Лунный свет сквозь тонкую шелковую занавесь, пробивался в комнату Игнар, осветив его кровать и ещё половину комнаты.  Сегодня ему никак не спалось, полежав ещё около часа, он наконец поднялся. Постояв неподвижно около минуты, опустился и сунув руку под кровать достал от туда небольшую плетеную корзинку. В корзинке была небольшая железная чашка с тлеющими в ней благоухающими листьями. Оливер аккуратно вынул эту чашку, и  как оказалось, между её дном и дном корзинки был небольшой зазор, но его хватало, что бы там уместились с десяток листов бумаги, небольшой бутылёк  с чернилами и  старенькое перо.  Вынув все содержимое, он поставил чашу на место и задвинув корзинку обратно – медленно, на цыпочках направился в сторону балкона. Прохладный ночной пустынный ветерок сразу же обдул его, как только он вышел на улицу. Глубоко вдохнув, Оливер почувствовал запах  персиков доносящийся из дворцового сада. Не став больше терять времени он быстро разложил бывшее содержимое коринки на стол, и усевшись рядом приготовился писать. Ещё один глубокий вдох и чернильное перо прикоснулось к бумаге выводя на ней очень красивые изящные буквы:
«Вот и наступил тот день, когда исполнилось ровно три года с тех пор как меня взяли в плен. Три года, три очень долгих и очень необычных года в моей жизни. Вчера я весь день думал, как мне отметить эту дату. И я решил сделать то что у меня лучше всего выходит – я просто их опишу. Странно, почему я в свою первую годовщину до этого не додумался? Поверить не могу, два года. Мог ли  я подумать, когда уходил на эту самую войну, что все выйдет именно так? Мог ли я знать, что в первой же своей битве потерплю разгромное поражение? Что потом попаду в плен? А ещё позже стану личной игрушкой Сарранидского султана? Правда вместо игрушки он сам предпочитает называть меня личным летописцем. Самовлюбленный и эгоистичный выродок ублюдок    даже не знаю, как его назвать. Видите ли ему хочется что бы кто то со стороны запечатлел его великолепие а не те льстивые псы что шныряют у него во дворе. А смысл привлекать меня если я тоже осыпаю его лестью каждый день? Ну не буду о нем, и так уже много бумаги было переведено. Я тут давеча поймал себя на очень неприятной мысли. Прогуливавшись по саду с одной миленькой служанкой, она задала мне вопрос:  хочу ли я вернуться домой? И в общем то я должен был ответить что мол, да конечно и будь у меня возможность, а именно какая никакая лошадь, запас воды и провианта, а главное – знание этой треклятой пустыни, то я сбежал бы, а так – у меня ничего этого нет. Но дело в другом, когда она меня спросила я запнулся, и задумался. А так ли здесь плохо что бы хотеть вернуться? Тут со мной обращаются чуть ли ни как с каким ни будь эмиром, хожу обвешанный золотом, в дорогих шелках, а в дворце султана мне не кланяется лишь сам святейший, его личная стража и какие ни будь знатные гости. А там? Служил бы по воле отца  в королевской армии за гроши, спал бы в прогнивших тавернах в пропитанном помоями городишке и помер бы в итоге на какой ни будь бессмысленной войне. Я сам ужасаюсь от своих слов. Но это ведь чистая правда. Только вот я ещё врагом своего народа не стал. Допустим когда к султану приходит доклад шпионов я внимательно читаю те где говорится о Родокии, и ещё иногда все таки находит чувство тоски хоть по грязным и тесным но все таки родными улочкам Ялена. Она мне даже снится, снится этот шум прибоя и запах моря и соленой рыбы. А по выходным дядюшка Лоури печет свои великолепные сладкие рулеты. И что бы хоть как то загладить тоску я часто прогуливаюсь по бедняцкому кварталу Дуркуббы. Тут конечно нет моря и соленой рыбы и тем более пекарни мистера Лаури, но в общем и целом по атмосфере очень скоже. И я уверен что окажись я перед выбором все таки вернулся бы домой, может и отец наконец то ощутив горечь утраты начнет меня любить так же как и старшего брата. Но я тут хоть и нахожусь на особом положении все таки являюсь пленником нежели гостем. Светлеет. Что ж посмотрим как пройдет первый день третьего года моего нахождения тут. Как бы я хотел сейчас оказаться дома.
