В ближайшее время выложим еще.

Re[2]: Сбор великого посольства
Князь выглядел куда более бодрым, нежели накануне, возле его шатра был разведен костер, у которого он усадил двух пленных и гаремную девку. Пленники кушали из мисок кашу, за которой в большой чане почему-то следил какой-то бородатый видавший виды парень. А Владимир сидел не по далеку на табурете напротив чудо-лекаря Ваньки Миронова.
- Ну здрав, будь, звал? - Ярослав был не доволен тем, что его вызывает молодчик, конечно не чета прежнему, но все же.
- Садись Ярославушка отведай кашки, вона я, какого себе кашевара нарыл? Владимир кивнул на парня, Ярослав не сразу его узнал, вымотая голова, да холщовая рубаха как-то не сразу позволили ему признать, того самого спасенного из плена парня.
- Кашка говоришь, из чего кашеварим? – Спросил он принимая миску.
- Да вот из пшена натурального, сегодня по боярски кушаем. – Владимир усмехнулся пододвинувшись на длинном табурете.
- Не годится так, давай еще плошку, я нынче не один, а с этим молодчиком. Ярослав подтолкнул до того, стоявшего в стороне Даньку.
Владимир пожал плечами и сделал кашевару знак, накидать еще миску.
         Когда прибывшие, наконец сели, Владимир кивнул на кашевара. – Видал, детина какой, мучался в плену у этих басурман, говорит чудо-богатырь его спас какой-то и такое про него сказывал….
- Батюшка, ты ли это, а я уже христа молил за душу твою, ой спаситель ты мой.
Оболенский улыбнувшись махнул рукой. – Да, Ярославушка, не удалось подивить тебя историей про богатыря, я вообще думаю, а чего мы все это время не знали, что ты есть в войске, дали бы тебе вон Данилку и думаю, вы бы на пару всю Казань и перерезали бы.
Ярослав довольно хмыкнул, но промолчал, наслаждаясь пищей. – Ты ешь не стесняйся, голодный воин не воин. А плохо тот воин, кто чужое брать стесняется!!
Данила науку понял и стал наворачивать куда как активнее.
- Вот, что Ярославушка, царь наш дай бог ему здоровья, поручил мне дело одно сильно важно, но как бы тебе это сказать, людей у меня своих верных нету, а те, что при царе давно при нем, и прижились, вот и решил царь тебя ко мне приставить, но коли сам того пожелаешь. Вот я и прошу тебя Ярославушка, поди ко мне на службу?
Ярослав зачерпнул ложкой кашки и задумался, потребляя еду. – Ты Славушка не спеши с ответом, я тебя не слугой до себя зову, не охранником просто, а соратником. Товарищем старшим, совету твоего спрашивать буду, и относиться буду с уважением и почетом.
- С почетом говоришь…- облизнув ложку, Ярослав наконец заговорил. – С почетом, он конечно все приятнее . Да только, не меня одного тогда бери, но и моего сотоварища Даниила.
Владимир радостно кивнул. – Именно, и Даниила, и хоть татарку твою коли хочешь. – Засмеялся Оболенский.
- А, что и татарку пожалуй тоже. – Ярослав протянул миску спасенному парню, которого кажется, звали Евпатий, как он помнил и подмигнул, чтобы добавил. Парень понял и улыбнувшись добавил каши своему вызволителю.
Улыбка с лица Оболенского сошла. – А, что ты про татарку пошутил поди?
Ярослав пожал плечами, изобразив абсолютное спокойствие. – Отчего же, сам говорил с уважением относиться будешь, вот уважь и позволь мне ее судьбу самому решить, девка она юная, не смышленая.
Владимир сидел, что называется раскрыв рот, то ли он чего не понимал, то воин этот оказался не так прост, но для мероприятия, что затевалось на его взгляд убийца из Казани была не к месту, ему еще предстояло решить, что делать с черкесами и кому отдать гаремную деву, но пока мысли на ум не шли. Однако, Ярослав был ему нужен и потому он согласился, надеясь, что быть может за эту ночь воин натешится и от девчонки избавится. – Добро, Ярослав будь по твоему. Ну что Ваня, а ты подумал над тем, что я тебе говорил? – Обратился князь к скромно сидевшему в стороне Ивану.
Тот кивнул. – Ну Ваня в общем дело такое, идем далече, когда вернемся одному богу известно, но то, что по возвращению жить тебе как сыр в масле это факт. Ты мне скажи главное, что тебе в дорогу надо, чего мне у людей и у царя для тебя просить? Мази какие или снадобья, или злата? Скажи чего хочешь?
        - Учили меня, княже, не мазями обходиться, а старыми рецептами, оставленные нам предками. Учил меня старый знахарь, растения целебные показывал, да строению тела человеческого обучал, не приучен я к новой медицине. Удивлен я , не скрою, её богу диву даюсь всему сказанному. Мысли разбегаются, не собрать. – помолчал Миронов и сказал- Лучше ты мне коня дай хорошего, и инструментов. – Иван оглядел собравшихся - Да и письмо отправить батюшке надобно, волноваться будет, еже ли подумает что убили сына старшого, совсем старый обезумеет. В прочем… и рад я буду покинуть это кошмарное место.
Иван повернул голову к Казани, молчаливая и спокойная. Покорившаяся краса востока.
        Изабелла внимательно наблюдала за происходящим вокруг, размышляя, стоит ли сейчас обратиться к князю или же подождать, пока они останутся наедине. Однако по здравому размышлению девушка решила, что когда они останутся вдвоем, Оболенский вряд ли станет ее слушать. Все же вокруг довольно много народу, а русский вельможа не таков, чтобы поганить свое доброе имя прилюдно. Наконец, англичанка решилась и, гордо выпрямившись, обратилась к своему освободителю:
- Володимер Романовьич, - Оболенский аж крякнул от удивления – и когда успела узнать его имя, - я очень благодарна вам за свое спасение. Я вижу, что вы благородный и честный человек. Мое имя Изабелла Хадченсон, я дочь британского подданного Томаса Хадченсона, ведущего дела торговые в Московии. То есть… батюшка мой преставился несколько месяцев назад и ныне некому меня защитить. Благородный князь, я искренне прошу вас не оставить меня своим покровительством, тем более, что жизнь моя в ваших руках, руках моего избавителя от плена татарского…
        Молодой русич размышлял, сдвинув брови. Изабель слегка прищурилась – пусть только попробует теперь посягнуть на ее честь – несмываемым позором покроет себя тот, кто обидит предавшуюся в руки его девушку.
         - Ээ, я не совсем понял, кто чей подданый, а че же вы сударыня молчали, что вы знатного рода, так сказать, иностранной державы представитель?
Девушка усмехнулась, но Оболенский и сам как-то догадался. А ваше это великое братание где находится?
- В общем-то там где и положенно быть морской державе. - Улыбнулась британка.
Владимир наморщил лоб, пытаясь вспомнить слова государя. "Помни Володя, задача эта важная, мы с тобой почти одного возраста, а потому и посылаю я тебя, а не Воротынского например. Ты входить в контакт умеешь, помни, очень нужен мне этот богом зыбытый остров, Англия не забудь по тебе о всех нас судить будет".
Про великую морскую державу, государь не говорил, но про великое братание,что-то было.
- Что же сударыня и где ваш батюшка и собственно чем бы я мог услужить вам?
Правда ответить девушка не успела из предночных сумерек вынырнул знакомый силуэт. - Здрав будь княже.
**********************************************************
Огнезар лежал на травке подле своего шатра, меланхолично грызя травинку, и рассматривал бегущие по октябрьскому небу облака. Он отчаянно скучал. Плечо все еще саднило, хотя молодой купец был скорее рад этому - хорошо, что хоть с рукой остался. Здоровяк Остап битый час вправлял ему сустав, работая так энергично и при этом неумело, что Огнезар едва не сжевал свой кожаный пояс, зажатый между зубов... Лучше было бы, конечно, обратиться за помощью к лекарю, хоть к тому же Миронову, но после утренней сцены Огнезар не горел желанием вверять себя его заботам...
Тем не менее, заняться было решительно нечем. "Сказание о мутьянском воеводе Дракуле" было дочитано, вникать в финансовые отчетности не хотелось, а приступать к написанию письма своему батюшке он пока не решался. Со вздохом поднявшись, Огнезар побрел по лагерю поглядывая по сторонам, в надежде найти себе развлечение. Проходя мимо стрелецких палаток, он смог наблюдать забавную сценку: черноволосый худенький паренек с покрасневшим от натуги лицом опираясь на руки медленно-медленно отрывал от земли свое тело, падал, вновь начинал подниматься. Над ним склонился здоровый детина, улыбаясь что-то неторопливо обьяснял
парню. Огнезар рассмеялся - вспомнил, как его самого когда-то начинал тренировать дядька Емельян. Ну точь в точь! Посмеиваясь, он двинулся было дальше, как вдруг его слуха достигли громкие выкрики и звуки скрещиваемых сабель. "Неужто деруться?" - подумалось Огнезару, и он, ускорив шаг, поспешил в направлении шума.
Драка действительно была. Точнее даже не драка, а эдакое состязание: двое мужиков двигались по импровизированной арене с обнаженным оружием в руках, время от времени кдаясь друг на друга, скрещивая клинки и вновь расходясь. Вкруг арены стояли и сидели воины, с азартом следящие за поединком. Огнезар, дюже заинтересовавшись, присоединился к зрителям. Какое то время страный танец фехтовальщиков продолжался (очевидно, те были почти равны друг-другу в мастерстве), однако, в конце-концов одному все же удалось выбить саблю из рук противника. Зрители заулюлюкали, принялись хлопать бойцов по плечам, поздравляя победителя и подбадривая побжденного. Громче всех орал здоровенный мужичина, сидевший по левую руку от Огнезара. Мужик был обнажен до пояса, а единственной растительностью на его круглой голове были роскошные русые усы. Здоровенное, поистине великое его пузо подпоясывал алый атласный кушак.
- Вот ведь щенята! - бушевал он, - Какого лешего вы крутитесь вокруг друг друга, вместо того, что бы рубиться, как подобает настоящим воинам?!

- Не слишком ли большое брюхо ты нажрал для настоящего воина? Или ты славный победитель жареных поросей и пивных бочонков? - весело спросил Огнезар, пихнув буяна в бок. Кое-кто из стоявших рядом рассмеялся, одобрительно хлопнув острослова по спине. Здоровяк перевел на наглеца взгляд налитых кровью глаз и некоторое время разглядывал его, свирепо покусывая ус. Потом молча протянул здоровенную лапищу, ухватил Огнезара за рукав кафтана и как кутенка швырнул в круг арены.
Тот, хоть и подозревал, что играет с огнем, не предполагал подобного развития событий. Растерянности своей он впрочем ничем не выдал, мягко вскочил на ноги и, легко выхватив из ножен прямой легкий клинок, выжидательно уставился на своего оппонента. Публика загудела,
предчувствуя новое зрелище. Гигант тем временем неторопливо выступил на арену. Своей степенной мощью он живо напоминал Огнезару медведя. Небрежно, будто соломенную игрушку, выхватил он из ножен внушительного вида саблю. Огнезар видел, как под слоем жира перекатываются могучие мускулы. "Кудыж ты лез, Огнезарушка!" - пронеслось у него в голове. - "Вот располовинит тебя сейчас этот богатырь - и правильно сделает". Противник значительно превосходил молодого человека в силе, обладая при этом куда большей изощренностью во владении оружием. Огнезару ничего не оставалось, как уйти в глухую оборону, блокируя мастерские выпады супротивника, большей же частью просто уворачиваясь и отступая.

- Ну что ж ты, собака?! - рявкнул гигант, - Или горазд только языком чесать? Али боишься, что тебя разделает победитель поросей и бочонков?!

- В твоей утробе только булат закалять! - крикнул Огнезар, уклоняясь от очередного могучего удара. Усач начал свирипеть уже не на шутку.

