Ну, прямо Серебряный век!
Прикосновенье нервных рук, её груди полукасанье,
Улыбки бледный полукруг, полузабытое дыханье,
Полузамеченный кивок, полузаметное объятье,
Полусплетенье ватных ног, полурасстёгнутое платье,
Вес тела на одной руке, другого тела жар упругий,
Пятно румянца на щеке, освободившиеся руки,
Иссиня-чёрные зрачки, на миг застывшее мгновенье,
Нетерпеливые тычки, неторопливое движенье...
Вперёд, на месте и назад, на шее бисеринки пота,
Полузнакомый аромат имбирно-мускусная нота,
Под горло сладкая слюна, полутона и полутени
Полузатёкшая спина, полусведённые колени,
По телу спазм во всю длину и возле уха слабый голос:
А Вам сходить через одну?
День. Улица. Час пик. Автобус.
- Как дела у Николая?
- Попался он на взятке - 5 лет дали..
- Да ты что?! Только ведь по-человечески жить начал!
- Да, ребенку 2 года!
- А ребенку-то за что?!
Хочу жить вечно. Пока получается.
Старик со старухой вспоминают молодость.
- Когда я был парнем, мне очень нравилась одна девушка. Как же ее звали? Эээээ... Кажется, Галя Королева... Интересно, где же она теперь...
- Ты что, старый, сдурел? Это же я!
НАРУЖНЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ
Григорий Кофман
Женщина - как светофор: сначала зажигает мужчине красный свет, потом желтый, и, наконец, зеленый. А мужчина, как водитель - прет на любой.
Лучше выжить, чем из ума.
Если в одно ухо влетает, а из другого вылетает, полет нормальный.
Яйца курицу не учат. Вот она и не предохраняется.
Воспитанный человек не придет в гости пьяным, небритым и неглаженным. Он уйдет таким из гостей.
Если не хватает мужества, вы - женщина. А если не хватает женщины, вы - мужчина.
Если водитель здоровается с пассажирами, значит, месячник культуы. А если прощается - самоубийца.
Когда у мужчины не все дома, он ведет домой женщину.
Их агент 007 не справится с нашим портвейном "777".
Коитусу предшествует консенсус, но чаще наоборот.
Что у трезвого на уме, то пьяный уже сделал.
Лампочка светится, телевизор орет, электробритва вибрирует, а человек под током делает все сразу.
Любовью надо заниматься так, чтоб в ушах стоял свист, а потом аплодисменты.
Аппетит приходит во время еды, еда - во время сна, сон – вместо близости с женщиной, близость с женщиной - в набитом автобусе, автобуса не дождешься.
Если человека на улице раздеть, он пойдет как ни в чем не бывало.
Чем туже затягиваешь пояс, тем больше хочется жить без штанов.
Критический день: вечером лег у стенки, а утром к ней поставили.
Учить надо так, чтоб не от зубов оскакивало, а выпадала челюсть.
Два немца дали нашему фотоаппарат, сказали «битте», отошли, обернулись... Ни нашего, ни фотоаппарата.
С кем поведешься, от того и дети.
Если трусы начинают жать, женщина скажет: "Ах, я опять набрала лишний вес!", а мужчина: "Опять трусы сели после стирки".
Преамбула – это вступление. Потом идет амбула, а потом - амбец.
Если хозяева предложили вам снять обувь, значит, обувь им понравилась.
Очередь в аптеку. Аптекарь, молодая девушка, что-то считает на калькуляторе. Распахивается дверь, входит женщина, явно торговка на базаре. Расталкивает очередь, подходит к прилавку и отвешивает оплеуху аптекарше. Та падает за прилавком. Торговка перевешивается через прилавок и спрашивает:
- Тебя как зовут?
- Лена...
- А Наташка где?
- Уже неделю как уволилась.
- Ну, сцука! Найду - убью!!
Повернулась и вышла. В аптеке установилась мертвая тишина. Через минуту дверь приоткрылась:
- И тебя убью, если будешь на моего мужика вешаться!
Дверь закрылась. Опять тишина, и растерянный голос девушки:
- Ни имени, ни фамилии! Что же мне теперь - совсем не трАхаться?
Воспитательница в детсадy помогает мальчику натянуть ботинки. ботинки застряли где-то на полпути, и ни туда, ни сюда... Когда воспитательница, наконец, натянула второй ботинок, пот с неё лил градом. Она готова была рыдать, когда этот мелкий выдал:
- А они не на той ноге!
Действительно, правый ботинок был на левой ноге, а левый на правой... Снять ботинки было не легче, чем надеть... Воспиталка еле сдерживала себя, натягивая правый ботинок теперь уже на правую ногу. И тут пацан объявляет:
- Это не мои ботинки!
Она с силой прикусила язык, чтобы не наорать ему в рожу "Что ты раньше молчал-то???!!!" И снова она полчаса маялась, пытаясь стянуть эти ужасные ботинки. Когда ей это всё же удалось, он сказал:
- Это ботинки моего брата. Мама заставила меня носить их.
