1257. История Рыцаря. Автобиографический роман прохождения 1257.

1257. История рыцаря

Пролог

Автобиографический роман рассказывающий
о подлинных приключениях странствующего рыцаря
произошедших
Anno Domini 1257

          Все записи, приведенные ниже, были исполнены членом ордена Теофистов,  квалифицированным каллиграфом,
имеющим степень Бакалавра Римского Университета, личного летописца Теодоры Аквинской и подтверждены
им в полной мере. Помимо сего, вашим покорным слугой были использованы также и летописи, сохранившие
упоминание о деяниях странствующего рыцаря.

        За любезное предоставление возможности использования в этом труде сих скрижалей выражаю отдельную
благодарность и почтение:

- Иосифу Симону Ассемани, хранителю Ватиканской библиотеки;
- Вацлаву Бронну - каппелану Пражского костела святого Вита;
- Збигневу Синему, ключнику городских хранилищ свитков Кракова;
- Арно де Пуатье, командиру отряда крестоносцев Гийома де Шатоннефа, гроссмейстера ордена Госпитальеров;
- Кристиану Вольфу, брату-послушнику личной канцелярии Анно фон Зангерхаузена, верховного Магистра тевтонского ордена, города Эльбинга;
а также …
- преподобному игумну Козьме, хранителю монастырских записей в Новгороде Великом, писаные отцом Нестором и переданные лично Владыке Новгородскому.

                                                                                                                   Mark Aurely

Глава первая и вторая. Начало.

       

Яркий свет солнечного луча, проникающий через цветное мозаичное панно арочного окна, широким лезвием
фламберга рассекал массивный дубовый стол, стоящий посередине большой комнаты, надломленным острием упираясь в пол,
покрытый мраморными полированными плитами, привезенные из каменных рудников, в окрестностях Милана,
(как утверждал торговец в Праге).  И хотя весь его вид выдавал в нем проходимца высшей пробы, с материалом
он не обманул, и плиты привезли вовремя и по счету, как и было оговорено…. Денег, мерзавец, конечно содрал
втридорога, но нежный коричневый оттенок камня был необычайно приятен глазу, а замысловатые узоры ремесленника
были ловко изготовлены и изысканны, а в целом составляли единую картину, которая очень походила на искусно
сделанный геральдический герб Дома Мастера – Ангела-херувима с расправленными крыльями.
           Обычному посетителю, находясь в комнате, было невозможно догадаться, что скрывается за сложением кривых
и изогнутых линий на плитах. Узор казался интересным и не более того. Увидеть целиком мозаичное полотно можно
было только с верхней анфилады, куда вели две боковые витые лестницы. Там, на втором этаже, под арочными сводами
стоял небольшой  столик черного дерева с двумя массивными стульями, высокие резные спинки которых были отделаны
бордовым бархатом. Два полуторных европейских меча, скрещенных накрест и рыцарский тарч поверх них были
укреплены в каменной кладке стены, поверх столешницы, давая понять посетителю, что владелец этого дома не
понаслышке знаком с оружием.
            Туда, наверх приглашались, как правило, самые дорогие гости или важные партнеры, для подписей и скрепления
печатями документов. И там, на высоте четырех с лишним метров, гостю  открывалась тайна мозаичной комнаты, где
линии сходились,   узоры сплетались воедино, составляя величественную картину  истинного убранства этой залы.
Хозяин этого секрета, втайне, очень гордился тем, что мог произвести неожиданное впечатление. Эти маленькие хитрости
не раз приносили ему прибыль в торговых или иных сделках, отвлекая от острых вопросов, возникающих в процессе
переговоров.
             За столом, чуть скособочившись, отставив левую руку далеко в сторону и опираясь на нее, сидел молодой
человек в темно-сиреневом камзоле венецианского дешевого сукна, с узкими вертикальными разрезами поверх плеча, отделанным
белым атласом. На голове его был, небольшой берет, цвета камзола отороченного куцым пером неизвестного животного.
Из-под берета на стол ниспадали длинными струями желтоватые волосы, частично закрывая тонкие изящные пальцы,
густо покрытые чернилами для письма. В другой руке юноша держал короткое отточенное белое перо, которым он быстро
и довольно изящно выводил  длинные ряды слов на шершавом холсте бумажного пергамента.
Вообщем, он походил на большинство молодых людей, выпускников школы каллиграфов, кем собственно и являлся.

