Материк Хэнс, Ромилийская Империя, портовый город Персвилль
12 апреля 1848 года от Великой Чумы — Прошло уже около месяца, как ты получил диплом, — старший Гриневич был поначалу спокоен, и даже довольным, поправив выскочившую из укладки прядь волос, отец семейства отхлебнул из кружки с элем и, откушав пюре, он продолжил, — Почему ты еще не устроился на работу?
— Ну, отец, — молодой человек, обладающий худым вытянутым лицом и большим лбом, уже закончил основную трапезу и наслаждался чаепитием. Съев дурно выглядящую, но приятно пахнущую и вкусную конфету, которая была похожа на коричневый кривой камень, и запив ароматной настойкой северных трав, которые так любили в Ромилии, парень продолжил, — Дело в том, что мне некуда идти, мест для моей работы мало, их на весь город было всего три, и те заняли мои одногруппники. Ты в курсе, что теперь местный университет не будет выпускать казначеев? Всех, кто хочет учиться финансам, будут отправлять в столицу.
— Ты, как я помню, проходил практику в порту, — вдруг, выражение широкого щекастого лица, обрамленного густой черной бородой, сменилось с добродушно-довольного, на злобное, — Чтоб сегодня же пошел в порт, и искал работу там! Твоя мать умерла от переутомления на работе, чтобы оплатить учебу! Ты хочешь, чтобы её смерть оказалась напрасной?
Встав с простого, но надежного дубового табурета, облокачиваясь при этом рукой о стол, отец семейства погрозил кулаком своему сыну и крикнул ему, когда тот выходил из комнаты:
— Чтоб без работы не возвращался!
Казалось, что он крикнул так, что даже медная люстра, сделанная еще сотню лет назад, задрожала, Рэймон Гриневич вышел из квартиры, где он жил с отцом, и думая о нем, начал спускаться по старой деревянной лестнице, ступеньки которой неимоверно скрипели.
Отец Рэймона — человек сложного характера, и его настроение очень переменчиво. В молодости он был громилой у местного ростовщика, и выколачивал долги, спустя год записался в армию, где дослужился до младшего сержанта. Воевал, к слову, в джунглях полуострова Раден, где противники были вооружены луками, и старинными аркебузами, которые в Хэнсе не использовали лет двести. Война закончилась победой, но отцу, во время одного из боёв, сильно повредило вражеской стрелой ступню, и ее пришлось ампутировать. Вернувшись с войны, его отряд встречали как настоящих победителей, на параде в честь победы и присоединения новой колонии, отец нашего героя встретил свою вторую половинку, а спустя год родился Рэймон.
На войне, к слову, старший Гриневич, помимо ампутированной ступни, получил еще сильнейшие душевные травмы и контузию, это и делало его порой неадекватным, а иногда и опасным. Ну а что поделать? Травмы бывают не только физические.
За размышлениями о прошлом своего отца, выпускник-казначей вышел из дому, и направился в сторону порта. В детстве, когда ему в школе рассказывали про эльдоррских мореплавателей, он восхищался тем, что они открыли новые земли, таинственных дикарей, и несметные богатства. Потом отношения Эльдоррии и Ромилии накалялись, и про них запрещали говорить в публичных местах. Но Рэймон, будучи мечтателем со стремлением ко всему новому, всегда мечтал открывать новые земли для себя, даже если они были открыты для других сотню лет назад. Пока Рэймон шел к порту по тротуару, по дороге проезжали повозки самых разных видов. От двуколок, до крестьянских телег, запряженные волами и лошадьми, по тротуарам, выложенным из бордового кирпича, двигались люди, и стар и млад. Были даже моряки, которые стоя возле кабака громко горланили песню, пока их не окатили из таза водой, в которой плавали объедки, недовольные граждане. Чем ближе к порту, тем меньше двухэтажных зданий там встречалось. Единственными выделяющимися зданиями были верфь и прибрежная контора, которую наш герой и посетил. Только отворив тяжелую металлическую дверь, которая была украшена позолотой в виде русалки, Рэймон наткнулся на сцену ссоры:
— Если ты мне сейчас, сухопутная крыса, не родишь казначея, то получишь пулю. Понял? — демонстративно покрутив на пальце револьвер, и снова убрав его в кобуру, сказал тот, кто, судя по всему, являлся моряком.
