Здравствуйте, дорогие читатели. Недавно вот вдохновился рассказами о 16 веке (во многом благодаря Истории Ландскнехта ;)), а потому решил написать что-то свое. Не думайте, что это будет грандиозное, заранее спланированное произведение, просто я его пописываю в школе. а теперь вот решил еще и выкладывать сюда. Писать буду про Итальянские войны, а именно: про войнуКоньякской лиги (1526-1530)
Ну, выкладываю на ваше усмотрение (обзор, чтение, комментирование)
Пролог.
Густав Анреаль был французом, но только на половину, а потом переехал вместе с пятью старшими братьями, отцом и мачехой в Баварию (настоящая мать умерла во время родов). Отец был гончаром и бондарем, мастерил разную посуду в ближайший профинциальный городок на продажу. Своим немецким именем Густав был обязан матери – уроженка Империи сама назвала младшее чадо. После долгой и изматывающей дороги от берегов Ла-Манша в Мюнхен, к теще-бюргерке, семья обосновалась в пригороде, в одном заброшенном доме.
Старшему было девятнадцать и, не смотря на то, что наследство стареющего отца (которое на самом деле было весьма мало), вступил в роту ландскнехтов, проходящих мимо – надеялся нажить состояние себе сам. Глава семейства страшно взбесился, лишившись наследника и главного помощника почти безвозвратно, лишил старшенького благословения и обещанных ранее капиталов.
Дела тем временем пошли совсем плохо – на содержание многочисленной семьи требовалось слишком много денег. Вскоре и второй, и третий по старшинству братья покинули почти что родной дом, а отец начал спиваться в кабаке. Таким образом жил Густав Анреаль в пригороде Мюнхена, пока не исполнилось ему девятнадцать лет.
Жили бедно – пропитание себе приходилось добывать буквально голыми руками, сражаясь за каждый кусок хлеба. Одетый в льняные лохмотья, вечно голодный Густав понемногу даже начал подворовывать, но часто попадался и был крепко бит. Однажды, придя домой, он обнаружил, что отец лежит мертвый, а мачеха повесилась, а двух оставшихся братьев уж и след простыл.
Не сказать, чтобы Густав любил родителей, которые были почти всегда пьяны и часто избивали своих детей. Даже немного злорадно погрозив телам кулаком, юноша быстро обыскал дом, нашел половину гульдена мелочью, старый кинжал в линялых ножнах, обитых кошачьим мехом – «кошкодер».
Позади остались все несчастья и лишения молодого француза, и он решил наконец-то покинуть осточертевший двор и отправиться на поиски заработка. «О времена, о нравы!» - писал позже известный немецкий поэт, и это действительно было так. Не решившись идти в город, Густав направился к околице, а затем по старой дороге, прочь из Мюнхена.
1.
Вот и началась моя история, история бедного сына бондаря. Шел я по дороге и не знал, что делать дальше. Сначала я думал о том, как напасть на одинокого крестьянина или бюргера. Выскочить из-за кустов и пригрозить кошкодером. Но ведь может завязаться драка, исход которой в любом случае будет нежелательным…
А как там решил заработать деньги старший брат? Давным-давно он вступил в ландскнехты.
Роты этих безбашенных воинов частенько проходили через Баварию, останавливаясь недалеко от Мюнхена.
Пышные наряды, шляпы с перьями, аркебузы, пики, алебарды, цвайхандеры… Банда этих вояк за неделю спускала весьма приличные деньги. По несколько дней могли кутить они без перерывов! Поговаривали, что ландскнехт за месяц получает столько, сколько крестьянин и ремесленник за несколько лет!
Я выхватил свой полуметровый кинжал и, гнрозно размахивая им, пошел дальше. Я уже видел, как встану в баталию пикинеров и под звуки барабанов пойду вместе со всеми в атаку.
- Молодой человек, вы не больны?
Я замер, не решаясь сделать лишнее движение. Взбудораженное воображение живо нарисовало мне вражеского аркебузира, подносящего горящий фитиль к своему страшному оружию… Но все-таки хорошо, что моих родителей больше нет – ничто не мешает пуститься на поиски приключений, первое из которых уже началось. Теперь я могу выбирать свои решения самостоятельно, хотя и раньше почти всегда этим занимался.
- Прошу меня простить, если напугал вас, но я был обеспокоен своей целостностью из-за вашего оружия, - продолжил тем временем вежливый и даже немного писклявый голос. – Сейчас я покажусь.
Из-за дерева вышел на дорогу прилично одетый горожанин в модном костюме с тонкими рукавами и в итальянском берете с двумя перьями и с туго набитым заплечным мешком.
- Извините. Не почтите ли за честь представиться? – сказал я, убирая кошкодер в ножны.
- Альберто да Тоскана, я гравировщик и художник, в основном занимаюсь украшением различной посуды.
- Густав Анреаль, - в свою очередь сказал я.
- Фамилия у вас французская… Вы из Анреаля? Что это за город такой?
