Простившись с группой паломников, нам пришлось оставить все свое снаряжение при обозе, накрытом двумя слоями мешковины и переодеться в простые одежды странников, чтобы не вызывать беспокойства у городской стражи, прежде чем мы вошли в город. Иерусалим тогда находился под властью Мамлюкского Султаната, а условия посещения христианских святынь были весьма затруднительными. Точнее от самих святынь по большей части оставались лишь только места, поскольку город уже был перестроен, а наши святыни либо уничтожены, либо заменены сарацинскими. Еще в 1219-1220 годах город был полностью разрушен и сровнян с землей, даже стены города были разрушены, что послужило поводом к новому Крестовому Походу, который возглавил император Фридрих Второй. Он даже на время вернул Иерусалим под власть христиан политическим путем, но спустя всего десять лет город был снова захвачен.
Не являясь политическими врагами ни крестоносцам ни сарацинам, мы по крайней мере могли спокойно странствовать по Святой Земле без каких-либо военных приключений. Войдя в город, я не смог сдержать слез. Высоко на горе теперь виднелась мечеть, а вся архитектура его теперь отражала его принадлежность к чужой культуре и иной вере. Места, по которым когда-то ходил Спаситель, теперь служили чужим целям и религиям. Проходя по Святому Городу и рассматривая его стены и здания, я не испытывал никаких чувств, кроме тоски и разочарования, разрывавших мою душу. Иерусалим был для нас навсегда потерян, а посещение его теперь для любого христианина было сопряжено с опасностью и унижением.
С трудом разузнав где находится место, на котором был распят Спаситель, мы отправились на Голгофу, чтобы посетить это святое место. Проходя наверное тем же путем, каким когда-то шел Иисус Христос, я пытался всею глубиной души погрузиться в размышления о спасительном пути, чтобы, отправившись воспоминаниями на тысячу лет назад, хотя бы мысленно немного прикоснуться к той великой истории, которая произошла на этих местах, положив начало нашей мировой истории. По пути туда нас так же провожали несметные толпы прохожих по правую и по левую стороны, только теперь они кричали не "распни!", но "купи!", "заходите!", "посмотрите!". Придя к назначенному месту, мы оказались всего лишь у пустого холма с вымощенной булыжником к нему тропинкой, никоим образом не отмеченного. Столь значимая святыня христианского мира оказалась пустынна и совершенно не почитаема.
Мы со скорбью покинули его и опустошенные отправились просто попутешествовать по территориям Святой Земли. Не обремененные никакими заботами мы теперь посетили Акру, Монфор, Антиохию, Тарсус, но спустя несколько дней пути, вдруг услышали, что в Акре намечается турнир.
Войны на Святой Земле практически никогда не прекращались еще с минувшего века, прерываясь лишь иногда непосредственным отсутствием военных действий, но перемирий не объявлялось. В такие непродолжительные моменты даже в Иерусалимском Королевстве изредка случался праздник. Впрочем и разногласий в королевстве почему-то было достаточно много, поэтому далеко не все лорды приезжали на праздники друг ко другу. Тогда Геннард Тейлор решил возвратиться в Акру и попытать счастья, приняв участие в турнире.
- Ни рода, ни титулов, ни владений, один только титул рыцаря, - усмехнулся распорядитель турнира в Акре, - и все же поучаствовать вы можете. Зато и представлять вас особо-то и не нужно, хотя и некому, судя по отсутствию у вас герольда, сэр, - теперь распорядитель откровенно рассмеялся, хотя и ради приличия пытаясь кое как скрыть свое пренебрежение. Успокоившись, он наконец переспросил:
- Все же собираетесь участвовать и поставить на себя... сколько... пятьсот золотых, так?
- Все верно, господин, - спокойно отвечал сэр Геннард.
- Вы уж извините меня, за мою недоверчивость, сэр, такая работа. Вы поймите нас - многие проходимцы приходят сюда в надежде на легкие деньги и ставят на себя большие суммы, а проиграв все и сразу потом скрываются и не могут отдать, посему приходится заставлять людей дважды подумать, перед тем как идти на такие действия, - улыбаясь с неким снисходительным выражением лица, объяснялся распорядитель.
