени появляется тень. Длинная, изогнутая ритмично покачивающаяся – она вертела сплющенной головой из стороны в сторону, до тех пор, пока её морда не замерла, глядя на меня. Широкий змеиный «капюшон» под головой раскрылся, на месте глаз появились яркие рубиновые огоньки. Тень медленно приблизилась к плёнке, становясь всё отчётливее и точнее.
В глубинах коридора, там где темно и холодно, неожиданно послышалось тихое движение шуршащих одежд.
– Прекрас-снейш-ш-ая волнуетс-с-я! – беспокойно зашипело в недрах полной тьмы.
А чёрт! Вас тут только и не хватало!
Ныряю за полог, надеясь, что массивная завеса быстро прекратит колебаться от моего прикосновения…
***
...Свирепый взгляд из глубин комнаты я почуял нутром. Потому от брошенного дротика ушёл перекатом в сторону, даже не зная где тот, кто бросал.
– Берегите Прекрас-снейш-ш-ую! – шипят где-то там, за пологом. Но я где-то здесь и кое-кто хочет со мной что-то сотворить.
Новый свист, удар и звон битого стекла – попал в зеркало. Зелёные огоньки свеч стали светить ярче. Посреди зала мельком вижу ненормально тонкую для человека фигуру, с чем-то вроде глефы в одной руке и дротиком, во второй.
Прыжок! С рёвом врезаюсь в мягкое и холодное. Мы оба падаем и летим по полу, в разные стороны. Вскакиваю на ноги с топором в руке – с трудом отбиваю брошенный в меня дротик. Враг уже на ногах - в руках глефа. Резким ударом перерубаю древко, но враг бросает своё оружие  и хватает мою руку с топором. Мы, молча, боремся.
Между тем полог открывается и туда заглядывает чья-то голова. Попал кур в ощип!
Вломив коленом, перехватываюсь и швыряю вражину оземь. Оно застонало, я же победно махнул топором, стремясь быстрее завершить эту бодягу. Не вышло. Оно вывернулось,  и меня сшибло с ног, одним сильным ударом.
Стою на колене, судорожно осматриваюсь. Где?! Ага, вон стоит посреди зала. Глефа склеивается, взлетает с пола и прыгает в длинные чёрные руки. Серьёзно...
Возле полога стоят двое крепких парней в тяжёлом доспехе – знаменитые рыцари анаконды. В руках мечи и массивные шипастые щиты. Я таких воинов у Тимура видел в деле, был впечатлён. Сейчас впечатлений прибавится...
Одна радость – тварюга выхватила люлей и в драку пока не спешит, восстанавливается. «Тяжелые» тоже пока не спешат, оценивают обстановку.
Медленно отхожу к стене, чтобы враги не зашли за спину. Чего делать?
И тут моё внимание привлекают картинки в зеркалах. В одном виден извергающийся вулкан. Во втором, черная звёздная ночь, может быть даже космос. В третьем… да чего тут только нет! И всё какое-то неуютное.
Существо заметило мой интерес к зеркалам и махнуло тёмной бесплотной рукой. Огоньки над зеркалами пропадают один за другим. Вместе с ними гаснут и сами зеркала. Интуиция требует немедленных действий. Углядев в одном из зеркал человеческие дома и улицы, разгоняюсь, с криком вламываюсь в холодное мерцающее стекло…

Вот честно – крепко сомневаюсь я в тех фильмах, где невезучие бедолаги, падая с пропасти, орут на всю округу. Едва тело помчалось вниз с ускорением в одно «жо», я не то, что орать – выдохнуть не мог. Только вдыхал… Без мыслей и действий, трепыхаясь, как кукла, с полной потерей ориентировки во времени и пространстве.
И только когда в паре метров подо мной оказалась стремительно приближающаяся  черепичная крыша дома, я, наконец, сгенерировал мысль. В виде одного похабного слова. А в следующий миг, тело проломило крышу, и я ухнул прямо на потолок. Тот спружинил, но меня не выдержал,  проломился, позволив познакомиться ещё и с полом.
***
Уй, б…!!!
Грохот, пыль столбом, боль, выбившая из лёгких остатки так долго собираемого воздуха. И чернота в глазах. С мягкой посадкой, дорогой товарищ!
Захожусь кашлем. Чертова пыль… Её тут немерено. Получается, дом пустой?  И меня не ждёт тёплый приём с вилами и лопатами от радушных хозяев? Повезло…
Ярко светится дырища в проломленном потолке. Помещение, тусклое, полумрак. Значит, окна зашторены, а то и заколочены. Если они вообще здесь есть.
Ладно, хорош валяться.
Первым делом стаскиваю с себя чёрный капюшон – он как подшлемник, только без шлема – и плотно затягиваю нос и рот, становясь чем-то похожим на ниндзя. Запрокинув голову, поливаю ткань из фляжки, чтобы промокла. Затем, откинув свою маску, делаю пару жадных глотков воды. Всё, дышать можно, и водичка по телу растеклась живительным потоком. Короче, жизнь налаживается.
Медленно поднимаюсь, верчу головой. Что за комната?  Определённо очень не бедный у неё владелец. Много хорошей мебели, стены чем-то украшены, есть даже небольшая библиотека на пол стены. Книги, похоже, пергаментные, значит ощутимо дорогие. Короче, у хозяина этого дома, денежки водились.
Мрачно гляжу на диван в углу. Несмотря на слой пыли, выглядит шикарно – обит чёрным бархатом, деревянные ручки покрыты серебрением. И наверно мягкий, скотина – стоял бы парой метров левее, цены б ему не было.
Осматриваю себя. Руки и ноги в полном порядке, только ушибленные места побаливают, но ничего, вполне терпимо.
Выход из комнаты напротив. Дверей нет - плотный полог или шторы, тихо покачивающиеся на сквозняке. У стены, перед пологом, большая кровать. Хозяин комнаты жил тут, а не только книжечки почитывал.
…и не только жил.
На кровати я обнаружил валяющуюся одежду и какие-то побрякушки. По мне пробежал холодок. Я хорошо знаю, что это за "валяющаяся" одежда. Здесь был мертвец, до того как его тело пропало.
Странно.
Людей принято хоронить, вообще-то. Они здесь не будут разлагаться с ароматами и заразой, но зато тело
может увести некромант в течение трёх дней. Поэтому тела хоронят.
Почему не похоронили этого? И ещё важное… почему его НЕ ОГРАБИЛИ?
Съёжившись, отхожу от останков на пару шагов, слушая скрип рассохшихся половиц под ногами. Чего-то как-то не нравится мне эта комната…
Осторожно отодвинув полог, быстро заглядываю в коридор. Там светлее, чем тут. Тихо иду по коридору, лишний раз, убеждаясь, что дом очень богат. Заглядываю в соседнюю комнату. Там снова кровать, на ней такие же останки, только сорочка женская. На столике у изголовья пузырьки и прочие скляночки. Угу… всё с вами ясно. Заходить не будем.
Повернувшись, вздрагиваю у моих ног, как раз рядом со входом в комнату, лежит ещё один халат, и сапоги. И тут кто-то сидел…
Быстро прохожу несколько комнат, вижу одно и то же – лежит одежда со всеми теми предметами, которые обеспеченным людям свойственно носить на себе. Иногда нечто вроде склянок с лекарствами, амулеты и прочие защитные штуковины. Всего я насчитал восемь тел.
И никаких следов воровства.
Подавляю мысли набрать ништяков полные карманы. Хотя внутри зашуршал хомяк, жалеющий, что столько золота не прилипнет к его жадным лапкам. Но если это не отрава, а зараза? Нет уж, нафиг. Обойдусь!
Осторожно обхожу какую-то вешалку для одежды, на которой висит единственная похожая на рясу накидка, переступаю опрокинутую лавочку. Ничего не трогаю, во избежание.
Неожиданно в глубине дома, позади слышится скрип. Вздрагиваю. Беру в руку топор, медленно озираюсь. Вроде никого. В коридоре во всяком случае. А позади то там, то сям – скрып, скрып…
Справа вижу лестницу. Стало быть, это не первый этаж. А на какой? Надо спускаться и выходить отсюда, но… чего-то мне не нравится глухая тьма в которую уходит лестница. Там получается, окон вообще что-ли нет? Или их попросту заколотили. Вместе с дверью, что и обеспечило сохранность вещей. Если так, хорошо, что наверху до окон не достали. Вон в конце коридора шторы распахнуты, видно окно из разноцветного стекла. Любили хозяева деньгами швыряться.
А вдали дома, продолжают скрипеть половицы. Тихо так. Скрып, скрып…
Будем думать логически – половицы деревянные, старые. Я их прогнул, пока падал и бродил по той части дома, сейчас они просто восстанавливают прежнее положение. И всё… всего лишь... кажется…
Игнорирую ощущение того, что смотрят в спину - задолбало уже озираться по сторонам. Шея болит. Поднимаю топор, пытаюсь увидеть отражение от лезвия через плечо. На миг фигею до пяток – забываю даже про скрип – на меня смотрит какой-то белоглазый, русоволосый тип, без шрамов, разве что скула красная от удара.
Да это ж я! Сам на себя смотрю…
От неожиданности рука с топором чуть дрогнула, угол лезвия сместился, и теперь отражается половина лица, как любят выкладывать в "интернетах". Зато на освободившейся от моей физии части лезвия появилась совсем другая картинка – посреди стены на верёвки висел, раскачиваясь толстый монах, всё ещё дёргаясь в конвульсиях. Верёвка держалась за вбитый в стену крюк.
Рывком оборачиваюсь – блин! Таки да одежда висит. В петельке… И крюк вон, торчит, прямо в стену вбитый.
Ватными непослушными ногами медленно крадусь к яркому окну в конце коридора, прикидывая, как буду его открывать. От одной мысли, что будет шумно, становится очень не по себе.
Позади зашуршал полог. Замираю. В комнате, кто-то отчётливо чихнул. Вздрагиваю, как ошпаренный, но уже не оборачиваюсь, а лишь ускоряю ход. Половицы смачно скрипят под моими ногами, да и по всему дому они скрипят тоже.
Скрып. Скрып.
После чиха, забубнел приглушённый ворчливый голос, прерываемый заходящимся кашлем и попытками прочистить горло. Из другой комнаты отвечает усталый женский голосок, и тоже кашляющий.
Что-то зазвенело и грохнуло у меня под ногами. С ужасом, понимаю, что зацепил ногой горшок с высохшим цветком. Я забываю про всякую осторожность, срываюсь с места и несусь по коридору.
Голоса позади становятся тревожными, тараторящими, а потом вообще теряют человеческую интонацию и превращаются в визжащий сливающийся рёв.
Несусь со всей дури прямо в окно. За спиной отчётливое горячее дыхание, словно в затылок. Шкаф передо мной, резко наклоняется и падает вниз. Успеваю перепрыгнуть, затем рывком ухожу от падающей люстры и, повернувшись боком, врезаюсь в окно, полуприкрытое запылённой шторой.
Грохот, брызг стекла – вылетаю прочь из дома, приземляюсь прямо на ноги. Оп!
***
Первым делом смотрю на окно, потом по сторонам. Никого. Только штора колышется. Странно так, будто её чуть по чуть сдвигают в сторону. Освобождают место для подсматривания. Оставаться тут не хочется категорически. Рывком пробегаю метров пятьдесят и только после этого останавливаюсь.
Тут, кажется улица. Слишком широкая для средневекового города. Пустынная и заброшенная. Дома стоят мёртвые с зияющими чернотой окнами. Во многих домах окна первых этажей, как я и думал, заколочены досками. Двери тоже. Небо над головой хмурое и оранжевое. Низко идут облака, подгоняемые шустрым ветром, который носится наверху.
Я посматриваю на местность, через отражение топора, на всякий случай. Медленно иду вдоль домов. Кругом возле зданий вороха одежд. Их владельцы лежали тут вповалку…
На стенах вижу «сушащиеся» одежды, десятка три. Все в характерных рясах. Похоже, местные эскулапы не оправдали доверия, отчего их от души покритиковали.
Что же тут стряслось?
– Здесь был Великий Мор, – ответил моим мыслям звонкий девчоночий голос.
Рывком принимаю боевую стойку с топором наготове, и замираю, вытаращив глаза. Обладательница голоса подходит со спины, со странной улыбкой на детском личике.
– Стой, где стоишь! – приказываю, вытянув руку с топором. Только сейчас я замечаю, что на предплечьях моей рубахи изображения змей.
