Где добро ваше, люди?
Куда убежало оно?
Есть ли оно в вашем грязном сосуде?
Или упало на самое дно?

На самое дно души вашей мрачной.
Но нет, не живёт там страшное зло,
А лишь равнодушие, чувство невзрачное.
И тихо добро убивает оно.

Недавно я жил, твердя себе в мыслях:
"Мир полон добра и любви".
Но жизнь подарила намёк недвусмыслен:
Брось эти мысли, подальше гони.

И я не сказал бы, что зло побеждает,
Но то равнодушие в ваших глазах
Ему помогает. А зло лишь мечтает
Убить всё живое в наших сердцах.

Следующее утро радовало – солнце, чисто небо, лёгкий мороз. Чего нельзя сказать о настроении. Тоска, злость, отчаяние – всё перемешалось. Пока одевался, заметил, что нет моего кинжала. Я его ещё несколько дней назад не мог найти, но сегодня решил перевернуть всё с ног на голову. Нигде нет. Пришлось взять простой, которого брал прошлым днём.
С утра захотелось навестить дом Публия. Надеялся, что кого-то там встречу. Но возле дома был только один стражник, который всего лишь и знал фразу «Не могу знать». Ещё и войти не позволил.
Наш спор длился долго. Ну, как спор: я говорил, а тот с каменным лицом слушал. На секунду в его глазах загорелся гнев, и мне стало даже не по себе, но в мгновение этот огонёк сменился на радость. Парень, а лет ему было немного, заглянул за моё плечо. Я тоже обернулся, желая увидеть, что его так обрадовало. К нам подходил мужчина лет сорока, в полном обмундировании: кожаные доспехи, зелёная накидка, длинный меч на бедре – шлема разве что не было. Из-за этого я и увидел, как он выглядел. Лысина выдавала в нём уже старого человека, небольшая сивеющая борода, и небольшой шрам над губой – это всё, чем он бросается в глаза, большего я не запомнил.
- Приветствую. Капитан стражи Родьер. Могу чем-то помочь? – сказал он нарочито вежливо. Его тон мне не понравился: слишком много нелюбви, пафоса и даже презрения чувствовалось. Но я предпочёл промолчать об этом, хватает мне одного Эдгара.
- Я Юлий. Тот, кого пытали здесь, был моим другом. Я хочу узнать подробности расследования, – он мне ничего не ответил, потому я продолжил, - я знаком с управителем – он поручится за меня.
Но вряд ли это его впечатлило. Капитан секунду постоял, потом медленно пошёл к дверям, приглашая и меня. Стражник посторонился. Капитан прошёл возле меня, и только тогда я заметил, что он выше меня на несколько дюймов.
Родьер шёл медленно. Уже с тоном более подходящим он начал:
    - Мы ведём расследование недолго, сутки буквально, потому сказать ничего не можем. Почти ничего, – поправил он себя. Он переступил выбитую дверь.
Мы шли по коридору,  вид которого ничем не отличался от того, каким я его видел вчера. Всё тот же мусор, тот же бардак, те же…
- Царапины. Видите их? На стене. Мы думаем, что ваш друг открыл дверь, а нападающий ударил их так, что они оставили следы. Но атакующий был не один. Наверное. Людей три-четыре. Царапины на полу, видимо, оставленные хозяином дома. Он упал сам или его толкнули сюда. Конечно, это может быть и обувь нападающих, – капитан немножко промедлил, - но вряд ли.
Капитан вёл меня дальше по коридору, в комнату.
- Тут его привязали к креслу, - показал пальцем Родьер, - и пытали. Видимо, спрашивали, где лежит хоть что-нибудь ценное. У вашего друга было что-то ценное?
- Немного.
- Тогда его забрали. Ничего ценного мы не нашли. Абсолютно. Мы уже ставим всех головорезов на уши по приказу управителя, так что, если это кто-то из них, мы узнаем. Есть, правда, несколько странностей. Во-первых, почему всё-таки ваш друг? Этот дом выглядит не самым богатым, плюс ко всему, Вы говорите, что в нём было мало чего ценного. Во-вторых, зачем забирать хозяина с собой? Это же глупо. Выкуп? Так почему ещё требований нет? Медленные они какие-то. В-третьих, это просто уже какой-то маразм, зачем выходить через окно, - кинул капитан руку в сторону разбитого стекла, - если можно более-менее спокойно выйти через главный вход? По крайней мере, если уж войти через главный не постеснялись, то почему выйти не могут?
- Может, потому что там стража? – это меня насторожило. Он говорил, будто даже такого не предполагал, чтобы стража могла этому помешать.
- Может, - кинул он быстро. И переменил тему. – Когда мы узнаем что-то ещё, мы скажем королю. Пока что это всё. Но результаты скоро будут, не переживайте,  мы найдём всех.

   Мы вышли из города ближе к полудню следующего дня. Я, Кетрин и двое её охранников шли впереди колоны, состоящей из пары десятков воинов. Не считал, точное число не назову. Где-то по лесам бродили несколько наших разведчиков. Так мы и шли с темпом, который позволял не слишком утомляться, но и отдыхать времени не давал. Нам нужно как можно быстрее прибыть к Велу.
   - А сколько нам идти? – спросил я. Долго идти не представлялось радужным событием: я с самого детства не любил конные прогулки. Я умею, конечно, ездить на конях. Ну, как умею, что главное - не падаю. Но всё же из всего эскорта я наиболее утомлялся из-за прогулки на этой животинке. Честно, был бы рад спрыгнуть с коня и пройтись пешком. Не позволяла только гордость.
   - Долго, - ответила Кетрин. У меня непроизвольно выдался стон, - две недели где-то.
   - Хух, - выдохнул я, - это не настолько долго, как я уже себе подумал.
   - Зато дороги не самые лучшие, - поспешила обрадовать меня Кетрин.

   День прошёл спокойно. Мы шли по той же дороге, что и тогда, когда шли в Джеллкалу. Только теперь слева были горы, но всё тот же небольшой редкий лес окружал нас. Жаль, конечно, что мы не взяли с собой моих друзей, но пускай. Мимолётно пронеслась мысль, что, к счастью, мы не взяли Эдгара. Это тот парень, с которым я поссорился, если вы забыли. Ничего, такие твари памяти не достойны.
   Шли неспешно, потом было время подумать обо всём: о друзьях, будущем, сути жизни и подобной чепухе. Но больше времени занимал у меня разговор. С удовольствием говорил с Кетрин. По большему счету она говорила, я только слушал. Но как… Я был готов слушать вечно. Но, наверное, эта любовная глупость вам надоела, потому опустим её. Кстати, она завела разговор о том, как мы добирались сюда. Деревня, которую мы тогда посетили и которая нас встретила холодными стенами тюрьмы, называется Бувран.
   - Туда мы доберёмся за два дня, - сказала девушка. Потом игриво добавила: - Сумеешь дойти или придётся тащить тебя, а?
   Познакомился со стражей жены. Они были довольно молодыми, двадцать пять лет, все с дворянских семей. Одного звали Тирв, второго Дайр. Не могу привыкнуть к этим южанским именам. Парни были хорошими бойцами: на привале попробовал посоревноваться с ними, как каждый из них победил меня за считанные секунды. Кетрин только посмеялась и сказала, что сама будет меня учить, как правильно держать меч.

   День прошёл так спокойно, так легко. Не знаю прочему, но именно он наиболее мне понравился. Этот день вернул мне оптимизма. Возможно, из-за того, что вдруг вернулась вера в светлое будущее, он мне и понравился.

С новым днём новые заботы.  И если бы они были приятными…. Но так, видимо, быть не может.
Мы думали, Публий загулял. Ну, разное ведь бывает. Но вот уже два дня его… нет. Сегодня утром начались его поиски по всему городу. Где мы только не были. Стучали в дом, но нам никто не открыл. Искали во всех трактирах, во всех парках. Днём нервы ни у кого не выдержали, и нам пришлось выбить дверь в дом. То, что предстало перед нами, оптимизма не прибавило.
Когда следом за разлетевшейся дверью Дункан влетел с в квартиру, он даже оцепенел от удивления: в доме был огромный бардак. Ничего не сломано, но всё было перекинуто с ног на голову, тут и там лежали многие вещи: от одежды до еды. Для нашего чистоплюя Публия это было даже не то чтобы непривычно, а просто позорно и вообще такому не должно быть места. Но факт оставался фактом.
Дункан пошёл в спальню, я шёл тихо за ним и третий, молодой парень с городской стражи, следовал позади меня. Тихо идти не было никакого смысла, но такая атмосфера заставляла каждого осторожничать. Дункан только заглянул в спальню и с тяжелейшим звуком прислонился плечом к дверям. Даже не так:  просто упал на двери. Мне хватило лишь несколько секунд, чтобы я всё понял и убежал на улицу, где с грохотом упал на траву.
Когда я зашёл в спальню, мне картинка комнаты запомнилась ясно, очень даже. Бардак тут был намного больше, чем во всей квартире. Перекинутая кровать, выдернуты все шкафчики, вся одежда была разбросана по комнате, а окно, что выходило на задний двор, было напрочь сломано. Но не это, конечно, меня напугало.  В углу комнаты стоял мягкий стул, на котором виднелась кровь. Крови было немного, больше всего на подлокотниках.  Разрезанные верёвки, что лежали вокруг кресла, делали  зрелище ещё ужаснее.
Но кто это сделал? Зачем? Где Публий? Забрали? Что они из этого хотят? Выкуп? Вопросы крутились у меня в голове. И крутятся до сих пор.
Я лежал на траве, когда почувствовал касание. Надо мною склонился тот стражник, что вошёл с нами.
 - Вас зовут.
Да, выбегать было необязательно. Пришлось заставить себя встать и приложить ещё больше усилий, чтобы войти в дом ещё раз. Когда я шёл, мне кинулось в глаза то, что не видел в первое моё посещение: справа от дверей (она открывалась вовнутрь) было несколько царапин от дверей. Кажется, это сделал не Дункан. Он их выбил просто вперёд, тут же следы от ручки или ещё чего-то такого. Раскинув вещи на полу, заметил также несколько царапин. Кто его знает от чего это. Я прошёл снова в спальню, где Дункан сокрушенно мотал головой, заглядывая в какой-то ящик.
- Что тут случилось? – спросил я.
Дункан не ответил. Он не знал ответа, как и я. Предполагать ему не хотелось. Как и мне.
- Что такого важного в том ящике, - немного даже со злостью сказал я. Когда мы потеряли друга, не очень-то важен какой-то там ящик. Я заглянул, но в нём было пусто.
- Тут были схемы.
- А? Схемы?
- Да, схемы. Мы ехали не с пустыми руками сюда. Вы не знали, но самой большой ценностью на корабле были схемы. Схемы оружия, арбалета, к примеру, схемы осадных орудий. Технологии, чтобы обменяться, чтобы наладить отношения. Ты заметил, что тут нет ничего осадного? Мы бы могли много выручить за простую баллисту! Тут даже арбалетов нет, а у нас там была такая схема. Подземные боги! – не думаю, что последний возглас относился к схемам. Дункан закрыл ящик.  – Куда же пропал Публий?