— К-к чему такая срочность, дружище? — пытался сдержанно говорить держатель конторы, — У меня был помощник, практикант из университета, но…
Увидев вошедшего в контору Рэймона, торгаш не мог не радоваться, быстро показав в сторону двери, торговец сказал этому капитану поговорить с молодым человеком.
Капитану было на вид чуть меньше пятидесяти лет, на голове была треуголка, которые, как думал начинающий казначей, не носят уже лет семьдесят, а то и больше. На нем была кираса, а под ней широкая зеленая рубаха, свободные штаны, повернутые у щиколоток, было несколько заплаток, так же на ногах надеты черные сапоги с маленьким каблуком. Этот человек, поправив перевязь с саблей и револьвером, сел на один из табуретов, которых тут стояло несколько, и пригласил счетовода на место по соседству.
— Привет, салага, — протянув мозолистую руку, поздоровался моряк, — Я Нейз Харвиссон, капитан корабля «Вествинд». Тебя как звать, юнец?
— Меня, — моряк может и мог, по-началу, казаться агрессивными, но тогда он вел себя вполне уважительно. Заметив, что этот капитан с ожиданием на него смотрит, Рэймон ответил, но немного исказил свое имя, — Рэй Грин, выпускник университета «Лоунсворд», бакалавр казначейства и прикладной экономики.
— Так, слушай сюда, Грин. Мне нужен человек, который разбирается в финансах, ценах, будет вести финансовую отчетность. Моего прошлого казначея настигла, — капитан не мог подобрать слов, но потом выдал невинным голосом, — Фатальная неудача… Плачу пять сотен золотых императоров в неделю!
— Пять сотен пэйр в неделю? Так много? Соблазнительно, — вставая с табурета, и поправляя свой костюм, представляющий из себя коричневый кожаный жилет поверх серой рубахи и темно-коричневые брюки, он сообщил, — Я посоветуюсь с отцом, и приду завтра утром. До завтра.
— Ладно, постою в гавани еще денек. Чтоб завтра с утра был тут, в конторе! Усёк?
***
Когда Гриневич-младший поднялся в квартиру, он застал отца не в лучшем настроении. Судя по всему, тот осушил не одну кружку эля.
— Ну, бездельник, нашел работу? — сначала икнув, а потом рыгнув, отец продолжил, — Чего молчишь, малой? Страх потерял?
Пытаясь встать из-за стола, Гриневич-старший упал, лицом ударившись об стол. Потирая ушибленную губу, он хотел влепить зуботычину, но Рэймон отскочил.
— Пап! Успокойся, я нашел работу. Теперь иди, проспись.
— Значит нашел? Мо-олодец сынуля! — снова проявился переменчивый характер отца. Минуту назад он бросался на сына с кулаками, а теперь снова был добряком. Похлопав Рэймона по плечу, Фулман Гриневич, а именно так звали отца нашего героя, погрозил кулаком. — Чтоб завтра пошел работать! Не важно сколько, но работай! Хоть неделями не приходи. Главное чтобы ты был занят. Что за работа кстати?
— Судовой казначей, — увидев улыбку на лице отца Рэймон понял, что тот погрузился в воспоминания.
— А ведь я не только пехотинцем был! Я не рассказывал, как я участвовал в защите местного порта от румарских налетчиков, еще до твоего рождения? Меня усадили на корабль, я там был канониром. Ох, и задали мы этим уродам! Дали им прикурить. Эх, представляю, как ты вернешься спустя год, богатый торговец, настоящий моряк! Что-то меня сморило… Я пойду, посплю.
