Счастлив тот, кто в ночи перед битвой
Спит спокойно, не зная тревог.
Будет бодр поутру, кто в молитве
Глаз не смежил, хранит того Бог.

Будет биться как лев, кто любимой
Посвятил мысли этих часов.
И противник вдруг выстрелит мимо
Тех, кто запер свой страх на засов.

Возвратится домой невредимый,
Кто готов был погибнуть в бою.
А кто пал… Будем помнить их имя.
И они будут помнить… В раю.

Пролог

Тревожные времена настали  в  землях Богемии и Моравии. Весть о казни Яна Гуса, лидера церковного реформаторского движения, в несколько дней облетела всю страну. И вслед за этой вестью последовали аресты, отлучения от церкви тех священников, которые продолжали благословлять прихожан хлебом и вином. Но это не остановило волну негодования, а лишь усилило ее. По всей стране звучали призывы прогнать немецких господ, от которых чехам в их же родной стране житья никакого нет, и служащих им продажных священников. В ответ заполыхали костры инквизиции, и не было недостатка в людях, готовых взойти на эти костры, но не предать свою веру.

Огромная толпа собралась на Староместской площади Праги, но веселья и оживления, обычных для таких сборищ, не было.  Над площадью повисла напряженная тишина, но она не могла скрыть с трудом сдерживаемый гнев. Мужчины исподлобья бросали яростные взгляды на многочисленных королевских солдат, а женщины не могли сдержать слез, глядя на возведенный в центре площади эшафот.
-Готовы ли вы отречься от своей ереси и получить прощение от святой церкви? – обратился епископ к четверым мужчинам, старавшимся держаться прямо, несмотря на перенесенные ими пытки.
-Нет, я не совершал многое из того, в чем меня ложно обвиняют, а от того, что я считаю правильным и угодным богу, я никогда не отрекусь – сказал молодой деревенский священник, верный последователь Яна Гуса.
-Торжествуйте, пока можете. Скоро вы окажетесь на моем месте – с неприкрытой ненавистью бросил Микулаш.  В тот день, когда солдаты вошли в церковь, он первым вступился за арестованного священника, и в начавшейся схватке убил одного из солдат.
Оставшиеся двое мужчин, также участники той схватки, только отрицательно покачали головой. От голода и пыток у них не было сил говорить.
-Ну что ж, начинайте – сказал епископ палачам.

Сжимая спрятанный под рубахой нож, Иржик, сын Микулаша, пробирался сквозь толпу людей к центру площади. В тот день, в церкви, он бросился на помощь отцу, но он был всего лишь четырнадцатилетним мальчишкой, и его пощадили. В тот же день, взяв с собой только нож, он сбежал из деревни и, вслед за увезшими отца солдатами, отправился в Прагу. И теперь прямо здесь, на глазах у всей площади, он собирался убить епископа, человека, который обрек его отца на казнь.
Вдруг кто-то схватил его за руку.
-Стой. Тебе там нечего делать.
Иржик обернулся, готовясь ударить стражника ножом. Но это был не стражник. Это был Ванек, дядя Иржика, человек ,о котором слагали легенды в его родной деревне. Будучи еще мальчишкой, он сбежал из дома. Никто о нем особенно не горевал. Но каково же было удивление селян, когда он вернулся на коне, в доспехах, с мечем у пояса, и рассказывал диковинные истории о том, как он сражался в далеких землях. Раньше Иржик мечтал о том, что последует его примеру…
-Пусти, я должен убить того, кто в этом виноват – пытаясь вырваться, заговорил Иржик.
-Ты не сможешь никого убить. Тебя схватят на подступах к эшафоту, и ты погибнешь вместе с  отцом. Красиво, благородно, но совершенно бессмысленно. А если ты пойдешь со мной, я научу тебя убивать.
Иржик замер, будучи ошеломлен этим потрясающим предложением.
-Ну, что ты выбираешь?
-Я… Я пойду с тобой…

Продолжение следует... может быть. Если читатели скажут, что стоит продолжать.