Мы вошли в зал переговоров. Кажется, это было не вовремя. На наш приход обернулись Кетрин, Карт, а также трое мне неизвестных мужчин. Троица была одета богато: до блеска вычищенная кольчуга скрывалась под толстоватой красной накидкой; мечей или какого-нибудь оружия при себе у них не было. К нам почти сразу же рванулась Кетрин.
- Выйдите, позже поговорим. – сказала она, добравшись до нас. – Сейчас кое-что важное обсуждается.
- Это не займет много времени. Дело безотл…
Я перебил Дункана:
- Публия нет.
- Что? – Кетрин была так далека от всего этого, что сначала не поняла о чём речь.
- Дом Публия разграблен, его самого нет – украли или… - мне было трудно это говорить, - убили. Его пытали.
Несколько секунд ушло на осмысление. Потом что-то в ней изменилось: она багрянела, накатывались слёзы. Неожиданно для всех она обернулась и с отчаянием, злостью, даже яростью крикнула троице:
- Вы, вы это сделали?!  Вы ведь только тут несколько дней, а уже… - было видно, как от злости покраснел Карт. Он уже был в нескольких шагах, когда девушка это говорила. Управитель схватил дочь за руку и повёл с комнаты. Девушка уже не кричала, только всхлипывала.  Мы последовали за ними.
Дверь закрылась, и мы оказались в небольшой осветлённой комнатке. Карт жестко посадил Кетрин на стул.
- Что ты делаешь, а?! Что ты тут возомнила о себе?! Это тебе не ссора из-за игрушки, тут на кону жизни! Как ты смеешь что-то им кричать, а?!
Было неприятно за этим наблюдать. Тем более, что такое случилось частично из-за меня. Кетрин не отвечала, только плакала.
- Что случилось? Что вы ей сказали?! – обратился теперь к нам управитель. От его голоса я хотел провалиться под землю, убежать, улететь. Вина, страх, сожаленье взяли меня в клещи, как маленького ребёнка. К счастью,  Дункан держался хорошо.
- Ваше высочество, у нас есть очень неприятные новости. Сегодня мы вломились в дом Публия, члена нашего экипажа, - эти слова были лишние, Карт его не забыл, - но там увидели лишь разграбленный дом, кровь на кресле и порезанные верёвки возле него. Публия нигде нет. Мы пришли, чтобы проинформировать об этом. Мы не вовремя. Просим прощения.
Карт тяжело огляделся, будто в поисках ответа на только ему известный вопрос, но, кажется, так и не нашёл.
- Это свады… - снова услышали мы Кетрин. - Они это, они!
Да, это сидели свады за столом переговоров. Впервые их видел.
- Нет, не они! – вдруг резко сказал Карт. – Мы столько шли к этому миру. Слова, сделанные только на эмоциях, ничего не значат – почему ты решила, что это свады? Ели это не они, ты можешь погубить многие жизни необдуманными словами! Ты же моя наследница….  Ты должна понимать, что эмоции отыграют последнюю роль в таких играх. Никогда больше так не делай. Ясно?
Последние слова звучали уже более чем спокойно, даже нотки нежности имели там место. В ответ он получил кивок. Тогда уже Карт своим нормальным тоном обратился к нам:
- Мне очень жаль. Действительно. Мало того, что тут играет политический фактор, я его ещё неплохо знал. Я дам указ капитану стражи расследовать это всеми силами, которые он имеет. Будем надеяться, что Публий жив.
Это нас удовлетворило, насколько вообще могло нас что-то удовлетворить в тот момент. Мы большего и не ждали.
- Мне нужно вернуться. – продолжал Карт. – Кетрин, останься тут, ты не в том виде, чтобы вести переговоры. Юлий, пригляди за ней. Там выход, если что.
Он поцеловал  свою дочь и вышел с комнаты.

До вечера ничего не нашли. До того момента, как я это пишу, тоже, к сожаленью. Идя по улице вместе с Кетрин, прижав её к себе, я уже видел повсюду расклеенные портреты Публия. На бумаге он был немного похож на реальность, но лишь немного. Вряд ли они так кого-то найдут.
Был всего лишь девятый час, как я  решил прилечь. Нервы и так были натянутые до предела, нужно было отдохнуть. Как вдруг в двери постучались. Жена открыла дверь – возле порога стоял кто-то из дворцовой прислуги.
- Управитель попросил прийти. Очень важно, говорит. Он сейчас в комнате переговоров, будет вас ждать.
- Ох, хорошо, что же ему не спится то… - в полудрёме пробормотала Кетрин.
Как только закрылась дверь, она обратилась ко мне:
- Идём со мной. Не думаю, что отец будет против. И на улице страшновато…
Я оделся как в бой: кольчуга, меч, кинжал. Всё при себе. Осторожность не помешает, судя по последним событиям.
Пока мы шли, перебросились несколькими словами о свадах. Как-то к этому не возвращались, я не хотел тревожить девушку: эта тема была ей неприятна. Но она сама начала об этом.
Это послы от Свадии. В этих местах, да без войска за спиной – это уже странно. Редко когда свады присылали кого-то для переговоров сюда. Что ещё страннее,  пришли они для мира – не для войны. Свады предложили южанам окончательный мир. «Вечный», как они говорят. «Вряд ли «вечный», - говорила Кетрин, - но надежда на долгий мир всё-таки есть». Окончание неназваной войны и ненависти между южанами и свадами хорошая вещь. Об этом и говорил управитель и дочка с послами. Сейчас уже Кетрин чувствовала вину за свою ненависть. Поступила глупо, да ещё и обвинила в том, в чём они и не виновны.

В самом дворце нас встретил один лишь управитель. Он сидел, о чём-то раздумывая, смотря куда-то в сторону. Звук отворяющейся двери заставил его глянуть на нас.
- Вас двое? Ладно, тоже неплохо. Тем более, что вы оба будете в этом участвовать.
- В чём именно? – спросила Кетрин. Мы подошли к столу и присели.
- Я договорился о мире. Единственное, о чём они просят, это получить согласие от каждого главы города. Ну, вполне логично. Я бы это сделал и без их напоминания. Когда мы это сделаем – закончатся споры, войны, жертвы! – на лице у старого управителя проскочила улыбка удовлетворения: он сделал всё, что должен был.
- А причём здесь мы?
- Ну, не от всех глав согласие будет получить легко. Румит в Веле, ты его знаешь, сколько у него родных погибло в войнах.… Он уже пропах этой ненавистью к свадам, настолько дал ей ходу, что его тяжело будет переубедить. О чём это я…. Ты должна будешь его переубедить. Я знаю: сил у тебя хватит.
Моя супруга приняла это донельзя спокойно. Лишь спросила:
- Когда ехать?
- Послезавтра. Нужно окончить это побыстрее.

Моя свеча скоро затухнет. Странное чувство сидеть в полутемноте и писать... но почему-то именно так и хочется писать. Навевает мысли, воспоминания. Нашли воспоминания о том, как уплыл наш корабль со многими знакомыми на борту. Ах… где же они? Кажется, должны были бы вернуться, но уже как неделю преследует страшное чувство. Нужно бы его отбросить и надеяться на лучшее. И, как говорил мой дедушка, «ожидать худшего»…