Девчонка останавливается, без испуга, с достоинством. На вид ей лет десять. Черноволосая с большими голубыми глазами, в простом белом платьице. На фоне руин и останков, она смотрелась как цветок в могильнике.
– Напрасно боишься, Тим, – сказала девчонка, остановившись. – Я могу помочь.

Она протянула ладонь с несколькими травинками, одну тут же съела у меня на глазах.
– Это не яд.
– Сыт! – смотрю по сторонам. Ну не может этот цветочек бродить в одиночку. Наверняка где-то абориген сидит, с самострелом. Кругом окна и кусты растут. Удобное место для стрелка.
– Ты вдохнул Мор. Если не съешь это, утром заболеешь, а к вечеру умрёшь.
От такой рекламы руки сами потянулись к траве. На вкус горькая дрянь, от которой в животе возникают судороги.
– Тебя звать то как? – говорю, подавляя гримасу на лице от жуткого вкуса.
– Кира, – отвечает она с улыбкой. – Я видящая. Ученица Светлой Госпожи Дарины. Здравствуй, Тим.
Спрашивать откуда она знает моё имя, или пофиг?
– У тебя оно отражено на знаке, – улыбается Кира. – И ты слишком много думаешь словами. Легко считать.
– Тут живёшь?
– Мы живём в лесах. Сюда ходим в поисках полезных вещей, инструментов, одежды… Люди заражаются Мором и гибнут. Я и мои сёстры видим тех, кто заразился. Их отделяют от остальных. Иначе вымрут все.
– Что там за твари… – показываю на дома.
– Порождения Мора... – пожала она плечами и показала рукой на солнце – Просто вечер скоро…
– А где же твои… родители?
– Они ушли… – и её голос дрогнул. – Дарина заменила мне их… но она тоже ушла несколько дней назад…
– Куд… то есть… как ушла… заболела?
– Её убили при облаве, – совсем тихо сказала Кира, опустив глаза.
Так. Стоп рота! Солдат пуговку нашёл.
– Тут чего, ещё и облавы? – оглядываюсь. – На кого?
Она посмотрела на меня как на дебила.
– На нас всех.
– А кто?
– Поклонники Ази, – отвечает Кира. – Как ты.
– Э не! Я не такой! – энергично протестую.
Я на рупь дороже…
– Всё равно – говорит Кира, – наши тебя убьют, потому что на тебе метка Ази.
Молча, осматриваю своё «украшение» на рубахе – пришито, или нарисовано? Кира мотнула головой.
– Метка не на одежде. Её ничем не сотрёшь.
– Ладно… Сам обойдусь…
– Самому тут не выжить, – грустно улыбается она и показывает на дома. – Порождения Мора нужно успокаивать. Трудно искать еду и воду здесь… тебе лучше, к своим.
Кира показала куда-то вперёд, за руины.
– К змеям?
Она, молча, кивнула. Я же впал в ступор.
В домах живут призраки, за городом обосновалась агрессивная секта, а по руинам бродит сирота и предлагает помощь незнакомому дядьке. Мой разум отказывался это понимать.
– Покажешь, где они?
Девочка улыбнувшись, кивает.
– Да. Идём за мной.
Минут десять двигаемся молча. Причём по открытой местности. Успеваю рассмотреть городок. Печать запустения плотно легла на мощёные улицы. Некоторые дома сожжены, кругом баррикады или хрен знает что - завалы какие-то. Что удивительно мало травы. Ещё одна земля мёртвых…
***
– Смотри.
Кира показала разваленное здание, в котором осталась часть стены, торчащая как сломанный зуб. Захожу за стену, вижу, что в куширях валяется доспех. Кольчуга, сюрко со знаком Змеи, сапоги, капюшон вместо шлема. Снаряжение лёгкого пехотинца. Рядом лежит пехотное копьё. Под одеждой валяется арбалет.
На уровне шеи валяется стрела. Судя по положению тела, свалили парня на бегу. Лесомыки умеют кусаться. Впрочем, с таким то образом жизни неудивительно. Куда больше меня поразило отношение служителей культа к боевым товарищам:
Умер Клим – и мы, восприняли это философски.
Даже вернуться и похоронить не удосужились.
– Возьми всё, кроме нательных одежд, – сказала Кира. – Там иногда поселяются крупинки Мора…
Быстро надеваю на себя кожаную накидку, поверх неё кольчугу. Чуть великовато, ну да ладно - подошьём-утянем, если доживу. Арбалет в порядке, хозяина завалили недавно. И скорее всего, случайно, раз оружие не забрали.
– Теперь слушай! – шёпотом сказала Кира и замолкла. Слышатся звуки дыхания, далёкий шелест кустарника и даже тихие команды.
– Там, – сказала Кира, всматриваясь в руины. – Иди туда и смешайся с солдатами. Тебя не найдут.
– Они что, не знают, кто у них служит? – удивляюсь, закидывая арбалет за спину.
– Им всё равно, – лаконично говорит Кира. – На тебе печать Ази. Ты не отличаешься от них.
– Отличаюсь! – возражаю ей. – При других условиях ни за что бы к ним не пошёл!
Кира улыбнулась своей странной улыбкой.
– Старайся не проявлять эмоций. Помни, служители Культа… неразговорчивы.

– Вс-стать!
Да пошёл ты… хотя конечно не в том я положении, чтобы кого-то посылать. Самого могут так послать, что и не вернусь.
Поэтому встаю на ноги, отряхиваюсь. Злобно зыркаю на торчащую из травы корнягу, об которую только что споткнулся. Зараза!
– В с-строй.
Удивительно, но никто даже не улыбнулся тому, как я растянулся на ровном месте. Какие-то они деревянные. Ну, зато вживание в роль началось неплохо. Отряд не заметил приобретения бойца. К тому же успел я вовремя, едва нарисовался в рядах «зелёных» как командир приказал строиться в колонны. Тренировки я пропустил, о чём не жалею.
***
Пока шли, я старательно вертел башкой, опасался засады. Не хотел разделить судьбу бывшего хозяина своей новой формы. В каждом кусте виделся стрелок, в балке – отряд. Беспечность «братьев по оружию» казалась вопиющей.
К счастью ничего не произошло. Мы бодро пересекли небольшой лесок, вышли к огородам и полям. Здесь работало много людей обоих полов и всех возрастов. На одеждах знак змеи. При виде колонны они бросали работу и низко кланялись. Отряд на них внимания не обратил. Только я одарил женскую аудиторию заинтересованными взглядами.
Что ж, представление о здешней иерархии получено. Я не в самом низу пищевой цепочки, что радует.
К укреплению мы подошли примерно через полчаса. Оно стояло на высоком холме, обнесённое со всех сторон частоколом. За ним высились многоуровневые деревянные башни – кошмар для атакующей пехоты. К большим массивным воротам вела бревенчатая лестница. У подножия холма по периметру вырыт глубокий ров, вбиты заострённые колья.
Нас пропустили, ворота со скрипом закрылись. Изнутри частокол снабжён мостиками и площадками. Они позволяют арбалетчикам заряжать оружие в безопасности и подниматься наверх для выстрела. Стоят какие-то метательные установки. Лежат котлы с заготовленной смолой. Серьёзное укрепление.
Отряд идёт по утоптанной, выложенной камнем дорожке в сторону комплекса зданий. Вокруг просторный двор, постройки, так или иначе, собраны к середине.
Людей в лагере много и никто не скучает. Все что-то таскают, пилят, строгают. Десяток парней с помощью примитивного блока забивает в землю сваи – готовят фундамент для большой и тяжёлой постройки. Долгая работёнка… По другую руку, видна деревянная клеть, забитая овощами. Кто-то возится там, сортирует. Парни с тележками носятся туда-сюда, увозят прошедшую «контроль качества» продукцию в подземные хранилища.
При этом всё происходит молча. Лишь изредка парни перебрасываются фразами, но чаще обходятся жестами.
***
Вскоре мы зашли в подземное здание. К моему сожалению, началась сдача оружия. Солдаты вешали на стену арбалеты и ставили копья. Очень не хочу расставаться с иллюзией безопасности, но пришлось подчиняться распорядку.
Вручив сухощавому мужичку оружие, и кольчугу с сюрко, получаю небольшой медальон. Солдаты вешают его на шею. Это типа гардероб такой у них. На фоне привычного средневекового бардака, всё хорошо продумано. Правда, я бы предпочёл личный шкафчик, но здесь, похоже, понятие «личный» в диковинку. Чистый коммунизм под знаком змеи.
В каменной чаше, расположенной под холодным ручейком, мы омыли руки и физиономии. Затем какие-то девахи с каменным выражением лиц, выдали каждому по нескольку листиков той самой горькущей травы. Её выдавали по очереди и внимательно следили за процессом съедения.
Тело аж содрогнулось от "предвкушения". Но не скажешь, же «медсёстрам», что меня сегодня уже этим угощали. Пришлось, молча сжевать, под пристальным взглядом «сестрички».
– В трапес-сную! – приказал командир и бойцы опять построились.
Мне же лёгким махом трости путь преградил.
- Ты ус-спел отдохнуть, когда валялс-ся на земле.
Вот гад!
– Иди к с-складу, с-смени брата Гнея. Марш-ш!
***
Гадский дядя! Он уверен, что я знаю куда идти… А я вот не! И не спросишь ведь. Не поймут-с…
Впрочем, повезло – ветерок донёс запах свежих опилок. Туда я и двинул.
…К стене большой квадратной постройки приставлено копьё и арбалет. На торчащем конце бревна висит рубаха, зелёное сюрко и кольчуга. У стены стоит крепко сложенный молодой мужик с топором, и рубит дровишки. Лихо так, с каждого удара толстые сучковатые чурки разлетаются по кускам в разные стороны. Атлетический торс блестит от пота, топор летает так, что лезвия не видно. Волос скорее рыжий, чем коричневый. На физиономии что-то вроде «двух недель небритости», голубые глаза смотрят с любопытством.
Похоже, ещё один штрафник. Ему даже переодеться не дали.
– А! Замена, – обрадовался Гней, увидев меня, – Наконец то!
Он воткнул топор в землю. Подошёл ко мне и внимательно рассмотрел.
– Я не вижу знаков, ты из новых?
Надо же какой разговорчивый. Странно…
Киваю. Интересно как тут здороваются? Руки жмут? Но он руки не подал. Пошёл к своему барахлу.
– Я сделал половину, брат – сообщил он, надевая рубаху. – Надо наколоть остальное. Успей до темна, или тебя опять оставят без еды.
Молча киваю.
– Видишь, какой я добрый, – улыбнулся Гней. - Цени! Тут такого отношения не дождёшься.
Ну да, ну да… сам себя не похвалишь… Что ещё за фрукт?
В руках у него оказывается фляга.
– Будешь? Настойка из яблок. Лучшее, что в этой дыре можно встретить.
Ага, щазз. Сектанты к бухлу относятся крайне негативно, так как алкоголь изрядно подрывает «вертикаль власти». Вряд ли культ сильно от них отличается. Потому на всякий случай картинно шарахаюсь назад и решительно мотаю головой. Впрочем, удивление мне изображать не надо, оно искреннее. Ну не вписывается брат Гней во всю эту картину.
– Да ладно, никто не узнает, – лыбится Гней. – Сейчас топором помашешь, всё выветрится.
Смотрю на него выразительно, как на сумасшедшего. Усмехнувшись, Гней убирает фляжку, так кстати ни разу не глотнув.
– Что ж, Домина Стелла права. Печать на тебе есть… – говорит он задумчиво так, будто я какая-то тумбочка. – Да и на лесомыку ты не похож – сытый, гладкий… Скорее всего, эти болваны забыли внести тебя в список.
Он дружески хлопнул меня по плечу.
– А жаль! Так порой хочется поговорить с кем-нибудь. Пообщаться... у меня в подвале много инструментов есть для интересных разговоров.
И расхохотавшись, он перекинул через плечо сюрко и кольчугу, взял оружие и ушёл.
Чувствуя дрожь в ногах, присаживаюсь на пенёк. Это что, контрразведка была? Кира о таком не предупреждала… Впрочем, чего я хочу от ребёнка?
Немного, успокоившись, философским взглядом осматриваю фронт работ. Вечереет, надо работать.
Оглядываюсь по сторонам. Никого. Может, закинуть половину брёвен назад? Чтобы все не колоть. А то вдруг война, а я уставший.
Но эту мысль давлю в корне. За мной могут наблюдать. Нет уж, так глупо я не подставлюсь!

– …Благодарю, красавица!