- Можете не беспокоиться, такого не будет, - твердо промолвил наш господин и, отвесив пять сотен динаров, положил их на стол распорядителя.
- Ну... - распорядитель придвинулся поближе к столу, довольными глазами глядя на груду монет, - вот это уже серьезное заявление. Благодарю, сэр, - убрав монеты в мешок, он еще раз бросил взгляд на Геннарда Тейлора и напоследок сказал:
- Что ж, удачи вам, сэр Геннард Тейлор, крепче держитесь в седле.
Мы отправились на арену готовиться к состязаниям. Там же при арене господин сразу же потратился но новые турнирные копья, а для ближнего боя выбрал достаточно необычный тяжелый двуручный тесак. Он представлял собой даже не меч и не топор, а здоровенную полосу железа, уширявшуюся к концу, чем-то напоминая развернутый в обратную сторону фальшион, с зачем-то "выгрызанными на макушке", как говорил тренер Генри, полукруглыми краями лезвия, придававшими и без того грубому тесаку еще более устрашающий вид. Надо однако отдать должное кузнецу, его выковавшему - тесак оказался достойного качества, хорошо закален и на удивление вполне приемлемо сбалансирован.
Прозвучал сигнал к началу состязаний и по жребию первая же очередь к поединку оказалась нашей, вернее нашего господина. Взяв в правую руку копье, сэр Геннард Тейлор отправился в указанный ему угол арены. Арена в Акре представляла собой просто напросто небольшой участок берега в заливе, сразу за склоном холма, на котором находился город. Плавные его склоны, едва поросшие пустынным сорняком делали холм удобными естественными трибунами, на которых для высокой знати выносили специально сколоченные деревянные настилы для сидения, а простые горожане сидели либо на холщовых или мешковых подстилках, либо прямиком на теплом песке, если турнир проходил вечером, когда солнце уже не так сильно раскаляло берег.
Я услышал, как по рядам зрителей прошла молва неясности: что же это за неизвестный доселе Тевтонский Рыцарь явился поучаствовать на турнире? Из-за шлема на голове и отсутствия герба, не особо знающие люди признали в нашем господине даже Эберхарда фон Сайна, гроссмейстера Тевтонского Ордена на Святой Земле, но те, кто хотя бы раз его видели, сразу же опровергали эти догадки, говоря, что гроссмейстер был выше ростом, да и участие в турнирах для братьев-рыцарей священных орденов было строго запрещено. Недоумение в толпе по поводу загадочного Тевтонца продолжалось до тех пор, пока маршал турнира не вышел и кратко не представил незнакомца зрителям, предварительно поприветствовав всех собравшихся:
- Милорды, миледи. Сегодня на праздничном турнире города Акра впервые присутствует незнакомый доселе рыцарь-странник, сэр Геннард Тейлор из... - он неловко запнулся, но все же быстро подобрал нужный вариант и продолжил, - Европы! Что же, поприветствуем незнакомца и узрим, что он способен нам явить! - никто особо не приветствовал Геннарда.
- А теперь, милые леди и премного уважаемые господа, любезно изволившие посетить сие торжественное мероприятие, - явно вкрадываясь своими лестными выражениями в сердца зрителей из числа более знатных продолжал маршал, а тон его сменился теперь на более торжественный и манерный, - позвольте представить его соперника: потомок знатного рода Ибелинов, сын Жана Первого Ибелина, господин Акры и граф Арсуфа, наш возлюбленный правитель и коннетабль Иерусалима - Жан д'Ибелин Арсуфский! - толпа зрителей разразилась громкими овациями и приветствиями своему правителю, заметно впечатленная пламенной речью судействовавшего, словно все они ожидали своей очереди поучаствовать в празднике, выразив свое расположение и осыпав любезностями своего господина. Одетый в торжественные доспехи своих геральдических цветов: желто-золотое сюрко с длинноконечным красным крестом, Жан д'Ибелин приветствовал ликовавшую толпу поднятой высоко над головой правой рукой, появившись в противоположном углу арены. Взявшись свободной правой рукой за длинное окрашенное в белый цвет копье с развивавшимся под наконечником флагом своего герба, он уверенно выхватил древко из рук своего оруженосца. Последний отступил за края арены и, убедившись в готовности соперников к началу поединка, маршал протрубил в небольшой рожок.