Это было вчера. Я проснулся и поежился от холода. Мне казалось, было очень рано: Кетрин ещё спала, да и глаза мои открылись с трудом. Окна тут висели только в некоторых комнатах, а в спальне всё освещалось с помощью факелов, потому догадку проверить было невозможно. Повертевшись ещё с минуты две, я понял, что уснуть снова не смогу. Полусонный взял с сундука одежду, тихо оделся и мягко спустился по лестнице на первый этаж. Тут без огня было совсем холодно.  Поплотнее укутавшись, я открыл двери на улицу. В глаза мне ударил ослепительно белый свет, пришлось прикрыться рукавом от плаща. Когда мне наконец-то развиднелось, я увидел ясное утро, солнце невысоко над небосклоном и… снег… огромные груды снега вокруг. На лице у меня невольно появилась невинная улыбка. Я ведь когда видел снег? Там, в родном городе, был довольно тёплый климат. И снег был мне известен только по рассказам. Хотя, нет, вру. В возрасте десяти лет, помню, как наш город на целую неделю засыпало небольшим слоем белых холодных пушинок. Ох, сколько для меня тогда это было радости. И вот в тот момент я снова чувствовал то же, что и несколько лет назад. Детское счастье.
- Брр… Холодно. – услышал я тонкий голос со спальни. – Милый, где ты?
- Я тут, на первом этаже. Если будешь спускаться - оденься потеплее, тут холодно.
- Да уж, чувствую. И с чего это вдруг? – ответила мне моя жена. Я услышал тихое поскрипывание досок: Кетрин искала во что одеться.
Мне пришлось  вспоминать слово «снег» на южном, но безрезультатно. Видимо, мы этого не проходили.
- Спускайся и посмотри.
- Неужели…? – сказала она с надеждой и радостью в голоске.
Я не стал спрашивать, о чём она, и просто прислонился к двери, глубоко вдыхая морозный воздух. Он мне нравился.
Спустя минуту я услышал торопливые шаги позади меня. Кетрин взвизгнула от радости.
- Нэйже!
- Нэйже, как я понимаю, это… - я взял в руки немного снега.
- Да-да, это так. Ура! – обняла она на радостях меня.
- А чему это ты так радуешься,  если не секрет?
- Сегодня будет замечательный праздник! У нас есть обычай, - сказала Кетрин, - с первым снегом, - показала она на заснеженные тропы, - мы веселимся, проводим фестивали, рассказываем истории… Первый снег означает, что земля и вся природа начинает следующий круг жизни, то есть новый год. А ещё и так много снега! Ну, у нас есть суеверие, будто чем больше его в первый раз выпадет, тем более радостно проведём мы этот год.
- А если мало выпадет?
- Значит, немного меньше радости будет.
- А совсем безрадостного круга быть не может? – в шутку сказал я.
- Нет, такого у нас нет. – улыбнулась Кетрин. – Только или много радости, или радости в норму. Никак иначе. Быстрее, заходи, простудишься ещё.
Она затолкнула меня обратно в дом, закрыла двери, а потом с милым серьезным личиком уставилась на мой плащ.
- Тебе нужно хорошую, тёплую и, главное, красивую одежду. Будем готовиться к празднику.

Мы шли по узким заснеженным улочкам. Я, одетый ещё в староватый плащ, шёл пригнувшись, пряча лицо от ветра. Снег с пронизывающим свистом кружил, летал между домов, обветшалых конюшен и украшенных всяческими игрушками и деревьями магазинов.  Кетрин шла впереди.
- Давай, двигайся, - говорила она, - что, снега никогда не видел?
- Ну, вообще-то, не видел.
- Как это?
- Там, где я жил, снега не было. Он-то был, но очень, очень редко. Раз в десятилетия.
- Да? А есть у вас праздники похожие на наш?
- Есть один. Правда, он начинается летом. Примерно через полгода. Только он у нас в один и тот же день каждый год, не зависимо от погоды. Кстати, вам не трудновато вести летоисчисление, если каждый год у вас начинается в разное время?
- Ну, немного. Но у нас есть свои тонкости. К приме…
- О, нет, - перебил я её, - мне сейчас только этого не хватало. Мне вполне хватит того, что вы знаете, как с этим бороться.
Она посмеялась, и мы перешли на другую тему. Что-то о подарках, не суть важно. Через несколько минут утомительной ходьбы, мы уже были около того магазинчика, до которого, собственно, и шли. Там нас встретил приветливый торговец, который времени зря не терял: поприветствовал  и сразу же повёл к своему товару – одежде. Мы прошли повседневную одежду, оставили позади также  дешёвую. Торговец, мужчина старый, лет сорока, и с немаленьким животом, завёл нас в тесную комнатку. Там на полках лежали разные одеяния, от толстых ярко-красных мужских плащей до почти что прозрачных платьев. Кетрин высмотрела мне отличный костюм.
- С зеленой накидкой будешь лучше всех. – с улыбкой подытожила она.