-- Да так, деревушка на берегу моря. Я жил до недавнего времени здесь, в Мюнхене, а теперь вот и не знаю, что делать. Нет у меня ни дома, ни семьи, ни работы.
Альберто сочуственно покачал головой.
- Так куда вы теперь направляетесь?
- Сам не знаю… Я решил поискать ландскнехтов, чтобы вступить в их ряды – другого способа заработать у меня нет.
Итальянец хлопнул себя по лбу.
- Молодой человек! Я как раз собирался в лагерь наемников, продавать свою посуду! Получается, нам по пути!
Я несказанно обрадовался. Во-первых, у меня появился попутчик – вдвоем будет идти гораздо веселее. Во-вторых, я сам толком-то не знал, где находится их лагерь, а этот, как там его, да Тоскана, знает.
Дальше шли уже вдвоем – добросердечный Альберто поделился фляжкой вина не очень хорошего качества и караваем хлеба с куском ветчины. Пока я с наслаждением жевал на ходу, итальянец увлеченно рассказывал про свое ремесло.
- Примерно месяц я сижу у себя дома или в мастерской, покупаю или сам мастерю разные миски, ложки, кружки, кувшины и котелки. Затем при помощи особых гравировочных инструментов я украшаю получившиеся посудины до такой степени, что глаз невозможно отвести, вы даже не представляете себе, какая это bellezza! (красота) Когда будет готов целый мешок таких шедевров, я иду к ландскнехтам и продаю товар, заодно поселившись у них на недельку-другую. Многие торговцы поступают так же. Представляете, сколько там всего интересного! Все эти шляпы с длиннющими перьями, широкие рукава и разрезы просто бесподобны! Многие портные работают там и имеют весьма неплохой достаток. Оружейники, кузнецы, врачи, конюхи, прочие ремесленники часто гостят в их лагере. Я сам только с продажи моих тарелок получаю до двух гульденов в месяц! Хотя затраты все равно немаленькие… Gloria a Dio (Слава Богу!), что наемники чаще всего едят из общих котлов, не церемонясь, хотя те, что побогаче, предпочитают кушать, как подобает всем цивилизованным людям. Но о чем это я? Вы же, как-никак, собирались вступить к ним в качестве добровольца? Поздравляю, это очень прибыльное решение, хотя жизнь ландскнехта всегда висит на волоске. Самый последний солдат получает целых четыре гульдена в месяц!
- Что же вы сами не пошли в их ряды? – Спросил я, наконец расправившись с вином
- Ох, молодой человек! Мне бы ваши годы! Еще у себя на родине я участвовал в войне 1508 года, был при взятии имперцами Романьи, а потом, спустя десяток-другой лет, даже довелось слышать ужасную артиллеристскую перестрелку в грандиознейшей битве за Павию! Говорят, наш прославленный император Карл V победил, уничтожив дюжину тысяч французов и потеряв всего полтысячи своих! То-то была мясорубка! Было это всего год назад, да вот все к новому конфликту клонится.
Хотя, эта война совсем истерзала земли Италии, но наш император считает иначе. В вашем возрасте я уже прилично владел аркебузой – а тогда это было довольно редкое оружие, и даже подстрелил пяток солдат и одного жандарма. Сейчас-то я разменял уже четвертый десяток лет, да и устал от всех этих войн, а потому и перебрался в Баварию. Вас-то, молодой человек, наверняка возьмут в пикинеры – работать там легко, хотя из-за высокой смертности их вечно не хватает.
-А далеко ли лагерь находится? – поинтересовался я, прикончив хлеб с ветчной.
-Недалеко, к полудню дойдем.
Перекусив, я почувствовал себя лучше. Альберто мне еще что-то рассказывал про особенности гравировки металлических чаш, но я слушал в пол-уха – все мои мысли были заняты скорым вступлением в бравую роту.
***
Вскоре впереди показались ряды чистеньких и беленьких шатров, полилась веселая музыка флейты, по ушам ударил хохот, ор и какой-то стук. Как оказалось, это игроки в кости с такой силой стучали по столам своими деревянными стаканами, что слышно было за половину мили, если не больше.
Ландскнехты сидели у костров, за столами, в шатрах, и все хоть чем-то были заняты. Кто-то чистил оружие, поправлял доспехи, а новобранцы вышагивали по огороженному плацу под присмотром офицера.
Капитан, самый главный в роте, был чем-то занят в своем шатре. Я направился к нему, тепло попрощавшись с Альберто. Торговец сразу поспешил привлечь внимание воинов и начал торговаться, торопливо извлекая на свет божий свой товар.
В гауптманском жилище было уютно. Красно-бело-желтые шелка покрывали все внутри. Стояли подсвечники, очертания кровати за перегородкой, а в главном «зале», так сказать, находился стол, несколько стульев, а на столе - карта.
-Кто это? – недоуменно спросил капитан у какого-то другого офицера. На обоих сейчас были камзолы, перехваченные простым пояском, кальсоны и какие-то штаны в обтяжку. У камзолов были очень пышные рукава, будто складки разноцветного жира. Противно конечно, но больше мне было не с чем сравнить.