---

Добавлено: 22 Июня, 2009, 15:51

---

Прошел год со времени казни на староместской площади. Теперь Иржик жил вместе с дядей в Пражском королевском замке. Оказалось, что дядя служит в войске короля Венцеслава под началом опытного полководца Яна Жижки.
Жизнь оруженосца оказалась не такой, какой представлял ее себе Иржик. Работать приходилось не меньше, чем в деревне. Но Иржик не жаловался, ведь пока что дядя держал свое слово. Он действительно учил Иржика обращению с оружием.
Друзей среди сверстников у Иржика не было, да он и не искал их общества. Зато с огромным интересом слушал он рассказы товарищей Ванека, бывалых наемников, под началом Яна Жижки воевавших в разных странах, в том числе и сражавшихся в великой битве на полях Танненберга против тевтонских крестоносцев. Они же, в свою очередь, доброжелательно отнеслись к Иржику. Никто не расспрашивал его о прошлом, никто не относился к нему как к ребенку или слуге. В свободное время многие из них всегда были готовы показать Иржику какой-то особенный прием или удар.
За прошедший год Иржик окреп, стал сильным и ловким, многому научился. Но, несмотря на это, он уже не так рвался в бой, как год назад. Он начал понимать ошибку своего отца, вступившего в бой слишком рано. Вместо этого Иржик внимательно прислушивался к разговорам окружавших его людей. С удивлением Иржик обнаружил, что даже знатные рыцари недовольны возникшим в стране положением. Но, в то же время, знать воспринимала это положение совсем не так, как крестьяне. Это заставило Иржика задуматься о том, как же он относится к происходящему. Неожиданно Иржик обнаружил, что ему в душу глубоко запали слова отца о том, что люди должны сами построить Царство Божье на земле, без хозяев и господ, без священников, которые самовольно присвоили себе право быть ближе к Богу, чем остальные люди.


Иржик впервые участвовал в королевской охоте. Собственно, сама охота не произвела на него впечатления: слишком многолюдная, шумная, веселая и бестолковая. Настоящие охотники охотятся не так. Поэтому Иржик отстал от основной группы и ехал куда глаза глядят, наслаждаясь великолепным летним днем. Вдруг где-то неподалеку послышались встревоженные голоса. Иржик поехал в ту сторону. Остановившись под прикрытием деревьев, Иржик увидел такую картину: молодая панна и старый слуга с мечем у пояса, оба на конях, оба – участники королевской охоты, были окружены тремя оборванными мужиками. Один из них был вооружен дубиной, двое других держали в руках вилы. Слуга о чем то спорил со старшим из мужиков. Вдруг он схватился за меч. Но его противники действовали быстрее. Вилы вонзились в живот слуге, он свалился с коня. Панна закричала и попыталась вырваться из окружения, но разбойники остановили коня, сняли ее с седла. Разбойник с дубиной нагнулся, чтобы обыскать убитого слугу, двое других потащили отчаянно сопротивляющуюся девушку в сторону от тропинки. А в голове у Иржика в это время лихорадочно проносились мысли: «Они ведь такие же нищие крестьяне, каким я был когда-то. Я должен был бы быть на их стороне. Но… Но так же нельзя!»
-А ну прочь отсюда – крикнул Иржик, обнажил меч и направил коня в сторону бандита с дубинкой. Но разбойник не стал убегать, а вместо этого схватился за дубинку. И упал с разрубленной головой. Дубинка против меча оказалась никудышным оружием. Оставшиеся двое разбойников бросили девушку и, подняв вилы, побежали навстречу Иржику. Тут Иржик вспомнил про висевший за спиной охотничий арбалет. Первый разбойник упал с болтом в груди, второй бросился наутек. Иржик не стал его преследовать. Вместо этого он бросился на помощь лежавшей девушке. Помогая ей подняться, Иржик прижался к ней несколько сильнее, чем позволяли приличия.
-Как я благодарна вам, что вы спасли меня от этих грязных чудовищ – взволнованно сказала девушка. Иржик отстранился от нее.
-Они не грязные чудовища. Их озлобила жизнь в нищете, причем не они в этом виноваты.
Девушка посмотрела на него удивленно и несколько обиженно. Иржик смягчился:
- Езжайте за мной. Я провожу вас к лагерю. Меня зовут Иржик из Трганова.
- Меня зовут Анна. Я дочь Ржегака из Слатины. Я благодарна вам за свое спасение – сказала девушка значительно холоднее. Обратный путь прошел в молчании.

Ночью Иржик долго не мог уснуть. Что-то не давало ему покоя. Та девушка. Она… Она была… В общем, Иржик очень мало знал о женщинах, тем более таких знатных, и не мог объяснить, какой же она была. Но он понял, что должен снова увидеться с ней, объяснить, почему он был так груб. Она должна понять… С этой мыслью Иржик заснул.

Всё, больше ни строчки не выложу, пока не увижу хоть каких-то ответов.