Раймунд (Reimund) - рыцарь ордена Меченосцев, магистр Вендена (1234-1236). В 1236 г. в Марбурге в составе делегации Меченосцев участвовал в переговорах об инкорпорации в Тевтонский орден. После 1237 г. являлся рыцарем Тевтонского ордена. Предположительно, идентичен с Рембольдом.

Литература: Ritterbrüder im livländischen Zweig des Deutschen Ordens, hrsg. von Lutz Fenske und Klaus Militzer, Köln 1993 (= Quellen und Studien zur baltischen Geschichte, Bd. 12), S. 533.

Рембольд (Rembold) - рыцарь ордена Меченосцев, упоминается в 1234 г. в качестве магистра Вендена. Предположительно, идентичен с Раймундом, принимавшим участие в переговорах в Марбурге 1236 г. об объединении с Тевтонским орденом. C 1237 г. являлся братом-рыцарем Тевтонского ордена. В 1241 г. упоминается в качестве свидетеля в тексте договора, подписанного в Риге, между орденом и епископом Озельским Генрихом.

Литература: Ritterbrüder im livländischen Zweig des Deutschen Ordens, hrsg. von Lutz Fenske und Klaus Militzer, Köln 1993 (= Quellen und Studien zur baltischen Geschichte, Bd. 12), S. 535.

О Вернере у Беннингхофена написано следующее (мой перевод):
Вернер (1241-1248?). Маршал Немецкого ордена (в каком [орденском] доме?) в 1241 г г. (LUB III, n. 169 a). Он идентифицируется с фогтом (Каркуса?) в 1248 г.? (LUB III, n. 200 a). Arbusow Anhang  Nr. 210-211. Dragendorff, S. 49, Anm. 4 zu 1241.

Образ Богородицы на левой стороне - из белого шелка, с изображением Богородицы в нимбе с ребенком, стоящей на зеленом основании, в плаще синего цвета с белой подкладкой. В верхнем правом углу щит Тевт. ордена.

В Кульмской земле с титулом provisor Берлевин фон Фрайберг (Berlewin von Freiberg/Berlewinus de Vriberg) - упоминается 28 декабря 1233 г. Должность провизора соответствует ландкомтуру и Берлевин являлся прямым заместителем Германа Балка в Кульмской земле.

Двенадцатая хоругвь — города Кульма, имела на одной половине знамени белые волны, на другой половине — красные с добавлением черного креста и черной же черты поверху;

XX
О качестве и виде одежды
Мы приказываем, чтобы одежды всегда были одного цвета, например, белого, или черного, или, скажем, бурого (burella).

XXI
О том, чтобы слуги не имели белых, т. е. светлых, одеяний
Всё, что происходило в Божественном ордене и среди принадлежащих к нему воинов Храма без распоряжения (sine discretione) и постановления Общего Капитула, мы категорически запрещаем, и вообще предписываем считать это как бы особым пороком. Ведь некогда имели слуги и оруженосцы белые одежды, отчего произошли великие несчастья. Ибо появились по ту сторону гор какие-то лжебратья, женатые (conjugati), и прочие, говорящие, что они от Храма, в то время как они от мира. Они такие бесчестия и столько ущерба причинили рыцарскому ордену, и бывшие там (remanentes) клиенты сделали так, что разразились многие скандалы из-за надменности. Так пусть постоянно носят они черное: но если таковые одеяния они не смогут найти, то пусть носят то, что можно найти в той провинции, где они проживают, или одноцветное, что сравнительно дешевле, а именно бурое (burella).

Вот как норманнский хронист Амбруаз описывает конницу на поле битвы:
Наипрекраснейшие воины христиане, Которых только видела земля, Они смыкали строй, Казавшись скованными ив железа. Строй боевой их был широк и силен, Способен выдержать яростный натиск врат, Арьергард же полнился Добрыми рыцарями столь обильна, Что нельэя было разглядеть их лиц иначе как сверху. И яблока было некуда упасть средь воинов в летах и доспехах.

Построенная плотными рядами кавалерия, в разных местах и в разное время называвшаяся в Средние века эшель, констабуляриум, баталь и конруа (achelle, constabularium, bataille и canrois), не раз доказывала способность сокрушать врага, атакуя с огромным натиском и яростью.

Закованные в тяжёлую броню рыцари на своих огромных боевых конях неслись на обескураженную, но отважную пехоту, которая «уставив щиты плотно и крепко держа копья», - как писал архиепископ Салерно Ромуальд, вынудила германскую кавалерию остановиться.    Примеры такой дисциплиированности, самоотверженности и мужества перед соблазном броситься в рассыпную при виде несущегося бронерованного чудовища, к сожалению, в Средневековье были редкими.

Монгольская лёгкая кавалерия воевала в рассыпном строю, осыпая противника стрелами.
Очень распространён был приём «хоровод», когда монгольские лучники выстраивались цепью в круг перед противником и начинали движение, осыпая врага градом стрел.

Тогда монголы атаковали «лавой» (разомкнутыми шеренгами), стремясь охватить фланги противника.

Тяжёлая конница строилась плотно сомкнутым строем.