***
Сон был беспокойным, но всё же, Рэйман проснулся в семь утра довольно бодрым. Наскоро позавтракав вместе с отцом, он отправился по людным переулкам к портовой конторе. Путь к месту, где счетовод собирался поступать на службу к моряку, прошел спокойно. В одной из подворотен спал бездомный, бармен выгонял из таверны тех, то просидел там ночь, так как сидеть в таверне более десяти часов запрещается, если бармену не заплатили. Среди тех, кого выгнали, было пятеро моряков, которые шли в одном направлении с Рэйманом. Спустя полчаса, он с моряками разминулся, так как те пошли в сторону причала, а Гриневич-младший в сторону конторы. В конторе казначей застал её владельца по имени Фадэас, и моряка, попивавших чай. Может это не таверна, но Фадэас иногда разрешал останавливаться некоторым особо важным капитанам на ночь.
— Ну и? — вместо приветствия сказал моряк, оторвавшись от кружки, из который исходил приятный аромат по всей конторе.
— Я пойду в плавание, — почесав в затылке, на котором было седое пятно, красовавшееся там с рождения, парень поинтересовался, — Когда отплываем?
— Не так просто, приятель! Ты должен пройти небольшую проверку, — повертев в пальцах локон своих волос, моряк немного подумал, и выдал, — Посчитай сколько стоит содержимое трюма! Справишься?
— Думаю, да.
Проведя казначея к причалу, и взобравшись по трапу на палубу корабля, по бокам которого были гребные колеса, а между мачтами была труба, бывалый моряк и парень последовали в трюм. Помимо примерно десяти тонн угля, было пять тонн боекомплектов для бортового пулемета, и столько же снарядов для пушек и провианта, которого хватит полусотне людей на месяц. Около двух часов ходил счетовод по трюму, и в итоге назвал сумму, которая была очень близка к правильной, с минимальными погрешностями. Так как погрешности были незначительные, то проверка была пройдена. Вернувшись в контору, и снова налив ароматной настойки, капитан начал разговор.
— Так, деньгощуп, нам нужно подешевле купить, и подороже продать. Есть идеи? — отхлебнув немного, капитан прищурил правый глаз, и внимательно вцепился взглядом в «деньгощупа».
— Ну, в бытность практикантом в торговой конторе, я изучал договора о погрузке, продаже и покупке. Чаще всего везли пиво, в южные колонии Эльдоррцев, на берегах материка Румаре, например в Аль-Марисо. А там поступим по ситуации, — жестом отказавшись от чая, но не отказавшись от воздушных палочек, которые делали из крупы, привезенной из Нового Света, он следил за реакцией.
— Черт возьми! Не зря я тебя с собой решил брать. Ты отличный деньгочуй! — разом опрокинув в себя весь чай, и бросив леденец в рот, сказал, не без злости, своему другу, который владел этой торговой конторой, — Ты чего мне не сказал про выгодные торговые пути? Этот парень работал у тебя, бумажки перекладывал, и то знает больше тебя! А, черт с тобой… Грузи пиво, на все деньги, что в этом мешочке.
Передав потертый штопаный кошель, который с виду весил почти целый фунт, если не больше, и облокотив руку на плечо парню, которого собирался брать в плавание, указал ему в сторону его корабля и странным, хитрым голосом сообщил:
— Это твое новое место работы! Хе-хе…
Показав Рэймону его каюту, капитан приказал ждать того момента, когда груз погрузят полностью, за который он заплатил. Около полутора часов скучал человек, наконец нашедший работу, пока не вошел один из моряков Харвиссона.
— Мистер Грин? Вас вызывает кэп. Он ждет в трюме!
