– Дак мы ента, под опекой короля свадийскава! – в голосе старосты явно прослеживалось волнение, хотя он изо всех сил старался его скрыть. Аллестер со всей возможной осторожностью выглянул из-за забора, жестом приказав охочему до зрелищ сыну оставаться позади.
В центре деревни, переступая с ноги на ногу и потупив голову, стоял староста. По обе стороны от него находились особо смелые жители деревни, дерзнувшие выйти на разговор с отрядом закаленных родокских воинов.
– Как нынче урожай, выдался? – вопросил седовласый всадник, презрительно оглядывая крестьян.
– Да какой урожай-то, милсдарь, май месяц ведь токмо! Рано естчё!
Солдат окинул оценивающим взглядом округу, но за развитие темы не принялся.
– Батька, что там тво…? – любопытство взяло верх над нетерпеливым Гризвольдом, но Аллестер лишь грозно шикнул на него, оборвав на полуслове.
– …в доблестную родокскую армию парочку твоих людей рекрутировать. Есть кандидаты?
– Дак ента… – раскинул руками староста, – есть канешна у нас люди, токмо не знаю, какой толк-то от них!
Солдат, казалось, вовсе не обращал внимания на перепуганного старосту. Вместо этого он распорядился, чтобы ему привели самых крепких бойцов, тем самым прервав несвязную речь замявшегося руководителя деревни.
– Ну шо, без проблем, – вмиг набрался решительности староста и едва заметно задел локтем стоящего поблизости парня. Тот понял всё без слов, и, неопределенно кивнув, не раздумывая побежал в сторону стоящих поодаль отца и сына.
– Ну, сынку, быть беде, – вздохнул Аллестер. Гризвольд вынырнул из-за спины отца и неожиданно охотно зашагал в сторону собрания. Аллестер последовал за ним в сопровождении отряженного парня.
Седовласый всадник довольно ухмыльнулся, оценив рвение крестьян.
– Горло бы просушить, – как бы невзначай бросил он.
– Ну енто у нас завсегда! – напружинился староста и торопливо засеменил в сторону. Появился он скоро, силясь не расплескать полную чашу домашнего вина. Солдаты расступились, открывая путь к командиру. Тот не без удовольствия в несколько глотков осушил чашу и отбросил её, чуть было не угодив по одному из крестьян.
– Отличное вино, – спустя несколько мгновений вынес вердикт удовлетворенный командир. Глаза его засияли, но этот загадочный блеск бесследно исчез, когда он вынырнул из блаженного состояния, вновь оказавшись в мире реальном.
– Ну, ближе к делу, – произнёс всадник, проведя по губам полой рукава. Аллестер невольно стал отступать, но взгляд всадника проскользнул мимо него, задержавшись на широкоплечем сыне. Если быть предельно честным, то отпрыск старика Аллестера личиком совсем не выдался. Его физиономия никогда не вызывала ничего, кроме отвращения: по крайней мере, среди женской половины населения. Аллестер так до конца и не уяснил, чем было вызвано столь поразительное уродство: то ли тем, что они с женой были в родстве, то ли просто каким врождённым пороком. Факт того, что его загульная жёнушка, в расцвете лет сражённая сифилисом и ещё целым букетом разномастных болячек, могла просто нагулять сынулю — он отметал и даже не желал об этом думать, а уж тем более заговаривать на подобные темы.
Глаза Гризвольда округлились, коленки задрожали, но он понимал, что приглянулся этому статному вояке. А как же — самый могучий парень на деревне, недаром всё семейное хозяйство лишь на нём держится. Внешнее безобразие с достатком компенсируется богатырской силой.
Всадник небрежно ткнул пальцем в здоровяка. От неожиданности и осознания неизбежного рекрутирования Гризвольд аж подпрыгнул. Глупо было оказывать сопротивление, поэтому он без пререканий принял протянутый клинок. Аллестер почувствовал, как всё внутри у него сжалось в комок боли и отчаяния, надо было срочно что-то предпринимать, но страх перед возможной смертью служил нерушимым препятствием для дальнейших действий.
– Так, и этого ещё, – всадник указал на брата Аллестера, малыша Фрая. Аллестер привык кликать его малышом, хотя братец давно уже успел поменять двух жён, вторая из которых благополучно улизнула в неизвестном направлении, прихватив с собой все семейные пожитки и оставив нерадивого мужа горевать на крылечке.
– Стойте!!! – вырвалось у Аллестера. Он не мог больше терпеть подобного произвола, хотя по натуре был миролюбивым и уступчивым. Размахивая руками, он заслонил собой сына и принялся умолять солдат не забирать у него единственного отпрыска.