             Пиза… Мастер, вы сказали Пиза. Но я думал, что вы отплыли в Кастилию. Вероятно, вы ошиблись…
Юноша запнулся на полуслове, явно боясь, что старик заподозрит его в том, что он принимает рассказчика за потерявшего
разум старца. Жар выступил на его лице, першение в горле усилилось, и он с трудом сдерживал кашель, быстрыми движениями
пальцев расстегивая перламутровые бусинки застежек воротника камзола.
Фигура, напротив, до этого застывшая как монументальная скульптура, пришла в движение. Сухие руки дотянулись до узкого обоюдоострого стилета с замысловатой ручкой. Грани ножа заиграли на свету яркими переливами, когда лезвие столкнулось с проникающей мощью солнечного луча, разбивая его на мелкие струи, вонзающиеся в матовую поверхность тяжелого стола,
подобно легким арабским пробивным стрелам.
- Ошибка… Да, пожалуй, я ошибся….. Ошибка…

              Мастер надолго задумался,  казалось, он вовсе заснул, стилет замер в воздухе….
- Да, да…твоя правда, Марк, конечно я ошибся. Юноша испустил невольный вздох облегчения.
Это была самая большая ошибка в моей жизни, глаза мастера вдруг потеплели, лукаво улыбаясь уголками рта, он вдруг стремительно наклонился к лицу каллиграфа. Но я ничуть не жалею, что ошибся. Даже если бы мне сейчас господь предложил исправить…..
сделать по другому… быстро прошептал мастер прямо в лицо мальчишке. Ведь тогда моя жизнь сложилась бы по-другому,
лучше или хуже, но по-другому. Лицо старика улыбалось довольной улыбкой, расправляя морщины  на невысоком лбу.
А менять в своей жизни я ничего не хочу,… потому что это моя жизнь….
Старик опустился в кресло, больше похожее на трон, чуть потягиваясь, расправляя плечи и вытягивая ноги навстречу солнцу,
опуская сухие ступни на теплые плиты.
- Такого поворота судьбы, я не ожидал никак. Но она не баловала меня с самого рождения, да и …в молодости, многие вещи воспринимаются намного легче, сказал он чуть помедля, как бы вспоминая, что-то. Но обо всем по - порядку…
Началось все в Марселе. Это были южные владения короля Людовика десятого. Сбежав из Орлеана и прибившись к труппе
бродячего театра, мы двинулись на юг. Куда держать путь мне было все равно. И это направление было ничуть не хуже любого
другого.

Глава вторая.

                  Юг ошарашил меня своими запахами и красками. Жизнь бурлила здесь кипящим котлом. После мрачного и грязного
севера, давящего на тебя монолитом замковых стен и сточных канав, угрюмостью гарнизонных лиц и желтоватыми бликами ростовщических физиономий, мрачному юмору городской стражи, плесневелому виду навесных мостов, юг ворвался в меня
свежей струей морской волны, смывая с меня кислый привкус постылой службы, маня и дурманя новыми мечтами. Да, именно
мечтами. Давно забытое, с детства чувство неудержимой мечты, еще неизвестной, но уже почти реальной птицей оживало
в моей душе.
                 Такого количества незнакомых и неизвестных мне людей мне не приходилось видеть никогда. Тут были торговцы
со всего света, рыцари, яркие и замысловатые попоны на их дестрие, причудливые гербы и флаги, наемники, с суровыми
лицами, увешанные диковинным вооружением. Бродячие ученые, с фолиантами и астролябиями, сухощавые писцы в безразмерных хламидах, покрытые неизвестными письменами, менестрели, барды, рыбаки, наперебой предлагающие рыбу, которую не
отведаешь больше нигде на свете, если судить по их заверениям и честным выражениям лиц. Посредники с вереницами рабов и зазывалами, рассказывающими о неимоверных физических достоинствах их живого товара, уличные факиры и мимы.
Такого количества блудниц я не видел никогда. Тут были стройные фламандки в расшитых корсетах облегающих узкие  талии,
эбонитовые мулатки с широкими бедрами, с обилием костяных бус и амулетов непонятного назначения,   закрывающие лицо
шелковыми накидками увешанные  бесчисленным множеством мелких золоты   украшений арабские дивы и пышущие здоровьем и выставляя напоказ, завораживающие взгляд достоинства фландрийки. Постоялые дворы пополнялись новыми людьми со скоростью бушующей реки.
                 Весь этот круговорот обрушился на меня буйством впечатлений, от которых можно потерять голову, а в бушующем
водовороте этой яркой действительности можно было потерять и свою жизнь. Судьба улыбнулась мне. Старый цыган, владелец передвижного театра сказал, что нашел для меня место оруженосца у старого знакомого рыцаря, с которым его неоднократно
сводила жизнь и рыцарь обязан ему за небольшие, тут цыган лукаво улыбнулся, услуги, которые он якобы ему оказал. Так или
иначе, тыкая суховатым пальцем мне в грудь медленно выговаривая каждое слово –  Тебе нужно быть при деле или закончишь
жизнь на площади, где хитрованы-посредники будут рассказывать о том, какими «неимоверными талантами» ты обладаешь, и что потратить на тебя сотню динаров – это будет выгоднейшим капиталовложением.