Вечером в главном зале царствовала атмосфера праздника: танцы, еда, странные одеяния и, конечно же, алкоголь. Мне это очень напомнило свадьбу. Что примечательно, как и на свадьбе, я убежал куда подальше. Тут мне повезло сбежать почти сразу же, но Кетрин, к сожалению, осталась. Вот мне и пришлось гулять по городу одному.
Но город в этот праздник… Это не то грязное, угрюмое место, что всегда нагоняет беспокойство на его обитателей. Нет. Это чистые, белые от снега улочки, радостные дети, украшенные дома. Взрослые на день скидают свою маску серьезности, вновь превращаются в повзрослевших детей.  Это прекрасное время. Действительно.
Я шёл по скрипучему снегу, с наслаждений вдыхал холодный воздух, улыбался – чувствовал себя радостным ребёнком. Вокруг царствовала  темнота, но немного впереди по серым стенам играли небольшие лучи оранжевого света. Туда я и направился. Там вокруг небольшого костра расселись дети, внимательно слушая веселого на вид старичка, что занял главное место между детей. Я же писал, что чувствовал себя ребёнком, потому и решил: «Почему бы не послушать и мне?».
- Ну, так он его цапнул, - услышал я от старичка,  когда подошёл поближе, - и убежал. Так он и не вернулся. Никогда. Та и не видели его никогда тоже.
Эти слова вызвали буйный шепот между детьми. Все они были в восторге от истории. Жаль я не услышал её. Зато следующую мне повезло запомнить. Дедушка улыбнулся и обратился к детям:
- Давайте я вам ещё кое-какую историю расскажу. Хорошо?
Дети кивнули.
- Произошло это.… Ох, не помню уже когда. Давно. Очень давно. Но помню, что в нашем славном городе, Джеллкале. Это было перед зимой, шли тогда огромные дожди, просто таки проливные. Люди как могли спасались от воды: строили заборы, толстые как тот торговец в магазине за углом, - детям это сравнение понравилось, они засмеялись, но посмотрели по сторонам – вдруг кто-то наблюдает. Время от времени на меня падали подозрительные взгляды, но я редко когда это замечал. Моё внимание было притянуто рассказчиком: - … а высотой чуть выше моего бедра, заделывали крышу в несколько слоев и укрывали дрова от посягательств воды. Но не все были заняты этим. Один человек не беспокоился о своём доме, не следил за здоровьем. Жил, как будто было теплое лето, с его яркими пейзажами, освежающим ветром, а зима далека-далека. Он был ко всему безразличен, потому что ничего не имел. Это был бродяга, человек без дома, без семьи, без еды и гроша в кармане. Что снег, что дождь, что солнце – ему было всё равно. Бродяга ходил, от трактира к трактиру, от дома к дому, выпрашивая мелочь, ища себе убежище на ночь. Того вечера он остановился под старой конюшней, которая мало защищала от ветра и дождя. Вокруг было мокро, потому этот человек нашёл самое сухое место, постелил свой дранный плащ и прилёг на него. Ни тонкий шум ветра, ни дождь не помешали ему уснуть. Но посреди ночи его разбудил тихий мужской голос.
«Просыпайся, друг. - говорил кто-то. – Просыпайся!»
Спросонья бродяга запаниковал, встал на колени и начал молить:
«Не нужно меня прогонять, господин. На улице ведь холодно и мокро. Я лишь на одну ночь. Прошу вас, господин»
Возможно, он бы ещё продолжал, но странный мужчина перебил того.
«В чём заключается твоя проблема, друг?»
«Т-т-то есть?»
«В чём твоя проблема?»
«У меня нет дома. Мне нужна эта конюшня, чтобы переночевать. С утра я уйду!», - заикаясь от страха и холода, говорил бродяга.
«Почему у тебя нет дома?»
«К-как это. У меня просто нет денег, господин»
«Прошу, друг, не называй меня так. Почему у тебя нет денег?»
Вопрос заставил бродягу подумать.
«Я родился не в той семье, - спустя время сказал он, - в бедной семье. Из-за этого я сюда и попал без какого-либо гроша. Извините, прошу, но разве это имеет какое-то значение?»
«Имеет. Знаешь, я имею тебе небольшой подарок. Вот ключ, - незнакомец вытащил его из кармана и поднёс к руке бродяги, - он откроет тебе двери в дом напротив городского фонтана, в престижном районе Джеллкалы. Знаешь, где это?»
Бродяга знал. Но он был настолько ошеломлен, что смог только легко кивнуть. Незнакомец удовлетворенно пристукнул сапогами.
«Ты его найдёшь, он белый, но с синими дверьми. Там будет не только дом. Сам увидишь, мой друг. Теперь это полностью твоё»
«Я… я… поч-ч-чему, ч-что?», - бродяга заикался, вертёл головой на все стороны и старался понять, что происходит.
Но незнакомец не ответил. Незнакомец обернулся и пошёл к выходу.
«Как вас зовут?», - только и смог спросить бродяга.
«Броод», - ответил тот через плечё и вышел с конюшни.
 «Меня Стэн, - выбежал бродяга на улицу, но было поздно – незнакомец по имени Броод испарился, как будто и не было его вовсе, -…друг».
А вместо дождя теперь шёл лёгкий снег, первый снег.
Незнакомец не обманул бродягу. Стэн рано утром побежал к тому дому, о котором говорил Броод, и с удивлением заметил, что жильё действительно стоит. Он достал ключи, с трясущимися руками поднёс их к дверям и… открыл! А внутри его ждали деньги, украшения, все удобства. Вот это подарок, не так ли? И бродяга зажил новой жизнью, богатой жизнью. Но оставим его на год. Пускай дела Стэна останутся при нём. Только если сам бродяга не захочет нам поведать обо всём.
Мы перенесёмся на год после той встречи. Дожди, снега не тревожили хороший народ Джеллкалы. Был ясный день, небольшие белые облака с неохотой плавали по небу, опавшие листья покрывали до сих пор зеленую траву. Дети на улице игрались в «Кошки-мышки», их родители или просто отдыхали, или же работали, но всё равно были рады этому дню. Но не все были такими же. Один человек, вопреки общему настроению, был грустным и вялым. Он был ко всему безразличен, потому что ничего не имел. Это был бродяга, человек без дома, без семьи, без еды и гроша в кармане. Это был… Стэн.
Надвигалась темнота. Наш герой искал место, где можно отдохнуть. Место под крышей в одном закоулке было отличным вариантом. Он постелил свою одежду, приляг на неё и думал о чём-то нам неизвестном, пока не уснул. Но посреди ночи его разбудил тихий мужской голос.
«Просыпайся, друг. Ну же, просыпайся»
Когда Стэн открыл глаза, он с неожиданности подпрыгнул и втиснулся в угол.
«Броод, - говорит, - ты? Я… я прошу прощения… я…»
«Почему ты здесь?» - спросил незнакомец.
«Я… прости, Броод. Я потратил все твои деньги», - жалостно ответил тот.
«Почему?»
«Я сделал ошибку, я признаю. Я виноват. Ах! Я дурак!», - чуть не плакал Стэн. Он склонился и приложил руки к лицу.
«Какую ошибку, друг?»
«Я не позаботился сохранить деньги. Богатство мне вскружило голову. Я тратил многое на веселье, еду и кампанию друзей. Я тратил всё. Дом был проигран, деньги я потратил», - с трудом выговорил бродяга.
«Ты бы это исправил, если бы мог?»
«Конечно,… друг»
«Я знаю. Знаю, что ты сделал бы это. Знаешь, у тебя есть второй шанс. Просто запомни, что даже для того, чтобы сохранить богатство, нужно работать. Работать упорно. Держи ключ», - наклонился Броод к бродяге. Стэн имел шанс увидеть поближе того человека, что так щедро с ним обходился, но его лицо скрывала какая-то непроницаемая темнота. Он ничего не увидел.
«Как? К-как? Второй шанс? Это… я не знаю как благодарить. Броод, друг, почему?»
Но, как и в прошлый раз,  незнакомец не ответил. Он лишь сказал:
«Дом находится на улице возле рынка. Серый дом с зеленой калиткой»
И снова он ушёл, оставив наедине Стэна и его мысли. И лишь снег тихо двигался к земле.
И снова пролетел год. Стэн, одетый в старые лохмотья, тратил последнюю монету на выпивку. «Я проиграл. Опять всё было не так! Что же такое?», - кричал он себе в мыслях. Спустя час он уже шёл, покачиваясь, к своему убежищу - одному закоулку, возле таверны. Начался снег…
«Ты пьян, мой друг. Как низко», - прозвучало от незнакомца, что вышел из тени.
«Броод, я…», - он не договорил. Стэн притулился к стене, упал и заплакал, искренне заплакал.
«Почему, друг?»
«Я…», - и новая волна слёз настигла его.
Незнакомец лишь торкнулся Стэна, как весь алкоголь выветрился с головы бродяги.
«Кто ты? - в ужасе закричал Стэн. Он в отчаянии осмотрелся. - Почему, почему ты это делаешь? Что тобой движет? Что ты? Зачем меня мучаешь?»
Бродягу понять можно. И незнакомец не обижался на него. Только сказал:
«Я не мучаю. Только тебе помогаю. Даю тебя шансы»
«Я всё, - ответил Стэн, - всё проиграл! Всё потратил! Опять!»
«Почему, друг?» - с неизменным вопросом обратился Броод к Стэну.
Он рассказал, как работал. Работал во всю силу, не оставляя даже свободного времени себе. Но это почему-то не помогло. Почему-то это всё равно привело к нищете.
«Я не знаю, что делать!»
«А что ты делал?», - прозвучал вопрос.
«Я торговал. Всяким. Рыба там, шерсть, ткань. Всем чем мог»
«Тебе она нравилась? Эта работа?»
«Я… не знаю. С этим плотным графиком я её сейчас ненавижу»
«Ты кое-чего не научился, - сказал незнакомец. – Самая плохая работа – та, которая не нравится»
«Но… я хотел сохранить деньги, я хотел их приумножить. Где это сделать как не продажей?»
«И где ты сейчас, друг? В нищете. Опять. Не помогла тебе это продажа и покупка»
Броод достал мешочек и кинул его бродяге.
«Прощай», - сказал той и чуть ли не на глазах растаял в воздухе.
«Прощай, друг», - сказал бродяга и положил свои руки на голову, даже не посмотрев в мешочек. Так и заснул.
А в мешочке не было уже ключа. Было только немного денег. Стэн знал, на что их потратить. С самого утра он резво встал и побрёл по дороге к центру города. Он шёл походкой целеустремлённого человека. Его не смущали косые взгляды аристократов, не смущало ничего. «Делай, что тебе нравится» крутилось у него в голове. Ему нужно было пройти только самую малость. Поворот, поворот. У него давно была мечта, погребенная многими событиями, но если нечего терять, то почему бы и не попробовать.
«Та-а-ак, вот тут», - подумал он. Стэн открыл калитку не очень дорогого дома и прошёл во внутренний двор. Бродяга несильно постукал по двери. Ему открыл староватый мужчина почтенного вида, очки которого съехали на кончик носа. Он внимательно оглядел гостя.
«Доктор Бэрнс, - обратился к нему Стэн, - разрешите мне быть кратким. Я Стэн и я очень хотел бы учиться у вас врачевания. Возможно, вы не хот…»
«Ой, бросьте это. – перебил доктор гостя. - Вы Стэн, так? Я слышал о вас. Насколько я знаю, вы очень упорный, вежливый и добрый человек, только с плохой судьбой. Ну, обещать, что я вас сразу же запишу в ученики, я не буду, но разговор у нас должен пройти внутри дома, а не на улице. Проходите, прошу вас»
Обойдёмся без подробностей этого разговора. Давайте обойдёмся без разговора вообще. Лучше я вам расскажу, что было через год, так ведь, дети? Ну, тогда слушайте.
Прошёл год. Того человека, что слонялся по городу в поисках мелочи, никто уже и не нашёл бы. Того человека, о котором мы начали нашу историю, теперь не существовало. Уже не было бродяги Стэна. Был весьма уважаемый доктор Стэн. Вот, глядите на него, сел возле пациента, помогает ему от того недуга, которого не могли вылечить многие врачи. Но Стэн лишь говорит принимать то и то, столько-то раз в день. Можете не сомневаться в правильности лечения, ибо доктор многим уже помог. И брал Стэн только столько, сколько нужно было для врачевания и собственной нетребовательной жизни, говорил, что «когда деньги будут моей целью, моей жизни не будет существовать, как не существовало до недавнего времени».
Однажды он принимал пациента, юношу, который жаловался на головную боль и на тяжесть в легких.
«Что же, довольно легко, - сказал Стэн, - это свадийская ящесть, неопасная болезнь. Вот, возьмите этот стаканчик. Тут травы, их заварить дважды в день перед едой. Неделю попить и всё будет отлично»
Юноша взял лекарство и с улыбкой на лице пошёл к выходу. Перед дверьми он обернулся и сказал:
«Прощай, друг. Теперь действительно прощай, навсегда»
Стэн аж подлетел от неожиданности. Как только он обернулся посмотреть вновь на юношу, посмотреть на его лицо, Броода уже не было. Только снег за окном, первый снег.

Сейчас уже полночь и сил писать у меня больше нет. Мне нужно отдохнуть. Мне история понравилась и, возможно, кто-то получит от неё хоть что-то. Как бы там ни было, история немного освещают традицию и культуру южан. Ах, ещё забыл написать. Броод, тот странный человек, не кто иной, как одно из божеств южан. Как я узнал, это бог снега.

Передо мной стояли небольшая деревянная дверь. Я не решался войти, долго переминался с ноги на ногу. Сделать это казалось выше моих сил. Потными от волнения руками я вытащил золотую безделушку и повертел у себя перед глазами. Лучи солнца падали на кольцо и освещали каждую его деталь. В причудливой форме на поверхности драгоценности переплетались лозы какого-то растения, пока оба их конца не достигали друг друга и не создавали некое подобие пьедестала, на котором находился маленький зелёный камешек. На обратной стороне была надпись, желавшая счастья и здоровья владельцу. Кузнец сказал, что это его лучшая работа за последние годы. И, конечно, потребовал достойную цену. Пришлось потрудиться, чтобы насобирать эти деньги. Но, вот, я держу это кольцо. С сожалением мне пришлось вспомнить о стареньком кинжале. Семейную реликвию пришлось продать. Что же, дедушка был прав, он мне понадобился. Возможно, не так как он это себе представлял, но всё же. «Это символический обмен войны на личное счастье», – подумал тогда я, усмехнувшись про себя.
Открыть двери, сделать шаг вперёд и дороги назад не найдёшь. Мне это и нужно было. Собрав всю волю в кулак, я толкнул двери. Громкость удара вышла немного громче, чем ожидалось. Я вошёл в коридор и снова прошёлся по тому ковру, что и впервые, тогда, когда мы только-только приплыли сюда. Что странно, нервы у меня тогда шалили намного меньше, чем сейчас. Начал подниматься по ступенькам, а когда вышел на второй этаж, увидел открытые двери в зал. Там спокойно разговаривали Кетрин и её отец. Пришлось перебороть всё нарастающую трусость, но я немного нервозной походкой всё-таки вошёл в зал. Карт поприветствовал меня, улыбнулся, а потом, наверное, заметил, что со мной что-то не то. И сразу же начал внимательно осматривать меня, пытаясь разгадать причину этого «чего-то». Такое поведение было свойственно ему. Как я заметил, управитель любил разгадывать  тайны человеческого характера, тайны движений и слов. Кстати, Кетрин тоже на меня смотрела озадачено. Бежать было некуда, если уж начал, надо было и закончить.
- Дат'фар'тер, - начал я. Это было чем-то вроде обрядового слова. Старо-южное слово, которое в буквальном смысле означало «отец дочери». Так начинали обряд, в котором просили руку и сердце девушки. Дальше я продолжил говорить на старо-южном, но тут запишу на родном: - Кетрин, дочерь этого семейства, полонила моё сердце. Как в прошлом предки просили разрешение, как и в будущем будут,  прошу и я вашего разрешение. Ведь дочерь ваша прекрасней всех и та, с кем бы я хотел провести всю свою жизнь. Ведь дом этот славен, и готов я ко всему для него. И прошу, - сказал я, обернувшись к Кетрин, и протянул ей на ладони кольцо, - дать этот подарок в знак моей любви и верности. И прошу разрешение от вас, дат'фар'тер.
Улыбка озарила лицо Кетрин. Карт же молчал.  Лицо его никаких эмоций не показывало. Спустя несколько секунд он дал ответ, который заставил меня нервно сглотнуть.
- Знаешь, в Свадии, да и у нас такое бывает, знатные люди обычно отдают своих дочерей в семьи не менее знатные... – но тут вдруг его лицо переменилось. Оно стало… радостным? – Но будь я проклят, если пойду по дорожке свадийского отребья! Когда важно счастье моей дочери, только она может решать, что делать. А её ответ…
-Да! – сказала она и кинулась мне в объятье.
Я был обескуражен. Но счастью моему не было границ.