Огнезар даже и не пытался атковать противника - ни умением ни напором ему не совладать было с соперником. Оставалось только хитрить и отступать. Он медленно но верно выбивался из сил. Пот застил глаза, волосы слиплись и лезли на лицо. Он несколько раз оступался, только чудом удерживая равновесие. И все же парень вовсе не собирался сдаваться, то и дело поддевая соперника колким замечанием, а с его губ не сходила издевательская насмешливая улыбка. Зрители будто разделились на два лагеря: одни яростно поддерживали здоровяка, призывая того быстрее покончить с забиякой; другие, напротив, болели за Огнезара, выкрикивали различные обидности в адрес его противника и наперебой давали советы. Вдруг все разом затихли: Огнезар споткнулся о камень, неведомо как оказавшийся на арене, уставшие ноги подкосились и он рухнул на колени. Усач не собирался ждать, когда соперник подымется - подскочил и занес над головой саблю для единственного страшного удара. Кто-то из толпы, побоявшись как бы не
дошло до смертоубийства, крикнул ему, чтоб остановился. Но великан ничего не слышал. Красные глаза налились кровью, он скалил зубы а круглый живот, перетянутый алым кушаком, свирепо дрожал и блестел от пота. Казалось, у его молодого противника не осталось ни единого шанса уцелеть. Парень вскинул руку в жалкой попытке отразить удар, но клинок выскользнул из вдруг ослабевших пальцев... Громкий вздох пронесся среди наблюдавших за поединком... Никто толком и не понял, что же произошло в следующее мгновение: клинок, вместо того, что бы упасть в пыль арены, описал в воздухе дугу и оказался у парня в левой руке, подхватившей его у самой земли. Продолжив траекторию полета меча, Огнезар выписал им какую-то диковинную фигуру, и острое лезвие легонько ткнулось в правый бок опешившего усача, прочертило тонкую красную линию на натянутой как барабан коже живота и уперлось под солнечное сплетение.Великан ошеломленно переводил взгляд с острия клинка на Огнезара, с Огнезара на взбухшую царапину, с царапину снова на лезвие меча... Огнезар только пожал плечами и улыбнулся, мол : "Прости, дружище, но на этот раз, кажется, победил я." Первое удивление у публики прошло, и она взорвалась бурей эмоций. Сам здоровяк, оправившийся от шока, поначалу, опустив саблю, хмуро глядел на Огнезара, а потом, вдруг, швырнул оружие на землю и, расхохотавшись, саданул Огнезара по спине ладонью, едва не переломав хребет. Дружески так саданул.

- Ай да щучий хвост! - восторженно пробасил недавний противник. - Это ты где ж такой хитрости научился?
- Жизнь научила... - уклончиво ответил Огнезар, потирая спину. На самом деле этому финту его научила не жизнь, а один польский шляхтич, с которым судьба как-то свела молодого купца.
- Жизнь-то она да, лучший учитель. - согласился здоровяк, и протянул Огнезару пятерню. - Меня Миколой звать.
Огнезар пожал протянутую руку.
- Огнезар. - представился он.
- Пойдем, Огнезар, ко мне в шатер! Не спорь! Я тебе проиграл поединок - должен теперь уважить победителя! И ты меня уважь. Пойдем!

Сопротивляться было бесполезно, и Огнезар, отряхивая с кафтана серую пыль, послушно поплелся вслед за Миколой.

Шатер радушного Миколы Огнезар покинул только когда на лагерь уже опустились вечерние сумерки. Он бы и сейчас не смог улизнуть, если бы хозяин в этот момент не спал мертвецким сном в обнимку с полупустым бурдюком. Его богатырский храп был слышен даже снаружи. Оказалось, что Микола с Днепра, в Москву приехал по торговым делам и увязался за войском Иоанна Васильевича, не желая упускать такую возможность снскать себе воинскую славу и порубать басурманские головы. Еще Микола буквально заставил Огнезара пообещать, что если тот окажется в "их краях" то непременно разыщет его, дабы славный победитель поросей имел возможность "поквитаться" за сегодняшнее поражение. Огнезар, конечно, пообещал, а когда Микола захрапел - тихохонько выбрался на воздух и поспешил прочь. Выпил он не мало, но в голове было ясно - Огнезар вообще пьянел очень редко, и только с очень большого перепоя. Прогуливаясь по вечернему лагерю он с упоением вдыхал чистый прохладный воздух, напитанный удивительными ароматами осенней степи. Внезапно Огнезар услышал голос Оболенского и, приглядевшись, увидел князя, сидевшего подле костра неподалеку в компании каких-то людей. Заинтригованный этим необычнм собранием Огнезар подошел ближе и, в свойственной ему несколько небрежной манере, отвесил поклон князю и всем собравшимся:
- Здрав буде, княже!
           
 

1. Князь тьмы и чекан вы не передумали?
2.Егор твой герой Евпатий давно не подает голоса, его можно убить или ты будешь писать?
3. Где критика проект идет, мы публикуемя,  а тишина...

Откуда это?! - Владимир схватил висевший на шее знак желтого полумесяца на зеленой бляхе. - Откуда это у тебя казанец? Кто ты? - Но воин лишь отвернулся, взгляд его был спокоен, а сам он был невозмутим.
Вскоре вернулись стрелец, Миронов и к удивлению Оболенского Огнезар.
Пленника, того,что звали Натхо, смогли более мене привести в чувство, лекарь реально оказался мастером. Через час этот Натхо смогу и нормально мыслить и головой вертеть и общаться. При чем как выпытал Огнезар, он и по русски мог говорить. Правда из его рассказа выодило, что оба бойца в Казани были с дворянином, при котором были младичами. Тот по их заявлению приехал по заданию кого-то из Крыма вместе с крымским мирзой. Что стало с мирзой и куда он делся было не ясно.
- Спасибо, за толмачиство, я Владимир. - Оболенский протянул руку Огнезару, когда они вышли из шатра. Тот так же приветливо протянул руку, представившись.
- Как слуга твой? - Поинтересовался князь скорее из вежливости нежели из интереса.
- Да ничего, Ванька говорит выживет.
- Ладно, спасибо, а ты как вообще в языках-то много ли знаешь?
- Да уж как не знать. - Улыбнулся Огнезар.- У нас весь род языки ведает. И я тоже, коли нужен буду зови.
- Позову, обязательно. Ты тоже давай не пропадай, - шепнул Оболенский Миронову. После этого он сходил до ручья, налил ведро воды и вернувшись поставил его в шатре. Пленников конечно можн было бы уже отправить в раход, но Владимир решил оставить их пока, все же через них можно было выяснить, что за дела тут вел крымский мурза, да и вообще наверняка они помнили где и когда останавливался их владыка,покуда ехал до казанских степей.
Владимир кинул два пуховых одеяла, одно пленным, одно блондинке, и рухнув на лежак заснул богатырским сном..............
       Даниила выписали из лазарета. Особо его там не задерживали; тяжелораненых было много, а у стрельца, кроме ушибленной головы и пореза на груди, ничего серьезного не было. Врачевал в Лазарете знакомый Даниилу пушкарь, да еще и лекарь, Иван. Перевязав Даниилу рану и дав ему травяной настой, Иван сказал, что боль продет скоро.
Лежа в лазарете, Даниил думал о хрупкости человеческой жизни. Во время штурма погибло много людей с обеих сторон. Среди погибших был лучший друг Даниила Кирилл. Оба познакомились, когда еще только собирались стрелецкие отряды.
Кирилл всегда защищал Даниила от сослуживцев. Крепкая дружба связала двух разных по натуре стрельцов. Даниил любил всеобщее внимание, по вечерам гусли давали только ему, так как с детства он любил петь и играть на гуслях. Кирилл же напротив не любил выделяться, всю положенную на него работу выполнял добросовестно, без лишних разговоров.
Перед штурмом оба поклялись, что будут осторожны и останутся в живых. Кирилл не сдержал клятвы.… При зачистке города, в Кирилла всадили две стрелы – в грудь и живот. Сотник, находившийся рядом, передал Даниилу последние слова умирающего: «Прости Даниил…».
Всю ночь Даниил оплакивал друга, на следующее утро боль от утраты немного стихла. Иван осмотрев стрельца, сказал что он может идти на службу.
Одевшись в новый, подаренный царем, кафтан, стрелец отправился на поиски своего спасителя «Чеканника». Даниилу было стыдно оттого, что не удосужился узнать его имя. Боль в голове и груди, смерть друга, внимание царя к рядовому стрельцу – все это отвлекло от знакомства с ратником.
Проходя мимо палаток, стрелец заметил веселое расположение духа у ратников. Осада закончилась, все осталось позади. Впереди ждал богатый товарами и женщинами город.
Проходя мимо очередного шатра, стрелец увидел знакомое лицо. Оболенский выглянул и позвал его.
- Эй, парубок, дуй-ка сюды,- позвал стрельца барин. Стрелец нехотя подошел к барину. Обменявшись любезностями, барин наказал стрельцу отыскать лекаря и толмача. Вернувшись с Иваном и толмачом, стрелец поинтересовался у Князя, где находится «Чеканник».
Отыскав Ярослава (он чуть не забыл спросить у барина его имя) Даниил, сняв шапку, сказал.
- Добрый день, богатырь русский, спаситель мой.
- С чем пожаловал, непутевый?
- Я, Даниил, видел, как ты татаров рубишь. Сам-то я с саблей обращаться не мастер. Разве что в Москве мы… мы с другом пьяниц дубинкой огревали. Удели мне время, обучи меня, я к тебе в ученики хочу пойти.
- Да? Что же ты, собачий сын, получил от татаров, так еще хочешь биться? Сейчас я свободен, пойдем на поле, покажешь, что ты умеешь. И вот что, нытиков я не терплю, поэтому наберись терпения.
Ярослав и Даниил нашли удобное место для занятия, и, вместо махания саблей, Ярослав заставил Даниила отжиматься.
- Выносливость – главное качество хорошего ратника. Если не сможешь простоять на поле брани и часа, ты не вправе зваться стрельцом.
Эти три часа были самыми жуткими в жизни Даниила.

///*********«Вот это да…» - хмыкнул Ярослав, глядя на тяжело дышавшего отжимающегося стрельца, - «Вот они – повороты судьбы… Еще пару дней назад я безызвестным слугой у самолюбивого трусливого барина… А ныне довольно известная личность… Во всяком случае, я внес большой вклад в победу… Спаситель царя, все таки… Хотя все равно – царь как царь, ничего особенного в нем нет»
- Значится так… - кашлянул Ярослав, когда обессиленный стрелец плюхнулся на землю, - Выносливость – главное качество хорошего ратника. Если не сможешь простоять на поле брани и часа, ты не вправе зваться воином.
- Как мне поможет… это… в следующей стычке… с врагом? – тяжело дыша, вопрошал стрелец
- Так… Даниил… - хмыкнув, сказал воин, - если ты так хочешь, ты можешь встать и взять саблю. Если ты этого правда хочешь.
Стрелец, хрипя, встал и с трудом достал с пояса оружие. Даниил был худощав, можно сказать, даже хил, и потому такие упражнения давались ему непросто. «Похоже, этих стрельцов только и учат, что с пищалей палить, да стоять на постах в Москве покрасивей. Да уж…» - покачал головой Ярослав, и в его руке блеснул мгновенно взятый клевец. Сделав пару шагов по направлению к Даниилу, воин, испытав глубокое моральное удовлетворение, был остановлен стрельцом, который, опершись на саблю, воткнутую в землю, махал рукой.
- Стой… Стой… Подожди… - кряхтя, сказал стрелец, - это… Я же сейчас не могу… Я вымотан…
- Ага! – победоносно ткнул пальцем в Даниила Ярослав, неосторожным движением чуть не сбив обессилевшего ученика с ног, - представляешь, ты не всегда будешь вступать в бой со свежими силами!
- Почему?..
- Представь, что тебя пробудили посреди ночи и заставили биться, когда у тебя даже очи слипаются еще… Это явно не самое бодрое расположение духа, - улыбнулся воин, - а коли тебя, что этих казанцев, в осажденном городе поставят? И ты будешь, что татарва, пить воду плохую, да съедать в день по крошке? Как ты вступишь в бой? Тебе будет гораздо хуже, нежели сейчас!
- Ну пусть…
- Вот. И я могу привести тебе еще несколько подобных случаев. Потому ты должен быть достаточно вынослив, чтобы выдержать многочасовую битву, чтобы, проснувшись среди ночи, кинуться в битву не заснув на ходу. А умение без выносливости и силы недорого стоит.
- Ладно, я понял, хорошо, - кивнув, опустился на землю Даниил, пред этим бросив на землю саблю
- Знаешь… Завтра у тебя наверняка будет болеть все тело… Встать не сможешь… Ты же хилый экий… - усмехнулся Ярослав, подойдя к отжимающемуся Даниилу, - ничего… Потом только благодарен будешь, когда из боя живым выйдешь, голову не положишь.
- Потому я и здесь… - прохрипел Даниил.
- И да, в следующий раз не лезь в самое пекло… Хотя за помощь спасибо, - вспомнив недавний бой, сказал Ярослав, - но опасность большая слишком. Я то воин старый, опытный… Как-нибудь… А, ладно… Ты не прекращай, занимайся, - мирно сказал воин, заметив, как Даниил на мгновенье прервал упражнение, чтобы послушать.
Медленно, в глубокой тишине, изредка прерываемой наставлениями старого вояки, проходили часы. Даниил просто не мог прекратить, ибо сразу после этого Ярослав заставлял его вставать и пробовать драться с ним. Стрелец в таком состоянии не смог бы даже просто чего-нибудь выучить, скорее уж получить пару переломов и гематом. Потому Даниил вновь и вновь с натужным вздохом опускался на землю, а Ярослав вновь выдавал какое-нибудь сухое изречение.
- Позвольте! – послышался голос за спиной воина. Тот обернулся и увидел ратника, который бежал по направлению к месту воспитания солдата. Даниил, заметив заминку Ярослава, с облегчением рухнул.
- Чего тебе надобно? – недовольно спросил Ярослав
- Я с посланием… От князя Оболенского, - гордо выпрямился воин, - он приказывает вам немедленно явится к нему.
- Мда… Вот оно что… Вечно находится тот, кто хочет покомандовать мной… - тихо заметил Ярослав, - ладно уж… Сейчас… Давай, Даниил… Вставай. Нас ждет князь.
- Но он тебя… - попытался возразить стрелец, но Ярослав прервал его
- Нет, именно нас. Привыкай всегда учиться, - сказал несколько неуклюжую фразу Ярослав и побрел по направлению к шатру князя.