                                                                                                                   26 мая 1260 г. Игнар Г.

  Игнар проснулся где-то в полдень, время когда солнце особенно безжалостно в это время года.  Первым делом молодой человек, на вид которому было где-то лет двадцать семь, проверил корзинку с благовониями – она стояла там же, где он оставил её ночью.  В коридоре слышались бесконечное топанье десятка ног, «У слуг похоже сегодня много работы» - заметил Игнар. Умывшись и нацепив на себя самый скромный по красоте наряд, он вышел из комнаты. В нос ему тут же ударил очень знакомый запах,  и всю дорогу до обеденного зала он пытался вспомнить - где и кода он чувствовал что-то похожее, но ему это никак не удавалось.
        В зале было очень людно – так, что Игнар не сразу разглядел стоявший большой длинный дубовый стол, вокруг которого столпилось уйма народу.  Но не смотря на немалое количество гостей, он смог узнать всех: «Вон Ярим, самый зажиточный купец султаната. А вон тот толстый старик в красном балахоне, опоясанный золоченым поясом с изумрудами в застежке – это Юсуф, заработал огромное состояние создав целую наемническую кантору «Каменный Щит» которая распространилась на всю Кальрадию.  А вон та парочка близнецов, не помню как их зовут, они очень известные архитекторы.  Интересно зачем Хаким всех их пригласил?»
- А вот и он, ха-ха, ты чуть не проспал все самое интересное! – султан Хаким поднял руки указывая на стоящего в арочном проёме Игнара – Ну что ты как не свой, давай проходи отведай оливок, Ярим привез их с  собой с дальних плантаций мне в подарок, говорит это лучший урожай за последние несколько лет!
- Спасибо за предложение Господин, и спасибо вам достопочтенный Ярим за угощения – Игнар низко поклонился и поприветствовав всех собравшихся подошел к столу.
- Друзья!  А вы знаете что сегодня за день? – гости переглянулись и вопросительно посмотрели на султана – сегодня ровно три года как с нами прибывает наш общий добрый друг и мой самый дорогой гость Игнар из Ялена! В общем то из-за этого я вас и созвал, подумав  решил что отныне этот день будет считаться его вторым днем рождения и отныне считать как государственный праздник, а так как на дни рождения общепринято дарить подарки – Хаким похлопал в ладони и в зал вкатили четыре дубовые бочки, Игнар опять почувствовал тот знакомый запах, и теперь понял что это было знаменитое Родокское вино! – это тебе мой подарок, думаю ты скучал по его вкусу – и широко улыбнувшись Хаким велел откупорить одну из бочек.
- Султан, мне очень лестно знать что вы помните этот день и тем более обозначили его как праздник, но право не стоило, к тому же мне кажется вы приняли эту идею не совсем в трезвом уме, так что не спешите  объявлять ваше решение Визирю.
- Я правитель этой страны, и я сам буду решать кто, что, и когда тут будут праздновать, и я решил что отныне двадцать девятое мая, это обще-государственный праздник – Хаким вдруг резко изменился, вместо дружелюбного, улыбчивого, и веселого человека он в мгновение ока превратился в разъяренное животное, в глазах его загорелся какой то дикий огонь, лицо покраснело, а челюсти выдавали желание вцепится в кого-нибудь зубами и разорвать на части.
- Двадцать шестое мой Господин – произнес один из братьев архитекторов.
- Что? 
- Вы сказали что сегодняшний день – двадцать девятое мая – станет общественным праздником, но сегодня двадцать шестое мая.
- Стража отведите его во двор и там обезглавьте, он видно слишком долго пробыл за границе и забыл как следует вести себя во дворце Султана – двое стражников стоявших возле арки тут же подхватили ошеломленного человека и потащили из зала, тот в свою очередь молил пощадить его, и простить, второй же брат молча стоял и смотрел в пол.
- Султан, пока вы не приказали казнить еще кого-нибудь, позвольте извинится за свои слова, я понимаю что вы вольны делать что угодно, но не забывайте вы самый великий правитель во всей Кальрадии и даже за её пределами, но Великие правители не принимают поспешных идей, и тем рлрлрболее в пылу празднования – Игнашнгр пристально посмотрел в глаза Хакиму и тут же низко ему поклонился.