- Я пришел записаться в роту! – немного обиженно крикнул я.
- Где наш фельдфебель? – недовольно поинтересовался командир. – Ведь это он должен записывать новичков?
- Герр гауптман, вчера был подстрелен бандитами у брода, умер.
Капитан горестно вздохнул и приказал подыскать новую кандидатуру, а на меня посмотрел оценивающим взглядом и одобрил как добровольца.
Второй офицер, находящийся в шатре, оказался младшим лейтенантом.
- Новобранец, ступай пока, отдохни. Как только мы назначим нового фельдфебеля, ты и другие примете присягу и ваши четыре гульдена в месяц. Вот тебе четыре пфеннинга*, купи себе кружку и ложку – самую главную посуду ландскнехта, а так же что-нибудь перекусить. Возможно, тебе целую неделю придется ждать, но лишних денег у нас сейчас нет.
* - Посмотрел по расценкам, получается, 1 марка (кельнская) = 100 пфеннингам, 1 пфеннинг весил 1,7 – почти 2 г. Серебра. По нынешним расценкам 1 пфеннинг стоил примерно, как 50-60 рублей.
«В Средние века в различных частях Священной Римской империи имело хождение множество разных денежных единиц. Изначально основополагающей единицей такого рода был фунт (весовой фунт соответствует 408,24 граммам). Фунт состоял из 20 шиллингов, шиллинг в свою очередь по стоимости равнялся 12 пфеннигам. Серебряный пфенниг весил 1,7 г.» Прим. автора
Я поклонился и вышел, получив свои деньги.
Вот и началась моя новая жизнь!
Я бродил по стройным, шумным и ровным улицам лагеря, пока не нашел моего доброго знакомого Альберто – не успели мы попрощаться нормально, как снова свиделись. Итальянец отдал мне жестяную кружку с красивой каемкой и ложку всего за два пфеннинга, так что у меня еще осталось довольно много денег – я мог себе позволить провести вечер в компании нескольких кружек пива где-нибудь в тени дерева.
Гравировщик также подарил мне крепкий заплечный мешок почти задаром, за что я ему был очень благодарен.
Сегодня постараюсь также еще чего-нибудь написать, но ничего не гарантирую :) Оставляйте свои комментарии.
И, да:? Все совпадения или несостыковки с реальной историей либо случайны, либо намеренны - я не собираюсь строго следовать реалистичности, могу ошибиться годом-другим при изобретении мушкета и так далее.
Вот, собсна, пункт 2. Они у меня будут небольшие, так что выкладывать буду почаще.
***
2.
Два дня спустя фельдфебель был назначен. За это время я успел спустить все деньги, выданные мне младшим лейтенантом. Меня спасло то, что сразу после последнего потраченного пфеннинга меня и других новобранцев собрали на плацу, и было нас примерно с десяток. Свежеиспеченный фельдфебель зачитал нам длинный Кодекс Роты. Так как пересказывать его было бы слишком долго, то я приведу лишь общий смысл правил: нельзя было трусить, насиловать, дезертировать и выходить из строя без разрешения капитана. Упиваться в походе и перед боем, и причем за все проступки наказанием была смертная казнь. Мы принесли присягу, после чего толстый офицер раздал нам жалование, а затем многим и пики – отныне мы пикинеры. Лишь двое получили аркебузы и сразу пошли на учения. Ружье – вещь сложная и опасная, и, если не знать его, то лучше вообще не прикасаться – чего доброго, бабахнет тебе прямо в рот, и капут.
Нам сказали собраться тут же, на плацу, для тренировки – будем обучаться шагистике, управлению пикой и бою в строю.
Четыре гульдена – это много, очень много. В лагере одна кружка пива стоила шесть шиллингов, а в одном пфеннинге этих шиллингов аж двенадцать. А в гульдене – сто пфеннингов, а значит, на свое месячное жалование я смогу купить восемьсот кружек пива. Всего я получил четыре тысячи восемьсот шиллингов – так уж получается, что благодаря деньгам человек быстро учится считать. Раньше я с трудом добывал по две монетки в день, покупая маленькие булки или краюху хлеба.
О майн Гот! Что за жизнь тогда началась! Каждый день я, вставая с тюфяка в моей палатке, набитого соломой, надевал простенький костюм, купленный за тридцать пфеннингов – узкий кафтан до колен, кальсоны, сапоги, жилет с буфами на плечах и берет. В эдакой неплохой одежонке я шел в лавку булочника Хельда и покупал кружку кофе и бутерброд. Позавтракав, к восьми часам приходил на плац, объединяясь со стекающимися другими новобранцами. Затем приходил старший капрал, орал на нас и заставлял ровными рядками маршировать.
Так проходили дни, недели. Шел июнь 1526 года, близилась новая война. По счастью, мы были к ней готовы и даже изъявили желание участвовать. Четвертого июля мы двинулись к границе Швейцарии и через столько-то дней встали на берегу неизвестной реки.