Выйдя из каюты, молодой человек столкнулся с грубым на вид человеком, в шляпе с полями и пером, на торсе у него не было одежды, а назвать одеждой патронташ с пулями для револьвера нельзя никак, на груди было несколько застарелых шрамов, на широком кожаном поясе слева висела кобура, из которой торчала потертая светло-коричневая деревянная рукоять револьвера, а за спиной выглядывала рукоять двуручного меча вроде клеймора. Моряк был мускулист и, судя по всему, зол, так как сразу после столкновения схватил за воротник Рэймона, и громко заорал
— Смотри куда прешь, сухопутная крыса! Чего молчишь? Штаны обмочил, салага? Черт дернул кэпа становиться торговцем! Надоело ему, видите ли, потрошить корабли контрабандистов! Спокойной жизни он захотел! — сплюнув жевательный табак, который был одним из достояний далеких земель, открытых эльдоррцами, он продолжил свою гневную трираду, — Если хочет спокойной жизни, то пусть идет в армию! Как раз войн нет.
— Отпустите! — казначей хотел вырваться, — Меня ждет кэп!
Рэймон хотел выполнить поручение кэпа, но назойливый моряк никак не отставал.
— Я, чтоб ты знал, во время абордажа судна контрабандистов, лично завалил десятерых! Пятерых убил из своего Ле-Гана, а когда кончились патроны, то зарезал еще пятерых! — глаза моряка налились кровью, и он свободной рукой выхватил револьвер, и приставил его к голове казначея. У Рэймана задрожали колени, глаза были широко раскрыты, а на лбу выступил холодный пот. Страх так сильно сковал парня, который из оружия имел дело только с мелкокалиберной винтовкой, из которой в детстве отстреливал голубей за деньги на мороженое, что при виде настоящего мощного ствола, который скорее всего использовал патроны, которые могли превратить его голову в месиво, он впал в ступор, и не мог даже закричать. Вдруг в коридор, где все происходило, вошел, держа руку на сабле, капитан.
— Нарушение дисциплины значит? — спокойным голосом говорил он, будто бабушка достающая пирожки из печки, сказал он, — Иди на берег, и не возвращайся! Ты всей команде надоел, Бык, и они меня поддержат.
— Ну и хрен с вами, тюфяки! — громко сплюнув на пол, громила отпустил счетовода, и поднялся на палубу, а оттуда сошел на берег, где стал пропивать жалование в ближайшем кабаке.
Дождавшись, когда верзила ушел, Рэймон прошел в трюм. Некоторое время он ходил между укрепленными тросами бочонками по трюму, и потом сообщил.
— …тридцать пять, пятьдесят пять. Так! Тут пива куплено на три тысячи пятьсот пэйров. Если повезет, выгода будет неплохая. Можно отправляться!
Только подумав, что пора уже отправляться, к трапу подошел, прихрамывая из-за протеза, Гриневич-старший, и тепло обняв сына, сказал:
— Всегда хотел, чтобы ты был моряком, сынок! Может не военным, и с боевыми наградами ты не вернешься, но можешь разбогатеть на торговле. Жду тебя богатым торговцем!
***
Раскочегарив топку, и продолжая поддерживать нужную температуру в ней, машинисты запустили паровой двигатель, и корабль тронулся. Паруса были спущены, и капитан полностью полагался на силу прогресса, на паровой двигатель. Гребные колеса, приводившие в движение корабль, раскрутились, и скорость корабля была около десяти узлов. Когда пароход отошел на расстояние пары миль от берега, капитан позвал к себе казначея.
— Тяжело было прощаться? — капитан был хмурым, и потягивал черный, как смола, напиток, — Глотни роденских трав, они успокаивают.
Налив ему из бутылки такой же, как и у него самого, черный напиток, капитан обратно сел на свое кресло.