ПОСОЛЬСКИЙ СБОР

- Ну что ж… Нет так нет… Молчи… - крякнул Ярослав завязав потуже лодыжки пленницы. Немного подумав, воин решился на крайние меры и, подойдя к столику, взял лежащий на нем клевец. Вернувшись к стоящей на коленях танцовщице, Ярослав посмотрел на нее. На ее смуглость лице явно читалось презрение и некая холодная готовность. Видимо, татарка уже все для себя решила. «Ну и пусть» - пожал плечами Ярослав, - «Смерти она все равно не дождется». Зайдя ей за спину, воин занес для удара оружие, перехватив его у лезвия, после чего резко опустил рукоять клевца на затылок женщине. Та, конечно же, упала без чувств. Ярослав, проверив пульс танцовщицы, облегченно вздохнул, радуясь, что в этот раз процедура успокоения пленника прошла гладко, а не как обычно, с побочным эффектом в виде смерти. Положив пленницу на живот, Ярослав пропустил оставшийся моток веревки через перевязанные руки и ноги, после чего, стянув их насколько возможно, перевязал концы веревки двойным узлом, чтоб наверняка. Ярослав не знал ни одного человека, который бы смог выпутаться из такого переплета. Хотя, бес их знает, этих татарок-цареубийц. Может, их и такому искусству учат.
В любом случае, Ярослав, уже не беспокоясь, что по возвращению он увидит кучу веревок, да сзади ему в шею воткнется отравленная игла, вышел из шатра. Намереваясь размяться в какой-нибудь стычке пожарче (хотя, учитывая перевес сил, любая стычка вскоре превращалась в бойню), воин подхватил щит, что подпирал одну из стен ближайшего дома. Пробежав пару кварталов, Ярослав к своему ликованию увидел пару десятков стрельцов. Несколько из них лениво отстреливали выбегающих из каменной пристройки, что была у стены, татар, остальные совещались, встав кружком, о плане взятия этого здания без всяческих потерь. Один предлагал татарву из пристройки выкурить, второй предложил пороха у пушкарей стащить и, поджигая, закинуть и тут же ворваться в суматохе. «Ох уж русская смекалка» - ухмыльнулся Ярослав, подходя к стрельцам. Сотника, али еще какого представителя власти средь не было, так что заминка была вызвана в первую очередь и этим. «О да, коли сотник бы им приказал, они бы как миленькие его наскоком взяли» - поглядел на здание воин, - «А уж коли не так, то конечно, надо бы подумать до утра, оно же мудренее». И правда, уже давно шел вечер, близилась глубокая ночь, а бои все шли. Старания вот таких вот задумчивых и вдумчивых стрельцов. «Ненавижу. Почти всех» – поправился Ярослав.
- Здрав буде, воины русские, - поприветствовал «краснокафтанников» воин. Те, уделив на изучение богатыря не больше секунды, продолжили, перебивая друг друга, предлагать планы захвата пристройки. Пока один из них не прошептал что-то второму. Вскоре это «что-то» передалось каждому, и «краснокафтанники» замолкли.
- Это не ты ли де спас батюшку-царя? – прищурившись, спросил первый. Ярослав согласно кивнул, не видя смысла в утаении правды, - а…
- И что же барин тут делает? – ехидно осведомился второй.
- Решаю ваши проблемы, молодцы. Вам бы в атаку пойти, - ткнул клевцом в сторону здания Ярослав
- Дык, нам бы, чтоб потом отпевать никого не пришлось, чтоб без… - растерялся третий стрелец.
- Коли вы так думать будете, вы тут просидите еще денька три, - покачал головой, - давайте так – я сейчас войду туда, а вы сразу за мной. Первый стрелец, который, судя по всему, считался у этой компании лидером, оглядел окровавленные руки Ярослава (кровь была воина. Из множественных ран и царапин все еще сочилась кровь, но это как то не особо волновало) и потерянно кивнул, - вот видите. А вы думали. Татар то там мало, всего то человек с десять, больше там просто не сможет оборону держать. Тебя звать как?
- Григорий… - замявшись, ответил стрелец
- Ну, значит, действуем, Григорий… - кашлянул Ярослав и, подойдя к пятерым «краснокафтанникам» с огнестрелами, наказал им, - вы по окошкам тем палите, чтоб татарва на подходе никак нам не навредила.
- Дык, басурмане и так не отстреливаются, огнестрела то нет, - улыбнувшись, ответил Гришка
- Ну и на том хорошо, - сухо ответил воин, перехватив клевец и направившись к двери.
Услышав возню за дверью, Ярослав чуть слышно вздохнул и резким пинком открыл дверь, вбегая в пристройку. Сразу развернувшись вправо, Ярослав в глубине души сильно порадовался за правильный выбор. Татарин притаился как раз справа. После скользящего удара по щиту, клевец Ярослава воткнулся в ногу казанца, защищенной лишь тонкими штанами. Тот взвыл, но крик его был прерван повторным ударом оружия в череп. Краем глаза заметив небольшого и юркого татарина в кольчуге и метательным ножом, Ярослав, повинуясь рефлексам, пригнулся. Услышав, как нож просвистел над его головой, как сзади послышался натужный вздох, воин повернулся.
- Гришка! – крикнул второй стрелец, нагнувшись к упавшему оземь товарищу. Нож воткнулся тому в грудь, так что шансов выжить и Григория не было.
- Пусть! Это война, стрельцы, в ней есть потери! В атаку! – прорычал Ярослав, бросившись к татарину, уже доставшему саблю. Приняв рубок кривого клинка щитом, воин сделал казанцу подсечку и уже лежачего добил резким ударом клевца, проломившего басурманину грудную клетку.
Несколько стрельцов с воодушевляющими кличами на устах ворвались в пристройку, налетая на басурман и попросту давя их числом. Ярослав ошибся в количестве татар – их было заметно меньше десяти, возможно даже вдвое. Во всяком случае, с пяток уже лежало на земле, изрубленные или Ярославским чеканом, или стрелецкими саблями. Пройдя в коридор пристройки, стрельцы и воин разбрелись по помещениям, дабы проверить наличие выживших. Проверив две комнаты, которые оказались абсолютно пустыми, Ярослав вошел в третью. Там стоял басурманин в полном боевом облачении. Как только богатырь вошел в комнату, взволнованный татарин схватил со стола свою саблю.
- Басурманин, значит, - ухмыльнувшись, подошел к казанцу воин. Тот в ответ крикнул несколько фраз на своем непонятном наречии и ринулся в атаку. Ярослав, приняв защитную стойку, подставил щит под два первых удара сабли. Воин, решив усложнить себе задачу (просто по натуре своей любил Ярослав трудности) отбросил в сторону щит и, подцепив концом лезвия клевца саблю татарина, как следует сунул ему в челюсть. Бросив клевец на пол, Ярослав перехватил кисть нападающего, воин резко ударил татарина коленом в живот и, уже согнувшемуся, добавил этим же коленом в лицо. Заломив руку басурманина, богатырь заставил казанца отпустить саблю. Подхватив восточное оружие, Ярослав усмехнулся
- Ох, много сегодня пленных у меня будет… Ах, много… - после чего расчертил на спине казанца две кровавые полосы.
Подняв с пола свой клевец, Ярослав повесил его за петлю на поясе, а после схватил басурманина за волосы и потащил его в коридор. То ли тот уже был без сознания, то ли у него был чресчур высокий болевой порог, но казанец стоически молчал. Когда Ярослав вышел с волочащимся следом татарином, он столкнулся лицом к лицу с неким корнастым человеком. Заросшее лицо и тело, покрытое рубцами и синяками – все говорило о том, что это был пленник татар. И, возможно, пробыл он в плену достаточно долго.
- Как звать тебя, земляк? – тяжело проговорил пленник, прихрамывая подойдя к воину.
- Ярославом зовут, - глухо отозвался воин, достав с пояса моток веревки и начав связывать татарину руки. Тот очнулся и попытался укусить воина, но громкая пощечина охладила пыл басурманина
- Разреши, Ярослав, мне поквитаться с обидчиком моим, - сказал пленник, кивая в сторону татарина, - Много горя он мне принес…
Ярослав поднялся и оглядел человека. Его тела представляло собой сплошной синяк. «Мда, тебе бы к лекарю, друже, а не месть творить» - заметил Ярослав, после чего, испытав некоторую жалость к пленнику, кивнул
- Ну бери, коли так.
- А разреши саблю взять твою?
Ярослав пожал плечами и протянул ему оружие татарина. С обессиленным пленником, в крайнем случае, можно справиться абсолютно голыми руками. Но в планы человека это явно не входило. Тот, тяжелыми движениями два раза опустив саблю на шею, посмотрел, как голова басурманина покатилась по полу, брызгая черной кровью. В глазах пленного читалось некоторое удовлетворение. Ярослав с некоторой обеспокоенностью взглянул на падающего без чувств пленника. Тот, облокотившись на стену, медленно сползал на пол.
- Что? Ну да, ну да… - крякнул от досады Ярослав, - стоит уже привыкнуть таскать на себе пленников и раненных. Или все сразу, - кашлянул он, закидывая на плечи человека, - тяжел, собачий сын.
Ярослав быстро побрел по направлению к лагерю. Увидав по пути молодого стрельца, воин спросил у него
- Эй, стрелец! Где тут лекаря найти можно?
- В лазарете, - указал он на длинный шатер поблизости и поспешил к местам, где шли баталии.
- Эх… - крякнул Ярослав, устроив коренастого пленника получше на своих же плечах и войдя в лазарет. Поблизости хлопотал молодой, судя по всему, пушкарь, который был по совместительству и лекарем. Сейчас он бегал вокруг стола, на котором лежал раненный в спину человек. Времени у лекаря явно было в обрез
- Эй! – крикнул Ярослав, сваливая на ближайшую лавочку едва дышащего пленника, - подлечи-ка человека, коли лекарь!
Тот уставился на него своими усталыми глазами. Его взгляд, казалось бы, готов был испепелить Ярослава
- Может быть, кто-то…
- Это уже не моя проблема, - покачал головой воин, прервав фразу пушкаря, - делай с ним, что хочешь. Режь, зашивай… Мне все равно.
И, с чувством выполненного долга, Ярослав вышел из лазарета и направился к своему шатру.
      Покуда воины тешили свою удаль, а князь Оболенский решал насущные дела, в его шатре, размышляла о жизни спасенная им англичанка. Ее участь была лучше, нежели участь татарки, но все же пока положение дел было не лучшим
     Англичанка огляделась - обычный осадный шатер – походный лежак для господина, застеленный медвежьим мехом (похоже, молодой наглец любит комфорт, иные и без шкур обходятся), кое-какая утварь, да ворох тряпья у входа, на котором расположились двое молодых воинов в диковинных нарядах, не похожих ни на русские, ни на татарские боевые одежды. Впрочем, расположились, это громко сказано – у обоих были связаны руки. Один лежал, не шевелясь, и, похоже был без сознания. Второй, сероглазый шатен, внимательно посмотрел на вошедших, но ничего не сказал.
- Располагайся, - хохотнул бородатый и ткнул пальцем в барское ложе.
Изабель гордо вскинула голову, насколько позволяла высота палатки и, проигнорировав «любезность» мужика, присела рядом с пленниками (но все же чуть в стороне чтобы не решили ненароком, что она с ними).
- Эх, хорошо, - крякнул ополченец, усаживаясь. Похоже, бородач был вполне доволен. Еще бы, рядом с собой он плюхнул увесистый мешок, из которого торчал кусок дорогой ткани – похоже, добычи на его долю хватило.
- Так значит, твой барин дозволяет своим людям грабить мирные дома? Хорош господин, нечего сказать! – Изабель насмешливо скривилась.
- Слушай ты! – взвился мужик. – Да барин…, да батюшка Владимир Романыч…, да молодой князюшка…, да он мне….
Но англичанка уже не обращала внимания на захлебывающегося возмущением холопа. Из всего невнятного квохтания она вынесла для себя довольно ценную информацию – ее спасителя, а по совместительству и пленителя звали Володимер Романовьич и был тот Володимер птицей высокого полета. Изабель начала было думать, как бы вытянуть из простоватого тюремщика что-нибудь более значимое, но тут лежащий пленник шевельнулся.
- Нэтхъуэ, - тихонько позвал его шатен. В его голосе слышалось беспокойство, а еще Изабель поняла, что парень растерян. - Альхамду лилля!
        Второй придвинулся ближе к товарищу и начал тормошить его, бормоча что-то непонятное. Изабель вздохнула, похоже, парню не жить.
В палатку вошел молодой ополченец, поглядел на пленников, перебросился парой слов с бородатым. Англичанка расслышала лишь «Барин приказал!» Бородатый поморщился, но полез за пазуху, достал оттуда флягу, бросил Изабель.
- Держи, девка, барин добрый у нас.
Девушка ловким движением подхватила сосуд с водой, выпростав руку из мехового тепла. Ощутив пальцами сквозь толстую стенку бульканье переливающейся внутри жидкости, Изабель неожиданно почувствовала мучительную жажду. Странно, а до этого, вроде, не замечала. Она кивнула головой охраннику:
- Благодарю. – Но бородатый не обратил на нее внимания, а прикрыл глаза и начал клевать носом. Вцепившись тонкими пальцами в крышку, англичанка не без труда ее вытащила. На несколько секунд она блаженно припала губами к горлышку сосуда. Вода была чуть тепловатой, согретой телом охранника, но все же это было самое вкусное, что Изабель когда-либо доводилось пробовать. Оторвавшись, наконец, от фляги, англичанка почувствовала себя неуютно. Она бросила взгляд на пленников. Лицо сидящего было невозмутимо, он казался погруженным в себя но что-то в его облике заставило Изабель почувствовать укол совести. Она вздохнула и протянула парню флягу. Тот глянул вроде как с недоверием, шевельнулся, но брать не торопился, Изабель кивком головы показала на лежащего:
- Ему нужно.
Парень согласно кивнул, взял флягу:
- Джаза-кя-Ллаху хайран!
Он попытался приподнять голову своего друга, но связанные руки мешали. Нет, так не пойдет! Изабель посмотрела на них, потом начала разглядывать свою одежду. Дорогие восточные тряпки были скользкими и легкими, они вовсе не годились для перевязки. Англичанка решительно встала, охранник вскинулся, недовольно хлопая глазами.
-Послушай, э..э…, твой хозяин вряд ли будет доволен, если его пленники умрут. А потому давай-ка, развяжи их. Все равно бежать некуда. Да и слабые они.
Бородач рассмеялся:
- А коня им не надо впридачу?
Англичанка возмущенно выгнула брови, но ничего не сказала. На некоторое время в палатке воцарилась тишина. Потом послышалось бормотание:
- А ну и впрямь помрут…, греха не оберешься…, батюшка Владимир Романыч гневаться будут…
Ополченец опять полез за пазуху (склад у него там, что ли?), вытащил оттуда более-менее чистую тряпицу, кинул девушке и кивком головы указал на лежащего:
- Перевяжи.
Изабель вновь поблагодарила охранника, помогла сероглазому шатену сесть поудобнее, вдвоем они с горем пополам напоили раненого. Потом девушка как смогла, перевязала парню голову, хотя и не была уверена, что это поможет.
Закончив, Изабель решила привести себя в порядок, немного прибрала волосы, оправила растрепанную одежду. В конце концов, когда придет время разговаривать со своим могучим избавителем, он должен понять, что, несмотря на бедственное положение, она настоящая леди.
Шатен, неловко держа флягу связанными руками, опрокинул остатки воды себе в рот. Потом он улыбнулся девушке и ткнул себя в грудь большим пальцем:
- Болат!
Изабель не совсем поняла – то ли это его имя, то ли они с перевязанным братья, но на всякий случай улыбнулась в ответ и показала на себя:
- Изабель.
      ..........................
     Из города слышались восторженные крики победы. Наконец этот
кошмар подошел к концу, артиллеристы вздохнули свободно. Еже ли не царская
дружина, смяло бы русских пушкарей под натиском басурман. Это было чудо для
них, настоящее, обыкновенное чудо. Все оставшиеся в живых из Морозовского полка
расположились у самоходной башней, за рвом.
Не чувствуя ног, лежа и глядя в небо, они благодарили бога  за спасение их жизней. Все закончилось - это
мысль не радовала людей, скорее приводило в оцепенение. Столько дней осаждали
Казань. Какой только страх они не испытывали. И вот теперь все кончено, что
дальше, снова обыденная жизнь, и забыть этот ужасный сон? Они не смогут, будут
помнить, не понимая, радоваться победе или оплакивать погибших товарищей. И все
же, им стало легче, все больше светлых лучей появлялось в их сердцах. Как будто
само небо посветлело и разогнало сковывающие тучи.