В Швейцарию нам путь был заказан – горцы нас просто не поймут и расстреляют на подходах, но можно было выторговать проход до Венецианской республики, а затем, пробравшись с боем до побережья, сесть на корабли и по морю добраться до Аппенин – а там уже можно будет повоевать с размахом.
Все это даже такому олуху, как мне, было понятно. А пока мы стояли и ждали, видимо, других рот ландскнехтов. До страны берсерков-швейцарцев было рукой подать, и поэтому наш Капитан рассылал во все стороны патрули и разъезды, ну а я продолжал свои ежедневные тренировки.
Роль пикинера в бою проста – стоять в строю, когда справа, слева, спереди, сзади стоят такие же, как ты. Ничего не видно, слышен только глас сраженья да голоса офицеров. Ну, еще и барабанная дробь, если музыканты есть. Пика длиной в шесть шагов лежит на сгибе локтя, а право рукой ты ее выталкиваешь вперед. Если повезет, то на другой конец будет нанизан враг, а если нет, то выпад будеь потрачен впустую. Кроме занятий с этим длиннющим и страшным оружием мы уделяли много внимания кошкодерам - в патруле это было главное наше средство против бандитов. Представьте – нас – десять человек. Заходим мы в деревню, на тесные и узкие улочки, и тут на нас вываливается десяток разбойников. Что нам делать? Не тыкать же в них огромными пиками? Вот тут-то как раз и пригодятся наши мечи.
И вот, однажды, в один прекрасный жаркий денек, когда делать было совершенно нечего, я решил сыграть в кости. Оппонент нашелся быстро – какой-то проштрафившийся парень завтра должен был идти в патруль. Дело это неинтересное и крайне утомительное, а поэтому этот аркебузир поставил пороха и пуль на четыре выстрела против того, что я пойду в дозор вместо него. Я согласился.
Мы сели в тенечке с двумя кружками пива, достали кости. Вокруг нас уже собралось человек пять.
(http://img12.nnm.ru/imagez/gallery/d/a/d/a/2/dada26fd58684b0d7caabf06d4e47a06.jpg)
Первый бросал я. Немного потряс кубиками в полусжатом кулаке, затем аккуратно покатил их по столу. 3:5.
Играем три раза, - попросил мой усатый противник. Я кивнул.
Кости в деревянном стаканчике дьявольски загрохотали, а затем с ужасающим грохотом этот стаканчик опустился на стол днищем вверх. Так уж тут было принято играть.
Зрители с одобрением закричали – 6:5.
- Первый раунд за мной!
Я лишь спокойно снова потряс костьми, хотя на самом деле мне совершенно не хотелось идти в разъезд.
Бросок. 5:2.
- Не везет тебе сегодня, - сказал аркебузир, в свою очередь бросая.
Есть! У него 3:3! Я довольно откинулся на спинку стула.
- Что ж, теперь закончим, - был подведен итог моей скромной персоной.
Снова он гремит своим демоническим стаканчиком. Ха! Да я сегодня точно получу свои четыре выстрела! У этого здоровяка выпало 2:3!
Самодовольно бросив кубики, я вдруг подался вперед, а лицо мое вытянулось. 1:1! Ну надо же так опозориться!
- Все, парень, удачного тебе похода по здешним пыльным дорогам! А я пойду, пожалуй, выпью пивка да наведаюсь в гости маркитанткам. Не жлаешь ли отыграться?
- Нет, - я мотнул головой и вышел из-под навеса. Тот аркебузир снова затеял с кем-то игру.
Настроение мое резко ухудшилось, и я пошел собрать себе в дорогу чего-нибудь пожрать да заточить поострее кошкодер.
***
3.
Альберто да Тоскана? – удивился я, увидев знакомого среди груды аркебуз и мешков пороха.
- О, Густав… - Итальянец смущенно огляделся. – Ваши слова и стремление стать ландскнехтом разбудили во мне какое-то забытое чувство, заставившее меня остаться тут. Теперь я вожусь с аркебузами, исправляю неполадки. Я же, можно сказать, ветеран, вот и поступил за пять гульденов в месяц.
- Ого! – удивился я. Этот старичок многим даст маху – вон, два помощника заряжают ружья, а в воздухе витает запах гари.
- Куда вы собрались? – поинтересовался Альберто, вернувшись к работе. Сейчас он мастерил новый приклад, которым потом заменил испорченный.
- Давайте поспорим на десять шиллингов? – предложили вдруг мне. – Что я попаду в яблоко с тридцати шагов?
Я, помня предыдущий опыт в играх, с улыбкой отказался.
В патрули нас водили младшие капралы, чередуясь между собой. Старший же обучал шагистике, бою в строю и прочим военным премудростям. Десять ландскнехтов уже ждали меня. Еще загодя я предупредил их, что я буду вместо Усатого Джона – так звали того, кому я был обязан похождением.