- Ты как всегда прав – Хаким с трудом сел на стул, как будто он три дня без остановки пытался вымести из пустыни песок, в общем-то он и выглядел уже не лучше, как выжатый лимон, с понурым взглядом – но щадить того наглеца я не собираюсь!
- Но Светлейший, это один из ваших лучших архитекторов! 
- Ничего вон еще один стоит, мне хватит.
- Да как можно? Разве орел сможет летать с одним крылом? Или будет ли эффективен лук у которого нет тетивы? Конечно же нет! Так и здесь, они всю жизнь работают вместе, и  как рыба не может обойтись без воды, так и одни брат не обойдется без другого! – Игнар продолжал настаивать на своем, он уде понимал, что, как ни странно, сейчас самое время это делать, если удастся утихомирить гнев , то он уже не сможет противостоять ни каким либо доводам, ни красивым словам.
Султан встал, двумя залпами осушил стакан,  и взглянув на одного из оставшихся стражников, приказал тому догнать своих коллег, и сказать тем то бы они освободили бедолагу, добавив при этом весьма скверное «Если конечно не поздно».
Народ, до селе стоявший не подвижно, тихо, мирно, потихоньку начал приходить в себя,   растягиваться по все длине стола, заводить разговоры о торговле политике и прочему, возвращаясь в первоначальный образ. Игнар тем временем подошел к султану,  и еще раз низко поклонившись, и глядя ему в глаза произнес :
- Вы поступили очень разумно, повелитель, люди  собравшиеся здесь будут всем рассказывать о вашем милосердии.
- Да, вот то-то же!, Конечно не скрою, иногда я бываю вспыльчив, иногда срываюсь, но в целом то я очень справедливый правитель, и если кто то и получает взбучки от меня не заслуженно,  я тут же пытаюсь эту несправедливость покарать – Хаким глубоко и многозначительно вдохнул – надеюсь кстати что ты мой дорогой друг не будешь меня так больше злить, ты же знаешь какой я вспыльчивый, да к тому же из-за тебя я чуть не казнил своего лучшего архитектора, ну одного и лучших.
В этот момент в зал вошел тот самый архитектор, бледный, с переполненными страхом глазами, залитыми слезами. Оказалось весть о помиловании дошла до стражников в аккурат в тот самый момент когда меч уже был занесен над головой осужденного. Мужчина подошел к султану, упал на колени, и, видимо от страха перепутав ход мыслей, начал просить прощения и извинятся одновременно, выглядело это крайне глупо и смешно, так что Хаким громко рассмеялся на весь зал, подошел к архитектору, поднял его и поцеловав три раза объявил что этот человек отныне и впредь находится под его личной защитой.
- Эй, а куда это ты? Уходишь со своего же праздника? – султан посмотрел на направляющегося у выходу Игнара.
- Я предпочел бы отпраздновать гуляя по улочкам этого прекрасного города, надеюсь вы не возражаете?
- Хорошо, но не забудь взять с собой Родгрифа.
Поклонившись еще раз, Игнар  вышел из зала, прошел несколько небольших коридоров, украшенных различными коврами всех цветов и гобеленами изображающими в основном битвы и смерть . Игнар уже давно не обращал внимания на подобные вещи, он их всех досконально изучил ещё в первый месяц пребывания здесь, а сейчас уже привык и интерес у него вызывали только новые работы, которые уже давно здесь не появлялись.
Выйдя из дворца в небольшой дворик и осмотревшись , Игнар заметил здесь не меньшую оживленность чем в обеденном зале. Весь двор был забит солдатами с разными гербами и расцветками. Одни походили на профессиональных солдат регулярной армии, другие на тех же дворцовых стражников, украшенных золотыми побрякушками и красивыми шелковыми платками, а некоторые были вылитыми наемниками. В этой толпе народа он увидел, как к нему большими шагами, чуть ли не в припрыжку шел невысокий, но крепкий и широкий в плечах свад, в доспехах дворцового стражника.