Тишину разорвало резкий голос:

- Лекари среди вас есть?! – кричал совсем молодой парнишка.

- Есть, чего надо тебе. – устало вопросил Иван. Мальчишка
быстрым шагом, перепрыгивая канавы подбежал к Миронову.

- Лекарей не хватает, раненых с Казани несут, числа им
невидна, того и гляди помрут все. – задыхаясь выпалил он.

- Веди малой. – Иван поднялся, вышло у него это неуклюже, и
побрел за юнцом.

Все та же известная дорога, вчера он уже шел по ней, как
посыльный, сегодня как лекарь. Это ирония немного рассмешила уставшего Ивана. С
раннего детства отец отдал своего старшего сына учиться грамоте и набираться
опыту у ученых людей в Монастырь. Странно, но за восемь лет пребывания в
монастыре, молодой Иван не проникся православием, наоборот, он стал человеком с
холодном разумом, и всегда рассуждал ясно. Когда батюшка спросил его : «Ты
веруешь в бога?», на что   Иванушка
ответил «Нет…», это смутило старца, но потом добавил « Я знаю что он есть,
зачем же мне в него верить». С тех пор его держали в ежовых рукавицах,
наказывая за малейшее непослушание, так же это относилось и к учёбе. Учили с
палкой в руках, и били ей по любой возможности, через пот и кровь Иван впитал в
себя науку. Выучили его людям помогать, вылечивать недуги и заживлять раны.
Учил его старый знахарь из небольшой деревушке, славный дядя был, чудной.
Нравилось Ивану слушать его, про тело человека, про травы лесные и про
заморские чуда. Не редкость было, что старик заговаривался и начинал
рассказывать сказки про страны иноземные и зверей невиданных. Больше всего
Ивану нравилось ходить в лес за  травами,
в эти дни были всегда светло и старик говорил что лес благосклонен к мальчику.

Вывел его из лабиринта воспоминаний , тот же резкий голос
мальчишки:

- Пришли, заходите вон в ту палатку, там дожидаются
раненные, а я пока батюшке расскажу. – закончив, паренек рванул с места и
скрылся среди раненых.

Миронов вошел в палатку, она пропахла кровью и гнилью. На
земле лежали несколько раненых, у всех в основном с рубленными ранами. Один
постанывал, и Иван решил осмотреть его первым. Так начался ещё один долгий
вечер. Действительно, раненные все прибывали и прибывали. Изредка заглядывал
мальчишка, узнать что нужно, как раненные, что передать. Полевые условия были
ужасны, в темной палатке стояла лишь одна свеча, озаряя пациентов тусклым
светом. Препаратов было очень мало, приходилось экономить, на жизнях. Слава
богу, на руки Ивану  не попало ещё ни
одного смертельно раненого пациента, и он надеялся что так и будет. Один за другим
вносили в палатку новых раненных. Как и сказал парнишка, числа им не видна.

Все же, Миронов человек, под закат его силы стали иссякать. Выйдя
из палатки глотнуть свежего воздуха, он увидел всюду раненных, они сидела
опираясь друг на друга, тихо постанывали, и усталым взором молили помочь. Ивану
стало дурно от этой картины и он зашёл обратно в палатку. «Неужели победа достается
вот  такой ценой.  Сколько же людей здесь, десятки, стони,
тысячи.» Иван отгонял одну мысль за другой. Ему предстояло ещё много сделать.

Невольно в  голове
всплывал образ чудного знахаря. Вечера за его книжками. На яву были окровавленные
руки, уставший разум, пелена на глазах.
Пальцы уже не слушались хозяина. Неожиданно вбежал Мишка, так звали
молодого парня, и своим, уже охриплым голосом, обратился к лекарю:

- Иван Алескеич, это прямо чудо какое то, все раненные,
прослышав о вас, идут к вам – невинные глаза сверлили Ивана.

- Лучше принеси ещё мне воды и бинтов, в который раз уже кончаются
– устало прошептал лекарь.

Мишка выбежал из палатки, как за ним же вошли четверо
здоровых людей. Двое держали раненного парня. Четвертый не отрывал взгляда от
места, где стоял Иван.  Раненого положили
наземь. Лекарь подошел осмотреть – смертельная рана, худшие ожидания сбылись.
- Чем его? – спросил Иван.
- Сулицей. – мрачно прошипел Четвёртый – Жить будет?
Иван жестом указал войну выйти.
Огнезар несколько секунд пристально смотрел на человека, склонившегося над Григорием. Он успел заметить, как помрачнело и без того изможденное лицо лекаря, когда тот увидел рану. Одна только мысль о том, что Гришка может умереть, причиняла Огнезару во сто крат большие страдания, чем боль в вывихнутом плече. Он крепко стиснул рукоять меча, но все же подчинился молчаливому приказу лекаря и покинул душный шатер. На улице было, впрочем, не многим лучше - десятки, если не сотни раненых, лежавших, большей частью, прямо на земле. Кто-то уже умер, кто-то метался в агонии. Огнезар медленно побрел мимо них, не направляясь никуда конкретно и боясь отдаляться от шатра. Он никогда не был доселе на войне. Да, всякое случалось: и стычки с разбойниками, и конфликты с нечестными конкурентами, был даже поединок с ливонским рыцарем. Но все это блекло, казалось
таким мелким по сравнению с пережитым сегодня. С пережитым... Огнезар невесело усмехнулся: да, ему повезло, неслыханно повезло. А вот многим его товарищам - нет. Перед глазами стояли Емельян, исчезающий за всполохами пламени и бледное Гришкино лицо. Зато мы победили, Царь-бтюшка со своей дружиной переломил-таки сопротивление казанцев. Огнезар зло сплюнул.

Мимо, явно направляясь в шатер-лазарет, пробежал мальчонка. В одной руке он тащил ведро с водой, другой прижимал к груди какое-то тряпье. "Тот же самый, который несколько минут назад выскочил из шатра перед самым его носом" - вспомнил Огнезар. Он схватил мальчишку за ворот рубахи.

- Этот лекарь он как, хорош? - спросил он, когда мальчик поднял на него встревоженный взгляд.
- Иван Алексеич-то? А то! Все к нему идут - сами поглядите.
- Ежели лекарь что скажет о человеке, которого я принес - немедля беги в шатер боярина Нарицкого, понял? - Огнезар легонько тряхнул паренька. - Я в долгу не останусь. Понял? - повторил он громче.
- Понял, барин, что ж я, блаженный?! - пискнул мальчуган и исчез за пологом шатра.У Огнезара немного отлегло от сердца - если мальчишка не солгал, может и выкарабкается Гришка с Божьей помощью?
       
Он добрался до своего шатра, не обращая никакого внимания на победное ликование, которое постепенно охватывало лагерь осаждающих. Больше всего ему сейчас хотелось упасть и заснуть беспробудным сном. Но было еще одно дело, не терпевшее отлагательства. Дело, о котором Гришка тихо шепнул на ухо перед самым штурмом.

Огнезар с трудом, морщась от боли, снял с себя доспех и, тяжело опустившись на шкуры, выстилавшие пол шатра, выудил из-под своей постели небольшой ларец мореного дуба. Открыв замок маленьким ключиком, который всегда носил на шее, Огнезар с интересом изучил содержимое ларца. Все было так, как и сказал Григорий - "они пришли". Письма.