Два аркебузира, командир и семь пикинеров без пик, но с остро наточенными клинками – против небольшого отряда в двадцать рыл силы достаточные.
(http://gorod.crimea.edu/librari/ist_cost/pozn_evrop/033.jpg)
Вот так мы и двинулись в путь. Капрал наказал нам поглядывать по сторонам. Если все пройдет гладко, даже пообещал на часок-другой смотаться в трактир и выпить холодного напитка, например, шнапса. Все-таки, неплохой у нас младший капрал, о подчиненных заботился.
Слева текла река с пологими берегами, справа – невысокие холмы, пыльные луга да кое-где лески.
Иногда на встречу шли путники, а иногда и целые повозки – война войной, а торговать надо.
Один из аркебузиров, Марчелло (а он был итальянцем) вдруг подошел ко мне и сказал:
- Густав, ты умеешь стрелять из этого? – он похлопал по своему оружию.
- С чего такой вопрос? – удивился я.
- Я поспорил кое с кем, что перестреляю тебя. Нужно попасть из пяти раз больше, чем твой противник. Что же, по-моему, я выиграл спор…
- Погоди-ка! А что я получу в случае победы? – спросил я.
- Ничего, - теперь уже пришла очередь Марчелло удивляться.
- Нет, так не пойдет. Давай постреляемся через неделю, а я пока поучусь сам. Если я выиграю, ты отдаешь мне десять пфеннингов, а если проиграю – то наоборот.
- Серьезно? Va bene, я согласен!
Если игра в кости – всего лишь надежда на свою личную удачу и случай, то стрельба – это совсем другое. Хотя, может аркебуза осечку дать, хотя куда там… Сам прочистишь, сам зарядишь, сам прицелишься и сам выстрелишь – тут надо только себе доверять. «Хех, а ведь я могу его перестрелять! Вот только надо сделать подарок одному моему знакомому… Например, кувшин лучшего пива в округе…» - подумал я с усмешкой.
-Герр капрал, можно вас?
- Что такое? – наш командир разговаривал, не оборачиваясь.
- Вы сказали, что мы сможем зайти в таверну.
- Если все пройдет гладко, - капрал знал вес и цену своих слов. Хороший он все-таки парень.
(http://www.dospex.com/foto/sudak2006/0100.jpg)
- Сколько еще ждать?
- Часа два, пикинер. Вернитесь в строй и поглядывайте по сторонам – здесь может быть опасно.
Вот и славненько! Мои два пфеннинга уже прямо дрожат от нетерпения! Перейти бы им поскорее в руки трактирщика в обмен на старое доброе немецкое пиво для Альберто!
Еще битых два часа мы шагали без остановок, и только затем зашли в какую-то деревушку в полтора десятка дворов.
Под кудахтанье кур уставшие ландскнехты ввалились в прохладный кабак, а я, не медля, подскочил к пухлому бармену. Удивительно: все хозяины постоялых дворов и прочих заведений – толстяки.
- Эй, подай мне четыре пинты лучшего твоего пойла!
Тавернщик ленно доставил заказ и потребовал плату. Четыре пфеннинга.
Сколько???? Целых четыре?
- Слушай, старый пердун, да я уверен, что шампанское вино стоит раза в три дешевле! Не пытайся меня обидеть! – угрожающе сказал я, но в ответ получил ту же цифру.
Ландскнехты – весьма обидчивые парни. Нам это просто обязано по профессии. Если какой-то старикан не хочет делиться с бравыми защитниками Империи, придется ему кое-чем другим отплатить.
Что вы, что вы! О чем вы только что подумали? Я просто взял этот дурацкий кувшин с пивом и легонько разбил его об голову жирдяя, ничего более.
Наступила тишина, в которой вдруг отчетливо иакнул осел.
- Зря ты это, парень, - просипел один из посетителей и потянул из ножен кошкодер. Наши мгновенно ощетинились мечами.
- Этот ублюдок поимел Гааааансааааааа! – заорал кто-то, и вдруг на нас накинулась толпа. В упор бабахнули две наши аркебузы, раздались звон мечей и крики, ну а я, естественно, присоединился к драке. Пырнул кого-то ножом, получил метательный ножик в берет и выкинул в окно неизвестного тщедушного старичка.
Что поделаешь? Граница… Скорее всего, никто ничего не узнает, а если и узнает, ТОО мы скажем, будто отбивались от шайки бандитов. И это, скорее всего, окажется правдой. Хотя последствия драки мало походили на самозащиту – от кабака остались лишь девственно чистые стены, целая груда упавших с этих стен полок с утварью, выпивкой и едой, десятка два трупов на скамейках, перевернутых столах и на полу. Все наши, слава Богу, живы, только один из товарищей-пикинеров получил по лбу молотком и теперь отчаянно косил и блевал.
А затем мы нашли для себя еще одно оправдание. А точнее, четыре накидки с швейцарскими крестами и, собственного, одного вдрызг пьяного швейцарца, которого мы тут же героически взяли в плен.