Воцарилось безмолвие, разрываемое лишь ржанием лошадей и скрежетом бряцающего в такт скакунам снаряжения. Вздымая к небу своими копытами длинные песчаные волны раскаленного песка, достигавшими своими порывами первых рядов зрителей перед ареной, оставляя позади себя глубоко выбитые следы, кони с ошалевшими от вонзенных в бока шпор глазами неслись навстречу друг другу, сближая всадников с наставленными в сторону противника копьями, грозившимися через пару мгновений разразиться множеством щепок о доспехи своих соперников. Напряжение нарастало вместе с нарастанием скорости скакунов и все большего уменьшения расстояния между ними с каждой секундой. Столбы пыли, вылетавшие из под копыт частично затрудняли обзор, но вот уже всадники сблизились на совершенно небезопасное расстояние. Удар!
Послышался глухой треск в то же мгновение сменившийся тяжелым скрежетом металла и ржанием взбесившихся лошадей. Лошади врезались друг в друга, отказавшись как либо подчиняться своим всадникам, и, глупо сцепившись мордами, спутывая поводья принялись крутиться вокруг друг друга, отчаянно пытаясь освободиться, подняв такую песчаную бурю вокруг себя, что с трудом можно было разглядеть происходящее в сердце арены. Наконец одна из лошадей, яростно оттолкнувшись ловкими копытами, отпрыгнула в сторону и помчалась прочь от схватки, другой же всадник, с трудом удерживаясь в седле вздыбленной лошади и пытаясь всеми силами подчинить непослушную гнедую пятился назад. Отпустив зажатое руками от летящего песка лицо, мы с горьким сожалением узрели Геннарда Тейлора, распластавшимся спиной на песке арены, и Жана д'Ибелина, держащегося в седле. Бой был проигран.
Толпа разорвалась овациями, провозглашая победу правителя, а мы с Генри ринулись на арену, моля Бога, лишь бы кони, сцепившиеся в схватке, не растоптали нашего господина. Тем временем смотрителям арены с трудом удалось остановить носившуюся по арене взволнованную его лошадь. Подбежав к сэру Геннарду, мы убедились, что он в сознании, однако его старый шлем был жестоко помят от удара и теперь уже ни на что не годился, а сам он едва понимал, что происходит вокруг. Оттащив господина прочь от арены, мы стащили с его головы шлем, и, поливая водой дали немного вина. За нашими спинами начинался другой бой по новому жребию, однако проиграв один поединок, еще оставался шанс вырваться вперед по общему зачету, но нужно было что-то придумать. Тогда Генри, как тренер, обратился к господину, пришедшему наконец в себя:
- Сэр, поединок проигран, вы выпали из седла. Однако еще есть шансы выиграть, но вы должны проявить себя в той ипостаси, которая присуща именно вам. Вам пока что не одолеть знатных вельмож в мастерстве владения копьем и кавалерийским ударом, но этого делать и необязательно, попытайтесь использовать те навыки, которыми вы владеете в совершенстве. Не пытайтесь превзойти противника теми же средствами, используйте свое оружие и разум, - и, прервав наставление, Генри отвлекся, бросив беглый взгляд на лежавшее рядом снаряжение, - Да, ваш шлем, господин, пришел в негодность. Неплохо бы, воспользовавшись перерывом, пока не подошла ваша очередь к новому поединку, подыскать вам новый.