Запах у этого напитка, помимо алкоголя, отдавал лекарственными травами, и специями. Глотнув его, Рэйман, по началу, выпучил глаза, и чуть не упал. Со второго глотка стало полегче. В итоге, его стало клонить в сон. Добравшись до своей каюты, счетовод уснул очень быстро, едва прикоснувшись подушки. Снилось ему махание мечом, и то, как он целился из пистолета в того верзилу, что наезжал, а него, и был в итоге изгнан. Проснувшись, Рэймон почувствовал необычную ясность в голове, и решительность. «Травы повлияли?» — подумал он, и поднялся на палубу. Матросы драили палубу, и проверяли оснащение, канониры стояли у пулеметов и пушек. Море было спокойным. Так как ветер был попутным, капитан приказал заглушить двигатель, для экономии топлива, и идти на парусах. Вдруг счетовода позвал капитан, который на этот раз сам стоял за штурвалом.
— Не думал, что тебя так с трав разнесет! — усмехнувшись, он барабанил пальцами правой руки по штурвалу, а левой рукой держал подзорную трубу, и смотрел куда-то в далекие просторы моря, по правую сторону, в миле от левого борта, был песчаный берег, по левую сторону была видна точка, которая приближалась все ближе и ближе, посмотрев через трубу в сторону точки, капитан объявил.
— Неизвестное судно по правому борту! Готовиться к бою! На борту вооруженные негры!
Рэймон слышал о неграх. Так, на эльдоррский манер, называли чернокожих жителей Румарского континента. Негры, вооружившись однозарядными винтовками, и поставив на свой корабль пару пулеметов, промышляли пиратством по всем берегам Румара. Власти Хазрийского Султаната, крупнейшего государства на этом континенте, и одного из крупнейших государств вообще, пытались бороться с пиратами, но в итоге решили, что они им не мешают, а только «северным дикарям», как презрительно называли Хазрийцы всех жителей Хэнса, материка в северном полушарии. Только приблизившись на расстояние полета пули, буйные морские дикари открыли огонь из многоствольного пулемета. Не смотря на то, что за одну очередь пираты выпустили в новоявленных торговцев около полусотни пуль, их попало от силы дюжина. Одного из матросов, который сидел за пулеметом и вел ответный огонь, задело в плечо, и он свалился с турели. К раненому сразу подбежал судовой врач, и начал осматривать рану. Убедившись, что пуля прошла навылет, он начал его перевязывать.
Бой, тем временем продолжался, и вдруг кэп скомандовал:
— Стреляйте из пушки! Потопите мерзавцев!
Один из канониров, направив корабельное орудие на судно, где было около двух десятков негров, нажал спуск. Раздался грохот, и орудие, извергнув помимо огромной огненной вспышки еще и снаряд весом примерно с десяток фунтов, потопило вражеский корабль. При разрыве снаряда погибла половина пиратской команды. Выловив выживших специальной сетью, они их заковали в наручники, и бросили в трюм. На вопрос Гриневича, зачем это надо, капитан ответил:
— Почти на всем Румарском континенте процветают невольничьи рынки! Продадим их. Будут знать, как проказничать, — пройдя с квартердека, где находился штурвал, и, сказав штурману, чтобы корабль вел он, кэп спустился на палубу, где вокруг выхлопной трубы собралась команда. Увидев, что вся команда внимательно слушает, старый моряк объявил:
— За отражение нападения все команде будет выдан единовременная премия в три десятка пейров!
Матросы обрадовались, кто-то из них крикнул:
— Йо-хо! Как сойду на берег, так напьюсь!
Рэймон все время боя сидел в своей каюте, и не высовывался. Капитан спустился и, отворив дверь, ввалился на территорию счетовода, после чего властным голосом приказал:
— Выдать матросам по тридцать пэйров! — Рэймон сначала молчал, но потом кэп еще сильнее повысил голос, — Выполнять! Судовая казна знаешь где. Чего сидишь? Быстро!
Решив больше не злить капитана, казначей сел за стол в кабинете, где была судовая казна, и к нему по одному подходили моряки за премией. Рэймон со скучающим лицом выдавал премии, и делал записи в судовой журнал о том, сколько всего денег ушло на оплаты премии. Закончив выдачу премий, он вышел на палубу, и с задумчивым лицом смотрел на заходящее солнце.