Первоначально, когда конница была незначительна, основным боевым порядком пехоты была «стена». По фронту она составляла около 300 м и в глубину достигала 10-12 шеренг. Воины передних рядов имели хорошее защитное вооружение. Иногда с флангов такое построение прикрывала конница. Иногда войско выстраивалось таранящим клином. Такая тактика имела ряд недостатков в борьбе с сильной конницей, главные из них: недостаточная маневренность, уязвимость тыла и флангов.

Для управления войска использовались стяги, служившие для всех ориентиром.

Конный боярин и 4-7 человек его вооружённой прислуги (паж, оруженосец, несколько пеших или конных лучников), вместе составляли основную боевую единицу того времени — копьё. 20 — 25 копий образовывали стяг. Несколько стягов — дружину. Упоминание литовской дружины впервые встречается у Генриха Латвийского, в своих «Ливонских хрониках» упомянувшем о походе литовского князя Жвялгайтиса в завоёванную немцами Ливонию. С образованием литовского государства в XIII веке, дружины составили основную ударную силу, способную сражаться в конном строю.

Конница противников была построена отдельными колоннами. Пехота (лучники, копейщики) располагались впереди рыцарей. В задачу пехоты входило служить живым бруствером для рыцарской конницы. Так, один из отрядов армии Оттона выделил несколько сот пехотинцев, создавших своего рода круг. В ходе сражения рыцари по мере необходимости скрывались в этом «убежище» и приводили себя в порядок. Само сражение протекало в форме отдельных схваток отрядов и групп рыцарей. Никакого общего руководства не было; император и король сражались как рядовые рыцари. Битва закончилась победой французов. Несмотря на значительные размеры армий (принимало участие свыше 5000 рыцарей), потери были, как обычно, невелики: с обеих сторон всего 73 человека.

Войска союзников развернулись фронтом на юго-запад в следующем порядке: 1) на правом фланге, справа, примыкая к Марке, стояли английские лучники и кавалерия; левее их — брабансоны и рутьеры графов Солсбери и Булонского (четыре-пять банд брабансонов образовали круги в три шеренги глубиной, представлявшие как бы живые укрепления для рьщарей, выезжавших оттуда для боя с противником); еще левее — рыцари Палатината и Лотарингии (в разомкнутом строе); 2) в центре стояла немецкая пехота, построенная в фаланги и имевшая на флангах две колонны в клиновом строе; за ней — брауншвейгские жандармы; здесь же находилось императорское знамя и сам император с 50 отборными рыцарями; за жандармами — резерв — саксонская пехота (16 тысяч человек); 3) на левом фланге были сосредоточены голландские и фламандские рыцари графа Фландрского, стоявшие впереди пехоты.

Стремясь по возможности обезопасить свои силы от «огня» мусульманских конных лучников, Ричард построил их в формировании наподобии «коробочки». Рыцарей с их конями прикрывал барьер из пехотинцев. Риску подвергались только всадники военных орденов. Тамплиеры шли в авангарде, тогда как госпитальерам выпала роль замыкающих в колонне.

В такой сильной оборонительной позиции Эдуард отдал коннице приказ сражаться пешком. Он разделил армию на три крупных части, одной из которых командовал его шестнадцатилетний сын. Английские лучники расположились в виде обратного клина (V) вдоль гребня холма.

Французский хроникёр Фруассар дал следующее описание начала сражения:
«    Англичане, выведенные на позиции трёмя дивизионами, сидели на земле, но, завидев приближение врагов, бесстрашно встали и выстроились рядами... Вы должны знать, что все эти короли, графы, бароны и лорды Франции не воспользовались ни одним из известных построений войск... Там было около пятнадцати сотен генуэзских арбалетчиков, но все они были уставшими, отмаршировав ранее в тот же день шесть лиг ( порядка 28 километров) пешком, в полном вооружении и с арбалетами на плечах. Они сказали коннетаблю, что сегодня не в состоянии вершить великие дела на бранном поле. Граф Алансон, услышав это, заявил, "Вот что получаешь, нанимая таких мерзавцев, которые подводят всякий раз, когда в них нуждаешься." [2]    »

Пехотинцы стояли фалангой в плотном строю. Первая шеренга состояла из воинов с пиками (воткнувших тупые концы оружия в землю и устремившие наконечники в сторону противника), вторая была вооружена годендагами (дубина с насаженным вверху острием), третья – опять из пикинеров и т.д.

Перед фронтом фаланги были рассеяны фламандские стрелки.

По словам ван Вельтема, фламандцы нервничали, тревожились, "ужасно боялись предстоящего ужасного боя. Не было возможности к отступлению, и враги приближались. Каждый причастился на месте, и затем они сгрудились поближе друг к другу. Таким образом они были выстроены, как словно то была каменная стена, чтобы выдержать ужасное испытание".

Примерно в 6:00 во французском лагере прозвучал призыв вооружаться и седлать коней. Конница выстроилась в 10 баталий (в каждой, возможно, по 6-21 "знамени", всего около 2500-3000 латников).

Робер де Артуа проигнорировав все предостерегающие советы, сигналами труб выстроил войска в три линии (пехота, 8 баталий конницы и резерв из 2 баталий) и незадолго до полудня вступил в сражение.