Поясню: Швейцарцы – это такие засранцы с древковым оружием, и, хоть они и католики (отчасти), а воюют, будто демоны. С древковым потому, что стрелковое оружие им почти не нужно – они и без него гарантированно победят. Засранцы – потому, что их строй невозможно порвать. Еще в моем довоенном детстве, когда я еще не был ландскнехтом, мачеха рассказывала мне страшные сказки про то, как эти швейцарцы пожирают немецких детей. Это когда она пьяная не была.
Так уж положено, что нам положено ненавидеть горцев, а им – нас. Поэтому, если увидим – либо в плен, либо на сук. А они пленных не берут, засранцы. Нам про это почти сразу рассказали.
Так что можно было считать троих погибших товарищей нашего пленного шпионами. Которых мы своевременно устранили. Так закончился мой первый патруль. Кстати, кроме четырех алебард, трех аркебуз, кучки разнообразного холодняка и собранных со всей деревеньки шести гульденов серебром и мелочью я раздобыл бочонок весьма неплохого пивка. Я был новичок, да к тому же и не имевший собственной телеги и таскающий свои пожитки в котомке, так что капрал обменял на мою трофейную аркебузу реквизированную у перепуганных крестьян телегу и двух плохоньких лошадок, которые эту телегу будут переть. Рядом с пивом, оружием и прочими трофеями мы уложили нашего блюющего товарища, периодически свешивающегося за борт для исторжения из себя лишней пищи. А затем отправились в лагерь.
В тот же вечер я пригласил Усатого Джона, Марчелло и Альберто на грандиозную пьянку. Быстро захмелев, я поймал за руку какого-то мальчишку. На мое счастье, он оказался грамотным, так что я велел ему написать, что да Тоскана обещается научить меня стрелять из аркебузы. Посчитав дело сделанным, я продолжил упиваться. Веселились мы очень долго, играли в кости ни на что, и за один только вечер выдули восемь пинт моего пива, хотя в бочонке осталось еще две трети. Потом мы заснули. Весь следующий день мы мучились похмельем – дело это крайне неинтересное, поэтому я о нем промолчу. Едва-едва оправившись вечером, я отыскал табличку с записью мальчишки и показал ее Альберто. Тот пообещал начать обучение с завтрашнего дня и посоветовал поменьше пить. Поскольку я был всецело с ним согласен, я вылакал вместо пинты только половину и луг дрыхнуть, отсыпаться до самого утра. И все же я не сдержал улыбки – мой хитрый план удался! Возможно, уже через неделю у меня будет прибавка к жалованию в размере десяти пфеннингов. Самым примечательным было то, что все мои собутыльники были аркебузирами – это гениальная мысль посетила меня, когда веки мои уже сомкнулись.
Вот, собсна, и 4 пункт.
*** 4.***
- Итак, начнем. – Сказал Альберто, поведя меня к своему полигону. Для стрельбы вам понадобятся: аркебуза, пыжи, порох, пули или дробь. И мишень. Все это у меня есть в наличии, так что сначала я научу вас заряжать.
Итальянец взял аркебузу из оружейной пирамиды и положил на стол. Рядом находились все необходимые ингредиенты.
- Есть два варианта: либо большая пуля, либо мелкая. Я предпочитаю большую, так как не надо забивать пыжи или еще что-то, способное их заменить, и такой заряд не выкатится вниз, если опустить ствол. Зато такую пулю очень сложно забивать шомполом. Заряжание производится так: ружье становится на землю стволом вверх, внутрь из рожка насыпается вот такое количество пороха. Напомню: в этом случае пыжи не нужны, так как я использую большую пулю. Вы можете увидеть, каких усилий мне это стоит. Здесь главное – не ошибиться с количеством пороха. В худшем случае аркебуза просто взорвется у вас в руках, а в лучшем – вы промажете. Вот, теперь ваша очередь.
Я внимательно следил за всеми движениями Альберто и теперь повторил их. Пулю было забивать действительно тяжело, прямо ужас какой-то. Наконец я все сделал как надо, но это заняло раза в два больше времени, чем у да Тоскана.
- Отлично, Густав, у вас очень хорошая память. А теперь задание посложнее – заряжаем мелкую пулю. Некоторые балбесы считают, что такие нужны для скорострельности, но быстро снарядить саму пулю, порох, два пыжа, а затем и прочистить ствол не получится. Но у вас может в какой-то момент не остаться под рукой нужного боеприпаса, и придется использовать то, что есть в наличии. Итак, вот такое количество пороха, затем пыж. Забивается шомполом вот так.Потом закатываем пулю – ее пропихивать не надо, сама спокойно китится. Снова пыж. А теперь попробуйте сами.
Я добросовестно зарядил все аркебузы итальянца, годные к стрельбе, стараясь увеличить скорость. В чем-то это мне удалось, в чем-то – нет, но на первый раз было достаточно.