- Э как удивил ты нас! Чёрт возьми, да все переговоры Публия не стоят твоего, Юлий, решения! – в который раз повторил Дункан. Он стукнул меня в плечо, засмеялся, а потом дальше пошёл искать выпивку на праздничном столе.
Это было буквально вчера. Вчера во всей Южной республике праздновали свадьбу, мою свадьбу. Эх, эти три недели мне не было отбоя от гостей, новых друзей и прочего, и прочего. После такой неожиданной вести, которая обошла весь город всего лишь за день, жизнь моя стала совсем иной. За день-два я познакомился с людьми больше, чем когда-либо видел в жизни. Это ужасно утомляет, сил у меня еле хватало, чтобы поприветствовать очередного аристократа или же ещё одного продавца-богача, или кузнеца, трактирщика, командира стражи и много-много разного народа. Ночью первого дня я спал почти как младенец. А на второй день всё началось снова. К счастью, через неделю ажиотаж вокруг этого уже приутих, и я смог вырваться к своим друзьям, которые подкалывали меня и задавали каверзные вопросы ещё день. Меня огорчило, что Публий к этому холодно отнёсся. Даже к сегодняшнему дню мы с ним редко разговариваем. Ну, три-четыре раза пересеклись, поговорили кратко о том, о сём, и он снова бежал по делам.
Мы начали готовиться к свадьбе около нескольких недель назад. Ох, эти приготовления, эти суеверия, эти традиции – все они так утомляют. Как и с гостями, мне пришлось много работать, всё время боясь совершить что-то, что будет считаться непозволенным. Честное слово, сжёг бы все эти правила и суеверия, да они даже не были написаны. К счастью, мне помогала Кетрин, иначе я бы действительно поставил вон те белые цветы в месте, где это бы означало разлуку, и купил бы медные блюдца, вместо серебряных. «Да какая разница?!», - хотелось мне закричать, но это желание было своевременно придушено.
И вот вчера начался праздник. Алкоголь, поздравление, танцы, драки – без этого южная свадьба не свадьба. А когда у тебя за столом сидят тысяча людей, которым просто таки чужда этика, а чувство самосохранения не было и при рождении, то свадьба становится похожей на массовую драку с криками, алкоголем, ну и двумя молодоженами. Поэтому мы с Кетрин убежали, когда только начиналось веселья (в понимании южан). Никаких предрассудков у них не было по этому счёту, и я, под руку с моей женой, пошёл к тому месту, где всё началось. Мне показалось, что вспомнить это будет приятно не только мне. И я, к счастью, не прогадал. На фоне общего шума, под светом бледной луны, мы просидели тут полчаса. Кетрин была очаровательна в этом розовом платье. Я не мог насмотреться на неё. Не мог отвести взгляда. Но когда её голые плечи начали вздрагивать от холода, я понял, что мы тут засиделись. Я взял её за руку и повёл к дому.
- Я тебя люблю. – сказала она мне перед дверью. Сколько раз я это не слышал, но ценность этих слов никак не менялась.
- Я тебя тоже. – ответив, я открыл перед моей женой двери. Только вдуматься! Женой!

Жизнь непредсказуема. Начиная от таких больших перемен, как путешествие за горизонт, заканчивая неожиданными поворотами судьбы, как встреча с южанами. Вот, кажется, идёшь ты по известной дороге, кажется, опасность миновала, кажется, что будущее не принесёт ничего нового. Но жизнь не может идти ровно, где-нибудь она обязательно вильнет, оставив тебя разбираться с последствиями такого поворота. И в большинстве спасти тебя от падения в пропасть может только другой человек, бывший там по счастливой случайности… или, может, судьбе?

Кетрин. Девушка не вылетала у меня из головы. Я всё ещё чувствовал её запах, видел её голубые глаза. Мне её не хватало. Любовь, так называется это чувство? Состояние души, которое я не чувствовал никогда, но вдруг проявившееся на чужестранке, за сотнями тысяч шагов от родной земли.
Я ходил каждое утро в парк, глупо надеясь встретить Кетрин там. Открытое приглашение и разговор представало для меня слишком трудным заданием, будто только при мысли об этом храбрость убегала в самые потаенные закутки души. Но каждое утро без компании девушки добавляло мне решимости.
И неделю спустя я решил – ждать случая бесполезно. Я встретил Кетрин на дворе и подошёл к ней. Подземные боги, как это было трудно, неловко, невыносимо! Только воспоминания об этом уязвляют мою гордость. Но Кетрин, к моей радости и, признаюсь, удивлению, ответила согласием на моё предложение о прогулке. Что же, память о том дне занимает почётное место среди лучших моментов моей жизни.
Я с Кетрин пошёл в парк вечером. Рассекая предзакатную тишину, когда все уже томились дома, у камина или же свечи, мы громко шутили, смеялись, говорили. Вообще, это тот вечер, что я назвал бы самым лучшим за всю мою скучную жизнь. К моменту расставания, меня уже покинули все страхи, предрассудки и другое, но дело склонялось к глубокой ночи, а потому возвращаться было необходимо. По мрачным улицам города, едва освещаемыми полупотухшими факелами, я проводил девушку к жилью. Прощанье было недолгим.
- На улицах так темно, тебе нужно бы попросить отца поменять факелы. – сказал я, когда мы приближались к её дому.
- Хах, да, было бы неплохо. Я редко ходила тут ночью.
- Можно это повторить. Пройдёшься по парку со мной снова? – так как мы были прямо возле дверей, я стоял напротив неё и с беспокойством ждал ответа.
- Может быть. Скорее всего. – размыто ответила она. – С тобой очень интересно.
Она подарила мне последнюю улыбку и зашла в дом.

Ответа я её не слышал три дня. Что же, дел было по горло, и грусть немного проседала под грузом ответственности. Как раз тогда мы, наконец, разобрались с главной проблемой – как попасть домой. Южане дали нам всё, что нужно: от ресурсов до работников – а потому мы приступили к работе. Оказывается, Публий не только хороший лидер, но и неплохой… архитектор? Наверное, всё-таки так. Он знал корабль и потому под его попечительством южане (с нами, конечно) начали отстраивать транспорт.
Кстати, хочу заметить, что южане очень удивились эдакому агрегату. Ближайшие камни (те, на которые мы наткнулись в начале знакомства с Кальрадией), как пояснил нам один из работников, не сопутствовали развитию мореходства. И это не только проблема горного народа, ведь почти повсюду Кальрадию окружают эти «защитники». Возможно, из-за этого многие мои соплеменники не возвращались из дальнего плавания, видимо, только мы такие счастливчики, что смогли вживую увидеть новые земли.
Корабль отремонтировали быстро, а вопросы об участии, о приготовлении к путешествию, о возможных опасностях затянули процесс отправления корабля к родным землям ещё на недели две. Но всё-таки было решено – назад отправляется команда из сорока людей, командует которыми Синеглазый. Я, Публий, Дункан и все из тех, с которыми я успел вас познакомить, остаются в Кальрадии. К сожаленью, многие не вернутся назад, даже если пройдёт всё гладко. Они сделали своё дело, сделали то, что до них никогда не делали, но Кальрадия им слишком чужда, большинство не могут променять её на родные земли. Они возвращаются к войне, взамен миру и спокойствию, возвращаются к крови и песку, оставив позади красивые пейзажи. Что же, готов признать – их выбора я не понимаю.
Прощание произошло неделю назад. Горячие рукопожатие и просьбы, что господствовали на гавани, были от меня далеки. Только Синеглазый был мне хорошим знакомым, а попрощался я с ним в первую очередь. Затем  я был просто сторонним наблюдателем, отдалённый от всех, стоял там только из-за формальности и уважению к пребывавшим на борту. Горечь расставания прошла мимо меня. Я погрузился в свои мысли, а когда же опомнился, корабль был далеко от побережья, далеко от нас.