 - Вы в город, на прогулку? – спросил человек, когда подбежал уже в плотную, и одарив Игнара лучезарно улыбкой, вопросительно посмотрел. В его глаза читалась по истине детская наивность, а лицо было на столько добродушным, что ему было в пору работать не в страже, а где нибудь зазывалой на улице, народ наверняка бы его слушал. Но Игнар давно понял, и по рассказам самого Родгрифа, так звали свада, и по собственным наблюдениям – это все всего лишь  фарс, обман, говорили об этом морщины, мешки под глазами, и седина в его аккуратно подстриженной небольшой бородке, а ведь ему не было и сорока.
  - Да, именно туда, ты я надеюсь не занят?
  - Да какой там занят! Только штаны казенные просиживаю считай, ничего интересного тута нет. Правдо вот сейчас народу куча приехала, да они токмо спми с собой балакают. А в основном, когда гостей нет – скука смертная. Хоть бы вор какой иль шпион пробрался, тогда глядишь и мечем помахать дали б, а так либо уже заплесневелые анекдоты травлю с тюремщиком, либо над манекенами издеваюся, ну что б рука не забыла. Еще правда шахматы есть, с командиром стражи тута все играют да только вот выиграть никто не может, а я вам сударь так скажу - все они трусы проклятые и бабы, яиц у них, извеняюсь, нету - специально ж проигрывают все. Подхалимы  чертовы, точь как те лизоблюды дворцовы чес слово, я вам так скажу, коли б мне игра та по духу была, я бы так этого Нурсула... ну обыграл бы в общем да вы ж сами знаете - не по мне фигурки энти, вот в кости б я сыграл, да только эти вот ни в какую, вот на отрез, я им говорю давайте сыграем, на мое жалование месячное, да хоть на годовое, а они уперлися, нет и все тут не хотим, говорят с этой пакастью западной дело иметь. Были правда парочка которые согласились, да только это ещё до войны с родоками было, а на войне они все и полегли. Обидно. Я только надеюсь вы на лизоблюдов то не обиделись, вы то не из таких будете.
  - Из таких, вот точно из таких, я, можно сказать весь цвет таких людей. - Оли тяжело вздохнул и глядя на собеседника кротко улыбнулся.
  - Ну вам то простительно, у вас и выбора то особо нету, но ничего глядишь у вас все как ни будь да образумится.
За разговором они и не заметили как уже вышли на торговую площадь в центре города. Кругом стояли разноцветные палатки с различнейшими товарами, от лечебных трав, до невероятной красоты украшений на любой вкус. Те же кто победнее стояли под открытым небом а прилавком им служили старые табуреты да лавки, да и товары были не столь значительные, вроде разных суеверных безделушек. Проходя мимо торговцев, невозможно было удивляться не только красотой товара, но и той пышностью и яркостью с коими их продавали. Различный кричалки и зазывания доносились со всех сторон: "Лучшие клинки от Фатира, величайшего мастера своего дела"; "Самые вкусные сладости Сарраниди, нигде на просторах нашей величайшей страны вы не найдете такого вкуса, Сам султан заказывал нас на свой недавний праздник"; "Ковры, ковры отличнейшего качества ковры". Причем за то время пока они шли Оли успел насчитать как минимум трех величайших кузнецов, пяти не мене величайших ткачей, и около четырех самых признанных гончаров вообще во всей Кальрадии. Ближе к выходу из центрального района на земле сидели простые крестьяне, которые привезли сюда излишки недавно собранного урожая, мясо, или самодельные предметы быта. Площадь осталась уже позади, но гул был ещё слышан еще пару кварталов спустя. Прошло около пулу часа и они подошли ко входу в бедняцкий район поблуждав по его тесным улочкам, они подошли к узкому переулку,
Оли вышел не просто погулять, он целенаправленно шел точно к этому переулку. К этому времени Радгриф дорассказывал уже вторую историю про те времена когда он служил наемником королю Ярголеку.
  - Мне как всегда подождать здесь?
  - Да, будь так добр - Игнар посмотрел на свада, ожидая его одобрения.
  - Вы же знаете, я не кому не скажу про вашу тягу к этому месту, но чем бы вы там не занимались, лучше остерегитесь, если султан узнает что вы бываете где то в городе без присмотра - несдобровать не вам ни, в данном случае мне.
  - Не бойся, Султану нет дело до того что тут творится, так что и шпионить здесь он не будет – спустя пару минут размышления Родгриф одобрительно кивнул, и Игнар вошел в запустелый переулок.