***
У берегов материка Румаре, город Аль-Марисо
18 апреля 1848 года от Великой Чумы Путь продолжался еще четыре дня, и Рэймон скучал. Думал о том, как там отец без него, как его друзья по университету там поживают, в своих торговых конторах. Думал он обо всем за завтраком. Местный кок неплохо готовил, и из пшеницы, сушеного мяса и растительного масла творил шедевры. Каша действительно была неплохая, питательная, и даже отчасти вкусная, хоть и не шла в сравнение с нормальной едой. Глядя в иллюминатор, он смотрел на то, как волнуется море, акулы, показав на пару секунд свои плавники, снова скрылись в морской пучине, в ожидании добычи. За время плавания он подружился с одним из матросов. Его звали Зерлан Вайс, он был очень веселым и жизнерадостным, любил играть на лютне, за что пользовался уважением, и был очень талантливым снайпером. Говорят, он с детства ходил на охоту в лес, и в свои двадцать лет мог сбить воробья на лету с сотни метров, если дать ему правильное оружие. Он был приятным собеседником, и рассказывал о своих приключениях. С нынешним кэпом он плавает уже около года, и говорит, что кэп занимался грабежом контрабандистов и пиратов. Выглядел Вайс довольно необычно для жителя Центрального Хейса. Смуглый, волосы темно-серого цвета, собранные в хвост, бандана на шее и узкий, но длинный подбородок делали его похожим на эльдорца. Это объяснял тем, что он по материнской линии эльдоррец, но всю жизнь жил в Ромилии. По характеру он был очень резкий и импульсивный, как и все эльдоррцы, песни его были довольно странного жанра, который Рэймон ни разу раньше не слышал. В тавернах своего города он слышал только обычный застольные песенки под лютню, а тут был очень странный ритм. Как пояснил Зерлан, этот жанр был самым популярным в Эльдоррии, и слабо принимался в других землях, но Гриневичу нравилось, и он, как и вся команда, очень любил эту музыку.
Как только казначей доел свою кашу, к нему подошел Зерлан.
— Эй, амиго! Тебя командор наш ждет. Говорит, что через час причаливаем, — полу-эльдоррец, попыхивая папиросой, отправился обратно на свой пост, где он дежурил с утра и до вечера, осматривая в снайперский прицел окрестности.
Путь до места, где за штурвалом стоял капитан, прошел без приключений. Капитан курил трубку, держа ее левой рукой, а правой рукой вел корабль.
— Вызывали, капитан? — вяло сказал счетовод, и вдруг капитан, гневно взглянув, приказал:
— Смирно! — Рэймон встал по стойке смирно, — К сходу на берег, шагом марш!
— Но до берега еще час плыть, товарищ капитан!
— Ну, так иди, и жди! Как только причалим, спустишь трап. Чего моргалы свои вылупил? Выполняй приказ! То, что ты казначей, не значит, что ты должен сидеть без дела!