Одно было от отца: в нем сообщалось, что батюшка его успешно заключил сделку, дано и тщательно подготавливаемую самим Огнезаром. В любое другое время он непременно бы зажмурился от удовольствия, блаженно, как до отвала наевшийся кот. Сегодня, однако, он не был способен уже не то что радоваться, а вообще испытывать какие бы то ни было эмоции. Батюшка так же справлялся о здравии своего сына, а так же о здравии слуг его - Григория и Емельяна. Что-то ответит он отцу, как обьяснит? Второе письмо пришло от дяди. В нем также сообщались добрые новости и, что неожиданно и приятно удивило Огнезара, содержалось несколько слов о его любезной панночке. Она, писал дядя, помнит и любит своего сокола всем сердцем, хранит его подарок и каждодневно возносит Всевышнему молитву за его здоровье. Какое-то время Огнезар лежал ничком, прижав письмо к груди и вспоминал те счастливые месяцы, что они с Марысей провели вместе. Кроме этих двух писем в ларце лежали различные грамоты - подробности торговых операций, совершенных от его имени в Киеве и Новгороде. Их Огнезар глянул лишь мельком - его внимание привлек небольшой свиток, лежащий на самом дне ларца. Он бережно развернул его: на свитке была гравюра - воин в похожем на русский доспехе обезглавливал толстого беса. В лапах бес сжимал белую голубку. Какое-то время Огнезар любовался искусно выполненым изображением, а потом, легонько проворачивая в пальцах одно из оснований деревянного ролика, на который крепился лист с гравюрой, снял его, наподобие крышки. Внутри
полого ролика содержалась свернутая в трубочку записка. Быстро развернув ее нервными пальцами, Огнезар несколько секунд напряженно вчитывался в мелкие строчки. Нахмурился, и некотрое время сидел не шевелясь, будто о чем-то размышляя. Потом вновь перечиталь записку, и процедил сквозь зубы невнятное: "Вот оно что... Ну-ну...". Наконец он поднес документ к пламени свечи: тонкий папирус вспыхнул и погас, оставив в пальцах хрупкую черную шелуху. Огнезар растер ее в ладони и сдул на пол черную пыль. "Ну-ну..." - повторил он. Выудил из-под шкур бурдюк с вином, ополовинил его залпом и, наконец, забылся беспокойным сном.

Ранним утром Огнезар пробудился, сам не зная от чего. Голова болела, в горле саднило, плечо нестерпимо ныло. Выбравшись из шатра, он первым делом опрокинул на себя ведро холодной воды, чтобы хоть немного придти в себя. Отряхнулся и нетвердой походкой направился в лазарет. Осторожно пробравшись в палатку, он опустился на колени рядом с Григорием и пристально вгляделся в его лицо. Выглядел тот едва ли не хуже вчерашнего, однако же был жив - об этом свидетельствовали трепетавшие ноздри и ходившие под опущеными веками зрачки.

- Григорий, эй, Гришка! - тихонько позвал Огнезар, но тот никак не отреагировал.

Рядом с Григорием, там, где вчера еще лежал воин с разбитой головой, сейчас покоился черноволосый
бородатый мужик. Все тело его, обнаженное до пояса, покрывали следы от страшных побоев. Да что там, он весь напоминал один огромный синяк. Углядев, что кожа на запястьях и шее мужика местами содрана, местами покрыта шрамами, Огнезар утвердился во мнении, что види перед собой освобожденного невольника. "Вот ведь изверги поганые, что с человеком сотворили" - зло прошипел он - "Попадись мне сейчас басурманин - с живого бы шкуру спустил...". Он огляделся в поисках лекаря - не терпелось узнать о состоянии Григория. Лекарь дремал сидя прямо на земляном полу в неудобной позе, привалившись спиной шесту, поддерживающему полог. В руке у него был зажат моток бинта.

- Эй, костоправ! - негромко окликнул его Огнезар. - Коновал, хватит храпеть!

Он уже поднялся, чтобы подойти и растолкать спящего лекаря, как вдруг полог шатра отдернулся и внутрь вошел князь Владимир Оболенский.
        Князь потянулся, сердито оглядев внутреннее убранство лазарета. Он взглянул на усталого воина, явно не из мужицкого ополчения, при том весьма знакомого на лицо. Тот учтиво кивнул, Оболенский ответил тем же.
- Ну что, подранки, чай худо вам? - Поинтересовался князь у раненых. Нахидившиеся внутри замычали, а уставший с мешками под глазами парень в пушкарьском комзоле поднял сонное лицо.
- Да, плохо без вас все растащат.
Раненные зашумели, некоторые приподнимались, кто-то заглянул с улицы, все видимо ждали, что имеет в виду князь.
- Вот покуда вы тут со вчерашнего вечера хаживали, авангардные силы наши татар извели, и лишь части их удалось уйти живыми. Батюшка наш, отец родный Иоан Василевич, решил, что за отвагу людей христианских, дарует он город и все имущество его и всех баб его простому воину русскому, что живота не пожалел. И три дня и три ночи дает он вам возможность наслаждаться и праздновать победу.
Такого громкого ликования Владимир не слышал, с тех пор как его побили у новодевичьего монастыря стрельцы, а было это лет семь назад.
Большей части раненных сразу полегчало. Впрочем Владимир знал, большинство бегут в лазарет, чтобы отлынивать от дел. А потому не без самодовольствия наблюдал теперь, как обгоняя друг друга, стонавшие еще пол часа назад в очереди бойцы, летели вперед.
Выждав, когда последний "несчастный" выбежал едва не снеся весь шатер, Владимир взглянул на оставшихся. В углу лежали двое, накрытых окровавленными одеждами, но они уже не могли помешать.
Еще лежало, четыре тяжелораныных бойца, старикан, в стрелецкой одежде, с перебитой ногой, он теперь завистливо смотрел на вход в шатер, да какой-то молодец, со знамомым лицом.
- А тебе, что парень особое приглашение надо? - поинтересовался Оболенский у молодца. Тот был высокий, головы на две выше Владимира, и главное с приятными, обоятельными чертами лица, что Оболенскому сразу не понравилось. Светловолосый князь привык быть номером один на любой деревне.
- Слуга у меня тут верный, оттого и здесь, не пристало людей своих в момент тяжелый оставлять. - Парень усмехнулся, глядя на Владимира.
Оболенский махнул рукой и подошел к лекарю. - Ты Иван из рода Мироновых?
- Я самый господин. Поранился что ли? - С трудом разлепив красные глаза, еле слышно проговорил лекарь.
- Стала быть ты тот самый, что в пушкари пошел, дабы к делу ратному быть ближе, но лечил со вчерашнего вечерм так, что все диву давались?
- Да, и что с того, я по науке лечить не пробовал, кровопускание, лишь смерть облегчает, а легче не становится. Я народную мудрость знаю, ей и лечу.
- То хорошо! Оболенский присел на корточки рядом. - Ну что, же с сего дня начнешь новую жизнь при мне будешь, в заморскую страну поедем, диво дивное смотреть, и дела для государства нашего хорошие делати.
Лекарь от неожиданности раскрыл рот, изумленно взглянув на Владимира.
- Ды ты, не дивись так, а то вон кукушка в рот порхнет. Я сам в шоке, - Владимир досадливо сплюнул на землю. - Но государь велел, значит надо.. Да не волнуйся ты, златом-серебром потом так одарят до старости жить сможешь безбедно. Если доживешь. - Правда последние два слова Владимир в слух не произнес.
...........
     Огнезар со сдержанной улыбкой наблюдал, как повскакавшие на ноги "умирающие" с энтузиазмом ринулись отмечать победу. Вот уж действительно, жадность - лучшее лекарство. Когда все чудесно исцеленные покинули лазарет, Оболенский поинтересовался у купца, почему тот не присоединлся к остальны. Впрочем, вряд ли его интересовал ответ Огнезара поскольку, выслушав его, князь только махнул рукой и, подойдя к лекарю, опустился возле него на корточки. Огнезара немного удивила такая непосредственность в поведении вельможи. Он уже встречался с Оболенским: около года назад тот купил у Нарицких роскошную упряжь, за бешеные деньги привезенную аж из Фарса. Тогда князь показался Огнезару куда более испорченным властью. К тому же, в определенных кругах Владимир Романович имел репутацию весьма охочего до женщин человека. Теперь же, глядя на князя, который о чем-то негромко преговаривался с врачевателем, Огнезар решил, что стоит приглядеться к нему повнимательнее и, вероятно, в какой-то мере изменить свое представление о нем. В этот момент князь закончил говорить и легонько хлопнул лекаря по плечу. Тот не отрываясь глядел на Оболенского широко открытыми глазами. Разговор их, по всей видимости, на данный момент был закончен и Огнезар решил, что
может, наконец, попытать княжеского собеседника на предмет Гришкиного здоровья. Он присел рядышком и спросил:

- Ну что, лекарь, как он? Жив останется?

Иван бросил на него быстрый взгляд и устало качнул головой.

- Все что мог - сделал... Ежели веруете в Бога - молитесь, ибо теперь ваш Григорий в Его руках...

Огнезар резко схватил лекаря за ворот рубах и крепко прижал к деревянному столбу, о который тот опирался. Слегка придушенный Иван поглядел ему в глаза и увидел в их глубине очень нехороший блеск.

- Слушай меня внимательно, коновал... - прошипел Огнезар. - Ежели он теперь в правой руке Господа нашего, то ты, шарлатан, в левой. И заруби себе накрепко - один на тот свет Гриша не отправится.

Оболенский за его спиной резко поднялся. Огнезар буквально физически ощутил тяжелый взгляд, сверлящий ему спину. Он выпустил побледневшего Ивана и, мягко поднявшись на ноги, медленно обернулся, стретившись с князем взором.

- Пресветлый княже, - Огнезар начал учтиво, однако без подобострастия, даже с некоторой наглецой, едва ощутимым ехидством. Вовсе не потому, что хотел позлить князя, а по причине взвинченных до предела нервов, - а правду ли говорят, будто на Государя нашего намедни совершил покушение казанский убийца? И, слегка наклонив голову и прищурившись, Огнезар выжидательно уставился прямо в княжеские очи.
       Владимира вопрос застал врасплох, на языке были другие слова, на счет того, что лекарь теперь человек царский, и не гоже кому попало добро царское своими клешнями загребати. Но осведомленность купца подивила.
- А как же, много кто из магометян на царя-батюшку зуб имеет. Может кто и совершил, да верные люди царевы на то и есть, чтобы государя уберегать.
Огнезар понимающе кивнул, а Оболенский продолжил. - А с лекарем, вы по легче любезный, ибо под личным присмотром царя он отныне, и голова его по дороже многих нынче будет.
Сказав так Оболенский вышел из шатра, утреннее солнце к сожалению не грело. и Владимир зябко поежился, все же переутомленный организм да плохая погода, делали вероятным риск заболеть. Владимир решил все же отдохнуть часок другой и направился к своему шатру.
У шатра дремало два бородача, которых Владимир направил тогда с черкесами к палатке. Взглянув на них Владимир вздохнул, понимая, что придется дать еще серебрянник, а что поделать, если своих людей нет. Да, это был парадокс, и об этом мало кто знал, но на деле Владимир Оболенский был безземельным человеком. У него не было земель, людей и роскоши, был выделеный близ охотного ряда дом в Москве, да и тот был царев, захочет отнимет. А из всех людей было пару слуг на Москве, да верный дядька Вакула, да не выдержав похода, умер он с месяц назад. Конечно мало кто знал, об этой особенности князя, был он то с десятком воинов, а то и с сотней, но то были временные командования. И потому сейчас князь вынужден был благодарить стражников импровизированным серебрянником. Одна радость была, что батюшка-царь пожаловал ему в охранники доброго молодца Ярослава. Правда беседа эта была нынче ночью, а потому Ярослав о том доселе не слыхивал.
Владимир отдал серебряник бородачу, и показал на стены Казани, второй раз тому повторять было не надо. Оболенский зивнул, вошел в шатер и споткнувшись о лежащего пленника пролетел вперед, упав на груду барахла и от души приложившись плечом.
Сундук да походный лежак, да награбленные шкуры да вещи, вот и весь не хитрый скарб, да несколько больших кувшинов, хорошего вина.
Раненый на которого наступил Владимир тихо застонал. Оболенский вздохнув подошел к пленным и присел рядом на корточки. - Ну что навоевались черти магометянские? Тот что был в порядке злобо сверкнул глазами, сжав губы.
- Да не дуйся ты татарва, братов твоих сейчас как свиней режут по всему граду, так, что тебе повезло еще, ну пока по крайней мере.
Владимир поднял голову второго, тому было явно худо, он тяжело дышал и имел явные проблемы со здоровьем.
- Плохо ему совсем ему бы лекаря - проговорила позади Владимира светловолосая девушка.
Оболенский обернулся и подмигнув ей, приветливо улыбнулся. - Сиди, девка, все с ним хорошо будет. Я дела решу, посплю немного, потом, потом развлечешь меня.
Лицо девушки вспыхнуло гневом. - Я вам не просто раба из гарема, мои родители влиятельные люди как вы..
- Тихо, расслабься я тоже король Швеции. - Владимир выглянул из шатра в поисках потенциального слуги, и увидел того самого стрельца, которого днем ранее Ярослав вынес из Казанского пекла. - Эй, парубок, дуй ка сюды.
Стрелец нехотя приблизился. - Почто вам надобно?
Владимир нагнулся к его уху. - Про пушкаря-лекаря, Ваньку Миронова слыхал?
Тот радостно закивал. - А как же, я вчерася к нему заходил, мне повязку сделал с настоякой травяной, вообще боли нет и заростается как на собаке.
- Вот и славно, как звать-то тебя братика.
- Даниилом кличут. - Стрелец улыбнулся, видимо согретый дружеским словом "братишка".
- Вот что Данька, дуй ка ты до этого Миронова и вели сюда идти, скажи Владимир Оболенский приказал, ах да и еще, коли там кто соображает по турецким языкам, так и ему вели прийти.
Стрелец умчался, а Оболенский склонился над раненым. - Натхо! - произнес чернявый кивнув на раненого товарища. - Ну да, приятно познакомиться с Натхо. И хрен ли вы тут такие красивые забыли.. Откуда это?! - Владим