В конце переулок выходил в достаточно большой двор. Выход в него имели три двухэтажных дома и одна неприметная лачуга, повсюду были протянуты веревки с которых свисала недавно постиранная одежда, возле входа в один из домов, усевшись на старые, выцветши ковры, покуривали не менее старый кальян, три пожилых мужчины, активно обсуждающие о том, кто же теперь займет квартиру какой то недавно уехавшей в деревню семьи.
  - Я вам говорю что Басиль туда съедет, выйдет на совет прохарахорится, все и купятся на него, что что а трепать то он мастак.
  - Да ну нет же, староста ему наш не даст, как бы этот Басиль не уговаривал, забыли чтоль что у старосты то самого племянник в соседнем дворе живет, так там условия то похуже наших, вот он его сюда и переведет. - старик затянулся из трубки и, пуская кольца дыма, показывал всем своим видом что явил всем самую точную догадку.
  - Ну я конечно не знаю что там Басиль будет говорить, или староста кого приселить захочет, но могу сказать точно - если будем голосовать, я за Мавию проголосую - хватит ей с семейкой своей там загибаться, отец пьет мать больна а братья судя по всему по стопам отца пойдут, да и не гоже это в шестером в одной комнатушке то жить, а она девушка с головой, коли постарается - далеко может пойти, говорят что её ткач с срединного района в подмастерья хочет взять, а где ж ей с родственничками своими дома то работать - после этих слов остальные два старика соглассно закивали и поддакивая одобряли товарища.
Пройдя мимо троицы и ещё пары женщин усердно оттирающих какое-то тряпье, подошел к одному из домов, который отличался от остальных тем что там было два входа и над одним из них висела вывеска и незамысловатым названием «Закусочная».
Внутри было очень душно, в нос бил запах пота, вперемешку с запахом свежеиспеченного хлеба. Как обычно, тут было не слишком людно, всего лишь пять человек примостились у единственного окошка и молча грызли сухари, запивая дешевым вином. Пройдя через весь зал Игнар подошел к выходу в заднее помещение, тут разместилась печь, от которой и исходил приятный запах хлеба, пара бочек, и несколько ящиков с чем то съестным. За печью стоял молодой парень лет восемнадцати, он посмотрел на не званного гостя, но ничего не сказав, лишь едва заметно кивнув головой, продолжил заниматься своим делом, он уже привык к этому человеку, и не считал его незнакомцем, хотя имени и не знал. Улыбнувшись в ответ на кивок, Игнар прошел дальше, повиляв между бочками и ящиками, он наткнулся на дверь, ведущую в самую дальнюю комнату, внутри, на кровати спал пожилой человек, но вдруг его разбудил скрип двери.
- Что такое, Юсуф? Я же говорил не беспокой меня во время обеденного сна! – старик сел на кровать, потирая глаза, пытавшись окончательно проснуться.
- Прости что разбудил Калим, просто обед уже давно кончился – сказал Игнар виновато.
- Ах это вы господин, прошу простить если показался грубым, это спросони – Калим кряхтя поднялся, попытался поклонится, но Игнар остановил его жестом, указав что в такой почести не нуждается.
- Да ты зря встал, присаживайся, я к тебе вообще не на долго, а точнее всего на пару минут – родок достал из балахона сверток бумаг,  перевязанных красной лентой, которые достал из корзины ещё до того как спустится в обеденный зал, и протянул их старику – положи к остальным, и отсортируй по датам, ну в общем как всегда. И ты уж прости что втягиваю тебя в это, но во дворце хранить их долго – очень опасно.
- Не беспокойся, мне не в тягость, к тому же я тебе обязан, так что теперь я просто отдаю долги - Приняв из рук Игнара сверток, Калим подошел к полочке в противоположном конце комнаты, и положил его в средниз размеров сундучек.
- Ну что же тогда бывай, я может к тебе ещё загляну пару раз на неделе - бросив последний взгляд на сундук, Игнар вышел, сперва из закусочной, потом из двора, и наконец из переулка, к Родгрифу.
- Ну что, обратно во дворец? – свад очень неожиданно выпрыгнул из-за угла, все так же улыбаясь во весь рот.
- Нет, сперва заглянем в магазин, мне надо бы купить чернила.