Симпатичная девчонка покосилась на меня, но кирпично-каменное выражение лица не поменяла. Она подала нам чай, забрала грязную посуду и  вышла. Мы со старостой Мезусом остались наедине.
– Угощайся, Старший, – говорит Мезус, почти с поклоном. Уважения в глазах просто через край. А всё потому, что боится лесомык и надеется, что мы его от них защитим. Старосте Мезусу лет шестьдесят. Одет он в простое крестьянское платье, что полностью соответствует нестяжательскому духу последователей культа. Из обычных мужиков его выделяет только змея на груди вышита синими нитками. У остальных попроще, а то и просто рисунок намалёванный краской.
Мезус конечно показывает, как он рад нас видеть, но во взгляде через пелену страха и благолепия просвечивается неизменное крестьянское – где сядешь, там и слезешь. Ничуть не сомневаюсь, что при других обстоятельствах он бы нас поселил в распоследнем хлеву, и кормил бы тем, что овцы недоели. Скорее всего, так раньше и было. Воины культа отличаются паталогической неприхотливостью, так что до меня никому в голову не приходило наехать на Мезуса, в целях улучшения снабжения отряда.
Зато теперь я живу в доме старосты, бойцы обитают в соседних избах. И прочие виды содержания тоже на уровне. Низкий поклон лесомыкам.
– Ладно, – говорю, – напоил, накормил, теперь рассказывай.
И бережно приглаживаю свой плащ. Одет я нынче как мушкетёр из старого фильма. Только плащ зелёный, на нём черными нитками вышита змея, а вместо шпаги пристёгнут топор. Ну и конечно, без шляпы, их тут ещё не придумали. В капюшонах ходят.
– Обнесли они шесть изб на краю леса, – Мезус говорил медленно, подавляя дрожь в голосе. Страшно ему. – Порезали всех, кто там жил,  вскрыли сельский амбар и утащили не половину зерна. В хуторах народ боится за водой ездить. Лесные по дорогам лютуют, появляются там и сям. Днём правда не решаются вылезать, говорят, их свет жжёт. Но люди всё равно боятся, даже на поля не идут.
– Надо заставить их работать! - воскликнул Тиберий, молодой парень, который до моего прихода был "и.о." начальника гарнизона этой деревни. Самого командира отряда лесомыки успешно подстрелили.
– Заставлю… – вздыхает Мезус. – Может, вы большой отряд позовёте, чтобы лес прочесали?
– Не много ли ты на себя взял? – перебил его Тиберий.
Громко хлопаю ладонью об стол, и Тиберий резко замолкает.
– Сейчас придут мои люди, – говорю, допивая варево. – Доложат, что у вас по хуторам. Будь готов передать мне своих крестьян. В драку мы их не отправим, но прочёсывать лес будут. Одни мы не управимся.
Мезус угрюмо кивнул. Даже не знаю, стоит ли говорить, что основные силы крепости, ушли куда-то в поход. Когда вернутся неизвестно. Культ постоянно воюет с соседями, а все эти «крепости», расцветшие по телу старой империи словно плесень, нужны для снабжения и подготовки отрядов, которые после собирают в большую армию. Собственная же безопасность, каждого "цветочка" на втором месте.
– В лес нельзя, – подал голос Тиберий. – Мы уязвимы там!
– Есть другие предложения? – интересуюсь, добавляя себе горячего варева в глиняную чашку.
– Надо прочесать руины, – уверенно заявляет Тиберий.
– То есть искать не там, где они есть, а где нам удобнее?
– Они и там есть, – следует ответ.
– Но это, же другие! – не выдерживаю я.
– Все они одинаковые…
Смотрю в бесстрастные глаза Тиберия и понимаю, что проще спорить со стенкой. Зато теперь окончательно ясно, почему Гней предпочёл чтобы «гарнизон» деревни из шестнадцати бойцов возглавил не местный, проверенный службой человек, а хрен с горы, не пойми откуда взявшийся. То бишь я.

Хитрый план выдать себя за «парня из пополнения» провалился с треском. Виной тому оказалась масса нюансов в жизни этого общества. Человеку со стороны их не то, что повторить, но и заметить невозможно.
Пару дней я упарывал один косяк за другим, под молчаливыми взглядами «братьев», а потом понял, что надо идти к Гнею до того, как он снова решит со мной «поговорить».
Сходил. Доложил обстановку. Кратко поведал кто я и откуда. Сделал упор на своё служение Ази, и напросился на работу по специальности…
Гней куда-то подевал своё показное жизнелюбие и весёлость. Он мрачно выслушал меня и отвёл к молодой жрице, от которой пахло смертью. Ей я свою историю повторил ещё раз. А к утру уже ехал в «сельскую местность» с отрядом из десяти новобранцев. Дополнить отряд из шести бойцов – все кто остался после засады, истребившей две «десятки» охранявшие деревню от налётов.
***
Полог откинулся, и в избу зашёл солдат, вытянувшийся в струнку.
– Ну что, Тит, – приветствую его с порога – чем порадуешь?
Тит из местных. Он прошёл Питомник, где рос десять лет и потом его вернули сюда. Как и все «питомцы» не отличается ни эмоциями, ни особым умом, но знает здесь всё и всех. Ему я сразу по прибытию выделил «тройку» бойцов и отправил «погулять» с отчётом. Сегодня он вернулся. Уставший, но видимо довольный.
– Мы были везде, – сказал Тит, продолжая стоять у порога. - Я многое узнал.
– Заходи, садись, – Расстилаю на столе некое подобие карты. Схему я срисовал с карты, в Храме. Её саму мне не дали, а копий они не делают. Кому надо и так знает местность как свои пять пальцев. Пришлось выкручиваться.
– Представь, Тит, что ты птица и паришь над нашими землями, – быстро показываю Титу, где на карте находимся мы, и где всё остальное.
– Сообразил? Теперь рассказывай!
– Нападения были вот тут, – он неуверенно тычет толстым мозолистым пальцем в изображение одного из хуторов, – И вот тут. А ещё здесь. Убили несколько семей, на краю села. Вычистили амбары и скрылись. Местные сидят взаперти, боятся высунуться.
Похоже, волки дорвались до овец. Режут всех подряд. Конечно, понять можно. Культ уничтожил их мир, выгнал с земли, травит как диких зверей. Ненависть у лесомык поистине животная. Но мстить безоружным людям – плохая идея. Надо это безобразие прекращать.
– Вот здесь и здесь нашли брошенные телеги, – сказал Тит. – Крестьяне убиты, лошадей увели.
Очерчиваю дугу, по точкам нападения. Используя нож место линейки, поочерёдно прикладываю его к отмеченным местам нападения, соображая, где центр этой дуги? Здесь их логово, а может лишь точка сбора. На месте лесомык я выходил бы к некой точке сбора, и только потом шёл бы «на дело». Но ещё Д`Шар довелось убедиться, что если нет волкодавов, то волки идут самым простым путём. Лень-матушка.
– Эй, красавица, – обращаюсь к хозяйской дочке, – принеси ещё чаю, а ребятам в дорогу собери еду. И побыстрее.
Не меняя каменного выражения лица, девушка поклонилась и ушла.
– Старший… – окликнул меня староста с тревогой в голосе. – Что решил, а?
– Что… что…. Ловить будем, вот что… – бормочу, продолжая возиться с картой.
– Кого ловить? Они уже ушли, – сказал Тиберий, посматривая на карту за моим плечом.
– Куда? – фыркаю я.
– В лес.
– А мешки с овощами на себе уволокли?
– Лошади, – напомнил он.
– Два амбара, Тиберий! Какие там нахрен лошади…
– Ругань есть великий грех! – ответствовал Тиберий.
– Каюсь! – поднимаю руки в тутошнем подобии жеста покаяния. – Никуда они не ушли. И не уйдут ещё дня два.
– Они тут пару недель лютуют, – подал голос Мезус. – Сначала щипали понемногу, а теперь как озверели.
– Почуяли безнаказанность, – глухо и недобро сказал Тит, принимая от девушки свёрток с едой.
– Может, и почуяли, – соглашаюсь. – А скорее всего, проводили разведку. Понемногу, чтобы не привлекать особого внимания. А когда унюхали, где что лежит, начали работать по крупному. Пока наш отряд не подошёл.
– А отряд придёт? – с надеждой спросил Мезус.
– Придёт… – вздыхаю. – Вопрос только когда.
Мы сюда шли целый день. Гонца я пошлю прямо сейчас, и у него тоже на дорогу уйдёт целый день. Может, чуть меньше. Даже если отряд выйдет сразу, как Гней получит моё письмо, то у лесомык уже два дня. А ведь сразу только кошки родятся, они ещё собираться будут фиг знает сколько. Так что все три дня, а то и четыре. За это время можно не только наворованное утащить в чащу, но и новые амбары грабануть.
– Скажи ка, Мезус, – такие нападения в прошлом были?
– Три года назад, Старший, – вздыхает Мезус. – Обнаглели так, что начали грабить деревни днём. Сотник Дентер тогда сумел отсечь их от леса и перебить. Четыре года они к нам не совались…
– Новые волчата подросли… – складываю карту и поворачиваюсь к своим. – Тиберий, ты приготовил лошадей и телеги?
– Да, Старший.
– Тит, бери еду с собой. Садись на лошадь и скачи в крепость. Вот письмо, передашь брату Гнею в руки. Нигде не останавливайся, близко к лесу не жмись.
– Я понял! – Тит кивнул так, что кольчуга звякнула.
– Иди...
Проводив его взглядом, поворачиваюсь к Тиберию.
– А пока наши легионы идут сюда, мы попробуем взглянуть в глаза нашему неприятелю.
– Я не боюсь смотреть им в глаза, – в голосе Тиберия слышен гнев. – Но их много, и они нас просто убьют.
– Было бы их много, уже всех бы ограбили. А они ночью по амбарам лазают, да спящих режут. Мало их, Тиберий! Мало! Десятка три и не больше.
На лице зама появляется лёгкое раздражение, он не любит быть неправым.
– Хорошо, – говорит он. – где будем искать?
Молча, показываю место, где пересекаются все точки нападения.
– Где-то тут. Скорее всего, в глубине леса они построили хранилища и таскают добытое туда. Одни воруют, другие вглубь леса уносят. И в течение двух-трёх дней будут продолжать. Так что их сейчас не искать надо, а гонять по мере сил. Чем мы сейчас и займёмся.

***
Поездка по сельской местности – это всегда хорошо. Красиво смотрится шелестящий лес, справа от дороги. От него веет прохладой и детскими воспоминаниями о походах и рыбалке. По другую сторону колосятся поля. Так и ждёшь, что вот-вот посреди золотого волнующегося моря появится красный комбайн, ведомый ухмыляющимся дядькой в кепке.
Журчит речка, она выходит из леса и течёт вдоль поля до самого горизонта. Небо голубое и пронзительно чистое, словно вытерли тряпочкой. И трава как изумруд.
Увы, впечатление портит жара. Солнце не так уж и палит, просто мы в доспехах, поверх которых крестьянское платье. Ощущения ниже среднего. Хорошо хоть соломенные шляпы спасают от беспощадного солнца. Стальные каски, кольчужные капюшоны и кожаные подшлемники лежат в ногах, носить это на голове невыносимо, мозги закипают.
Тихо скрипят телеги. Фыркают лошади. Глухо бубнят мои подчиненные, упакованные как сельди в бочке в двух крытых «фургонах». Снаружи нас четверо на двух подводах, остальные прячутся внутри. А бубнят, потому что постоянно молятся. Это раздражает, но приходиться терпеть.
Сижу и вглядываюсь в лес. Глаз выхватывает отдельные части картины, пытаясь вычленить запрятавшиеся среди травы и веток человеческие фигурки. Стрелка можно заметить, когда  начнёт двигаться перед выстрелом. Это конечно вилами по воде, но лучше, чем сидеть и ждать когда тебя пристрелят.
Рядом сидит Тиберий и тоже напряжённо всматривается. Ему жарко, пот течёт градом. Но судя по каменному выражению лица, жалоб не будет. Любопытно, он жаждет отомстить лесомыкам, или просто выполняет приказ? Испытывают ли воины культа какие-либо чувства? Я этого пока так и не понял.
Прокатившись до кривой заброшенной сторожки, возле хлебного поля, останавливаемся на относительно удобном месте в тенёчке, под раскидистым деревом. Отсюда до зелёной стены леса метров пятьдесят. Тут мы «сломались», сидим снимаем колесо телеги прямо на виду у возможного противника. Телеги поставили "уголком", чтобы закрыться от противоположной стороны.