Геннард поднялся, и они с тренером поспешили к лавкам местных торговцев, с горящими глазами задорно зазывавших следовавших мимо участников прикупить то или иное снаряжение или оружие, громко выкрикивая и вертя в руках самые различные чудеса современных кузниц.
Геннард выбрал себе старенький, но все же более надежно защищавший голову зарытый шлем-ведро с узкими прорезями для глаз. Вернувшись, он оглядел свое оружие: оставалось еще несколько копий, одноручный меч, каленый двуручный тесак, небольшой колчан с сулицами и тяжелый осадный арбалет, глядя на который, господин ненадолго задумался.
- Генри, есть у нас болты с турнирными наконечниками? - спросил внезапно господин.
- Ээ... Вообще нет, сэр, но мы на арене, где их просто навалом. Мне приобресть пару комплектов? - недоверчиво глядя на арбалет спросил Генри.
- Да, поспешите! - задумчиво ответил сэр Геннард и передал тренеру свой кошель с монетами.
Генри тотчас помчался, чтобы найти положенные болты и мигом вернулся, держа в руках два мешочка с болтами. Он отдал их вместе с кошелем господину, а Геннард Тейлор разместил один комплект у себя на поясе. Вооружившись теперь лишь арбалетом и тесаком, господин не стал брать с собой копий. Он зарядил арбалет, настолько мощный и тугой, что заряжать его в седле был просто невозможно, таким образом имея в распоряжении лишь один выстрел и оружие ближнего боя, и стал ожидать следующего поединка.
Наконец снова настала очередь сэра Геннарда. Его соперником на сей раз был еще один из лордов королевства, Джон де Алиман, правитель Кесарии. Вооруженный копьем, подобно, как и Жан Ибелин, он придерживался той же тактики молниеносной победы, кавалерийским ударом вышибая соперника из седла. Однако у Геннард Тейлора теперь был свой, необычный и поначалу, наблюдая со стороны, безумный план. Когда прозвучал сигнал к началу сосятзания, господин теперь не двигался навстречу противнику, оставаясь неподвижно в своем углу. Джон де Алиман набирал скорость, а вся публика недоумевала: неужели Геннард Тейлор так и примет удар, стоя на своем месте, не имея даже копья, чтобы выставить его на защиту. Однако сэр Геннард, не гнушаясь использовать арбалет, достал висящий на кожаных ремнях из-за спины заряженный тяжелый арбалет и прицелился в соперника. Когда тот приблизился к Геннарду уже достаточно близко для того, чтобы можно было уже начать беспокоиться, господин нашел щель между щитом и рукой, удерживавшей копье и произвел туда выстрел. Мощности арбалета был достаточно, чтобы болт даже с тупым турнирным наконечником прошел сквозь кольца кольчуги и по крайней мере доставил определенные неудобства всаднику, встретившему его своей грудью на полном скаку. На мгновение сжавшись от резкой внезапной боли, Джон де Алиман потерял равновесие копья, отведя его немного в сторону, чего было достаточно сэру Геннарду, чтобы выиграть себе несколько мгновений и уйти от мощного удара. Сбросив арбалет и что есть мочи подгоняя лошадь отскочив в сторону, Геннард ушел вправо от несущегося на него противника, открывая перед тем лишь угол ограждения арены.
Не имея других вариантов, соперник резко потянул поводья на себя, останавливая лошадь, несущуюся прямо на ограду. Ему пришлось остановиться и попытаться развернуться, чтобы вновь набирать скорость для удара, однако Геннард Тейлор, оказавшись по левую сторону, обрушил теперь на своего противника шквал тяжелых ударов двуручного тесака. Кое как прикрываясь щитом от ударов, выбивавших толстым затупленным лезвием из него мелкие стружки сминаемой древесины, сэр Джон резко развернул лошадь и во весь опор поспешил к противоположному углу, уходя по диагонали дабы набрать скорость. Геннард Тейлор понимал, что дай он только своем сопернику поле для разгона, тот непременно вышибет его тяжелым ударом копья, посему он поскакал за ним изо всех сил стремясь выиграть как можно больше пространства, чтобы не дать Джону Алиману разогнаться, отчего последнему пришлось вновь скакать до самого противоположного угла. Настигнув развернувшего для разбега лошадь противника, который уже было собирался поднять своего скакуна в галоп, Геннард оказался теперь с левой стороны от всадника, который не мог подставить щит под удар, и принялся вновь осыпать его мощнейшими, почти неконтролируемыми ударами удерживаемого одной рукой двуручного куска железа внушительной тяжести. Наконец Джон де Алиман, не в силах тяжелым и длинным копьем защититься от крайне болезненных ударов, приходившихся по бокам, и не имея даже возможности выхватить меч, сбросил копье на землю и поднял правую руку в знак поражения. Сэр Геннард прекратил удары.