Уже неделю, как мы с Кетрин снова ходили по городу, разговаривая о том или ином. Тем вечером я снова пришёл к ней. Мне нравилось её присутствие, но ничего больше разговоров у нас не было. Встретил я девушку недалеко от дома. Она взяла меня под руку, и мы снова пошли к парку, как и вечер до этого, как и позапрошлый вечер. Обычно мы разговаривали часами напролёт, но на этот раз Кетрин была смущенной и тихой, а тему для разговора мне никак не удавалось найти. Что-то её тревожило, но понять «что» было мне не под силу. Мы вышли из парка намного раньше, чем обычно. Только начинало темнеть. Я проводил девушку до её дома. Кетрин попрощалась со мной быстро и неуверенно, а потом спеша забежала в дом. Понять такого поведения я не мог. К казармам я шёл медленно, в раздумьях.
Не успев отойти и нескольких десятков шагов, как из темноты, передо мной, вышел человек. Он не скрывал своего лица, не скрывал меча у него в руке. Обернувшись, я увидел двух таких же людей. Мне стало не по себе. Да, у меня был меч на поясе, но может ли он помочь против трёх головорезов? Я готов был отдать свой кошелёк без пререканий, но фраза бандита не оставила мне надежды:
- Эдгар хотел передать привет.
Мысль пронеслась одна за другой. Знала ли об этом Кетрин? Возможно, из-за этого у неё такое настроение? Замешан ли кто-то ещё? И выживу ли я сегодня? Я вытащил меч. Одно я знал: нужно хотя бы попытаться защитить себя. Головорезы приближались ко мне… Я боялся, конечно же, я боялся. Рука стала мокрой, и держать рукоять стало тяжелее. Вдруг со стороны послушались лёгкие шаги. Кто-то бежал сюда. Только один человек… Лёгкие шаги подсказывали, что приближается девушка… «Кетрин?» - подумал я. Да, она. Девушка выбежала из-за угла и, увидев меня, скороговоркой сказала:
- Ты уж извини сегодняшнюю меня, я просто хочу сказать, что люб… – она заикнулась. Наверное, только сейчас она увидела, что я стоял с мечом наготове. – Что происходит?
Она тоже вытащила меч (не только я боялся за собственную безопасность) и, наконец, увидела бандитов. Кстати говоря, головорезы тоже удивились такому повороту событий. Но один из них, оценив ситуацию, проговорил:
- Девушку тоже убейте, тот не запрещал.
Я первый начал драку. С дикой ловкостью я подпрыгнул к ближайшему бандиту и резким ударом рассёк ему шею. Ненависть наполнила меня. Ко мне подбежал второй бандит, размером с деревянный шкаф. Удар его меча я отбил, но потерял равновесие. Тем временем Кетрин дралась с противником поменьше и даже одерживала победу. Увидев это, бугай решил быстрее разобраться со мной. Его удары я благоразумно не пытался отбить, только отпрыгивал и угибался от меча. Но сколько бы я не старался, в поединке я не мог одержать победу. К сожалению, мой противник крепко стоял на ногах, когда я уже задыхался от резких движений. Вдруг сзади бандита ударили острием в бок. Тот протянул руку к ране и попытался обернуться, но второй удар прошел сквозь него, где-то возле сердца. Мне пришлось отпрыгнуть подальше, чтобы на меня не навалилась его туша. Я упал на спину, а мой бывший противник с грохотом врезался в землю.
«Мы победили» – пролетела у меня мысль. Я лежал, с трудом дыша. Попытался подняться, но подкашивались ноги. Бросив это дело, я стал рассматривать звёзды, пока утихнет сердце.
- Отдохнул? – спросила Кетрин, протягивая руку. Она не выглядела растерянной, ничуть. – Нужно бы позвать кого-нибудь, чтобы убрали разбойников с улицы.
Она думала, что это просто бандиты. Пускай и дальше так думает. Я взял её пыльную руку и с трудом поднялся. Девушка обеспокоено на меня смотрела, что-то её терзало изнутри, И теперь я знал что. Точно такое же чувство терзало меня с самого нашего знакомства. Любовь. Об этом ведь она хотела сказать? Наверное, этот момент девушка представляла по-другому. Приблизившись, я поцеловал её, и Кетрин ответила взаимностью. Секунды четыре после мы просто смотрели друг другу в глаза, пока я не сказал то, что хотел сказать давно:
- Я тоже тебя люблю.
И, казалось, на этой счастливой ноте история должна закончиться, но удушающий гнев охватил меня, когда я понял, что кое-кто мог отнять этот миг. Я заглянул в её голубые глаза и попросил идти домой:
- Я сам во всём разберусь. Иди домой. Не бойся, ничего со мной не случится. – я соврал. Кое-что могло произойти.
Девушка пошла домой, на прощанье оглянувшись. А мне нужно было к её родне. Встретив по дороге стражника, я быстро пересказал, что случилось и что нужно сделать. А потом вновь побежал по своей дороге. Направо, налево, вперёд. В темноте тяжело было найти тот проклятущий дом. Спустя минуты блужданий я всё-таки заметил его. В окнах виден был свет. Я постучал не очень громко, хотя чувства призывали меня выбить эти двери. Дверь приоткрылась, откуда послышался голос Эдгара:
- Всё сделано? Я уже за…
- Твои ублюдки не сумели довести всё до конца, – сказал я, пихнув мальчишку в дом.
Двери захлопнулись сами, когда я вошёл внутрь. Эдгар получил несколько ударов по лицу, пока мне не осточертело его бить. Его нужно было наказать, но вопрос «Как?» напрашивался сам собой. Убийство? Это я отмёл сразу же.
- Ты пытался меня убить! – в порыве чувств закричал я.
Тот промолчал. На его лице не было ненависти или злобы. Только страх и отчаяние.
- Из-за тебя чуть не погибла Кетрин, ты, больной ублюдок!
Он отполз от меня ещё дальше. Я вытащил меч.
- Что мне с тобой делать?! Я могу сделать так, чтобы ты никогда больше не навредил мне!
- Не надо, - промямлил мальчишка.
- Возможно, ты и прав, - согласился я, - убийство ни к чему. Но как мне тебя убедить не лезть ко мне?! А?! Ответь!
Ярость тогда управляла моим телом, а не разум. Я мало могу гордиться своим поступком в ту ночь.
- Я знаю как. Ты просто будешь знать, что мстить я буду жестоко и сразу же! – удар эфесом по колену заставило того вскричать от боли. Сустав принял какую-то невообразимую форму. – А сейчас… слушай меня. Ещё раз будешь мстить, угрожать или ещё чего, твои последние минуты будут ужасающими. Смерть будет не самым худшим вариантом развития событий. Не надейся, что после моей смерти, мстить будет некому.
И я покинул дом, запихнув меч обратно в ножны.

Ничего не произошло после. Наверное, это моя судьба уходить от наказания. Я не горжусь содеянным, не подумайте. Та история с Эдгаром была ужасна. Но возможен ли был другой ход событий? Я не знаю, что и думать. Сделал ли я правильно или нет. Это довольно сложно. Для меня.