- А теперь приготовьтесь стрелять. У меня здесь только старые образцы, недавно изобретенных мушкетов с бумажными патронами и колесцовыми замками нету – они очень дорогие и редкие, хотя и из таких мне доводилось пострелять. Целиться вот так. Главное, чтобы ствол был направлен на врага. Хороший стрелок попадает в цель с сорока шагов, вы же должны постараться хотя бы с десяти. Видите, тут сбоку есть полка? Насыпаете на нее немного пороху. Фот фитиль. Зажигаем, прикладываем к полке.
Альберто выстрелил в соломенное чучело со старым щитом на груди.
- Цельтесь туда же.
Тааак… Приклад зажать под мышкой, дуло смотрит в мишень, порох – на планку, фитиль…
БАБАХ!!!!АДЫНАДЫН11!!
В глазах и носу защипало, а сам я закашлялся. Все вокруг заволокло дымом, и словно через глухую стену я услышал голос Альберто.
- Даже близко не попали.
Кое-как прочистив горло, я сказал.
- Через неделю я должен перестрелять Марчелло! Давайте продолжим!!!
Весь день я только и делал, что стрелял, заряжал, стрелял и еще раз заряжал.Попадал с двадцатого раза на двадцать первый, и меня это отнюдь не радовало. Я отпросился с пикинерских тренировок специально для того, чтобы побольше стрелять. Старший капрал это дело одобрил и даже обещал перевести в аркебузиры в случае удачного исхода спора.
Вечерами я ходил к речке с ужасно нывшими от однообразных и тяжелых движений руками, весь провонявший дымом, потом и пороховой гарью, и полчаса исступленно мылся, пока не начал походить на белого немца-француза-баварца, а не на черного мавра-брюнета.
А на третий день непрерывных бабаханий ко мне заглянул Усатый Джон.
Он принес бутылку пива и дружески похлопал меня по плечу.
- Слушай, ко мне тут фельдфебель заходил, просил кое-что передать тебе, - огромный англичанин пренебрежительно относился к офицерам. – Он говорил, что тебе надо бы обзавестись женщиной… Ну, ты понимаешь, да?
- Эээ… Нет, - удивленно ответил я, прикладываясь к пойлу.
- Понимаешь, у каждого ландскнехта должна быть кто-то вроде хозяйки. Ну, там, по дому поубираться, жратву приготовить, другие бабские дела выполнять. А то наши не поймут, нехорошее про тебя подумают.
- Ну, и кого ты предлагаешь? – не стал задерживаться я и перешел прямо к делу. Сегодня я попал четыре раза из десяти и очень хотел заново побить свой рекорд.
- Ну, есть кое-кто, но к этим (неприличное немецкое слово die Hure) даже не подходи. Есть перспектива получше – последние месяца два за нами тоскалась жена сержанта. Сейчас она уже вдова. ТЫ мог бы подсуетиться и прибрать ее себе, пока к ней не подкатил какой-нибудь bastard (англ. – ублюдок) .
- И как мне все это провернуть?
- Она каждый день ходит к реке стирать вещи герра гауптмана. Она красавица, так что вполне может опасаться кого-нибудь вроде тебя. За ней в последнее время увязался кто-то из пикинеров, он постоянно следует за фрау Мартой по пятам, так что тебе, возможно, придется разобраться с ним.
- А почему ты мне это говоришь? Почему себе не заберешь? – поинтересовался я.
-Моя миссис Хильда лучше какой-то вдовушки безызвестного сержанта, - улыбнулся Джон. – Нашел ее год назад на дороге – бедняжка бежала от хозяев. Ну, я ей и помог.
- Понятно… А ничего мне не будет, если я побью того бастарда?
- Нет, если возьмешь с собой свидетелей и вызовешь его на поединок на кулаках. За это тебя не повесят, только сначала разрешение у капитана добейся.
- А как его зовут?
- Капитана?
- Да нет, бастарда!
- Э-э, не помню, то ли Ганс, то ли Франс – мне вся эта немецкая белиберда на слух одно и тоже.
- Ээээх, ладно. Пойду, пораспрашиваю наших да свидетелей с собой возьму. Пойдешь со мной?
Джон опять улыбнулся и потеребил свои усы. Как я потом узнал, лет ему было тридцать пять, и слыл он распоследним добряком в нашей роте.
- Не-е-е, мне пора к Хильде. Ладно, бывай.
- И тебе не хворать. Спасибо.
***
Начал я с того, что отыскал полупьяного Марчелло. Итальянец сидел в компании сородичей и бодрым темпом опохмелялся. Тащя его за собой за руку, я позвал еще пятерых пикинеров (все они были новичками, как и я), а затем расспросил их о вдове сержанта.
- Да это же Дачс за ней присматривает! – хлопнул себя по лбу один из будущих свидетелей. – Вор он был в моем городе! Ух и скользкий, гад!
- Отлично! Я как раз собираюсь вызвать его на кулачный бой. Вы углядите, чтобы все было честно.
- Мы с тобой, Густав!