Отсюда до разграбленных хуторов примерно одинаковое расстояние. Значит точка сбора рядом.
Стараясь не поворачивать головы, осматриваю зелёную шелестящую стену. Судя по пенькам, лес неоднократно вырубали, отодвигая дальше. Не из-за лесомык, а чтобы поля увеличить. Поэтому мест откуда лесным разбойникам можно быстро дойти до хуторов не так уж много. Это упрощает поиск.
Мельком заглядываю внутрь крытого фургона. Бойцы страдают, но терпят. Стенка фургона, повёрнута к лесу и закрыта толстым щитом из досок. Защита против стрел. Естественно в «ремонте» телеге парни участия не принимали, продолжая быть мёртвым грузом.
Проходят минуты. Поют птички, шелестит лес и журчит речка. Никто нами так и не заинтересовался. Но я этого особо и не ждал. Так, на всякий случай проверил, вдруг они тупые.
Мысли мои совсем о другом. Отсюда на севере деревня, со старостой Мезусом. Их таких во владении у главной жрицы – домины Стеллы – шесть. Вокруг каждой разбросаны хутора, окружённые полями. Собственно лесомыки тиранят только хутора, которые ближе всего к лесу.
А из этого следует одно – боятся они ходить далеко по равнине. Страшно им шастать по открытой местности. Это нам «ордарам» один хрен – день скакать или неделю. У лесомык же прирождённая агорафобия и грех этим не воспользоваться.
Ну что ж, телегу «починили», возиться с нею дольше – лишь подозрение вызывать, если за нами наблюдают.
– Может, спят? – неожиданно говорит Тиберий.
– Тоже так думаю, – соглашаюсь я. – Завтра проверим.
***
Когда засвистели стрелы, я испытал истинное облегчение. Второй день покатушек. Ещё один ограбленный ночью хутор. Глаза переживших резню, чудом спрятавшихся. Особенно детей. Чувство бессилия накрывает с головой. Возникает желание  вызвать сволочей на бой, сколько бы их ни было.
Но волки не сражаются, а охотятся. Бесполезно обвинять их в трусости. Звери будут нападать толпой и по ночам, на тех, кто слабее, и убегать от любого серьёзного противника. Это не помешает им считать себя лучшими воинами в округе. Ведь волки – охотятся, а не воюют. Это ещё по "бородатым" стало ясно.
И вот теперь удалось сделать так, чтобы зверьё начало охоту на нас.
 Мы сымитировали ночёвку - у телег возились пять "крестьян", решивших переждать ночь в уюте, у костра. Разумеется стали мы всё в том же районе, откуда выбирались лесные звери. С поправкой на уцелевшие хутора.
Этим вечером я был уверен - лесомыки нападут. Не осмелятся пойти "на дело" оставив за спиной тех, кто поднимет тревогу или проследит за ними. Понятно, что без раций и телефонов "крестьянам" непросто предупредить гарнизон. Да и когда он ещё придёт... Но где страх и где логика?
А они нас боятся. Очень.
...Стрелы тучей поднялись в небо и с противным воем обрушились вниз. Лошади, мелькающие возле вечернего костра, испуганно заржали и кинулись бежать.
Фургоны, утыкало стрелами со всех сторон – били кучно и наверняка.
Мы ждали нападения, но под свистом стрел дружно начали тупить. Замер Тиберий, вглядываясь в тёмную вечернюю чащу, вместо того чтобы изображать панику. Застыли сидящие в фургоны бойцы, хотя должны были скрытно выскочить и лечь в траву. Крупный детина - Секст «словил» стрелу кольчугой, и вместо того, чтобы картинно рухнуть замертво, вытащил её из крестьянского кафтана, удивлённо рассматривая. О! Стрела! Круто… Пришлось заорать «Секста ранили!!» и свалить его с ног, рывком утащив под защиту телеги.
Парни, наконец, включились и начали вопить и метаться по лагерю.
Враг бил «срезнями», стрелами с широким острым наконечником способным выпустить кровь, но плохо пробивающим кольчугу. Стрела попала Тиберию в спину. Ойкнув от неожиданности, он сначала замер, а потом, спохватившись, свалился в траву и с громким стоном пополз под телегу.
Станиславского рядом не было, и потому наша бездарная игра в вечерних сумерках таки прокатила. Враги ничего не заподозрили и с жутким завыванием и хрустом ломаемых веток полезли из чащи.
Пока парни развлекали лесомык судорожными попытками изобразить панику, я, бросив Секста, хватаю нож и рывком вспарываю тканевый бок «фургона». Оттуда вопросительно смотрят десятки глаз. Арбалеты в руках, но сидят как приклеенные.
– Живее, б…! – Шиплю как так ужака, хватаю ближайшего и швыряю вниз. Понимаю, испугались, ноги затекли, но – ЖИВЕЕ! ШЕВЕЛИТЕСЬ!!! Я успел стащить вниз ещё двоих, прежде чем остальные, вышли из ступора и попрыгали в траву.
Осторожно выглядываю из фургона. Ага, идут родимые, метрах в тридцати. Оглядываются, боятся видимо, что за углом прячутся несметные легионы культа. И это хорошо, что не спешат, мои балбесы только сейчас взвели арбалеты. Часть уже залезла под телеги, другие забрались наверх, благо фургон невысокий. Я когда там сижу, в ткань головой упираюсь. Не паникуют и без команды не стреляют - хорошо. Не хочу, чтобы волки опять убежали в лес.
Наконец, лесомыки убедили себя, что никто за поворотами не прячется и сосредоточились на нас. Теперь каждый из них думает лишь о том, как быстрее схватить кусок добычи, пока не забрал товарищ по стае. Местные рассказывали как эти уроды дрались за добычу. Значит, у них не принято проводить делёж после боя. Совсем дикие…
Зрелище атакующих лесомык не для слабонервных. Одеты не то в шкуры, не то в тряпьё, щедро «украшенное» веточками и листиками для маскировки. Лица перемазаны чёрными полосками, в ручищах ржавые топоры, деревянные колья и бог весть что ещё… но вскоре уже не до разглядывания.
– Пли!
Глухо тренькнули натянутые тетивы. Воинственные крики атакующих заглушились истошными воплями боли и ужаса. Сюрприз-сюрприз! Враги как в невидимую стену врезались. Но жадность и злоба пересилили страх. Арбалет не пулемёт, перезарядить никто не даст. Атака продолжилась. Под мои окрики бойцы бросают арбалеты, хватают копья и дротики, выскакивают за телеги, используя их для прикрытия спины.
Теперь можно и мне выстрелить. До бегущих лесомык шагов десять.  Навожу арбалет на ближайшего – здоровенный мужик с огромной бородой. У него интересная дубина, на концах торчат корни, будто на ходу дерево выдрал и в атаку пошёл. И ревёт как бешеный бык. Спускаю тетиву, рёв захлёбывается, враг падает на колени и заваливается на бок. Бросаю арбалет и хватаю топор.
Бойцы выстраиваются перед телегами, у ног пехотные копья. В руках дротики.
 Рядом свистит камень. Среди лесомык выделились пращники, закидывающие нас камнями. Один из бойцов с криком падает, хватаясь за окровавленное лицо. Его место в строю занимает Тиберий. Он с силой метнул дротик. Пращник – высокий дрыщ, в шкуре, с голыми ногами, со всхлипом складывается пополам и валится кулем. Большая часть камней бьёт по кольчугам, и вреда не причиняет. Ответный бросок куда результативнее, несколько лесомык с воем попадали на траву, вынудив остальных продолжить атаку, чтобы не быть избитым на расстоянии. Я успел оставить двоим прощальный привет. Они рухнули почти у ног. В следующий миг, поток грязных орущих тел, вломился в наш строй, ощетинившийся рядом острых и копий. Началась отчаянная драка. Дубина проламывающая череп. Проткнутый как бабочка здоровый мужик, с ржавым фальшионом. Катающийся по земле юнец, почти пацан с дыркой в животе и хлещущей оттуда кровью...
Лесомыки уже шарились по фургонам, запрыгивали на телегу, пытаясь зайти со спины. Но кому-то проткнули ногу, и он с воплем упал на траву. Остальные соскочили с фургонов. Лесомыки всё ещё чувствовали себя хозяевами положения и усиливали натиск, оттесняя отряд и прижимая его к телегам.
Азарт и боевая ярость мешали им осмотреться и понять какой ценой этой даётся.
Ношусь туда-сюда с топором, и «правлю» ошибки своих, подрубая врагам конечности, а то и головы.
Передо мной одним ударом размозжили голову бойцу.
– Плотнее! – кричу своим и увёртываюсь от попытки разрубить меня двуручным топором. Бойцы сбиваются, прижимаясь к телегам. Лесомыки с рёвом и визгом кидаются на нас, но отскакивают, не в силах преодолеть линию жалящих наконечников. Всё-таки выучка на уровне. Все как один новички, но копьями работают умело, строй держат, на потери не реагируют.
Лесомыки полезли из-под телеги, пытаясь бить по ногам. Отрубаю чью-то руку, и пока её бывший хозяин с воплями уползает вглубь, успеваю прибить ещё одного.
Выбираю двух раненных, сидящих с окровавленными ногами.
– Следите за телегой… – Не успеваю договорить. На меня с фургона прыгает лесомыка, сшибая с ног. Мы покатились по зелёной траве. Враг рычит как зверь, из пасти воняет как из помойки. Головой бью по морде, разбивая в кровь. Враг с рычанием и руганью схватился за мою руку с топором, а второй ладонью вцепился в шею. Щуплое тело оказалось чудовищно сильным. У меня аж в глазах потемнело. С трудом вытягиваю кинжал из набедренных ножен и всаживаю в бок. Лесомыка взвыл, хватка ослабла. Скидываю тело с себя и добиваю ударом топора. Готов!
С кашлем и хрипом восстанавливаю дыхание, но тело само вскакивает в стойку, готовое бить и отбивать удары… Чёртов урод, едва не задушил.
Вокруг тишина. Вижу окровавленные тела и три спины, мчащиеся к лесу. Ребята, смотрят на них и лихорадочно заряжают арбалеты.
– Не успеете… – говорю. Действительно, лесомыки пропали в чаще едва я закончил говорить.
***
Раз, два тричетырепятьтра-ляля-ляля… двадцать три рыла. Трое живы, относительно легко ранены. Был ещё четвёртый, но он перехватил себе горло до того, как до него добрались. Ещё трое сбежало. Итого двадцать шесть.
– Ну вот, – хлопаю Тиберия по плечу, – А ты говорил «много». Разве это много? Три десятка всего.
– Почему они напали всей толпой, – недоумевает Тиберий. – Они ведь думали, что нас пять.
– Потому что каждый сам за себя, – поясняю, вытирая топор об одежду покойника. Это нас кормят и одевают согласно распорядку. А у них, кто что схватил, тем и владеет. Вот и спешили, кусок урвать. Каждый себе. На этом и попались.
У нас трое убитых, четверо тяжелораненых. У всех без исключения ушибы и порезы. Кольчуга бой выдержала, но я бы предпочёл привычную бригандину. А ещё коня, лук и отряд таких же боевых рассвистяев, которым сам чёрт не брат. Но, что есть, то и есть.
Вскакиваю на фургон.
– Братья! Поздравляю с боевым крещением! – Показываю пальцем на Тиберия – и с возмездием за убитых товарищей.
Тиберий впервые потерял каменное выражение лица, улыбнувшись, кивнул.
– Парни, привяжите за ноги этих, – показываю на трупы, – довезём до села.
– А зачем? – недоумевает Тиберий.
– Чтобы показать селянам, что мы не прохлаждаемся тут, а защищаем их. Пусть знают, что любой, кто на них нападает, кончит так же.

В деревню мы заехали только ранним утром. Ещё было темно и холодно, хотелось закутаться в одеяло и уснуть. Я впрочем успел поспать в дороге, и потому чувствовал себя замечательно. Чего не скажешь о пленных. Они еле перебирали ногами. Хотя в начале пути пытались бычить, упираться, но кнут и волочение на брюхе быстро укротили буйный нрав. Теперь же их измочалило так, что жалко было смотреть. Впрочем, вру – не жалко. К тому же таком состоянии они уж точно ничего не вытворят.