КИНЖАЛ В РУКАВЕ
Владимир Оболенский поспел очень вовремя, с другой стороны выбор был не велик, позади во дворах татары, впереди тоже, но впереди хотя бы были воины. Человека четыре, удачно вставших между двух домов отбивались от десятка, остальные спешили дальше изгоняя русских из города. Но судя по грохоту канонады и крикам царских бойцов, вновь верх начинали брать православные. Владимир, впрочем все это отметил вскользь и промчавшись по крыше он в миг оказался рядом с могучим воином, который с ног до головы был заляпан кровью, при чем по-видимому не своей. Как сражался это богатырь Владимир видел, и потому считал теперь делом чести сохранить этому молодцу жизнь.  Он налетел на татар очень вовремя, еще бы чуть чуть и не сносить бы было
головы славному молодцу. Но внезапное нападение дворянина, размахившего легкой саблей и раневшего троих, заставило отпрянуть казанцев, и позволило атаковать дружиннику.
        К счастью татарам вскоре стало не до них. Бегство началось в другую сторону. А на площадь ворвался царский полк, во главе которого скакали тяжело вооруженные бояре на конях.
        - Оба!! Оболенский, дружище!!! А ты уже в самом пекле!! - Засмеявшись, подъехал Роман Курбский. - Ой слыхал, говорят все из города бежали, но лишь Владимир Оболенский не только полон взял, но и бабу с гарема. Тут Роман заржал с уважением оглядев гору тел возле них. - Ты их всех Владимир? Ай удивил.
      - Нет нет, вот этот молодец, думаю он гривны царской заслуживает за дела свои. Один площадь держал. Не меньше десятка положил.
          Владимир обнял ширкоплечего воина, который еле держался на ногах.
- НЕ перевелись еще бойцы на земле русской нука присядь. - Оболенский отстегнул флягу и протянул ее воину. - Как звать -то тебя чудо-богатырь?
- Ярослав, - хрипло произнес воин, отбросив пустую флягу в сторону.
          Владимир хотел передать воина кому-либо и присоединиться к атаке кавалерии, но к нему нежданно подскакал Шереметьев и весьма сурово передал, что князя желает видеть лично государь.
         А потому Владимир, лишь с сожалением проводил взглядом, уносившуюся  по улицам царскую кавалерию и попросив воина идти за ним, пошел вперед.
         - Без него не пойду. - Вояка нагнулся и закинул на плечо тело худощавого стрельца, совсем молодого, даже чуть моложе самого Владимира. Суровые глаза воина, легко закинувшего на себя, эту безсознательную ношу, не позволяли другого ответа кроме. - Как пожелаешь.
         Они долго шли обратно, как казалось Владимиру целую вечность, он и не заметил, что уже сгущались сумерки, не знал он и о том, что вновь ему помогла удача, что в той атаке братья Курбские падут, а с ними и другие славные люди.
         Он шел вперед, слушая крики победителей и истошные вопли женщин, доносившиеся из домов, победители еще не добив врага у дворца, уже пировали.
       Все давно расслабились, особенно за стенами, где в окуржение стрельцов прибывал
сам царь. Оболенский увидел, что он с мокрыми от слез глазами глядел на поверженную Казань.
- НАША ПОБЕДА, БАТЮШКА ЦАРЬ - Оболенский не доходя до царя, пал на колено склонив голову.
 - Радость-то какая, вот взгляни, то богатырь истинный, лицно зарубил с десяток татар, да еще и людей спас.
Вот как велика земля наша верными родине и тебе батюшка царь, людьми.
          Иван Васильевич благосклонно взглянул на Ярослава. - За дела твои чадо, верь не будешь ты
обделен наградой.
            Ярослав низко поклонился, во все глаза глядя на государя, такими же изумленными глазами смотрел
на Ивана и очнувшийся стрелец. С перепугу юноша даже перекрестился, и теперь явно хотел снять шапку, но
снимать перед царем было нечего, ибо колпак свой стерлецкий он оставил в сече.
          - Что же, многие вои добром нычне послужили правде и отечеству. - государь нахмурился, глядя поверх
голов на поверженный город.
         - А вот, опять ведешь себя не надлежащим образом. - Иван нахмурился взглянув на Оболенского.
Владимир вздохнул, и жестом показал воину и стрелцу, что им пока лучше отойти.
         - Скажи мне Владимир, кто вернул тебе родовое имя дедов твоих?
Владимир склонил голову на грудь, тяжело вздохнув. - Ты царь батюшка.
- А, кому ты верностью клялся помнишь ли?
- ТАк как же, батюшка-царь не помнить-то, так я же вон живота не жалея...
- МОЛЧАТЬ!!! - Иван с силой ударил Оболенского по щеке. - Или забыл, ты с кем разговариваешь?
Владимир склонил голову, щека горела, а в сердце билась обида, которую он держал в кулаке, слушая слова царя.
- Смотри вокруг Владимир, это войска русские, вот они гремя сапогами да копьями покорили Казань
неприступную. Много их полегло, но еще больше поляжет, многие из них клясть меня будут, зато, что сурово я с ними обойдусь, многие на других войнах еще головы сложат, но все это ради величия царства нашего, да во имя веры истинной и спасителя нашего, что дал мне власть эту. Что дал мне слово и в руки мои крест и меч вложил. И жизнь свою, сердце свое положил я на благо волю божьей.
        Царь отвернулся, и кивком головы велел отойти в сторону боярину Шепяте.
Он нагнулся к уху Владимира и понизив голос проговорил. - Коли, каждый будет приказы мои
трактовать и переталмачивать на то,что ему удумается, много ли навоюем, как мыслишь?
        Владимир пожал плечами, не зная, что и сказать. - Порядка в душах у людей наших нет, а да откуда
быть ему, коли у командиров их головы на плечах нету? Коли веленно им с Воротынским быть, а они в пекло
лезут, отчего стало быть? А стало быть оттого, что голова эта на плечах им не надобна.
         - Не вели казнить государь!!! Дозволь кровью искупить вину пред тобой. - Владимир рухнул в ноги,
чувствую, что дело реально запахло, колом.
        - Искупишь , но не кровью. Поднимись!
 Владимир поднялся, склонив голову. - Прости государь, христом богом прошу.
        Иван Васильевич усмехнулся, с какой-то горечью поглядев на юного княза.
- Горяч ты Владимир, да глуп еще, хоть и при мне. Все лихачишь да головой не думаешь.
Поучиться бы тебе уму разуму. Ладно приведи ко мне воина того, что с тобой прибыл, да стрельца того.
Награду вручу им, достойную и щедрую.
        Ярослав опешил, когда Владимир повел его к государю, а стрелец, так вообще был не жив не мертв
от нежданной милости.  - Ну же пойдем, что ли? - Владимир схватил Ярослава за руку, но тот замер, глядя куда-то в сторону.
        Владимир оглянулся, но ничего интересного не увидел. Рядом с царем стоял боярин, вокруг были стрельцы.
А мимо них, укутанная в плащь, шла какая-то девчушка. Тонкий стан, ее прехваченный блестящим поясом, полуголый торс, все говорило
о том, что она танцовщица.
        Оболенский вновь взглянул на Ярослава, который не отрываясь смотрел на девушку, и тут его ударило холодом
Она шла одна, без конвоя и от нее до царя, оставалось всего несколько метров, и отделял ее, лишь сидевший спиной
и смеявшийся над шуткой соратника царский охранник. .......     
          Молодой барин попросил воинов выйти. «Чеканник» помог Даниилу встать, и, выйдя из палаты, они отыскали себе место, чтобы отдохнуть. Даниилу принесли воды и скудной снеди. После быстрой трапезы их снова позвали в шатер. Как не пытался стрелец услышать слова царя, но вместо слов слышался гул. По жесту царя, в палату внесли награды. Стрельцу дали новый красный кафтан и блестящую саблю. Что дали остальным Даниил не видел. В глазах его стояли слезы, он упал на колени и, опустив голову, благодарил бога за то, что оставил ему жизнь.
        Тем временем сквозь стрельцов подходила к царю красивая девушка.
Ее восточная юбка, со звенящими монетами, , да узкий корсет, только это видели под плащом воины. Ее спокойная походка, исполненная грации, покорный взгляд и мягкие движения, говорили, что она здесь для того, чтобы радовать северных завоевателей. Усатый стрелец на посту, оценивающе поглядел на нее сзади, другой усмехнулся, хороший кому-то достался трофей. А кому? Трофей, преодолел между тем расстояние до шатра, который укрывал царя. Вот, наконец, молодой воин в камзоле, отошел от него. Она на секунду прикрыла глаза - «Ашхаду анля иляха илля Ллах» Она выдохнула, он был с ней, она чувствовала сейчас эту тесную связь, также как чувствовала всегда, когда обращалась к нему.
Она медленно подняла голову, чтобы лучше увидеть свою жертву, это ее главное дело, никогда ее цель не была столь сильна и главное столь ненавистна. Царь неверных, царь рабов, грязных животных, знающих утехи в вине и хмеле, вы пришли сюда, по его воле. Она наклонила голову, и запустив медленным движением руку в плотную прическу, распустила волосы.
Острый как жало клинок лег ей в руку, длинные, блестящие, черные волосы, скрыли от захватчиков смертоносное лезвие. Она грациозно повернулась, улыбнувшись охраннику, семантик, улыбнулся во всю широкую улыбку и издал довольный звук. О, она знала, слабость мужчин, она могла заставить потерять бдительность своего хана, что уж говорить о подобном человеке. Прикусив губу, и дернув бровями она сделала изящный поворот, как не раз делала во время танца, часто, этот танец становился для врагов ее царства смертельным. Она с рождения служила своей земле, своему хану, и своей Казани. И теперь она выполнит последнюю волю хана. Она совершила еще один поворот грациозно выбросив вперед ногу, в ярком башмачке. Да, они смотрят на ногу, и на ее тело, но никто не видит клинка. Да и кому есть дело до простой танцовщицы.
Она встала на одну ногу, раскидав свои волосы, прогнулась, и сделала несколько грациозных шагов к царю. Ее отделяло лишь несколько метров. Ее черные глаза еще раз взглянули на царя, ресницы сомкнулись, она улыбнулась, и в следующий миг, как разогнувшаяся пружина, прыгнула легким кошачьим движением на плечо сидевшему охраннику в руке блеснул клинок, а перед глазами возникло лицо царя. – АЛЛА!! В последний миг перед смертью, он смотрел на нее и в очах его был ужас .
Но в тот самый миг, как она нанесла удар, чья-то более сильная и могучая рука схватила ее кисть. Сильный удар отбросил ее в сторону. Она вскочила, но на нее уже набросились, заламывали руки, она царапалась, рвала зубами захватчикам кожу, но не один из них не подарил ей смерть. Она была нужна живой.
      Как следует сжав руку убийцы, Ярослав удовлетворенно заметил, как пальцы разжались, а кинжал начал падать наземь, после чего как следует саданул хрупкую танцовщицу плечом, сшибая ее с ног. Отдышавшись, воин глянул, как на вырывающуюся и царапающуюся девушку набросились три непутевых стражника, из-за косоглазия которых Русь чуть царя не лишилась. Танцовщица выкрикивала проклятия на непонятном языке, но это уже мало кого заботило. Все, кто были здесь в данный момент, глядели на великана, что только что остановил покушение. Ярослав же глядел на царя. В глазах его читались и благодарность, и гнев, и недопонимание. Воин, покачав головой, решил взять на себя дерзость помочь Иоанну встать на ноги. Два раза легонько ударив по мантии царя, оттрясая того от пыли, Ярослав отошел. Царь, легонько кивнув, посмотрел на связанную татарку и громко сказал
- Казнить!
Парочка стражников уже вытащила из ножен сабли, дабы свершить быстро вынесенный приговор, но Ярослав, повинуясь мгновенно возникшей мысли, высказался
- Позвольте, царь, жизнь сохранить татарке, - вокруг воина воцарилась такое гробовое молчание, символизирующее крайний ужас, да что там: даже царь не смог ничего сказать в ответ. Воспользовавшись тем, что никто его не прерывает, воин продолжил, - Я пленил убивца, и прошу великодушного царя Иоанна сохранить татарке жизнь и передать ее мне как пленницу, - вздохнув, сказал так и уставился на царя воин.
          Иоан Васильевич был озадачен, в свои 22 года, этот молодой государь уже научился держать себя с достоинством и показной скромностью. Но все знали, что молодой царь горяч и если сорвется не сносить головы не кому. С детства он не верил людям, с детства готовился к тяжелой борьбе за цель, которую перед собой поставил. И всегда он боялся измены, особенно хорошо, он знал, что измены, бывает за деньги. И измену творят не стрельцы, не ополченцы, а такие вот профессионалы, умеющие переломить не только спину человека, но и порой исход битвы.
Оболенский молчал, видя как борется в Иван желание убить, из страха эту девочку, что едва не оборвала его жизнь и желание воздать воину по заслугам. - Сдается мне, государь воин такой трофей не упустит, а что ведь взял с боя ее, по воинской бы чести не плохо бы отдать врага в руки победителя. - Послышался позади знакомый голос князя Серебряного.
Василий Семенович - молодой лихой князь, был известен не только своим светлым умом и грамотностью, но и тем, что был известен меж воинов, за честь и воинскую справедливость. Сейчас это особенно хорошо читалось по глазам Ярослава.
Его серый камзол, поверх которого была кираса. на которой виднелись скользящие следы от рубящих ударов, его усталый взгляд и заляпанные кровью врагов рукава, все это говорило, о том, что князь прибыл из самого пекла.
- Быть по сему, служи верой и правдой, и будь верен всегда мне, как верен был сегодня. - Царь поднял персты и перекрестил голову воина. После чего последовал за Серебряным, который на уходя подмигнул Оболенскому, и похлопал себя по сабле, висевшей на боку. Тем самы она давал понять, что видел, как сегодня бился Владимир.
Оболенский присел рядом с Ярославом, и по-товарищески обнял того за плечо. - Эх дядя, славный ты муж и сдается мне любит тебя бог, не меньше чем меня, избранный ты.
- Да будет тебе, избранный, опытный то да. - Ярослав поднялся и подошел к корыту с водой.
Он скинул порубанную кольчугу. Снял кожанную подкладку и начал отмываться от чужой, своей крови и от пота.
- Что с ней-то делать? - Спросил один из воинов, которые по прежнему держали девушку лицом в землю.
Оболенский улыбнулся. - А ну ка отвдите ее к нему в шатер.
Телохранитель, крупнолицый, усатый парень изумленно захлопал глазами. - Да кто же его знает, к какому он полку приписан и где его шатер.
Оболенский засмеявшись подошел к парню. У него теперь твой шатер, а вы трое в полке, где он был приписан.
- Что?? - Усы у парня аж выгнулись от изумления.
- А ты что хотел? Цареву жизнь едва не проглядел, веди в шатер, прибирись и марш в полк, бой за город еще не окончен.
Оболенский подмигнул Ярославу. - Расслабляйся дядя, сейчас и порубать тебе принесут и вина. И бабу эту, но ты дядя конечно бесстрашный, я бы с такой этим делом бы да побоялся. - Сказав так Оболенский кивнул на валявшийся кинжал убийцы и сделал характерный жест.
Впервые за все это время Ярослав засмеялся. И от смеха этого у Оболенского по спине побежали мурашки.