Впрочем, всадник был глух к его мольбам и щелчком пальцев распорядился убрать отсюда обезумевшего старика. Аллестер согнулся пополам, когда один из солдат, гогоча, дал ему пинка. Другие сразу подхватили инициативу, и, без умолку смеясь, продолжили надругательства над стонавшим стариком. Все, без исключения, взирали на извращенное веселье с холодным равнодушием, принимая это как должное. Даже сын, родной сын не предпринял никаких действий! На глаза Аллестера навернулись слёзы унижения и боли, а где-то в недосягаемых глубинах его души начала зреть ярость, жажда крови, жажда немедленной схватки, в которой никому не будет пощады…
– Хватит! – вскинул руку всадник. Родоки отступили, не прерывая лютого смеха.
– Дайте ему оружие и пойдём!
Аллестер взялся было за вилы, но их грубо вырвали из его рук, всунув заместо них грозное с виду оружие. Сейчас первостепенной задачей было восстановить дыхание, унять жуткую боль во всём теле и показать себя в лучшем свете. А главное — не давать воли характеру, иначе эти звери ради потехи могут и заколоть.
– Отворяйте ворота!!! – рявкнул всадник, и толпа зевак сорвалась с места.
Дубовые ворота тяжело распахнулись, выпуская закованных в доспехи родоков с двумя новоиспеченными солдатами. Деревня провожала их скорбными взглядами, но никто не осмелился даже попрощаться с шедшими на смерть. Аллестер хотел было обернуться, но боль в шее остановила его. Над поселением нависла томящая тишина, а когда их с деревней стала разделять добрая сотня метров, староста возобновил свою зычную и безумолчную речь.
***
– А труп-то тёплый, а? – прохрипел один из родоков, выпуская обмякшую руку мертвеца.
– Что прикажете делать, сэр? – распрямился второй солдат, ожидая дальнейших распоряжений.
Всадник задумчиво поскреб подбородок и велел проверить округу на предмет разбойников и прочей нечисти. Дорогу по обе стороны обступал густой лес, а это, как-никак, идеальное место для засады.
– Батька, – взволнованным шёпотом произнёс Гризвольд, – я слыхал, сей год тута разбойники да лиходеи всяки балуют.
– Тише тебе, сынку, погубят ишшо.
Гризвольд сглотнул и принялся шарить взглядом по окрестным кустам. Ничего, что могло бы служить зацепкой, найти не удалось. Убийцы, если таковые имелись, изловчились даже не оставить следов.
– Ладно, пойдём назад. Не так далеко и ушли. Может быть, староста чего знает, у него и спросим, – всадник обернулся к новобранцам. – А вы двое только попробуйте что учинить — вмиг голову с плеч снесу. Уяснили?
Отец и сын синхронно кивнули.
Всадник, поиграв желваками, двинулся назад, наказав им не отставать.
– Ну же, вперёд, ленивые свиньи! – гаркнул солдат и в качестве стимула подопнул Аллестера. С губ сорвался еле слышный стон, но и его хватило, чтобы раззадорить вошедшего во вкус вояку. Тот с ещё большим усердием пнул старика, высвободив ещё более жалобный стон.
***
До деревни, учитывая расстояние, добрались относительно быстро. По дороге подхватили возникшего неведомо откуда Дилбена. Что этот болван делал за пределами селения после всего случившегося — неясно.
– Отворяйте ворота! Разговор есть!
– Ворота, ворота! – донесся из-за забора передразнивающий голос, – А вот не откроем мы ворота!
Завязался горячий спор, предводитель родоков грозился высечь всю деревню, сыпал проклятиями и бранью, но староста стоял на своём и напрочь отказывался впустить отряд внутрь.
– Свои же!!! – завопил Аллестер. – Хотя бы своих пустите!!! Прошу!!!
– Ломайте ворота!!! – рявкнул всадник, и родоки навалились на врата, истово принявшись молотить их чем попало.
– Откройте!!! Прошу!!! – всё ещё вопил Аллестер, присоединяясь к своим пленителям. Сын, протяжно ухнув, подстроился рядом, принявшись помогать старику-отцу.
За воротами послышалась какая-то возня, белоголовый всадник что-то неразборчиво выкрикнул и в последний момент Аллестер увидел стоящего на стене солдата. Старик не сразу осознал, что тот собирается делать, поэтому с секунду стоял на месте, словно громом поражённый. Отойдя от шока, он судорожно принялся искать взглядом сына. В суматохе его было не увидать. Аллестер точно знал, что копьё, пущенное солдатом, в кого-то угодило, но когда он увидел, как к нему, скуля, подбегает сын, вовсе растерял все остатки мужества. Сейчас тут начнётся такая сеча, что вороны после неё смогут закатить недурную пирушку.
Момент был подходящий, всё сыграло в их пользу и Аллестер, подхватив сына за руку, побежал в сторону реки.
– Стойте!!! – неистово прокричал один из солдат. – Стойте, кому говорю!!!
Смерть исходила отовсюду, парила над ними, норовя схватить всех и каждого, не упустить ни единой душонки, очутившейся здесь. Гораздо лучше было ускользнуть, нежели бесславно пасть от случайного болта. Аллестер не воин, размахивать мечом — отнюдь не его призвание, так что выйти из затеивающейся заварушки целым и невредимым было бы довольно затруднительно.