В центре села нас поджидали шесть тяжёлых всадников-«анаконд» на зверообразных конях. Они охраняли крытый дилижанс, возле дома Мезуса. Приехал кто-то важный. За деревней чувствовался запах костров. Видимо прибыла долгожданная сотня. Скорее всего, опоздали, но лес прочесать не помешает.
Дверь дома отворилась, и оттуда вышел Гней, сонно кутаясь в накидку. Следом за ним, показалась дама, в чёрном плаще с капюшоном. Вместе с шестёркой тяжёлых кавалеристов, они подошли к нам, равнодушно встретили дружное приветствие, с любопытством осмотрели пленных.
– Хорошо поработали, – сказал Гней безо всякого выражения в голосе. – Солдаты могут отдыхать. А тебя – он ткнул меня пальцем в грудь – приглашаю к нам на завтрак, когда солнце взойдёт.
И повернувшись, они ушли назад в избу – отогреваться и досыпать.
***
Не свезло бедолаге Мезусу. Сначала пришлось потесниться для меня, а теперь и вовсе из дому выперли. Здесь ныне обитает Гней со своей жрицей, ну и пара безмолвных слуг вместе с охранниками.
– Говорят, ты любишь травяные отвары. – В руках Гнея поблёскивает приятно пахнущий котелок. – Это принято в ваших краях?
– Принято, – соглашаюсь. – Но там они вкуснее.
– Привыкай, – тихо сказала женщина, не то одарив, не то ужалив меня своим взглядом. – У нас чревоугодие не в почёте.
Отвар налили только мне. Надо полагать, его приготовили в знак расположения. Ну ну...
Слуги подали глиняные чашки, в которых парила зерновая каша, перемешанная с кусочками овощей. Как говорил старый киношный персонаж – съедобно, но на вкус дерьмо. Впрочем, это про всю тутошнюю кулинарию можно сказать.
– Твои успехи заслуживают похвалы, – говорит Гней убирая пустую миску. – Но домина Стелла, боится что ты шпион. Нам с доминой Марой – он показал рукой на женщину – стоило больших усилий уговорить её оставить тебя. Помни Тим, в чьих руках твоя жизнь...
– Слушай, Гней, – говорю, отложив недоеденную массу, – я старый солдат и не знаю слов любви...
Делаю короткую паузу, очищая под удивлённым взглядом, яблоко от части кожуры. Видать этого перца ещё никто так грубо не обрывал. Я же продолжаю мысль.
– Скажи прямо, чего ты хочешь?
Гней мельком переглянулся с доминой, в глазах зажглось раздражение.
– Ты не учтив, – тихо и недобро говорит он.
– Я из диких мест, где учтивость это слабость – парирую. – Может быть, со временем изменюсь. А пока мне лучше давать команды, а не намёки. Оно так надёжнее будет...
– Он с-слишком прос-ст для твоих хитро-с-стей, – тихо засмеялась жрица. Голос у неё приятный, несмотря на привычку тянуть шипящие и свистящие. – И он прекрас-сно знает, в чьих руках его ш-шея.
– И карьера, – уточняю, картинно поклонившись. – Не сомневайся в моей преданности, Гней. Ази решила закинуть меня сюда и в этом есть какой-то смысл.
– Не надо каждый чих объявлять волей богини… – пробурчал Гней, доставая большой лист, свернутый в трубку. - Я запомнил твои слова. И ещё я помню твою любовь к картам, – он развернул лист и придавил посудой. – Смотри сюда…

***

Глаза открылись неохотно,  хотелось подремать. Так всегда бывает. Некоторое время безучастно наблюдаю за потолком, затем медленно встаю с кресла, и прохожу по комнате, разминаясь после ночной «лёжки». Выход в реал с каждым разом всё проще, приходится заставлять себя делать гимнастику, а раньше без неё и пошевелиться не мог.
Завершив разминку, я заварил чаю и снова плюхнулся в кресло. убираю очки подальше  пододвигаю ноут. Номер помню наизусть. Самое время его использовать. Рука бегает по клавиатуре. Звонок. Через некоторое время вызов принят и на экране появилась знакомая физиономия.
– Привет! – ухмыльнулся Нуржан. – Тебя и не узнать, потолстел побледнел…
– Зато тебя узнаешь где угодно, – проворчал я, хлебнув чаю.
– А мне прятаться не от кого, – хитро усмехнулся врач-землеход. – Где тебя носит?!
– Сам не знаю. Но это не Пендор. Полагаю Старая Империя.
– Ну, ты даёшь! – оценил Нуржан. – Я тебя оттуда… даже и не знаю, как вытащить…
– Ты Леру вытащи.
– О! Прости! – воскликнул он. – Забыл сказать. Она уже свободна. Но… – Нуржан помялся, – наверно я ещё пожалею об этом.
– Чего так? – насторожился я.
– Она сильный маг… и скрытный. Это первый признак тёмного. Я чувствую, что трансформация идёт в ней необычайно быстро, но не могу понять, во что она превращается? Очень сильная защита. Кто её наставник? Чего она хочет?
– Понятия не имею, – признаюсь. – Всё-таки когда мы познакомились, она уже давно была в теме. В отличие от.
– Понятно… – кивнул Нуржан. – Ну да ладно, что сделано, то и пусть. Ты живёшь на территории крепости культа? 
– Угу.
– Со жрецами контакт имеешь?
– Как и любой боец, точечно. Они с нами не разговаривают. Только сканируют каждый день и кормят лекарством против Мора. Ну, и проводят что-то вроде медобследования раз в месяц.
Тут я немного соврал, ибо домина Мара таки уделила мне несколько секунд своего ценнейш-ш-шего внимания.  Толку, правда, от этого…
– То есть, ты знаешь, где живут жрицы? – уточнил Нуржан.
Неохотно киваю.
– Примерно.
– Короче, так, – выдыхает он. – Не знаю, как ты это сделаешь… Но если проникнешь в их библиотеку и добудешь книгу «Исцеление земель», то… мы тебя…
Он запнулся, подбирая слова.
– Озолотим? – осторожно подсказываю. Нуржан хохотнул и подпрыгнул на месте.
– Да в золоте закопаем!
– Не надо меня закапывать… – запротестовал я. – Ты мне лучше сейчас ручку позолоти. «Тени» меня уволили, скоро придётся искать работу и уходить отсюда. Взамен буду искать книгу, также могу описать всё, что здесь происходит.
На лице Нуржана промелькнул интерес.
– А что у вас там происходит то?
– Идёт борьба с партизанами. Всех кого змеи не вытравили. Ещё планируют большой военный поход. По-крайней мере мой здешний хозяин собирается себя орденами и медалями. Чуть ранее, это поселение уже отдало своих лучших людей для какой-то войны, но случилась ещё одна. Вот мне приказали готовить к ней отряд.
– То есть у них там взаимные разборки… – задумчиво сказал Нуржан.
– Видимо, да. Тут две три войны идут в текучке, и ещё то и дело вспыхивают какие-то мелкие конфликты.
 – Может, это объясняет лютую маргинальность тутошних культистов, - предполагает он. – Им не хватает сил для серьёзных действий…
Пожимаю плечами. Всё может быть.
– Считай, что ты у нас на содержании, – объявил Нуржан. – Сведения собирай, запоминай как можно тщательнее и будешь докладывать каждый наш день.
О! Другой базар.
– А что за книга-то хоть? – интересуюсь. – Змеиная агрономия?
– Эпидемиология, – послышался другой голос. – На экране появился тип в очках и с длинным волосом. – Здравствуй, Тим. Я Алхимик.
– Наслышан, – киваю, но Алхимик обмен любезностями пропускает.
– Под «исцелением земель» служители Ази Дахаки подразумевают заражение местности Мором, с последующей очисткой от него. Они так уменьшают количество людей на местности, затем подселяют туда своих. В этой книге подробно описано, как это делается.
– А нафига она вам нужна… – очень осторожно интересуюсь, посматривая на этих двоих.
– В лесах Ларии начался Мор, – добавил Нуржан. – Целыми хуторами вымерли за неделю. Четверть населения «свободных земель» уже погибла. Если не веришь, завтра тебе фотки подгоню, убедишься лично.
– Та-ак… – тихо говорю, собираясь с мыслями. – То есть культ хочет создать в лесах Ларии базу?
Нуржан устало вздохнул.
– Сомневаюсь. Зачем им это?
 – Территорию захватить…
– Тим, там одни болота! – в сердцах сказал Нуржан. –  А также: отморозки Джату, нолдороские каратели и шилопопые сарлеонские дворяне, которые ловят крестьян для своих деревень. И все друг друга лупят так, что треск стоит. Только базу там и строить, чтобы со всех сторон прилетало.
– Мы думаем, Мор пустил кто-то другой, – подал голос Алхимик. – И самое страшное, не знаем, кто.
– А если не секрет, – спрашиваю, – вы то сами чего в этих неуютных местах забыли?
 – Проект «хартланд» начат в Ларии – сообщил Алхимик. – Наши друзья-реконы крепко завязли с Фирдсвейном, поэтому наша цель не дать «теням» закрепиться здесь, пока они там возятся.
– То есть Мор выгодно организовать «теням», - подвожу итог. - В чём интрига?
– Да они бы и ядерную бомбу на нас кинули, будь она у них, – в сердцах сказал Нуржан. – Дело не в желании, а возможностях. Все «биологические войны» проводимые ими были очень далеки от уровня Мора. Небольшие эпидемии, да падёжь скота - предел их возможностей. Здесь же настоящий классический Мор, по всем признакам...
– И твоя задача - добавил Алхимик - помочь его одолеть. Найди и выкради книгу. Срок тебе – полгода. Идёт?
– Ясно, – говорю. – Замётано.

Тихо поскрипывают сапоги, влажный ветер с утра пораньше обдувает непокрытую голову, вызывая чувство приятной прохлады. Мужики кланяются. Мне стоит немалых усилий, не кивать им в ответ.
Не знаю надолго ли, но стал я птицей важной – начальник отары… в смысле охраны. Хотя и первый вариант тоже вполне рабочий. В должностных обязанностях – организация подготовки рекрутов. В подчинении тридцать солдат и почти сотня «незаконных», то есть не прошедших «питомник» рекрутов. «Питомник» – жутковатые лагеря, где людям форматируют мозг, превращая в ходячих биороботов. Их законы запрещают брать в руки оружие тем, кто не прошёл «питомник». Но есть оговорка – в мирное время. А оно уже не мирное, на нас напали.
Замутил всё это Гней. Прошу любить и жаловать – бывший пленник, бывший раб, хитрец, интриган и просто хороший человек. Ныне телохранитель своей хозяйки-подружки домины Мары, ну и как следствие «постельный генерал», мечтающий стать настоящим.
Даже не знаю, кто в сладкой парочке на самом деле главный, но их тандем "дал угля" этому унылому колхозу, устроив форменную "игру престолов". Начав едва не с низу, они оттеснили всех  вероятных претенденток на должность верховной жрицы. Кое-кого, похоже, насовсем…
Нынешняя владычица, домина Стелла, немолодая лысая баба со взглядом-лазером, фанатичка и лютый аскет. Владения давно ей в обузу. Всеми фибрами своего чемодана, она стремится в Высший Храм. Это будет пик её карьеры, и он наступит в течение полугода, когда они там объявят о новом наборе жриц. Она уже прошла конкурс. Ну а сладкая парочка, несмотря на фокусы и выверты, позволяет владычице не отвлекаться от молитв и медитаций, взяв дела насущные в свои шаловливые ручки.
Надо сказать, что "претендентку" Мару верховная жрица держит на коротком поводке, который сильно натягивает при каждом лишнем движении, и отпускает далеко не сразу. Изящная белизна кожи домины Мары, как выяснилось следствие длительного пребывания в застенках на «воде и пауках».
Вот такой у них замечательный и дружный коллектив. Серпентарий!
На самом деле там куда больше действующих лиц и закручено всё намного серьёзнее, но простому солдату, тем более чужаку, видно далеко не всё. Зато я точно уловил, что домине Стелле категорически не нравится возросшая партизанская активность, ибо это может повредить её отъезду в Храм. Умело оперируя её страхами, Мара убедила владычицу начать "незаконный" набор простых мужиков в отряды самообороны, объявив военное положение. По-тихому объявив, не сообщая в Центр. А через пару месяцев, когда мы решим проблему, так же тихо это положение отменить.
Стелла согласилась, поставив на кон свою карьеру, и теперь жизнь сладкой парочки напрямую зависит от выполнения взятых на себя обязательств. А поэтому всех активных участников будущей войны, включая меня, эти двое, только что не облизывают.