P.S.  Проект является совместным творчеством нескольких авторов нашего форума, а также блогов на Mail.ru
      Следующие авторы развивают следующих героев:
Reketir - Князь Оболенский, Warlock - Ярослав, София- татарка София,
Дмитриева Лиза - Изабель, Егор- Евпатий, masquarade- Огнезар,
Trebian- Иван Миронов, Алим Шейкерз- Черкесы. Dantess- стрелец Даниил

А какие вообще представлены фракции. Об этом моде ранее не слышал.

Кстати странно, может у тебя не обновленная версия. У меня Франциск Азисский офигенный доктор уже изночально был с 5 хирургией и 4 первая помощь)

Хм.. не знаю пока не занимался этим вопросом, видел лишь, что  в меню Лагеря есть раздел Управление Королевством. Также как примерно в дополнение Дамоклов меч. Я видел, что там можно лордов нанимать. А вообще не знаю. Может дворянином надо стать. Для меня загадкой является Генрих или кто он там из Швабии)) Это единственный претендент в моде по ходу. Путешественник говорит лишь о нем, но на чью корону претендует этот черт я не знаю. Кто его ловил скажите пожалуйста в чем его суть? )

Cпасибо, увы в современной журналистике об истории не попишешь, хоть тут) Может повезет и опубликую Витязя, как закончу.

В современной журналистике есть сложности. Если работать в светской хронике и переписывать один и тот же спам про то, кто с кем спал, то работу найдешь. Если хочешь работать в серьезной тематике тут тяжелее. Да главная прелесть работы журналиста- выезд на место общение с непосредственными участниками. Обработка материала, этот метод работы уходит в прошлое. К моему большому сожалению это вытесняется спамом из информационных агенств.

ПАДЕНИЕ КАЗАНИ
 Тысячи воодушевленных солдат бросались с именем Господним на блокады врага. Яростно, устрашающе крушили оплот татар. Бесчисленное число криков, звон холодной стали, выстрелы пищалей доносились до артиллерии. В этом море звуков нельзя было различить, были ли они русских или татар
После непродолжительного боя, длившегося всего около десяти минут, Ярослав вместе с группой бойцов и барином забежал в одну тесную и длину улочку, преследуя несколько десятков убегающих казанцев.
- Нешто это… - крикнул один из ратников, заприметив в одной из открытых дверей что-то, вероятно, весьма ценное, сразу же забежав туда. Спустя пару секунд, еще с пяток воинов разбежалось по домам, стремясь утомить жажду наживу. Через некоторое время – и это явно наблюдалось не только на этой улочке – большая часть войска русского предалась мародерству.
- Эй! Вы! Прекратить! – зычно заорал Ярослав, заприметив, как казанцы, реорганизовавшись, набегают на их группу, после чего, тряся барина, прошипел ему в лицо, - Ну ты ж сотник, да, скомандуй им встать в строй!
- Я не… - заплетающимся языком тихо попытался сказать Мстислав, но его речь прервала стрела, влетевшая в его плечо со спины. Ярослав, с ужасом вытаскивая снаряд из тела барина, попытался остановить кровь, но сразу же бросил это дело – учиться хирургии в условиях уличных боев явно не лучшее времяпровождение. Бросившись к одному из домов, воин, закинув показавшегося легким как перышко Мстислава, забросил барина в двери, удостоверившись, что врагов-татаров в жилище нет. Ярослав бросил взгляд на оставшихся воинов – около тридцати ратников с готовностью сжимали оружие, еще у десятка пяти на глазах явно читалось смятение – их дух уже был сломлен; некоторые из русичей уже начали бежать с поля боя
- Держать строй! – рявкнул Ярослав, решив взять на себя функцию командира, - Сокрушим татар!.. – воин прервался, чтобы подставить щит под летящую в его грудь стрелу. Снаряд пробил щит, - За веру, за отечество! С нами бог!
- С нами бог!! – крикнула большая часть ратников, но, когда три казанца накинулись и искололи ножами вышедшего с богатой добычей воина-мародера, пыл некоторых явно поугас, а парочка вообще бросила оружие и бросилась наутек. Ярослав сжал зубы и, решив своим примером воодушевить русичей, бросился на басурман.

Между тем, Оболенский услышавший, по звукам со стороны площади, что татары перешли в контратаку, занервничал, надо был скорее рваться назад, туда где гремел бой и гибли братья по вере.
Но бросить посреди толпы, хлопающую глазами девку не позволяла совесть и в какой-то мере жадность. Он поспешил к пролому и как раз увидел бородочей, которым он отдал. Одного они лупили ногами, а второй так и был без сознания. - ЭЙ ЧЕРТИ!!! Вы что творите-то рог вам бугаев под самое дышло!! Ополоумили?!! Я куда сказал, их отправить.
Бородач, видимо главный тут, изумленно развел руками. Оболенский склонился и вполне вовремя, кто-то из татарских лучников оставшихся в башне выпустил стрелу, которая пропела прямо над головой. Владимир усмехнулся вновь своему везению и склонился над черкесом. Досталось ему как следует, похоже сломали пару ребер. - На еще два серебрянника, обоих доставить князю Оболенскому до шатра. - Ах да, стойте ! - Окликнул он бойцов, когда те схватив раненных масульман собирались выйти через пролом наружу. - Вот еще. - Он подтолкнул Изобеллу вперед. - Ее тоже до шатра отведите, и чтобы никаких у меня глупостей там! - Владимир сурово погрозил пальцем воякам и поспешил было назад.
Между тем ситуация кардинально поменялась и мягко говоря очень резко. Татары, получившие передышку, благодаря тому, что русские кинулись мародерствовать, теперь разврнулись и ударили во всю мощь своих сил, кое где обратив отряды в бегство. Началось самое страшное, увидев бегущих слева товарищей, слева тоже побежали. - СЕКУТ НАС !!! ВСЕХ ПОСЕКУТ!! Кричали по всюду. Оболенский метался перед бегущими, стараясь остановить их,пару поймал но оттолкнув его они бежали дальше. - СТОЙТЕ БРАТЦЫ!! СТОЙТЕ ВЫ ЧТО!! Оболенский размахивая саблей бегал по улочке, пара бойцов остановились, пытаясь ему помочь. Владимира кто=то на бегу сшиб с ног, и он упав на землю, еле успел перекатиться, чтобы не быть затоптанным. Быстро он отполз к стене поломанной мазанки, пытаясь понять, как можно остановить это сумасшедшее бегство войск.
Однако беглецы нежданно почти закончились, а за оставшимися раненными бежали казанцы и секли и добивали их. - АЛЛА!!!! АЛЛА!!!! Неслось над улицей. Осознав, что дело плохо Владимир хотел было бежать за войсками, но понял что в давке он точно схватит копье в спину. Он повернулся размахнувшись саблей. Но татары бежали единым целым строем, потому единственное что отсавалось это вправо, где были не большие мазанки. Подобно белке Оболенский взлетел на крышу, и как раз вновь вовремя, поскольку в стену тут же врезалось копье, клинок и еще что-то. Владимир припустился, перепрыгнул на следующую крышу и оказался на следующей улице, где также но чуть более организованно отступали русские. - Шакал стоить !!! Владимир оглянулся увидев вскочившего на крышу татарина, он обернулся, готовясь к бою, но увидев, что за ним на крышу взобрались еще двое, не раздумывая Оболенский помчался вперед
        - Аргх, черти! – крякнул Ярослав, с мягким чвакающим звуком погрузив клевец в череп казанца, - их явно больше…
Воин уже успел пожалеть о своем необдуманном броске на толпу татар. Конечно, от троих наседающих басурман он отбился, но при этом получил чувствительный укол ножом в ногу. Ну, по крайней мере, русичи, что характерно, сохранив строй, держали напор казанцев. Татары были вооружены короткими ножами и саблями, дававшими им преимущество в битве на узкой улочке, но воодушевленные славяне, презирая боль и страх, все же уносили с собой в могилу по крайней мере троих татар. Но число их от этого не уменьшалось. На место одного басурманина сразу вставало два, и Ярослав уже даже не мог надеяться на то, чтобы их строй продержался еще хотя бы пять минут. Всего около трех десятков, может пяти, человек, изнуренных и обессилевших, частично подавленных, но все еще стойко, героически сохраняя строй, ни на пядь не отступая перед наступающим врагом, все равно не смогут остановить орды казанцев, почувствовавших слабину славян и новыми силами идущими в атаку, выкрикивая имя Магомета.
- С нами бог! – напрягшись, что есть силы, крикнул воин, - за царя!!!
Русичи вторили своему от безнадежности командиру, но крики их тонули в лязге оружия и стонам умирающих. Глубоко воткнув в плечо стоящего напротив татарина свое оружие, Ярослав со всей мощи притянул кричащего от боли противника и откинул того на его же соратников широким ударом щита, при этом спиной чувствуя, как за его спиной заносится клинок. Моментально взмахнув перед собой клевцом, Ярослав обернулся, надеясь на то, что он все-таки успеет отразить выпад татарина, но, удивившись, увидел лишь, как некий щуплый стрелец вытаскивает саблю из груди убитого басурманина. Встретившись взглядом с «краснокафтанником», Ярослав легонько кинул в знак благодарности, и развернулся, чтобы отвести клевцом удар сабли татарина. Почувствовав, как к его спине прислонился это стрелец, Ярослав решил сосредоточиться на двух противниках спереди, не беспокоясь боле за удары исподтишка. «Да, что ж я так яро кинулся на басурман», - клял себя воин, - «Теперь отрезан от отряда». Хотя Ярослав догадывался, что он, возвышаясь, как каланча, среди моря басурман, чуть-чуть да вдохновляет ратников на борьбу.
         Ярослав со всей мощи притянул кричащего от боли противника и откинул того на его же соратников широким ударом щита, при этом спиной чувствуя, как за его спиной заносится клинок. Моментально взмахнув перед собой клевцом, Ярослав обернулся, надеясь на то, что он все-таки успеет отразить выпад татарина, но, удивившись, увидел лишь, как некий щуплый стрелец вытаскивает саблю из груди убитого басурманина. Встретившись взглядом с «краснокафтанником», Ярослав легонько кинул в знак благодарности, и развернулся, чтобы отвести клевцом удар сабли татарина. Почувствовав, как к его спине прислонился это стрелец.
        Вдруг у воина в голове возникла мысль, несколько притормозившая его рефлексы – «А зачем мне, собственно, нужно погибать ради каких-то людей просто так? Барину уже не помочь – он, вероятнее всего, умрет, а я сам не дворянин, чтоб за царя гибнуть, мне здесь не место…», - но, отметая все эти мысли, Ярослав сам себе холодно ответил, - «Просто так надо».
Перехватив руку с саблей замахивающегося татарина, Ярослав резким и мощным пинком опрокинул его навзничь. Падая на землю, казанец увлек за собой еще двоих рядом стоящих соратников. Ярослав, услышав сдавленный крик за спиной, резко развернулся и, боковым зрением заметив угрозы мгновением ранее, остановил рубок сабли огромного басурманина, одного с богатырем Ярославом роста, десницей, в то же время кидая за землю щит левой рукой и вытаскивая ей за доли секунды короткий меч из ножен на поясе. Не меняя хват, воин мгновенно рубанул снизу вверх клинком, после чего, подкинув немного меч, поймал его лезвием вверх и моментально воткнул басурманину в чрево. Провернув свое оружие в ране татарина, Ярослав того развернул и сильным ударом руки отправил того в недолгий полет на землю. Казанский богатырь увлек за собой на грязную улочку еще парочку татаров, и Ярослав, наконец, смог взглянуть на стрельца. Тот, похоже, был в порядке, но лежал практически без сознания, готовый в любую секунду погрузиться в небытие. Ярослав, почувствовав себя обязанным этому парнишке, чертыхнувшись, подхватил щит и, встретив клевцом набегавшего на воина татарина, схватил товарища за его праздный кафтан, уже успевших испачкаться грязью и кровью, и побежал в сторону строя русичей.
          ...Следуя за князем, Огнезар с дружиной промчался по широкой улице, сходу преодолевая любое сопротивление казанцев. Казалось, будто вышедшая из берегов река затопила улицы города, неудержимо рвалась вперед, оставляя только трупы, сваленные бесформенными кучами вдоль стен. Впрочем, продолжалось это не долго. Опьяненные успехом, многие русские воины отставали от своих отрядов, соблазнившись на ценности или женщин. К моменту, когда войско с дружиной Курбского во главе прорубилось к главной площади его численность весьма уменьшилась, и, отнюдь, не из-за
боевых потерь. Здесь Огнезар, вероятно, и совершил свою первую ошибку: вместо того, что бы держаться поближе к князю, он повел свой отряд подворотнями да узкими улочками, рубя и кромсая одиночных защитников Казани, пока не вышел к площади с противоположной стороны. Курбский к этому времени уже вошел на площадь и рубился с наседающими басурманами.