Воспиталка уже не знала, смеяться ей или плакать. Собрав последние силы и терпение, она всё же натянула ботинки снова и спросила:
- А где твои варежки?
На что мальчик ответил:
- Я запихал их в носки ботинок...
Суд над воспитательницей начнётся на следующей неделе.
Ирония судьбы или черный юмор? Всё той же судьбы?
Пословица в тему: Не рой чужому яму, сам в нее угодишь.
Произошло сие весной 1994 года. Молодой американец по имени Роналд Опус решил покончить с собой. В предсмертной записке было написано, что Роналд пошел на этот шаг из-за финансовых трудностей и непонимания со стороны родителей. После написания последнего послания мистер Опус с тяжелым сердцем залез на подоконник и после минутного колебания бросился вниз с девятого этажа.
Вряд ли он сделал бы это, если бы знал, что работавшие в тот день в доме мойщики окон натянули на уровне седьмого этажа страховочную сетку. Так что, пролетев два этажа, Опус просто рухнул бы на пружинящую сетку с мокрыми штанами, но вполне живой. Но тут вмешался фантастический случай. Просто-таки фатальное невезение!
Когда Роналд пролетал мимо окна восьмого этажа, в его голову из комнаты попал заряд дроби, выпущенный жильцом на восьмом этаже. Пока полиция доставала труп с сетки и устанавливала личность покойного с почти полностью снесенной выстрелом головой, детективы решили, что стрелявшему - вздорному старичку - нужно предъявлять обвинение в непредумышленном убийстве. Ведь если бы не выстрел, Роналд Опус остался жив, упав на сетку.
Дальнейшее разбирательство обнаружило новые факты. Оказалось, что старик стрелял в свою жену, но не попал, и заряд угодил в окно. Значит, мелькнуло у детективов, нужно корректировать обвинение - к непредумышленному убийству добавить покушение на убийство (жены).
Тем временем попивший водички и немного успокоившийся старичок дрожащим голосом заявил детективам, что вовсе не собирался убивать ни дражайшую супругу, ни тем более случайно пролетавшего мимо человека. Просто в моменты гнева и ссор с женой он всегда хватал со стены незаряженный дробовик и делал "контрольный выстрел" - пугал жену щелчком курка. Это было уже как бы семейным ритуалом. По утверждению обоих супругов дробовик всегда висел на стене и никогда никем не заряжался.
"Небываемое - бывает!" (Петр I)
Значит, в соответствии с американскими законами, обвинение в непреднамеренном убийстве теперь лежало на том, кто тайно зарядил дробовик. Кто? Выяснив, что свободно войти в комнату задиристых супругов мог только их сын, полицейские детективы связались с его другом и выяснили много интересного.
Оказывается, молодой отпрыск давно задумал отомстить сварливым родителям за то, что они отказали ему в материальной помощи. Зная, что отец часто угрожает матери висящим на стене оружием, сын тайно зарядил его, надеясь, что при первом скандале тот застрелит мать, а сам попадет за решетку. Однако последние несколько недель супруги жили на удивление мирно, чем несказанно огорчали неудавшегося мстителя. Где он, этот подонок?
"Как где? - удивился старик. - Сын живет этажом выше..."
Да, искомым сыном оказался сам... Роналд Опус! Это он зарядил дробовик, а когда месть не удалась, в отчаянии выбросился из окна. И был застрелен своим же зарядом. Своим же отцом. Которого хотел засадить в тюрьму.
Самоубийство свершилось, хотя и не совсем так, как этого хотел Опус...
Хотя вся эта история и похожа на выдумку, но она является фактом, зафиксированным американской Ассоциацией судебных наук.
Подошёл к концу месяц ударного труда группы итальянских товарищей на нашем заводе. Всё что надо отчинили, наладили, ценные указания раздали.
А надо сказать, что выпить и по бабам они совсем не дураки, как и положено настоящим итальянцам: ежедневно после работы – кабак, водка, тёлки. Последний вечер отметили совсем даже ударно: ресторан, где я их оставил, плавно перетёк в сауну с девочками и закончилось это всё совсем незадолго до часа Х. Час Х – это 5 утра, когда я заехал за ними в гостиницу, чтобы отвезти их в Москву, на самолёт.
Загружаю тела в машину – и вперёд. Ну вообще-то не совсем тела. Месяц адаптации сделал своё дело: сидят бледные, хлебают минералку, головой стараются не шевелить, но почти живые.
Проезжаем мимо аптеки:
- О! Алессандро, тормозни!
Ну я с пониманием ситуации паркуюсь рядом, заходим в аптеку вдвоём с Энрико:
- Энрико, чё берём? Алказельцер, минералку?
- Нет. Виагру.
У меня рот до ушей:
- Да хватит прикалываться, Рико.
- Ага, тебе смешно. А мне вечером жене доказывать что соскучился.