Разумеется все любят стихи и каждый, наверняка, пытался писать. Я вот не знаю смогу-ли написать что-нибудь серьёзное. Меня пока хватает только на шутейные стишки типа:
Мне помнятся милые сердцу мнгновенья,
Когда стоял я возле дома у ворот,
А мимо вдоль дороги проходили
Траву щипавшие кругом беспечные коровы,
И удалялись далеко за поворот.
А проходя на здешни тропки оброняли
Свои душистые лепёхи,
Которые так хвалит наш хозяйственный народ.
И мы сие лепёхи отскребали
Дабы облагородить их настоем чудотворным огород.
И хоть те времена уже давно минули,
Но все равно я вспоминаю без конца
Все наши горячо любимые с землёй работы
И сердцу милый и родной лепёхи аромат.
Наемники
Тема наемников вечна. Устал критиковать.
Вместо критики оставлю тут стишок от многоув.Дж.Крюса, который он вложил в голову персонажу своей детской книги
Жил когда-то ландскнехт во Фландрии.
Он — ать-два! — обошел всю страну,
Всё шагал и шагал по Фландрии,
Всё искал и искал войну.
Ландскнехт — известное дело:
Сражайся и побеждай!
«Раз я продал душу и тело,
Ты, война, мне денег подай!»
Но войны не видать, и все тут!
«Как прожить без войны? Как быть?»
Он одну лишь и знал работу —
Стрелять, колоть и рубить!
Может, в Генте война? Может, в Брюгге?
Он — ать-два! — обошел всю страну,
И на севере и на юге
Все искал и искал войну.
И, голодный, в злую минуту
Он роптал: «Всемогущий бог,
Что мне мир! Все одеты, обуты,
Только я один без сапог!»
А потом наступила осень,
А зимой полетел белый пух,
В бороде проступила проседь,
Он поблек, полинял, пожух.
И пришла война через годы,
И король своё войско скликал,
Но ландскнехту сказали: «Негоден!»
Он — ать-два! — еле ноги таскал.
«Мне довольствия и продовольствия
Больше войны не принесут.
Что ж от жизни ждать удовольствия?»
Он сказал… и пропал в лесу.
Спор
Смыкалась ночь над городами,
Изверг завод рабочий люд.
В сети же в это время собирали
Богатый плод полемики потуг.
И споры разные гремели:
О людях, спорте, о делах,
О том, как исторически посмели
Предтечи обратить все в прах.
О том, как приготовить ужин,
Как верно шкаф установить,
Кто девушке скорее сужен,
И как народу в целом жить.
И тема, в общем-то, вторична:
Вся суть в делах и голосах.
И как же хочется цинично
Ударить оппонента в пах.
***
Вы, верно, сударь, сын обмана -
Вот кто-то вкрадчиво съязвил:
Лишь череду незнаний смраду
Нам Ваш несет стремлений пыл.
Я вижу суть, скажу Вам без изъяна:
Тут вариант один лишь был.
И он не стоит вам такого срама…
И словом этим тему я закрыл.
Поспорить, видимо, возьмёмся –
Ответ последовал ему.
Мы с вами в жарком споре бьемся,
Но Вам яриться ни к чему.
Чем обвинять меня напрасно,
Взгляните лучше на себя.
С такой потешною гримасой
Вам явно выступать нельзя.
А вот в дела вступил и третий -
Позвольте, господа, вопрос:
А если в головах ваш ветер,
То может каждый будто скоморох?
Но я-то вижу, что на деле,
Весь спор не стоит шелухи,
Ведь каждый знает, даже дети,
Что здесь и раз, и два, и может даже три.
Я лично вот знавал поэта,
А тот ученого видал.
И для решения ответа
Я только истину сказал.
***
Гремели фразы, бились словоформы.
И каждый говорил, мол чушь:
Не опровергнуть вам чужие догмы
Сравнениями, что вызывают только грусть.
Звучали утвержденья «Это очевидно»,
А кто-то вовсе нисходил на крик.
И даже заявили вдруг ехидно:
«На википедии все есть, иди смотри».
А в это время, незаметно, но упорно
Блуждая в оскорбленьях, как во тьме,
Пытался выбраться наружу голос,
Зовущий не вести к беде.
Уж так ли важно кто был виноватым,
Раз истину никак не доказать?
И стоит ли пихать нам в уши вату,
И истерично горло рвать?
Но голос вновь не был услышан.
Да и к чему бессмыслицы слова?
И так все знали: истины не вышло,
И правда в споре умерла.