- Ну что, братушки! - обратился Огнезар к дружине, - Вдарим по нехристи поганой, пособим князю?!
- Вдарим! Пособим! С тобой, Огнезар!
Огнезар гарцевал на взмыленном скакуне потрясая окровавленным мечом. Не одну и не две жизни он оборвал сегодня, но адреналин по прежнему хлестал через край, не оставляя места ни осторожности ни благоразумию.
- С нами Бог! - гаркнул он. - За царя!
- За царя! - подхватили воины.
Конница вылетела на площадь как раз в тот момент когда небольшой отряд казанцев принялся заходить сбоку княжескому отряду, пытаясь отрезать тому путь к отступлению. Не ожидавшие стремительной атаки с фланга казанцы в панике рассыпались, пропуская конницу как холст пропускает иглу. Не оглядываясь и не обращая внимания на разбегающихся из-под копыт его коня басурман Огнезар с ходу врезался в основные силы защитников города, собравшиеся на площади. Подпираемые теперь уже с двух сторон силы казанцев дрогнули. Казалось, еще чуть-чуть - и они побегут!..

Яростно крушащий врага Огнезар не видел, как на площадь со всех сторон стекаются защитники города. Изо всех улочек, примыкающих к площади, выбегали воины, с криками и воплями стремились на подмогу своим товарищам. Не видел он и того, что увлекшись атакой он вместе с головной частью клина оказался отрезанным от основного отряда, который подошедшие казанские подкрепления теперь теснили к углу площади. Кровавая пелена упала с глаз Огнезара и он понял, какую катстрофу только что допустил и в сколь ужасном положении оказался. Боевой задор мигом вышел, он немного растеряно озирался по сторонам уже не нападая, а кое-как отбиваясь от наседающего врага. У казанцев же, разъяренных бесчинствами и мародерством русских солдат, напротив, будто открылось второе дыхание. С той стороны, откуда пришло войско князя Курбского слышались вопли "Секут!", солдаты бежали, преследуемые татарами. Все это угрожало перерасти в избиение. Необходимо было пробиваться - либо к князю, либо к своим воинам, зажатым в ловушке.

- Пробиваемся к своим! - рявкнул Огнезар. Горло нещадно саднило, он порядком охрип от крика. Все же его услышали - воины начали прорубать себе путь в бушующем человеческом море, стремясь выбраться на свободное пространство. Им очень повезло, что они не успели глубоко врубиться во вражеские ряды. Углубись они еще немного, и ничто бы уже не спасло их от жестокой смерти. "Прости, князь!" - сквозь зубы бросил Огнезар, в последний раз бросив взгляд на Курбского, который рубился с наседающими нехристями, медленно отступая ко входу на площадь. Здоровенный басурманин бежал прямиком на князя, подняв в богатырском стрелецкия бердыш. "Князь, сзади!" - во всю силу легких заорал Огнезар, попутно срывая со спины заблаговременно взведенный самострел. Неловко выхватил болт и сумки, вложил в паз и выстрелил не целясь. Снаряд просвистел на расстоянии ладони от перекошенной яростью басурманской рожи. Ничего больше Огнезар сделать не успел, только прикрылся бесполезным теперь самострелом от удара татарской сабли. Деревянное оружи разлетелось в щепки. Бросив коня в сторону Огнезар ушел от одного противника, удар второго отбил мечем, третий принял на себя латный нагрудник. Сталь выдержала, на черненой, залитой кровью поверхности осталась только небольшая вмятина. Не глядя, наотмаш ударив врага клинком Огнезар стоптал конем некcтати выскочившего перед ним паренька и вырвался, наконец, на относительно свободное пространство. Рядом уже гарцевали его соратники, хоть как-то пытаясь прикрыть отходящих товарищей, потерявших своих скаунов. Дружинники, зажатые татарвой в угол также пытались прорваться к своим, но удалось это далеко не всем. Огнезар видел как Ивашку, совсем молодого еще парня, пару лет всего служившего в охране его отца, подняли на копья, как упал под копыта коней Азбек, сам наполовину татарин, сжимая руками торчащую из горла стрелу. Сжалось сердце и подкатила к горлу тошнота, когда он увидел, как Емельян, спешенный, вместе с наседающими на него тремя казанцами ввалился в горящий амбар, а, спустя пару мгновений, крыша рухнула, похоронив под
собой всех, кто находился внутри. "Отступаем!" - просипел Огнезар, но голос был окончательно сорван. Он только и смог, что выругаться себе под нос. Григорий, впрочем, услышал приказ своего барина. "Отступаем!" - грянул над площадью его голос. Гришка тоже видел, как погиб Емельян, и столько ярости и злобы вложил в свой вопль, что никто, даже самый трусливый человек, не расценил бы его как приказ к паническому бегству.

Конные и пешие, дружинники в меру возможностей организованно отходили вглубь улочки, отбиваясь от преследовавших их мусульман. Преследователей было, впрочем, немного - основной удар теперь держал Курбский с остатком своего воинства.
Отбившись, наконец, от казанцев, Огнезар с дружиной скорыми темпами стал продвигаться к выходу из города. Узенькие окраинные улочки теперь были пустынны, однако, по достигавшим слуха крикам можно было определить, что наступление русских захлебнулось. Быстрее, как можно быстрее теперь нужно было выбираться из проклятой Казани...

Когда до Ногайских ворот оставалось не больше пятнадцати минут хода, дружина нарвалась на отряд черкес. Их было меньше десятка, но бились они яростно, мастерски. Огнезар сцепился с одним, успел сделать лишь несколько ударов, как за спиной раздался крик Гришки: "Берегись, Огне...". Потом Огнезара будто тараном в спину ударило, он только успел что выдернуть ноги из стремян, и полетел на землю. Плечо пронзила жуткая боль. Он заорал, кое-как, спиной, отполз к стене, размахивая перед собой мечем... В голове немного прояснилось, и он едва успел парировать удар черкеса. Рубил тот со знанием дела: второй удар пришелся по груди, третий скользнул по плечу - Огнезар не смог их заблокировать. Ясно было, что скоро черекс нащупает брешь в его броне и тогда... Огнезар взвыл как дикий зверь. Страх за свою жизнь смешался в нем с яростью загнанного в угол животного. Не отдавая себе отчета в своих действиях он схватил черкеса за запястье, вывернув его под немыслимым углом, и начал наносить короткие рубящие удары по незащищенной шее. Бил до тех пор, пока голова не повисла на лоскуте кожи. В черненом доспехе, залитом кровью, в отблесках пламени он казался чертом, вылезшим из Ада полюбоваться на пиршество смерти, устроенное людьми. Он бешено озирался вокруг в поисках врагов, но вместо полчищ басурман увидел только Остапа, одного из своих дружинников, который боязливо подходил к нему, то и дело осеняя себя крестным знамением.

- Святый Боже, помилуй мя! Барин! Огнезар Андреич! Там это, Гришка...
Со стороны ворот внезапно раздался пушечный залп. Огнезар, вздрогнув, с трудом сбросил с себя оцепенение, посмотрел, куда показывал ему дружинник. На земле лежали несколько его воинов, в одном из которых он узнал Григория. По словам соратников, один из черкес метнул в него сулицу. Предупредить барина Григорий уже не успевал, сделал что смог - закрыл его своим телом. От мощного удара Григория откинуло назад, конь его встал на дыбы и вместе с седоком обрушился на спину Огнезару.

- Гришка! - Огнезар почти простонал, прижимая к груди недвижное тело, - Гришка!
- Отпусти, барин... Задушишь ведь... - просипел Григорий бледными губами...

Грохот нового залпа прокатился над разоренной Казанью...

... - Где лекарь?! - Огнезар схватил за грудки пробегавшего мимо стрельца.
- Знамо где, в лазарете! Тама вон! - стрелец махнул рукой в сторону располагавшегося в отдалении шатра.
Огнезар выругался, и торопливо направился в указанном направлении. За ним спешным шагом двигались дружинники, несущие на медвежей шкуре раненого Григория. Достигнув лазарета Огнезар помедлил. Здесь было еще хуже, чем на улицах Казани. Слышались страшные стоны, крики, нестерпимый запах крови и гнили заставлял сильнее стискивать зубы. Огнезар откинул полог шатра и заглянул внутрь.

- Здесь лекарь? Заносите его, братцы.
Несколько дружинников осторожно внесли Григория и, уложив его на пустующее место возле входа, поспешили на воздух. Из глубины шатра к вышел высокий молодой человек с перепачканными кровью руками. Не глядя на Огнезара он опустился на колени рядом с Гришкой, принялся осматривать глубокую рану под левой ключицей.
- Чем его?
- Сулицей. - мрачно ответил Огнезар и глухим голосом добавил - Жить будет?

Угу идея хорошая. Только хорошо бы если будет 5 этапов взятия города. ЧТобы Г.Г. пополянлось хотя бы на третьем здоровье.