если Димо не продолжает свою повесть, попробую йа =)

7.

А наша рота отправилась на отдых и пополнение. Конфликт с протестантами не сказать, чтобы совсем угас, но желание открыто выступать против нашего милостивого Императора и святой церкви мы у них на время отбили. Как водится, примерно наказали попавших в наши руки вождей. Там всё замешено на конфликте феодалов и торгашей, но сейчас не об этом. Хотя почему. Полагаю, в будущем наша Империя станет более протестантской, с ростом влияния толстосумов. А потом, быть может, и вовсе народ перестанет доверять и пасторам и епископам, это если этому народу удастся  стать реальной силой и диктовать свою волю и старым господам-рыцарям, и новым – торгашам. И у нас, у солдат уже поговаривают, что такие времена могут наступить и уже наступают. Мы уже прогнали рыцарей с полей чести, а бюргеры, которые нам платят, чтоб мы убивали рыцарей, для нас – только средство наживы. Захотим – и их на пики подымем. А народу какая вера нужна? Народная, простая. Чтоб всякие посредники не объясняли, что мы должны платить налоги и подыхать за баронов или барыг. Простая вера в том, что я, человек – и есть главный господин, а кто с этим спорит – того на пики. Вот такая вера скоро будет, она уже начинается.

Что-то расфилософствовался я сегодня. Это от моего нового статуса. Сами понимаете, пытаюсь теперь думать не как солдафон, а как будущий полководец, а, возможно, и политик, и даже владетельный сеньор. Перво-наперво, решил сменить костюм, потом – дом, потом – нанять себе монашка в учителя грамматики, истории, биографий великих полководцев и вообще, расширения кругозора. Свой бывалый кожаный колет вместе с солдатскими латами почти задаром отдал одному рубаке из нашей роте. Он как раз после штурма вышел в сержанты. И свой старенький домик сдал в аренду одной маркитантке. Теперь я с семьёй жил на офицерской улице, на покатом холме, с видом на город. Дом мне очень по-дружески недорого уступил наш фельдфебель. Он получил в недавнем штурме несколько ранений и решил оставить службу, переселившись в город и обзаведясь галантерейной лавчонкой. К слову, в городе он долго не выдержал, видимо, сказалась многолетняя привычка к свежему воздуху и простору, а с тем и с другим в наших городах, как известно, не очень. И наш старый друг оставил свою семью и лавчонку в городе, а сам вернулся в лагерь, где открыл ещё одну лавочку – «Всё для хорошей стрельбы». Все мы считали за долг покупать готовые пули, фитили, кремни, чинить замки и механизмы только у нашего друга. Поселился старина в одной из комнат полевого борделя.

Латы я подобрал себе готовые, на заказные решил пока не тратиться. Зато моя новая кираса и бургоньет имели  серебрёные сегменты с золочёной резьбой. Да и полировка, и качество стали были очень даже приличные новому моему положению. Мушкетную пулю со ста шагов, конечно, могут и не выдержать, но в ближнем бою – надёжная, удобная и приятно тяжёлая броня. Заказал себе также три новых повседневных костюма и один парадный – бархатный, несколько беретов, рубашки, чулки и перчатки. Всё это я оплатил из своего трофея с недавней кампании, то есть офицерские подъёмные успешно сэкономил (правда, жёнушка их куда-то немедленно вложила).

С конём решил пока также подождать. По моему теперешнему статусу конь – допустимая, но не обязательная часть экипировки. Дело ведь не в самом коне. Сам конь не так уж дорог, по моему теперешнему достатку. Но вот содержание его в надлежащем виде уже чувствительно. Но и это не всё. В походе конь может быть покалечен или вовсе убит, и тогда плакали мои кровью заработанные гульдены.

Но зато я позволил себе настоящую роскошь – колесцовый пистоль. Вот это как раз для строевого лейтенанта большая редкость – иметь такую благородную вещь. Конечно, не новый и без вычурных излишеств отделки, но вполне приличный. Ствол ещё не слишком разношен, а механизм почти не даёт осечек. Теперь всё своё свободное время я уделял приятнейшему из занятий – совершенствовал навык стрельбы из пехотного офицерского пистолета. И немудрено, что со временем я стал неплохим стрелком. Мои вчерашние товарищи по солдатскому строю с завистью смотрели на мои упражнения. Что уж говорить: пистолет для истинного имперского офицера – это как жезл для маршала. С рапирой  тоже пока не торопился. Толедские для лейтенанта дороговаты, а наши не такие изящные и уважаемые.