Встав у места, где спускают трап, казначей стал ждать. Причал все приближался, и приближался, с приближением к берегу воздух становился все теплее и теплее, а ветер стихал. Окончательно причалив, Рэймон дернул рычаг, и на пирс выдвинулась деревянная «дорожка», обшитая полосками металла. Со спины подошел капитан, и подтолкнул счетовода вперед, к спуску. Пройдя по пирсу, мимо портовых рабочих, которые грузили корабль, который так же причалил у одного из других пирсов, они пошли в торговую контору. Все здания в этом городе были сделаны либо из песчаника, либо из дерева, обмазанного глиной. Вместо привычных дров, жители этого прибрежного государства, одной из колоний Эльдоррской Империи, которое называлось Турман, использовали странное топливо под названием «кизяк», которое представляло собой смесь сухой травы, и коровьего кала, спрессованного в брикеты, и высушенного. Как только они открыли дверь торговой конторы, к ним тут же подскочил типичный турманец, с узким разрезом глаз, очень смуглой кожей, даже темнее чем у эльдоррцев, и очень худым лицом со впалыми щеками, из-за такого худого лица почти все турманцы выглядили голодающими, но это обман, так как даже упитанный турманец тоже будет иметь такое лицо. Одет южанин был в пурпурный халат, расшитый золотыми узорами, на голове был тюрбан из красной ткани. На лице была очень длинная борода, доходящая до середины груди, а глаза прикрывали слегка затененные очки с круглыми окулярами по последней моде. Не успели капитан с казначеем войти, как этот житель юга начал быстро тараторить сначала на своем родном языке. Увидев что его не понимают, турманец попробовал еще пару языков, и когда наконец он заговорил на ромилийском, то завязался полноценный разговор, который хотел начать кэп, но торгаш его прервал:
— У нас лучшие товары! Клянусь Чистотой! Вы только посмотрите на этот шелк! Такого шелка как у меня не найти нигде по всей Румаре! А специи? Принюхайтесь! Чувствуете аромат? Лучший тирийский кориандр! Лучшая раденская корица! Можете взять картофель! Уникальный продукт из Нового Света! А наши сладости? Они самые сладкие в мире! Если попробуете конфетку, то…
— Да заткнись ты, Чума тебя побери! Мы пришли продать пиво! Деньготрах, у тебя все документы с собой?
— Так точно, капитан! Сертификаты качества товара, накладные… — полистав в папке бумаги, тот, кого назвали деньготрахом, сообщил, — Все на месте.
— О, Вселенская Чистота! Да, я куплю у вас пиво, он расходится на ура.
Произведя все нужные операции с бумагами, и заплатив торговый налог, взимающийся за международную торговлю, а также получив в полтора раза больше денег, чем было потрачено на пиво, капитан поинтересовался у своего помощника:
— Рейс выдался чертовски выгодным, якорь мне в корму! Есть еще идеи для выгодных сделок?
— Ну… Я же сказал «далее по обстановке», — сделав сначала улыбчивое, веселое лицо он, он серьезным заговорческим тоном добавил, — Пойду разведаю обстановку.
***
Город был совсем другим для Рэймона, так как он ни разу не выезжал из родного портового города Персвилль, что в стране Ромилия. Если в Ромилии песок пляжа спустя некоторое расстояние переходил в траву и кустарники, то тут ему необычным казалось то, что и в далеке от пляжа был песок. Было очень жарко, но казачей гулял по городу, вдруг он услышал глашатая, и идя через улочки этого южного городка, прошел к помосту, на котором стоял человек, и сообщал новости. Помимо новостей о гражданских войнах в соседних княжествах, и о растущей угрозе Турману со стороны их сюзерена, которым является Эльдоррская Империя, прозвучала действительно интересная новость:
— А теперь к торговым новостям! Новым законом колониальных властей, запрещены напитки крепостью более двадцати пяти процентов! И по данному указу всем торговцам велено избавиться от всего алкоголя крепкой категории в течении двух дней! Иначе будут применяться санкции. Теперь к платным объявлениям…
Не став слушать эти объявления, Рэймон не торопясь, медленно пошел по улочкам этого города. Проходя мимо фонтана, рядом с которым была пальма, он увидел сцену того, как двое вооруженных людей в шлемах, поверх которых был намотан тюрбан, держали человека, который был одет в грязные лохмотья. Он что-то сжимал в кулаке. Вооруженный человек махнул огромной саблей, и брызнула кровь. Отрубленная конечность, упав на горячий песок, разжалась, внутри оказалась медная монета. Решив не задерживаться, Рэймон пошел дальше, в сторону порта. Побродив немного по пирсу, и взойдя на пароход, казначей узнал у вахтенного, что капитан отдыхает в портовом кабаке.