Пользуясь, случаем, я заказал себе лук. Задолбался с арбалетом бегать. В другое время послали бы они меня подальше, или заставили бы ждать, пока новобранцам кольчуг наклепают. Но теперь лично Гней сходил к артельщикам, и «зарешал вопрос», заодно назначив меня наблюдателем. С начальником они сговорчивее будут.
Как раз иду наблюдать.
***
Открываю массивную калитку и захожу во двор, оказавшись под тяжёлым взглядом двух молчаливых, но внимательных псов.
– Заходи, старший. Не тронут.
Оружейник Корней, здоровенный широкоплечий детина. Он владеет артелью мастеров. Их главная задача чинить доспехи и оружие. Но поскольку чинить надо ещё и сельхозинструмент, живут мастера не под защитой крепостных стен, а тут в деревне. Хотя, думается, им это куда больше нравится. В крепости, мягко говоря, тесновато и даже в лес по грибы не сходишь.
– Как раз твоим луком занимаюсь, – улыбаясь, басит Корней.
Он проводит меня в избу и показывает разложенные на столе полоски кожи и дерева. За столом сидит худощавый юнец, видать подмастерье. Завидев нас, вскакивает, едва не стукнувшись головой о низкий потолок. В соседних комнатах слышен шум работы, кто-то пилит, стучит и возится. И всё – молча. Заглянув, полюбовался слаженной работой, но заходить не стал, нечего людей отвлекать. В деталях процесса я всё разбираюсь, а по срокам сдачи это к Корнею.
– Скоро всё высохнет, и буду клеить, – говорит Корней. – Через пару дней приходи, опробуешь.
– Благодарю!
– Вот как сделаю, тогда и поблагодаришь.
Никак не привыкну к их регламентированному до тошноты обществу. Да, нельзя благодарить за несделанное. Ну ладно, привыкну… или сбегу отсюда при первой же возможности.
– Что насчёт кольчуг, Корней?
Он вздохнул и начал объяснять, что такой ненормально большой набор рекрутов никогда не делался, и сразу сделать доспех всем не получится. Но они работают, набрали новых учеников и стараются.
– Молодцы! – похвалил я, зная, что здесь похвала это редкость, – Я не думал, что вы так быстро развернётесь, а у вас уже работа кипит полным ходом.
Корней от такой простецкой похвалы растёкся лужей и выдал мне самые горячие заверения, что всё будет сделано в кратчайшие сроки. На этом инспекция и завершается, больше мне здесь делать нечего на пару дней.
Выходим на улицу. Вижу двух чёрных коней. Огромные сильные звери, способные убить даже хищника, стоят спокойно и ждут команд. В них впрягали телегу, полную чего-то тяжёлого. Невольно завидую худощавым работникам. У меня в гарнизоне обычные доходяги, которыми крестьяне пашут землю. Все мечты создать «летучий отряд» лёгкой кавалерии, развалились в хлам. Лошади абсолютно никудышные, ими только землю вспахивать. Долго и медленно.
Толи дело эти красавцы! Умеют разгоняться на короткое время, могут спокойно носить свою броню и всадников в тяжёлых доспехах, типа «кобр» с «анакондами». Но носиться стремя голову по степям, да буеракам – это не их.
Пользуясь прекрасным расположением духа оружейника, решаюсь устроить небольшой опрос.
– Корней, а в войсках совсем, что ли лёгкой конницы нет?
– Нет, – мотает головой мастер, потрепав коня по загривку. – Так уж повелось исстари. Только наши «демонические разрушители».
– А почему?
– Мы пришли из лесов, что граничат с ядовитыми болотами. Оттуда ветер то и дело приносил недоброе. Вымирали порой девять из десяти. Но приспособились. А вот скотине не объяснишь, куда не надо наступать и какую траву нельзя есть. Заражались, дохли пачками и нас заражали.
Ещё мой прадед юный был, когда жрецы пытались создать несколько пород животных, добавив им кровь демонов. Но кровь прижилась только к этим... Вот прадеды и забросили это дело, скотину разводить. А там и привыкли. Ну и всадники приспособились только на этих лошадях и ездят, и ничего менять не хотят, да и зачем. И так всё получается, во славу Ази!
– Вы и мясо, поэтому не едите?
– А вдруг заразно? Кто ж захочет впускать Мор внутрь себя? – усмехнулся Корней.
– Но ведь сейчас Мора нет.
– Сейчас нет, потом будет… – он махнул своей огромной ручищей. – Зачем рисковать? Наши отцы так жили, и мы будем.
Да, ребята, на вас пулемёта мало, огнемёт нужен!
Тем не менее, Корней вызывает у меня искреннюю симпатию. Слушать эту глыбу весьма занимательно, какую бы чушь он, ни порол. Есть в его дремучей косности, удивительная и притягательная цельность, которой так не хватает цивилизованным людям из нашего мира. Корней говорит даже не «от кишок», а «от пяток». Он весь в том, что говорит и делает. Без остатка. Это так разнится с «людьми цивилизации», которые говорят одно, думают другое, и постоянно врут. Причём, часто сами себе.
Конечно, было бы здорово, объединить лучшие черты двух эпох. Тогда, как говорил товарищ Райкин, у нас бы не голуби дурные, а индюки жаренные летали, приземляясь прямо в тарелки…
– В ваших исконных землях живет кто-то сейчас?
– А как же, – басит Корней – и поныне там Великий Храм Ази – да будет её царствие вечным! За ним ухаживать надо, жриц кормить…
 – Храм… Изумрудный? – неожиданно восклицаю я, вспомнив видение. По спине бежит холодок, не слишком ли разболтался? Но Корней воспринимает это благожелательно.
– Значит, ты его видел, – уважительно кивает он. – Не каждому такая честь выпадает. Я сделаю тебе отличный лук, старший. Мои отцы будут гордиться. Ну, а теперь извини, дел много.
– Удачи, Корней!
Выйдя за двор, прищуриваюсь и смотрю на солнце. Скоро уже обед. Потом тренировка у одного старого хрыча. Гней, зная, что я не пехотинец, выдал этого хромого калеку, в качестве старшего тренера. Смотреть на него жутковато, не человек, а один сплошной шрам. И характер соответствующий. Но он лет двадцать маршировал с копьём под змеиным знаменем и знает по этой части всё или почти всё. Парни у него тренируются весь день, а я только к вечеру. Курсы повышения квалификации, так сказать.
Сейчас только надо съесть кого-нибудь, и вперёд. Перехожу на другую улицу, топаю на окраину, к себе. У Мезуса Гней поселился с Марой на время «контр террористической операции». Мне же выделили избу, на краю села. И я этому рад – от начальства подальше, да и вообще, чем меньше местные меня видят, тем лучше.
О том, кто жил в избе до меня, стараюсь не думать, ибо не стоит быть святее Папы Римского. Да и не получится, дали избу – бери.
***
– Здравствуй, Тим.
Стоп машина!
– Кира?
Точно! Этакий беззаботный ребёнок. Куклы в руке не хватает. Быстро оглядываюсь, не видит ли нас кто? Но сейчас день, все работают, улицы пусты.
– Ты что здесь делаешь? – шёпотом спрашиваю, заводя её чуть подальше за растущий кустарник.
– Работаем тут, а нас кормят, – охотно пояснила она. – Они думают, мы из соседнего хутора, где люди погибли. Но уже хотят отдать жрицам, потому что мы им не нужны. Своих рук хватает. А нам к жрицам нельзя – метки у нас нет.
– Нам? Кому это «нам»?
Кира смутилась. Потом набралась храбрости и решительно сказала.
– Пообещай, что не расскажешь о нас, и я тебе всё…
Дальше не слушал. Реагирую на лёгкое движение, рывком проскакиваю в кустарник и машинально вышибаю направленный на меня арбалет.
– А ну стоять!
Испуганный писк, какая-то деваха, свалившаяся на землю, испуганно закрылась руками, пытаясь защититься от удара. Кира, забыв про беззаботность, кинулась на её защиту и яростно трепыхается у меня на плече, в попытке не то руку выдрать, не то хребет переломать. Откидываю её в сторону обезоруженной сообщницы, с интересом осматривая полученную композицию. Особенно второй экземпляр, ранее не виденный.
– Встать!
Кучерявая светловолосая, взгляд гордый, хотя трясётся как осиновый лист. Уже не подросток, но была им недавно.
– Ты кто?
– На… Наталина, – выдохнула она. И тут же высказала претензию – Ты руку мне чуть не оторвал!
– А был бы тут наш боец, оторвал бы с головой, – претензию не принимаю. – Вы чего тут делаете, лесные сёстры?
– Сказали же тебе, кормимся! – Кира тоже поднялась на ноги и отряхнулась. В отличие от своей старшей подруги (сестры?) меня она не боялась совершенно. А может и вообще умела испытывать эту эмоцию.
– В прошлом году – поясняла она, – был неурожай, запасы кончились,  голод… Мы пошли в Мёртвый город, там ещё сады есть и даже иногда солонина в бочках. Их можно почистить от Мора… Но началась сильная облава. Мы прикинулись сбежавшими из хутора, попросились поработать. Люди нас взяли, но скоро передадут жрицам, потому мы лишние…
– Ах, неурожай! – восклицаю я. – Вот чего ваши грабить пошли…
– Да уж, – фыркнула Наталина, – на своей земле… грабить. Мы берём своё!
– А резать безоружных обязательно? Когда берёте?
– Они делали так же! А ты им помогаешь? – Наталина сказала это с вызовом, пытаясь смотреть мне в глаза.
– И чем же вы их лучше? – удивляюсь я, – Чтобы помогать вам, а не им?
– Мы на СВОЕЙ земле! – топнула она ногой, но встретившись со мной взглядом, увяла. Не та ситуация, чтобы митинги проводить. – Наши ненавидят их всех… – выдохнула она, – они бы и тебя убили, если б не Кира...
И замолчала, выжидательно глядя в глаза. Ну да, они ж думают, что я себя должником считаю. Впрочем, чего уж там – считаю.
– Ладно, живите, – объявляю великодушно. – Только не надо показывать, что мы знакомы. Ага?
– Э не… мы к тебе хотим! – сказала Наталина. – Будем у тебя служанками.
– Чё?
Наглость вообще свойственна людям этого мира, точнее этого времени. Я вроде бы успел привыкнуть к этому, но сейчас впечатлился до бровей.
– Что слышал, – язвительно сказала Наталка. – Мы. Хотим. К тебе.
Подавив первое желание взять их за шкирку и закинуть в ближайший лесок, вежливо интересуюсь.
– А если я откажу?
– Тогда останешься должен Кире за спасение твоей жизни! – выпалила Наталина.
– Мы всё-всё будем по дому делать. Честно! – объявила Кира. – Можно, а?
Тю-ю, блин… вас мне только тут и не хватало. Слухи пойдут… И так Тит с Тиберием уже вежливо интересовались, почему я женщин сторонюсь. Они ж тут без комплексов, кого социальный статус позволяет снять, теми и пользуются. Но у меня эти «ходячие брёвна» с неизменным «покер фейсом» возбуждают только повышенный интерес к спортивным упражнениям и ничего более. Бойцам соврал про «обет безбрачия», нельзя типа. Здесь это встречается, не так уж и редко. Монашеское, по сути, общество. Но теперь "посреди обета" я притащу двух малолеток. Отличный план – «плюс сто» к репутации. Нет, даже «плюс двести».
Хотя... Наталка по местным меркам уже взрослая. Детский труд тоже в порядке вещей. Служанок мой нынешний статус позволяет использовать. Может я зря панику нагоняю?
– Надолго? – спрашиваю со вздохом.
– Недельки две… или три, – "обрадовала" меня Наталина. – Пока облава не закончится.
– Может вас пристроить вас в какую-нибудь артель, – задумчиво посматриваю на обеих.
– Там нас раскусят! – сообщает Наталина, таким голосом, словно обращается к ребёнку с синдромом дауна. – Меток у нас нет! Жрицы заметят. А у тебя нас не поймают. А мы...
– Всё! Хватит на уши приседать. Пошли. Только тихо.

***
– Живее, щенки. Шевелитесь!
Парни, рывком мчались на подготовленную полосу препятствий, стараясь преодолеть её до того, как истечёт песок, всыпанный в диковинную воронку. Всех кто не успел, ждало много разного, но ничего хорошего. Кривая сучковатая палка в руках старикана давно успела их в этом убедить.