Как-то заставил себя посетить один пригородный монастырь и подыскал себе там подходящего рясника в учителя. Он должен был навещать меня в моём новом доме по субботам. Пару часов в день он учил меня писать, читать и считать, а после, ещё два часа читал мне биографии полководцев и учебники по тактике. Причём мои интересы не ограничивались многочисленными обычными современными пособиями для пехотных офицеров. Мой учитиличка знал латынь и греческий и знакомил меня с разными трактатами древних времён. А вскоре уж я и сам мог оставить у себя какую-нибудь книжонку из городской библиотеки (покупать дороговато) и почитывать её по вечерам. Со временем моя любовь к чтению даже превзошла увлечение стрельбой из пистоля. Капитан меня очень за это хвалил, иногда по вечерам, за кружечкой рейнского, мы вели с ним беседы по полевой тактике современной и достижениях древних. Своего подрастающего сына я во всех своих занятиях держал рядом. К моей радости, стрелять и читать он учился быстрее отца.

Почти целый год наша рота не участвовала в серьёзных делах. Мы пополнялись, обучали рекрутов, приводили в порядок разные хозяйственные дела. Например, почти монополизировали охрану ближайших дорог, поставку дров в город тоже пытались захватить полностью, задействовав наших обозных, а также активно нанимая крестьян. Изредка принимали заказы от бургомистра по поимке преступников, или ликвидации банд. Изредка, потому что в период пребывания роты в лагере близ города, народ заметно успокаивался. Этот год я провёл тихо, но с огромной, как мне казалось, пользой для своего блистательного будущего.

Да, о своём будущем я стал теперь задумываться, иногда представляя себя Капитаном или даже Полковником. После вечернего чтения о великих подвигах Александра и Ганибалла, Помпея и Цезаря, Веспасиана и Марка Аврелия я всю ночь грезил великими кровавыми битвами, в которых я буду руководить огромными ордами прекрасно обученных и оснащённых храбрых и преданных лично мне солдат, как я буду диктовать свои условия покорённым крепостям и вражеским столицам. Учение весьма пробуждает воображение и уверенность в собственном могуществе.

Теперь я точно знаю: простой солдат всецело подчиняется воле полководца потому, что сам-то ничего не знает и не понимает кроме простейших и примитивнейших действий, как то однообразное манипулирование пикой, или, в лучшем случае, монотонное кароколирование.  Поступки и замыслы высшего офицера для него туманны и непостижимы. А видя воочию, что приказы благородного офицера приводят его к блистательной победе, иногда в самых невыигрышных условиях боя, солдат начинает думать, что его Вождь – сверхчеловек, избранный. Теперь я точно знаю – всё дело в знаниях, в учёбе. Ну, или очень многое.

Как-то вызывает меня Капитан и сообщает приказ по роте – выдвигаться в район Богемии, а потом и Будапешта, а после – ещё южнее. По пути наша рота будет усиленна сотней рейтаров, а также четырьмя лёгкими полевыми орудиями. Мы отправляемся патрулировать юго-восточные границы нашей Империи, к слову, самые размытые, неопределённые и неспокойные. Мы сменяем Нюрнбергскую роту, согласно очерёдности дежурившую на границе полгода. Срок нашего дежурства аналогичный. Если рота в таких краях остаётся дольше, она может совсем одичать и даже поголовно дезертировать, став одной из незаконных банд на «смутной» территории межграничья. Задача роты – поиск и уничтожение подобных банд дезертиров, а также отслеживание передвижений отрядов османов.

Прямого указания вступать в соприкосновение с турками у нас нет. У нас с ними сейчас период «ни войны, ни мира». Тут всё зависит от ситуации. В отношение турок мнение бывалых такое: лучше решать дело манёвром, в бой вступать в случае крайней нужды, ежели сами турки будут пытаться отрезать отряд от коммуникаций или укреплений. Говорят турки – лучшие воины нашего времени, они также и лучше всех вооружены. Но для нашей роты подобная командировка – долгожданная прогулка. «Ничейные» территории – лучшее место для пополнения казны. Да и оплата нам идёт по высшему разряду – такое дежурство приравнивается к боевым операциям против регулярных войск на вражеской территории. Если вернёмся с удачей, целый год потом будем кормить весь город.