На секунду вновь наступила тишина, однако когда прозвучал рожок, означавший окончание поединка, толпа на сей раз овациями поприветствовала наконец моего господина, признавая его неожиданную и впечатляющую победу.
Используя свою тактику, в том или ином варианте, сэр Геннард Тейлор теперь имел все шансы на победу, вынуждая более мудрых оппонентов переходить на тактику ближнего боя, однако в клинковом бою ему практически не было равных. Проиграв в тот день еще лишь один поединок, наш господин одержал пять побед против двух поражений, что по счастливой случайности явилось самым лучшим результатом того турнира. Подсчитав результаты всех состязавшихся, распорядители турнира, к своему великому недоумению и к большой нашей радости, узрели, что объявлять победителем теперь придется того самого незнакомого Тевтонского Рыцаря, проездом посетившего турнир в Акре, имя которого они еще даже не успели и толком запомнить.
- Милорды и прекрасные леди! Сегодня поистине необыкновенный день, как необыкновен и исход великолепнейшего зрелища, которое нам с вами посчастливилось наблюдать. И да будет вам известно, что единственным сегодняшним победителем, завоевавшим пять побед, не уступившим ни одному из рыцарей, боровшихся за этот почетный титул, становится неизвестный доселе, но ярко проявивший себя и свое мастерство ныне, непревзойденный в своем умении владеть мечом, несущий на себе крест Ордена Святой Марии Тевтонской, сэр Геннард Тейлор! - толпа зрителей недоумевавши поприветствовала нового победителя. На его голову торжественно возложили золотой венец победителя, весом в шесть тысяч золотых, а позже, при расчете с распорядителем, господин получил еще и пять тысяч динаров, вырученных со ставок, что в общей сумме составило более десяти тысяч динаров, как и рассказывал Джозеф, покинувший нас по своим делам. Жаль, что этот несчастный не мог разделить с нами радость победы нашего господина тогда.
Помимо всех почестей и наград, которыми одарили победителя, сэра Геннарда также впервые в жизни теперь пригласили явиться в королевский тронный зал в Акре, чтобы присоединиться к празднику. Там во дворце он повстречал юную Леди Демронс де Соуликс, которой и посвятил свою победу на турнире. Я не видел ее в тот день, поскольку на праздник обычно допускались лишь знатные особы дворянского происхождения и в крайнем случае их особо приближенные слуги или чем-либо отличившиеся горожане, поэтому господин находился там один.
Она была невысокого роста, с миловидным усеянным веснушками по переносице и щекам лицом, с яркими светло зелеными глазами и длинными темными волосами, спадающими до плеч, отдельными прядями красиво сложенными в сплетенные в форме венца косами, ярко выраженным маленьким ртом с нежно розовыми губами и небольшим носом с едва заметной горбинкой на переносице. Одиноко и скромно стоявшая в углу торжественного зала, она привлекла внимание сэра Геннарда, который, не являясь человеком благородного происхождения только и мог, что заговорить с ней да посвятить свою победу на турнире, что в прочем являлось такой же формальностью, как и само приглашение победителя на праздник.
Голосование
Тема: "Последний Крестоносец". Основано на реальных игровых событиях (Прочитано 24117 раз)