Кабак долго искать не пришлось, так как кабак легко отличить от других зданий по вывеске, шуму и по приближении чувствуется смесь запахов самых разных видов алкоголя. После того, как Рэймон вошел в этот притон, ему в нос ударила целая гамма запахов. От пота и выше упомянутого алкоголя, до табака, и даже конопли, которая была настоящим достоянием румарского континента. Осмотревшись, в глубине помещения, Рэймон обнаружил капитана Харвиссона, сидящем на подушках, и покуривающим кальян. Сообщив ему о том, что сейчас можно накупить немало крепкого алкоголя, и выгодно перепродать, он стал ждать ответа. Втянув в себя еще дыма, прошедшего через жидкость, он расслабленным голосом, прерываясь на смех, ответил:
— Ты, это, хи-хи, бери деньги из казны и покупай что нужно, хе-хе.
Оставив капитана среди таких же травокуров, которые, в большинстве своем были музыкантами, и борцами за мир во всем мире, которые называли себя «хэппи», от слова «радостный», Рэймон, заглянув сначала в корабль, где взял из казны пять тысяч пэйров, отправился в контору, где его встретил все такой же болтливый торгаш:
— О, снова вы! Многоуважаемые путешественники и морские странники, вы все же решили взять у меня, скромного торговца Али Арбара, шелк? Он очень хорошо продается в Хэнсе, как говорят моряки, так же как и специи. О-о, вы еще не знаете том, что вам я предоставлю лучшую керамику, а еще…
— Извините, что прерываю, многоуважаемый сударь, но меня интересует крепкий алкоголь. Я слышал…
— Ни слова больше! — поправив тюрбан, торговец, снова заговорил, — Лучший алкоголь! Арак, чача, ракы! Все по самым низким ценам! А если вы, в добавок, еще возмете какао, но по цене…
— Нет! Только крепкий алкоголь, грузите всего в равных количестве, чтобы вышло на пять тысяч, не больше. Меньше можно, но не больше! Рассчитаемся после погрузки, понял?
— Конечно, дарагой! — говорил он с сильным румарским акцентом, — Не подведу! И не надо так строго с Али Арбаром! Про меня говорят «Цены Али меня не подвели»! Но просто так Али не станет грузить… Заплати Али половину суммы, а вторую половину после погрузки! Идет? Али тебя не подведет, дарагой, будь уверен!
— Ладно, — отсыпав ровно две с половиной тысячи пэйров, Рэймон развернулся, и ушел на корабль, в свою каюту, и заметил по пути, что грузчики, работающие на Али, уже начали грузить бочки с алкоголем. Каждая бочка была подписана, в соответствии с тем, какой напиток внутри.
***
Повалявшись у себя в каюте около часа, Рэймон проходит в трюм с деревянным планшетом, и ручкой, и начинает делать опись содержимого трюма. Грустными глазами на него смотрели негры, которых кэп так и не продал, их было десять. Почти все с голым торсом. Рядом с ними стояли ведра для туалета, которые за ними выносили. Не обращая внимания на негров, счетовод сделал записи, и пошел торопливым шагом в контору, мимо двух местных рабочих, которые яростно спорили о чем-то на родном языке, когда их ссора переросла в драку, вмешался проходящий мимо патрульный стражник, чтобы их разнять. На этот раз стражник был не в тюрбане, а выглядел как эльдоррец, и одет был в эльдоррский доспех, а именно: шлем с высоким гребнем «Морион» с гербом Эльдорры по бокам, кирасу из вороненой стали, под кирасой был армейский китель, штаны были из того же материала, что и китель, а судя по погонам, это был младший сержант. Оставив эльдоррца разнимать разбушевавшихся рабочих, счетовод прошел в контору, где Али разговаривал с капитаном Харвиссоном, который за те полтора часа успел «отойти» от вдыхания конопляного дыма. Встретив Рэймона, кэп сообщил, что по пути на север, где они будут продавать алкоголь, ему надо заехать в еще одно место, где можно сбыть «живой товар».