Как уже можно было догадаться, запущенное солдатом копьё угодило в Гризвольда. К его счастью замах был чересчур слаб, и Аллестеру свободно удалось извлечь копье из сыновнего плеча.
Погони, несмотря на все опасения, не случилось — видимо, у родоков каждый клинок был на счету. Глаза затмила багровая пелена боли вперемешку с подавленностью. Аллестер видел, как сквозь пальцы сына сочится кровь; прочитал нестерпимую боль на его лице — боль не столько физическую, сколько душевную. Слишком много впечатлений, способствующих нарушению и без того нездоровой психики. Страх двигал ими, ноги сами несли двух мужчин к реке. Из всего этого бешеного забега Аллестер запомнил лишь то, как он, задыхаясь от усталости и замучившей его боли, прокричал о том, что необходимо срочно промыть рану. Сын дал согласие кивком головы и, запутавшись в собственных ногах, угодил с обрыва вниз головой…
***
– Ох, батька, больно! Ой-ой-ой! – Гризвольд затрясся, но медлить было нельзя. Слишком велик шанс, что их могут обнаружить, и тогда пиши пропало.
Над дезертирами нависал каменный мост, возведенный ещё во времена молодости Аллестера. Выглядел он вполне недурно и готов был прослужить ещё несколько веков, но кто знает, что с этим чудом сотворит война.
Уже несколько минут со стороны деревни доносились звуки боя: лязг металла о металл, душераздирающие вопли, раскатистые приказания — всё это сливалось в какофонию ужаса и погибели. Смерть, словно коршун, нарезала круги над деревней, то и дело пикируя, дабы стиснуть в своих морозных объятьях очередного павшего воина.
Аллестер из последних сил сдернул с себя сапог, сполоснул портки и аккуратно приложил к ране сына.
– Легче?
Гризвольд, задержав дыхание, кивнул.
– Отлично. Пойдём, потребно укрытие сыскать да переждать побоище-та. Удадимси к мельнице.
***
Гризвольд дернул дверь здоровой рукой, но она не поддалась.
– Ух, чёртово семя! – выругался Аллестер. Мельница, к их несчастью, была заперта.
– Батька, давай вон в ту деревню!
И действительно, вся эта череда бед совсем сбила Аллестера с толку. Ведь тут совсем недалеко находилась ещё одна деревушка, где им наверняка не откажут в помощи.
– Давай, сынку! – прикрикнул Аллестер. Прихрамывая, он бегом пустился в сторону второго поселения. Бой всё ещё не утихал — казалось, он будет длиться вечно.
Похоже, что деревня пустовала: или все оставили свои жилища в поисках лучшей жизни, или же просто попрятались по домам. Но как только отец с сыном оказались в воротах, к ним навстречу выбежали двое. Причём выбежали столь неожиданно, что Аллестер уже изготовился зарубить одного из них.
– Но-но-но! – выкинув вперед руки, произнёс один из крестьян. Аллестер не сразу узнал в лице одного из них Мику.
– Что в деревне-то? – спросил Мика, когда они уже забрались на наблюдательную вышку и он принялся за перевязку раны Гризвольда.
– Резня в деревне, шо ж ишшо! Всех пережут, ой-ёй, делать ноги пора, пока не зарубили!
Мика туже затянул повязку, Гризвольд зажмурился, но не издал ни звука.
– Вот и…
– Тсссс…
Послышался мерный стук копыт и на глаза крестьянам попался всадник, облачённый в чёрные одежды. Скакал он в сторону леса, и вскоре совсем исчез из виду.
– Видел, сынку?
– Да, батя.
Слава богам, очередная угроза их миновала. Правда, Аллестер сомневался, что этот странный человек вообще стал бы задерживаться.
– Ну шо, выдвигаемси?
***
– Батя, ты куда?
– В город, сынку, подальше отседова! Нельзя тутава оставацца, прирежут ведь!
Они стояли посреди поляны и прекрасно понимали, что открыты для деревенских взоров. Можно было, конечно, без лишних размусоливаний рвануть к дороге, но Мика настоял на обрисовке плана.
– Но батя, как же…
– Шо как же? – раздраженно подтолкнул осекшегося сына Аллестер.
– Как же деревня-та! Хозяйство нашенское!
– Хозяйство новое наживём, а жизнь — та одна! Давайте к тракту, кончайте мешкать!
– Погодите! – опомнился Мика. – Дайте деньги забрать, я деньги забыл!
– Безумец! – выкрикнул Аллестер, схватив его за рубаху, но Мика вырвался, дав ходу в сторону деревни.
– Стой! – с удвоенной силой крикнул Аллестер, – Убьют ведь!!!
К счастью, до второй деревни воины добраться не успели, так что Мика успешно прихватил кошелёк и вернулся назад.
– Вот и всё, а ты боялси! – лицо крестьянина расплылось в довольной улыбке, – Теперь можно и выдвигаться! Какие планы?
– Планы? – с досадой произнёс Аллестер. – Главный мой план — выжить!