К капитану нас не пустили, но я успел посоветоваться с лейтенантом, и он дал разрешение. Наша ватага шумно затопала к реке, где в кустах, рядом с укромной бухточкой мы и поджидали Дачса. Именно сюда фрау Марта ходила стирать белье.
Так уж случилось, что рядом со мной села какая-то пичужка причудливой раскраски, и я, залюбовавшись ею, не сразу отреагировал на восхищенный шепот товарищей.
- Смотри, идет!
- Ты посмотрииии!
- Какие сиськи… - ввернул полупьяный Марчелло, зрящий в корень.
- А? Че? – влез я.
- Дурак ты, Густав! Невесту свою прворонил! Ушла уже!
- А вон и тот упыреныш, - заметил один из пикинеров.
- Ну, я пошел, - решился я и вылез из кустов, твердой походкой подошел к Дачсу вплотную.
-Слушай, хрен! Я вызываю тебя н дуэль… Эммм… За то, что ты спер у капитана монокль! – вырвался храбрый крик.
- Ты чего?
- Драться будем на кулаках! Готовься! Раз…
-Послушай, я…
-Два!
-Да что с тобой?!
- Три!
Я ударил правой рукой ему в челюсть, но смазал. Печаль, он не «поплыл» и не вырубился, а значит, придется драться долго и всерьез.
- Как хочешь, - сплюнул вор кровью из разбитой губы и вдруг носком правой ноги зацепил немного песка и швырнул мне в лицо, одновременно нанося удар этой же ногой.
Вот падла! Я поставил блок, но глаза мои живо зачесались и отказались мне служить. Я остервенением затер их, а потом ощутил удар по животу, по лицу и локтем по затылку., отчего в глазах вспыхнули искры, а сам я упал на землю.
Есть! Хоть и больно, а зенки я кое-как протер, а заодно и увидел приближающиеся ноги Дачса. По ним-то я и пнул от души, находясь в положении лужа. Кулаком в нос, перевернуть упавшее тело, усесться сверху и как слдует надавать по щам.
Через минуту из кустов выпорхнули мои друзья-товарищи и оттащили меня подальше, в тенечек. Голова противника теперь напоминала подгнивший волосатый арбуз, избитый палками.
Я, отойдя от драки, взъерошил волосы (а так я считал себя красивее), сорвал какой-то цветочек неподалеку, потер полученный фингал под глазом да направился к речной бухте.
Все те, кого я позвал, деликатно поволокли вора в лагерь, оставив победителя наедине.
Если честно, я даже отчего-то запаниковал. Набить морду какому-то придурку – одно, я не раз так раньше деал, а вот впервые обращаться с девушкой, которая к тому же уже и… вдова… Но, переборов себя, ваш покорный слуга Густав Анреаль шагнул из-за загораживающих панораму деревьев и обомлел.
Эта фрау Марта в белом платье стояла, пардон, раком. И стирала что-то. Но меня сразу же перестало интересовать, что она там делает.
- Э-э-э… Здрасть, - ляпнул я первое, что пришло в голову.
- О! Привет, - ответила девушка… Женщина… Не знаю, как правильнее будет. Ответила, отряхнула руки от воды, встала и пристально посмотрела на меня.
Громко квакали лягушки.
- Э-это тебе, - протянул я цветок.
- Что это?
- Э-э-э… Я не знаю… Одуванчик, наверное…
Она мило рассмеялась, а я вдруг увидел в воде свое отражение. Растрепанный, растерянный, с синяком, наверняка еще и одежда страшно воняет последствием тренировок – сам-то я к такому запаху уже давно привык.
Фу…
- Ну, спасибо… - Марта засмущалась.
- Й-йа пойду, ис-скупаюсь!
Как можно быстрее я смотался подальше, выбрал место, скинул костюм и от души натерся песком, счищая с себя слои грязи. Я ощущал к себе жуткую ненависть.
А потом меня ждал сюрприз, причем не самый приятный.
- Эй! Кто такой засранец, что спер мою одежду?
- Я, - улыбнулась Марта, выходя из-за дерева.
- Ты что, подсматривала за мной? – вспыхнул я.
- Нет-нет, что ты! Просто хотела кое-что спросить и побоялась, что ты сбежишь.
- И что же? – не вытерпел я, стоя по грудь в воде.
- Это можно расценивать, как начало ухаживания? – она повертела цветком.
- А сколько тебе лет?
- Девятнадцать.
- И как же ты была женой сержанта?
- Мы только успели повенчаться, а потом его убили… Меня родители заставили…
- А, ну тогда ничего… Мне тоже девятнадцать.
- Так какой твой ответ?
- ДА!
- Как мило! А как тебя зовуууут?
- Густав!
- Ладно, вот твой камзол. Я пойду к капитану, отнесу его вещи, а ты можешь смело выходить и одеваться. Пока.
- Э-э-э, пока…
Так закончилось мое первое любовное приключение. Близилось время спора с Марчелло, поэтому я оделся и побыстрее побежал на стрельбище Ал