Солнце взошло. Несмотря на такую рань, мы уже были на тренировочной площадке. Махали мечами, стреляли из лука, в общем, делали всё, что нужно для поддержания хорошей формы. Нытик колотил чучело своим любимым оружием, щитом. Ударил им, поставил блок, опять ударил, а потом добивающий мечом –повторял это из раза в раз. Немного поодаль Терил целил в мишень из лука, который услужливо выдали нам в оружейной. Собственное оружие он потерял при неудачной высадке, и пришлось ему привыкать к новому. Лучник показывал средние результаты, то и дело проклиная себя при очередной неудачной попытке.
Я ходил кругами вокруг Маркия в тренировочном бою. Тело болело от каждого движения, но не это ли тренировка? Тренировка духа: терпеть боль и продолжать схватку, как ни в чем не бывало. Правда, до этого мне было далеко. Двигался я вяло и отвлекался на каждую ссадину, когда она вдруг решала припомнить о себе.
Маркий сделал первый резкий выпад. К несчастью, именно тогда я отвлекся на боль в плече. Меч пролетел возле груди, чуть не прибавив ещё одну ссадину. Я успел увернуться, но потерял равновесие. Второй удар снова чуть не попал в грудь, но, всё-таки, не зря меня учили на корабле. Реакция спасла моё бедное тело, и, наконец, я твердо стал на ноги. Встал в боевую стойку. Теперь настал мой черёд.
Удар пошёл по круговой дуге, но Маркий мастерски прошёл под деревянным мечом. Он снова попробовал ударить, точечный удар в пресс чуть не достиг цели, но я немыслимым образом уклонился. Потерять инициативу в этом бою означало для меня поражение. Снова пошёл в атаку, быстро наносил удар за ударом, надеясь, что Маркий хоть на один не успеет отреагировать. Зря надеялся. Тот ловко всё отбил и ударом в ноги повалил меня на землю. На одну ссадину у меня стало больше.
- Хух, это лучше чем было вчера. – вытер пот Маркий. – Но тебе ещё учиться и учиться. Слушай, не старайся подловить меня на быстрых ударах, да и вообще кого бы то ни было такого же уровня, как я. Обычно в таких отменная реакция. Попытайся как-то с помощью хитрости зацедить противнику.
Откуда-то послышался смех. В шагах десяти за нами наблюдал парень. Тот же, что насмехался надо мной в лагере, тот же, что просил нашего пленения – советник и рыцарь Кетрин.
- Дерёшься хуже девушки. – сказал он с ясным намерением оскорбить.
Раньше я, быть может, посмеялся бы над глупостью оппонента и его шутки, да не обращал бы внимания. Но тогда я был на взводе.
- Куда тебя послать? Куда удобнее?
- О, смотрите, он умеет говорить! – засмеялся парень.
- Прости, как тебя зовут? Я не имею обычая называть собак по кличке, но тут говорящее животное – что за чудо! – съязвил я. Его лицо стало мрачным с небольшим оттенком ярости.
- Ты нарываешься на драку. – угрожая, сказал он. Пальцы парня сжались в кулаки.
- Надеюсь, вы говорите о погоде? – спросил Маркий, явно озабоченный текущим положением.
- Это ведь не помешает мне узнать твоё имя? – обратился я к юноше.
Возле нас образовался полукруг из тех людей, что понимали мою речь и понимали, к чему это приведёт. Мои соплеменники только стягивались к толпе.
- Ты не можешь так со мной говорить. – парень оскорблен, это видно, но на истеричного ребенка он не был похож, держался спокойно. – Я Эдгар, сын Мирта. Хотя, возможно, тебе это ни о чём не говорит, поэтому скажу по-другому: я Эдгар, племянник Карта и двоюродный брат Кетрин. Так что, давай так: ты сейчас извинишься, и мы обо всём забудем. Никаких других условий, только скажи «Прости» и всё.
Вот тогда я понял всю трагичность ситуации. Плюнуть на обиды и извиниться? Или поссориться и, возможно, влезть в драку с королевским племянником? Я был склонен к первому варианту, но все карты спутал подошедший Нытик. Всё могло быть по-другому, но…
- Что тут такое? – задал тот вопрос, едва пришёл.
- Кстати, и я не прочь узнать. – поддакнул Маркий.
- Этот парень племян…
Эдгар не стал дожидаться, пока я всё объясню и поторопил меня:
- Давай быстрее, потом поболтаете. Меня ваша компания уже бесит. – нахально сказал тот и, покосившись на Нытика, добавил. – особенно этот кабан.
В стрессовых ситуациях даже маленькое совпадение может вызвать смех. К сожалению, парень не нашёл другого слова, к сожалению,  не обозвал Тулия шкафом или хоть медведем. Нет, Эдгар назвал того кабаном. Я не смог совладать собой и залился бурным смехом. И моё веселье было огромным промахом.
- Да как ты смеешь! – лицо его приняло багровый оттенок.
Я понял свою ошибку, когда откашлялся. Меч юноши, не деревянный, настоящий, покинул ножны. Эдгар принял боевую стойку. Зрители недоуменно переглядывались, кое-кто положил руку на рукоять железного собрата. Нытик стал слева передо мною. Он прикрывал меня от возможного удара, но, тем не менее, не закрывал от взора королевского племянника. Тулий зло мне шепнул:
- Что здесь, побери всё, происходит?
- Требую дуэли! Ты, урод, оскорбил меня! – тем временем надрывался юноша. – Давай, трус!
К тому времени мой рассудок полностью отказал. Что бы вы ни предугадывали, какие бы ситуации вы не придумывали раньше – в реальности, обычно, всё идёт наперекосяк. А когда все правила этикета и здоровый смысл стрелой вылетают из твоей головы, остаётся только дерзость, злость и нахальство. И, по своему опыту скажу, ни к чему доброму это не приведёт.
- Ему нужна дуэль. – сказал я Маркию и остальным соплеменникам. Меня одолела ярость, и я был готов согласиться на драку. Но с оружия у меня была деревянная палка, в то время, как Эдгар держал настоящее оружие. И никто не спешил принести нам что-то стоящее.
- Так пусть… - досказать мысль Нытику не дали опять.
- Отвечай! – парень хотел повиновения, но, наверное, впервые к нему не прислушались.
- Да заткнись ты уже! – закричал я ему.
Да, это было не больше, чем детская ссора, глупая перепалка, но эмоции захватили каждого из нас. И королевский племянник не смог ими совладать.
Начал драку Эдгар. После такого неуважения к своей дражайшей особе он попытался ударить мечом мне в шею. Пока я неуклюже отходил, Тулий щитом отбил парящее оружие. Парень отошёл на безопасное расстояние и прокричал что-то, чего я не смог понять.
- Так пусть получит. – договорил Нытик, потом показал взором за мою спину. – Уйди, мешать будешь.
- Не убивай. – только и успел сказать я, на что получил кивок в ответ.
К тому времени вокруг дуэлянтов собралось много народу, которые были не прочь посмотреть на такое представление. Среди них уже даже затесался принимающий ставки. С полукруга южан доносились или громкие возгласы «Три на Эдда!», или же тихий неразборчивый шепот.
Первые секунды ничего не происходило, Эдгар кружился с Нытиком по условному кругу. Парень не хотел слишком спешить с атакой на столь сильного противника, а Нытик… Нытик, кажется, просто забавлялся. Его движения были легки, а взгляд переходил с одного зрителя на второго, как будто не замечая оппонента.
Первым сдался Эдгар. Быстрым движением он попытался достать Тулия, но тщетно. Нытик играючи отбил парящий меч щитом. Сталь звякнула о сталь, и вслед за железякой отлетел сам мальчишка. Особа королевских кровей чуть было не испачкала свою одежду – парень с трудом устоял на ногах. Подняв голову, первым делом он увидел презрительную улыбку Тулия. Тот стоял расслаблено, опершись на меч, с издевкой смотря на юношу, как бы говоря: «Ну, и что ещё ты сможешь сделать?». А правда была в том, что ничего Эдгар, прославленный племянник короля, гордый, амбициозный юноша, сделать не мог. Это доказали последующие несколько минут, когда тот с остервенением бросался на Нытика и через раз падал на землю, не выдерживая отпора ветерана. Битва была проиграна, но парень того не замечал из-за ярости, отчаяния и уязвленной гордости. А, возможно, замечал, но не хотел себе признаваться.
Спустя минуты две Нытик решил покончить с этим представлением. Очередную атаку Эдгара встретил теперь не простой блок, а мастерски сделанный контрудар. В окончании довольно зрелищного приема, Тулий ударил деревянным мечом по ноге юноши, из-за чего тот упал на землю. Подняться у него не было больше сил, а все попытки были пресечены болью в ноге. Эдгар был окончательно повержен.
Уходя с круга, Нытик обратился ко мне:
- Надеюсь, у нас не будет проблем. – сказал он это спокойным ровным голосом, ещё не зная, что опозорил королевского племянника. Впрочем, даже когда он узнал об этом, голос его не дрогнул.
Тогда настал мой черёд собирать плоды триумфа Тулия. Признаюсь, лучшего я ни придумать, ни сделать не смог бы, и, признаюсь, после такого представления торжество охватило меня цело и без остатка.
Я не спеша подошёл к валяющемуся Эдгару. Парень, завидев меня, приложил все усилия к тому, чтобы подняться. К тому времени, как я дошёл, он уже сел, а потому вцепился в меня ненавидящим, полным ужасного гнева взглядом. Возможно, юноша готов был убить своего злостного врага (спорю, теперь никак по-иному он обо мне не думает) на месте, но ничего подходящего для этого поблизости не было. И всё, что мог сделать Эдгар, это смотреть как «враг» подходит всё ближе. Но я не хотел показывать злорадство, продолжать минуты позора для юноши, хотя нет – хотел – но это сильное желание я смог в себе подавить. Я нагнулся к нему и тихо сказал:
- Сейчас всё пошло как-то не по плану, этого всего не должно было быть, не так ли? Драка… она была вызвана каким-то недопониманием и глупой злостью. Я не знаю, что тебе важнее – твоя честь или благополучие твоей страны, но, если о драке узнают, и то, и другое может рухнуть. Наверное, нам нужно бы забыть об этом… - лицо юноши скривилось. - … или же сделать так, чтобы об этом никто не узнал. Понимаешь? Ни я, ни мои друзья слова не скажут о том, что тут произошло. Сделай так, чтобы твои друзья тоже молчали.
Ответом мне послужил тот же гневный взгляд. Впрочем, ничего другого я и не ожидал. «Возможно. – думал я тогда. – Нужно уже придумывать ответы на многие обвинения, что посыплются на меня». Не спеша мы покинули тренировочную площадку, оставив позади косые взгляды южан.

Как только мы добрались до наших комнат, друзья обступили меня, желая ответов. И мне пришлось отвечать, неохотно рассказывать о своих ошибках и своей несдержанности, за что вполне заслуженно получил полные разочарования взгляды. Только у двоих я видел спокойствие на лице – Нытик и Терил расслаблено глядели по сторонам.
- Та не смотри на меня так. – опередил мой вопрос Тулий. – Мне все равно, кому я морду набил. Он хотел оскорбить меня, полез к тебе – достаточные причины, чтобы я не сожалел о драке. Когда я вообще сожалел о драке? Проблема в том, что неприятностей теперь будет по горло, но это дело завтрашнего дня.
- Что бы там не думал Нытик. – снова начал читать мораль Маркий. – Этому… Карту, правителю города, ты ничего не докажешь таким образом. Мы же гости, Юлий, гости! И надавали по морде родне хозяина. Тебе придётся объясняться и королю, и Публию с Дунканом. Не думаю, что там прокатят такие детские отмазки, как: «Он первый начал!».
Я стоял, прижав руку к голове, и слышал то, что понимал уже во время дуэли. Если всё выйдет наружу, мне никак не отвертеться. Вряд ли кто-то посмотрит на то, что провокация поступала от Эдгара.
- Придумай лучше объяснительную речь. – закончил наставления Маркий. Здравая идея. Я, послушав его совета, забрался в свою комнатку и начал строчить объяснения отдельно королю, отдельно Публию с Дунканом. И кто знал, с кем из них разговор выйдет более тяжелым.

Хотя такое и предвещало бурную недельку, но на следующее утро ничего не произошло, как и на остальные дни. Эдгар имел свои причины не разглашать об этом, возможно, мною названные, а, возможно, какие-то другие.