Наставник Рицимер – крепкий седовласый мужик лет пятидесяти – судя по эмоциональности и несдержанности – в «питомнике» не обучался. А может, «питомцев» лет через десять отпускает, и они перестают быть живыми статуями?
 Выглядел он колоритно – вместо левого глаза затянувшийся шрам. Усы и волосы седые, жёсткие, топорщащиеся во всё стороны. Нога едва не до колена срублена, и вместо неё маловразумительный протез. Да и корпус, судя по походке, пробивали не раз и не два.
Старикан неторопливо прогуливался возле бегающей крестьянской молоди, опираясь на палку, иногда покрикивая, но чаще охаживая посохом. Палка на потных спинах гостила чаще, чем на земле.
– Здравствуй, Рицимер.
Он повернулся ко мне. Взгляд долгий и пронзительный, выдержал я его с трудом.
– А, Старший пришёл, – неожиданно обрадовался он, будто только сейчас узнал. – Хочешь размяться? По-настоящему? Мне барашков этих долго ещё гонять. Ничего не соображают… Чтобы твои герои не заскучали могу предложить нечто интересное…
Переглядываюсь с Титом.
– Вообще мы планировали погулять по лесу… – По своей «земной» жизни к лесам я привычный. Поэтому долго не мог всерьез поверить, что культисты боятся леса до тихой паники. Теперь водим хороводы в лесочке при каждом удобном случае. Потом ночевать в лесу будем. Пока не привыкнут.
– Так я вам лес и предлагаю! – Рицимер расплылся в зубастой улыбке. С небольшим дополнением.
– Хорошо. Что за напасть ты нам придумал?
– То есть ты соглашаешься… – его глаза прищурились.
Удивлённо пожимаю плечами. Дедуля, похоже, Гнея боится, раз каждое движение со мной согласовывает.
– Сказал же, соглашаюсь!
Рицимер торжественно кивнул.
– Ну, так смотри, сынок. Там в леске, сидят трое отловленных тобой зверьков.
Завидя гамму эмоций на моём лице, усмехнулся
– Не волнуйся, они уже СМИРНЫЕ. Домина Мара, с ними… поработала.
У меня при этих словах по телу прошла дрожь. Методы «работы» жрицы даже и представлять не хочется.
– …но навыки не растеряли, – продолжает Рицимер, хитро улыбаясь.  – Твоя задача, Старший, заметить их до того, как они начнут стрелять. Стрелы у них тупые, у вас тоже. Развлекайтесь!
– Что весёлого в избиении троих пятнадцатью? – задал я вопрос. Риторический. Ибо по любому собирался прогнать парней через лес.
– Я слышал ты из степей, – хрипло сказал Рицимер, неожиданно перестав улыбаться. – Значит, ты видел тех, по кому стрелял. Причём издали. Здесь, в лесах, ты живого врага не увидишь, даже в упор. Их чуять надо. Удачи, Старший…
***
Тихо хрустят веточки под сапогами. Ходить бесшумно не получается, особенно числом в полтора десятка рыл. Идём цепью – почти на весь размер этого крохотного леса. Уклониться от нас нереально –  редколесье, да и топаем медленно. Так что шансов у лесомык…
– Ой! – вскрикнул кто-то, словив стрелу.
– Ай! – ответствовал ему второй и третий хором.
– СЕСТЬ! – рявкнул я и все разом присели на колено, судорожно озираясь по сторонам с арбалетами наизготовку. Ни фигур, ни движения, ни даже ветки шатающейся нет. Как можно их не увидеть? Сказали бы, не поверил…
Прижимаюсь к толстому дереву, вглядываюсь в кустарник. Чего я не приказал павезы взять? Ах, ну да, лёгкая прогулка, как же… будет мне урок.
– Где они? – спросил Тиберий и «убитый» неуверенно показал рукой в сторону кустов. – Может, там?
– А может тут, – огрызаюсь. – Подъём! Шагом. Смотреть в оба!
В следующий миг стрелы прилетели совсем с другого угла и ещё трое скрючились от боли. Если ещё и сзади по нам стрелять начнут, это вообще позор будет! Мне после такого лес перочинным ножиком выпилить придётся, чтобы в зеркало смотреть без отвращения.
– Быстрее вперёд! – кричу своим. – Пусть у них будет меньше времени на прятки.
Сам же смотрю наверх, может в ветвях? Или внизу? Да где же! Ну не могут они быть нигде!
Стрелы снова летят, не пойми откуда, но теперь, когда мы ускорили ход, начались промахи. Торопятся! Тихо ругаюсь, который уж раз пытаясь «запустить» ночное зрение, но тщетно. Что-то подавляет…
А вскоре лесок закончился, мы – потные и злые – решительно выскакиваем на открытую местность и замираем, врезавшись в пустоту. Задание провалено. Враги незамеченными остались сзади и у нас потери в пол отряда.
Минуты две, стою, набычившись, осматривая лес. Пресекаю попытку отдыха, предпринятую запыхавшимися бойцами.
– В колонну по четыре! Возвращаемся! Идём быстро, смотрим в оба! Стреляйте на каждый шорох. Марш!
Недобро колышутся тяжёлые лапы елей, насмешливо завывает ветер. Весь этот небольшой лесной массив откровенно глумится над нами. Теперь-то ясно, как лесомыки ухитрились истребить две десятки бойцов. Хорошо, что я их на открытую местность выманил… Пейзажами более не любуюсь – вглядываться бесполезно. Расфокусировал взгляд, так, чтобы проще было уловить малейшее движение и иду по наитию. Веду колонну за собой, откровенно нарываясь на первый выстрел. Ну и где же вы?
Впереди, чуть правее, мелькнуло, а точнее обозначилось какое-то пятно. Тело напряглось, руки сами подняли арбалет и отправили туда болт. Послышался недовольный вскрик, ну а в следующий миг тяжёлая стрела влетает мне в живот.
– А чёрт! – радость и злость одновременно. Присаживаюсь, восстанавливая дыхание. Зар-раза…
– Тит! Вперёд! – говорю, с сипением. – Пройти лес!
А в ответ тишина…
Резко оборачиваюсь, вскочив на ноги, и вдруг понимаю, что вокруг никого нет. То есть СОВСЕМ. Тишь да гладь, да птичий щебет.
Кстати о птичках. Их тут не щебетало, – разогнали мы их своими прогулками «бегемот стайл». Воздух влажный, холодный и пахнущий грибами. Как будто не в маленьком леске я, а в глубинах большой чащи.
Первое желание позвать своих резко ограничиваю. Тут что-то не так, и лучше пока не шуметь. Стараясь не наступать на сухие веточки, двигаю через лес. Минуты три занял у меня этот крадущийся шаг, а потом я вышел на знакомую площадку.
Вот бараки для рекрутов, вон мишени в человеческий рост… Только старое всё, да и вокруг не деревня, а лютый высоченный лес.
– Где я?
Выхожу на полянку, остановившись возле мишеней. Они новые вообще-то… должны быть. Но передо мной древняя рухлядь: щиты подгнили, краска выгорела. Домики покосились, и покрылись мхом.
– Что за нафиг?
Тело вздрогнуло, когда я почуял движение. Но в следующий миг в меня со свистом прилетела стрела, проткнув как бабочку, сбив с ног и закинув под кусты…
***
…и снова я посреди чащи. Крик подавляю – уже не болит. Когда летел в кусты, со стрелой в груди, ещё как болело. А теперь всё. Как новенький. И стрелы нет, да и ран никаких. Чудеса, да и только…
Кругом знакомая картина –  тихо щебечут птицы, дует ветер, колышется с шуршанием листва.
…Одним рывком пролетаю площадку с мишенями, перекатом добираюсь до первой бревенчатой постройки. С удовлетворением вижу стрелу, воткнувшуюся в деревянную стену. Промазал, дружок! На сей раз путь к лагерю я сделал чуть длиннее, но куда безопаснее, по оврагу. И зашёл удачно, вторая стрела подряд и всё мимо.
Какое-то время сижу в тишине, прижавшись к бревенчатой стене, пытаясь увидеть стрелка, или хоть что-нибудь, указывающее на его присутствие.
А кругом благодать – нихрена не видать!
Ладно, продолжим поиски. Тихо приподнимаюсь, всматриваясь туда, откуда прилетела стрела. Слышен свист сзади, и прежде чем я успеваю развернуться, в спину ударяет что-то немыслимо тяжёлое…
***
…тихо излагая семиэтажное, иду среди кустарников, жадно всматриваясь в окружающий меня лес.
Нет… не иду, снова лежу, запрокинув голову…. бааалллиииннн!
***
А вот теперь иду. Точнее бегу, петляя. Кажется, меня уже десятый раз заваливают. Или одиннадцатый? Со счёту сбился. И каждый раз всё по-настоящему, с болью и ужасом, а потом встаёшь и думаешь, а не привиделось ли? На теле дырок нет, следов крови тоже никаких.
Сегодня, какой-то, день боевого сурка. Который раз одно и то же. Но зато постепенно доходит смысл фразы Рицимера. Что не смотреть надо, а чуять. Собственно это мне уже удалось, когда подстрелил лесомыку, хоть и ценой попадания в себя. Но почуял же! И вот тщательно напрягаю чувства, пытаясь сохранить, усилить это ощущение, возникающее, когда появляется нечто, невидимое, но опасное.
 Осматриваюсь. Похоже, эти уроды каким-то образом умеют передвигаться, не раскачивая веток. А без движения, мозг их выделять не умеет. Тяжко среди этих линий и цветовых переливов что-то распознать. 
Надо чуять…
…Перебежки, сменяемые тихими ползками, дают плоды. Я всё ещё не вижу стрелка, но и он меня теперь видит далеко не всегда. По промахам, определяю, что враг всё же один. Снова я в лагере, проскакиваю его на лету и оказываюсь в деревне.
Хожу по старым улицам, с удивлением узнаю тот или иной дом. Такое ощущение, что деревню оставили лет сто назад, и с тех пор её поглотил лес. Большая часть изб всё ещё цела, только покосились, да провалились в землю.
Так… а что если…. ОП! Резко пригибаюсь, почуяв опасность. Практически сразу в стену влетает тяжёлая арбалетная стрела. А вот фиг тебе!
Петляю улочками, проползая порой через высокую траву. Замираю. Тишина. Он меня снова потерял. Что ж, теперь, когда появилось ощущение некоторой предсказуемости противника, у меня появляется план.
***
Тихо шевелится кустарник. Слышен слабый треск сучьев. Палка, украшенная моим зелёным «змеистым» сюрко, гордо движется через кусты, а я скромно притулился за ней. Подталкиваю её ногой, сам же медленно «гуськом» иду следом. Здесь высокая трава, типа крапивы, но не жгучей. Моё передвижение заметно за версту из-за хруста и шевеления стеблей. В одежду я воткнул веточки и прочий хлам. Мне сейчас по идее, даже проще чем врагу. Я ведь его не видел, и всматриваюсь в любое сочетание линий пейзажа. Он же волей-неволей уже привык к моей форме. Быть может, это помешает ему разглядеть меня, если мы с ней будем раздельно?
Вжик! Стрела прошла через сюрко насквозь и тихо воткнулась в землю. Внимательно вглядываюсь по направлению и отмечаю лёгкое движение, в ветвях большого раскидистого дуба. Снова подталкиваю ногой палку, берусь за арбалет. Прикидываю, что я мог бы видеть, если бы торчал в ветвях? Только зелёное пятно среди качающегося сушняка и нарастающей поросли. Причём сверху видно плохо, метёлки травы и листья кустов мешают обзору.
Чувства обострились, ощущаю присутствие на ветке… нет, уже на соседней… Как чётко двигается гад, ни малейшего шевеления! Неужели он такой лёгкий? Или так искусно владеет телом?
Рука прочно сжимает арбалет. Ничего, сейчас ты у меня допрыгаешься…
Плавный толчок ногой. Сюрко делает ещё один «ползок» и практически сразу в неё влетает новая стрела, втыкаясь точно посреди, едва не перерубив палку. Движение уже не в ветвях, а у основания дуба, прямо возле ствола. Даже заметно, как шевелится вялая трава.
Сижу на заднице, поставив ложе арбалета на колено. Целюсь и плавно спускаю рычаг. Глухой удар и тихий шелест падения, достигает моих ушей.
Ага!
Рывком пролетаю расстояние до дерева, схватившись за топор.
Вот он! Пришпиленный к дубу арбалетным болтом. На нём тёмно-серый рваный балахон и никакого деформирующего камуфляжа. Оружие – лук. Простой, даже не клееный, а из толстой гибкой древеняки. Какой же силищей надо обладать, чтобы стрелять из этого бревна?