Обедом третьего дня нас от тренировки оторвал глухой шум со двора цитадели. Конское фырканье, стук копыт и многоголосая человеческая речь заставила нас окончить тренировку чуть пораньше. Хотя все мы знали, что там происходит, оставался один неясный вопрос: «Они вернулись с Дунканом или же мы всё-таки не успели?». Плечом открыв двери, я чуть ли не выбежал из закоулка во двор. Сердце стучало, а ноги переставлялись всё быстрее, чуть не срываясь на бег. Мне оставался только один угол, и, миновав его, я оторопел. Всего лишь на секунду, но ноги мои оказались вросшими в землю. Пришлось перевести дух, и только тогда тело начало мне подчиняться. «Значит, всё вышло!». Я с распростертыми объятиями пошёл приветствовать тех, кого не видел уже более двух месяцев.

- Ну, Синеглазый передал мне, что ждать вас надо два-три месяца. – объяснял Дункан. Мы сидели в зале, за столами, наполненные душистой едой. Её не было очень много, но всё-таки хозяева отлично постарались красиво оформить праздничный обед. В зале была только наша компания и сейчас мы наслаждались гостеприимством южан, не забывая при этом побеседовать о недавних событиях. – И я подумал, что лучше подождать столько, сколько вообще возможно. Я и приказал сидеть на берегу покуда запасы не кончатся. Правда, при пересчёте оказалось, что еды-то у нас как раз на два месяца – пришлось урезать ежедневные порции, чтобы продержаться на месяц больше. Ну и томились мы там этих два месяца, ты не представляешь! Я даже в морские карты играть научился! При том, что до путешествия я их ненавидел.
Дункан хохотнул и потянулся за пивом. Тут его, кстати, делали немного другим способом, но вкус был очень похож. Взяв кружку, капитан встал и проголосил тост:
- За то, что мы всё-таки сумели! Сумели доплыть, хотя никому этого не удавалось, сумели наладить отношения с хозяевами, хотя вряд ли кому-то это удалось бы. Мы приложили руку к великому открытию! Ура!
И зал поддержал его. В том числе и я.
Дальше всё шло обычно – истории, байки, даже песни. После скудного рассказа Дункана, мы поразили друзей гораздо более интересным повествованием о наших путешествиях. Публий говорил, я добавлял некоторые детали, иногда даже Нытик влезал в разговор. Вечер шёл так хорошо, что омрачать его неудачами совсем не хотелось. И историю о королевском племяннике я оставил на завтра.

Утро было прекрасное. Я во всю грудь вдохнул свежий летний, но немного, правда, холодный, воздух и огляделся по сторонам. За спиною остались ворота крепости, а впереди растелился немного однообразный, но тем не менее прекрасный город. Особенно в этих теплых лучах восходящего солнца.
Сегодня я встал немного позднее восхода. Привычка ещё со времен плавания. В остальных же сегодня она забылась под алкоголем, а поэтому сейчас я не имел идеи, что делать и куда идти. Так и стоял, обернувшись к солнцу, пока не услышал сзади мягкие энергичные шаги. повернувшись, я увидел приближающуюся Кетрин.
- Не спится? – спросила она.
- У меня той же вопрос к тебе, кстати.
- Я, этот, соловей. Рано встаю, рано лягаю. Обычно.
- Кто, прости? Соловей?
Она посмотрела на меня нахмурено, а потом вдруг улыбнулась.
- Ах, всё никак не могу привыкнуть, что кое-какие животные вам неизвестны. Соловей это птица. Его звонким голосом можно миловаться от восхода до заката, день ото дня и ничуть не надоедает.
- Вы слушаете птиц? – для меня это было непонятно на тот день. Возможно, птицы, что водились у нас, не были столько красивыми голосом, чтобы их слушать…. Но где-то на глубине сознания у меня возникла мысль, что дело всё-таки в наших людях, которые за проблемами войн, финансов и другими вопросами просто не замечали красоты окружающей природы.
- Да. Вы разве нет? – удивилась девушка.
- Нет.
И разговор как-то стих сам по себе. Проходила секунда за секундой неловкого молчания, пока Кетрин вновь не заговорила.
- Я, наверное, пойду. Не буду мешать.
И Кетрин, развернувшись, уже готова была идти куда-то. Но мне нравилась компания девушки, и я сказал то, что, наверное, замялся бы говорить после раздумий:
- Я бы хотел, чтобы ты осталась. – поняв, что звучит это немного не так, как хотелось, я немного выправился. – Хотел бы посмотреть город. Я, если честно, ещё не заглядывал за эти стены. Было бы отлично, если бы ты мне помогла.
- Как это не смотрел? Имел две недели свободного времени, а ещё не знаешь мой город? Стыд! – сказала она и повела меня по серыми улицам города, которые, впрочем, не выглядели столь бесцветно, когда рядом шла Кетрин.
И мы гуляли по городу. Девушка показывала мне разные здания, рассказывала всякие истории и иногда даже знакомила с новыми людьми. Вообще, она на удивление много знала простолюдинов по имени. Дворянство обычно не позволяло себе вести тесные беседы с низшими людьми, но Кетрин это ничуть не беспокоило, девушка непринуждённо вела беседы или с трактирщиком, или с ткачихой, а люди, могу поспорить, любили её за это.
Спустя некоторое время нашей прогулки, она дернула меня за рукав.
- Хотя, что это я тебя тут вожу по грязным закоулкам, когда мы ещё не видели главного. – сказала Кетрин и направилась в противоположную сторону. Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ней.
А пока мы шли куда-то, я решился начать разговор о недавних событиях.
- Так у тебя есть двоюродный брат? – спросил я.
Она кинула мне рассерженный взгляд.
- Дети. – кратко кинула она.
- То ес…? – но договорить я не успел.
- Вы просто дети. Как можно подраться из-за такой чепухи? Как вообще можно подраться, когда на кону стоит благополучие двух государств? – гневно сказала она.
Если девушка хотела пристыдить меня, то, что же, ей удалось.
- Так ты знаешь? И Карт?
- И отец знает. От него такие дела не скрыть. Хотя вы с Эдгаром и хотели всё замять, но на второй же день Карт всё знал.
- Так рассказал не Эдгар? – это немного меня ошеломило. - Как же вы узнали?
- Глупо надеяться на то, что солдат сдержит язык за зубами. Тем более управителю.
- Ладно. – я лихорадочно принимал информацию и старался найти следующий вопрос, который, почему-то, все время ускользал. Спустя несколько секунд я его нашел. - А как же последствия? Их ведь не было.
- Потому что отец умнее вас двоих. Он не позволил из-за каких-то личных отношений рухнуть возможному союзу. Солдаты теперь действительно молчат, а то, что произошло тогда теперь дело только вас. – последовала небольшая пауза. – А это меня больше всего и пугает. Он ведь не забудет. Он будет ставить тебе палки в колёса, а, возможно, и покалечит тебя при возможности…. Так что, пожалуйста, будь поосторожней.
К концу речи мы уже стояли, смотря друг на друга. В её глазах я действительно видел желание помочь, сочувствие. Не знаю, возможно, она не могла смириться с вариантом, что её братец зайдёт дальше в своих планах мести. Не ограбит, не покалечит, а убьет, при первом же удобном случае постарается проткнуть меня мечом. Надеюсь, к этому моменту я буду готов. Но готова ли к такому повороту событий Кетрин?
- Буду. – сказал я и сразу же сменил тему. – Ну, так что ты хотела мне показать?
- А ты не видишь? – Кетрин крутанула головой, прогоняя другие мысли, и снова улыбнулась. – Мы стоим возле этого. Парк имени Карта Защитника.
Она показала мне на ворота, на которые я раньше не обратил внимание. Если издалека ворота были на вид простым гладким серым камнем, то при ближнем рассмотрении можно было заметить, как материал оплетают высеченные ветви. Само это сооружение были очень странным для однотонной Джеллкалы. Ступив за ворота, я встретил зелень, чудный аромат запахов и красок. Будто бы за один шаг оказался в лесу, подальше от города. Но, обернувшись, я снова заметил серые здания, и явь рассеялась.
- После войны отец подумал, что городу не хватает красоты. Не хватает места, куда можно уйти от городской жизни. Первым делом он построил этот парк. – тем временем объясняла мне Кетрин.
- Тут очень красиво.
- Да. Карт поставил тут стражу, которая берёт штрафы за мусор или уничтожение этой красоты. Сюда может зайти кто угодно, но торговать, просить милостыню, брать или давать услуги тут строго запрещено. Тут можно только отдыхать. Пошли, что ли, присядем. От сегодняшней прогулки у меня уже болят ноги.
Я пошёл за Кетрин, и в парке мы провели ещё один час, разговаривая на разные маловажные темы. Потом, к сожалению, нам пришлось возвращаться в цитадель, где у меня ещё оставалось одно дело.

После сытного завтрака я собрал Публия и Дункана, чтобы, наконец, рассказать им ещё одну историю. После вчерашнего адекватен был только глава, когда капитан всё время жаловался на головную боль. Несмотря на такое состояние Дункана, оттягивать рассказ у меня не было больше сил. И я начал.
Увидев лица командиров после рассказа, я поспешил заверить, что проблем не будет.
- Я с утра разговаривал с Кетрин. Она говорит, что, хоть Карт и знает об этом, ничего предпринимать он не будет. Боится за наши отношения и считает драку только личными разногласиями.
- Это ничуть тебя не оправдывает. – сказал Публий. – Ты проявил несдержанность, а от этого у нас появился ещё один враг. Который не прочь, кстати, будет отомстить. Разве этого научили тебя мои уроки? Смеяться врагам в лицо? О, боги, разве так можно?
- А мне, в целом, понравилось. Будет, что другим рассказывать. – попытался засмеяться Дункан, но прервался на головную боль. – Последствий на государственном уровне не будет? Отлично. А гордый ребёнок и, судя по всему, далеко не любимец управителя, нам не проблема.
- Ну да, как же. – с сарказмом закончил глава.
На этом наш разговор прекратился. На этом окончилось и то, о чём вам можно поведать.