Как ни странно, враг ещё жив. Тихо шевелится, ощупывая рукой воткнутый в него болт.
 Откидываю ногой лук.
– Ты кто такой?
Тишина в ответ.
– Я спрашиваю, кто ты такой?
Враг, молча, поднимает голову, из капюшона на меня пустыми глазницами смотрит череп, со своей извечной «улыбкой». Без трёх передних зубов. Невольно делаю шаг назад. Тело становится вялым и непослушным. Вот вроде видел я уже мертвяков, и даже побеждал, а всё равно как глянет на меня черепушка с зияющими чернотой глазницами, так сразу слабость в ногах.
Нежить, неторопливо развязывает шнурки и снимает свою накидку. Вижу, что стрела торчит между белых рёбер.
Глаз засекает движение. Поворачиваю голову, вижу нечто в «белых» латных доспехах, чёрном барбюте, словно заполненным изнутри чистым пламенем. Даже искорки иногда вылетают наружу. Руки лежат на рукояти чёрного фламберга, конец, которого он упирает в землю. От взгляда становится нехорошо. Я засмотрелся на это создание и едва не пропустил момент, когда скелет освободился от стрелы, оставив её торчать в стволе дерева.
Костлявая рука сделала мне привет, пошевелив пальчиками. А потом в них резко появился блестящий клинок.
Но я уже пришёл в себя – мой топор разнёс в щепки руку вместе с клинком, а на втором заходе обрушился на пустую костяную бошку…
***
– Эй, старший, ты как?
Открываю глаза. Лес, шелест, и мои стоят удивлённо смотрят.
– Что это было? – бормочу осматриваясь.
– Мы прочесали лес, – доложился Тиберий. – Нашли двоих, подстреленного тобой и ещё одного сами подбили. Третьего не нашли. Тебя пришлось нести, ты был в обмороке.
– Угу…
Встаю, отряхиваюсь. Сюрко на месте, топор тоже. Следов ран вроде бы и нет…
Возле бойцов стоят двое лесомык. Глаза оловянные и смотрят в никуда, рты приоткрыты, извечная бледность лесных бандитов теперь стала буквально синюшной. Понимаю, что они ждут приказа.
Изготовленные Марой «тренажёры» действовали безотказно, но Рицимер торопил нас, утверждая, что они долго не проживут. Максимум дня три…
Так что у нас на эти дни «интенсив» по прогулкам по лесу.
Но не сегодня.
– Возвращайтесь назад!
Они, молча, развернулись и трусцой побежали куда-то в лагерь. Смотреть не хочется. Лучше бы я их в плен не брал.
– Всё, завершаем. Встречаемся рано утром здесь.
И не дожидаясь ответа, ухожу подальше. Надо обдумать случившееся, да и просто прийти в себя. Голова кругом и слабость по всему телу.
***
– О! Мы тебя заметили вовремя, – сообщила Наталина, выглянув из избы. Я всё никак не привыкну, что в избушке теперь помимо меня две деловые колбаски завелись.
– В смысле, вовремя? – не въехал я.
– В смысле мы только начали, – пояснила Кира, высунувшись вслед за Наталкой.
Подозрительно прищурившись, двигаюсь к избе. Что именно, они там начали?
– Да ты может, пока в баню сходишь? – засуетилась Наталина, сообразив, что остановить дверь собой у неё уж точно не выйдет.
– А ну в сторону! – растолкав девок, врываюсь в избу и попадаю в мир пуха, перьев и хорошо знакомого сладкого дыма костра. В углу избы, в земляном полу вырыта яма, в ней тихо горит костёр, поверх которого на деревянной палке висела изрядно прожаренная курица.
Оборачиваюсь в сторону изрядно засмущавшихся девушек.
– Ну… ты же не против, да? – спросила Наталина, заглянув в глаза.
– Надоели нам эти овощи! – поморщилась Кира. – От них есть хочется!
Быстро засыпаю костёр землёй. Курицу кидаю в ведро, накинув своим плащом, чтобы не пахла.
– Вы чё, лесомычки, с дубу рухнули? Или с ясеня!? Здесь сейчас полдеревни соберётся! Им же мясо запрещено! Вы где кур взяли?
Девки переглянулись. Кира показала рукой в окно.
– Там.
– ГДЕ ТАМ?
– У местного жреца, – уточнила старшая хулиганка. – У него ж их много… – они снова переглянулись и Наталина уже твёрдым голосом закончила. – Мы решили, что с него не убудет. А про костёр никто не узнает. Ветер то сейчас в лес дует…
И тут в дверь раздался громкий стук.
– Старший, можно тебя?
– Ветер дует в деревню! – рыкнул я. – И давно
– Старший…
– Сейчас приду! – кричу им, осматриваясь по сторонам. Потом, уже шёпотом добавляю.
– Так… слушайте сюда… – Попутно достаю нож, извоженный в перьях. Быстро хватаю уголь и начинаю расписывать стену избы, изображая знак, похожий на тот, что видел у жриц, в алтаре…
…Вышел я минуты через три, недовольный и злой с окровавленным тесаком в руке.
Передо мной десяток крестьян, и местный хрен, на должности жреца. Аналог сельского батюшки. Завидев меня, паства благоразумно сделала шаг назад, оставив разбирательство на совести оробевшего священника.
– Чего тебе… – прокашлялся, – слушаю вас, господин служитель.
Тот пялится на меня уже не столько со страхом, сколько с удивлением. Может его физия моя удивляет. Она разукрашена Кирой пятнами куриной крови, с приклеенными на них перьями. Рубаха зарисована изображением змеи, места живого нет. Девки старались, как могли…
– Э… можем ли мы зайти внутрь, – робко осведомился жрец. – Тут молва идёт… я должен проверить…
– Конечно, служитель! – я само радушие. – Всегда рад видеть вас в моём скромном обиталище…
Первое что увидела «делегация», это размулёванную сажей стену избы, на которой было изображение змеи. За качество художества можно не говорить, ибо впопыхах и в четыре девичьих ручонки.
На уровне головы змеи горело несколько лучин, возле каждой был торжественно прибит кусок жареной курицы, извлечённой для такого дела из ведра.
Возле стены, на коленях сидели девки и, глотая слюну, старательно делали вид, что молятся. Получалось, скажем, не очень, но за усердие я прибавил бы пару баллов к итоговой оценке.
– Зачем… вы взяли моих кур? – подивился жрец, – уставившись на «алтарь».
– Что значит «моих» – наехал я на него. – Каким правом узаконено ваше владение этими тварями?
Что-что, а отсутствие здесь частной собственности я уже заметил. Точнее чёткое распределение, какими вещами (и людьми!) можно владеть, а какими нет.
– Я имел в виду, – поспешил исправиться жрец. – Зачем вам понадобились мои… наши куры?
– Сегодня был неудачный день, – сообщаю, добавив голосу немного грусти и чуточку печали, – и я решил сотворить жертвоприношение для нашей богини. Храм ведь закрыт уже, правда? Вот, видите, как мало вы работает е. Пришлось справляться самим.
– Жертвоприношения, делаются днём… – ошарашено сказал жрец. – И если хотите… я завтра всё сделаю для вас... А вот это всё неверно…
И бурча что-то под нос, он подошёл к стене, черпнул из плошки золы и нанёс ещё несколько мазков, дополняющих изображённый знак.
– Всё равно плохо! – посетовал он, – пропорции не соблюдены. Это не будет работать…
– Какая жалость! – вздохнул я. И, скосив взгляд на девок, выразительно добавил. – Придётся всё выкинуть…
– Да-да, закопайте, – согласился жрец. – Иначе к вам придут лесные звери. Они всегда идут на запах мяса.
Остальные представители делегации шумно закивали, что-то бурча вразнобой.
Собрав ошмётки курицы в ведро, под мрачным взглядом жреца иду за избу, и старательно хороню жаркое в свежевырытой яме.
– Прошу вас, сотрите символы со стены и… – жрец осторожно содрал с моего лба приклеенное перо, – с других мест. Это может оскорбить богиню и верных ей духов. Ритуалы лучше проводить тем, кто это умеет.
Прижав руку (не ту!) к сердцу, я торжественно пообещал всё очистить. И прямо сейчас. Делегацию проводил аж до калитки, всё это время находясь под перекрестьем косых взглядов. Даже помахал рукой напоследок, ибо один фиг, терять уже нечего. Но, во всяком случае, они меня не убили…. Ф-фух… вроде пронесло. В хорошем смысле.
Возвращаюсь в избу, энергично выдаю каждой участнице спектакля пачку оргвыводов, после чего приказываю избу завтра отмыть до блеска.
– И чтоб больше никаких кур в доме!
– А… – Наталина с живым интересом осмотрела мои руки. – А куда ты курицу дел?
– Закопал, – отвечаю с предельной суровостью в голосе. – Или ты хотела её при священнике слопать, а?
– Зачем при священнике? После него.
– Запрещаю её выкапывать. Повтори!
– Нельзя выкапывать, – повторила Наталка с видом вселенской печали и одновременно оскорблённой невинности.
– Да и правильно, – говорит Кира, доставая из какой-то дыры ещё один пахнущий дымком свёрток. – Та кура всё равно приготовиться не успела.
Завидев мой тяжёлый взгляд, осеклась.
– А… чего ты… на меня так смотришь? Если не хочешь… мы сами её… это… А тебе морковочки дадим. Вот.

****
– Тим, ты меня никогда не разочаруешь!
Голос Леры как всегда спокойный даже отрешённый, но с полутонами эмоций. Вот сейчас в её голосе отчётливо заметна насмешливость, в пересчёте на обычную девушку, это было бы звонким заливистым смехом.
– Стараюсь!
Она показала мне язык.
– Слишком хорошо стараешься, Тимофей. Ты залез туда, куда даже теоретически невозможно было попасть. Единственный портал в Старую Империю работает лишь в одну сторону, оттуда сюда. Ты первый, кого занесло туда.
– Так мне радоваться надо, раз я такой первооткрыватель.
Она пожала плечами.
– Гордиться - да! А насчет радости... не уверена. Знаешь, какова судьба большинства первооткрывателей?
– Сдохнуть посреди первооткрытого?
– Именно. Я даже не знаю, как тебя оттуда вытащить. Ты разрушил всю стройную теорию сообщения миров, которую мы создавали годами. Взял да и прыгнул в другой мир. И я не знаю, что можно сделать.
– А почему другой? Старая империя это не Пендор?
– Да. Формально они граничат с нами, и даже направляют сюда корабли. Только вот пройти в Пендор можно лишь через одно неуютное место. Помнишь, я тебе говорила о порталах? Так вот между этими мирами один такой есть, что-то вроде мыса Горн. Не каждый корабль там пройдёт. Но если плыть мимо него, попадёшь в бесконечный океан и сгинешь. Поэтому мы не так много знаем о старой Империи.
– А знаешь где этот «мыс Горн»?
Лера мотнула головой и едва заметно улыбнулась.
– В море…
– Очень точно!
Уголки губ снова обозначили улыбку.
– Могу назвать большой город-порт, от которого ближе всего. Но тебе его название ничего не скажет. Тебе ведь сначала нужен корабль. И экипаж, что сложнее всего.
– Наши лыжи смазывают, в поход идут, – сообщаю ей. – Если отличусь в боях, могу заработать на корабль или предложить им сплавать на территорию Империи.
– Ты не отличишься, – уголки губ резко опустились. – Ты ВСЕГДА для них будешь чужеродным элементом. Сейчас ты нужен одному из них, но когда дела наладятся, он избавиться от тебя.
Она выдерживает эффектную паузу.
– У них другое мышление, Тим. Змея не ведает благодарности. И даже соображения выгоды у них на втором месте, после следования канонам и традициям. Вечно ты у них не пробудешь.
– И как узнать, когда валить?
Она замолчала, нахмурив лобик.
– Например, если они начнут хвалить тебя, и что-то обещать. С этого момента будь настороже. Они редко хвалят друг друга, но часто используют похвалу для лести и отвлечения внимания.
– Кстати о демонах! – спохватился я. – Есть ещё одна проблема…

falx, Тебя явно нужно повысить в должности на этом форуме, я считаю заслужил. Ты молодец!
Врать не буду, все не осилил, но то как все это оформлено и то как ты стараешься и не сдаешься видно сразу! Вообщем так держать

Спасибо!
Лучшей наградой были бы замечания и всяческая критика.