                  Рыцаря, которому я был обещан, звали Ги де Монтегю. Небольшая община христианских рыцарей располагалась к северу
 от центра города, где улицы были намного шире, чтобы можно было разъехаться двум тяжеловооруженным верховым и
выложенные не белым известняком как на южных узких улочках, а гранитными массивными сколами из местной каменной выработки.
Подковы тяжелых конных и груженые повозки с неимоверного размерами окованных колес не наносили никакого вреда этому
покрытию, лишь только гулкое эхо, разносилось по всему проулку.
                  Ги не оправдал моего первого впечатления о рыцаре, коих я  успел насмотреться при въезде в город. Я ожидал увидеть    закованного в броню воина с суровым выражением  лица, немногословного, как бы привыкшего не словами, а делами  доказывать
свое отношение к миру. Передо мной же предстал высокого вида, худоватый, скорее жилистый, чем мускулистый человек.
Длинные темные волосы редкими прядями ниспадали на несоразмерные и топорщащиеся в разные стороны неимоверной
конструкции усы, над которыми высился острый с горбинкой, как бы сломанный (вероятно так оно и было) нос. Яркие живые
глаза совсем не походили остальному облику. Они горели зеленым огнем, были подвижны, и излучали веселье и радость, как
бы споря, и не соглашаясь с мрачным обликом уже постаревшего рыцаря. К тому же он был разговорчив, имел мягкий характер, а любопытствующий нрав воина, заставляющий его задавать неимоверное количество пытливых вопросов, говорящий о его развитом кругозоре и выдававшего в нем повидавшего мир человека, располагали собеседника, откликаясь на его дружественный облик.

                 Он долго рассматривал меня с ног до головы, как глядят на филей, выбирая его для праздничного ужина. Придирчиво,
ведя внутренний диалог с самим собой. Споря и возражая, приводя контраргументы, сомневаясь в приведенных доводах и тут же опровергая их, оправдывая заинтересованностью. Пауза затянулась, и я невольно начинал нервничать, не зная как повести себя.
Наконец он кивнул головой, как бы соглашаясь с тем, что аргументов «за» набралось больше чем аргументов «против».
- Хорошо, я согласен,
- Будь по-твоему….
Произнес рыцарь, дружественно обнимая цыгана за плечо и увлекая за собой. На меня они уже не обращали никакого внимания,
оставляя меня в полном недоумении стоять посреди комнаты.
- Будь по-твоему…
                 
                 Вряд ли мою службу можно было назвать службой оруженосца. Ги давно уже не участвовал ни в сражениях и
турнирах, хотя местный лорд высоко ценил его былые заслуги, и приглашения на праздники были обязательным ритуалом для
старого воина. Тем более что по характеру Ги был живой и подвижный, а послушать истории про былые победы были рады все,
даже если их уже неоднократно пересказывали, каждый раз находя неизвестные еще слушателям или забытые детали и эпизоды
с которыми соглашались участники повествовавших событий.
Оружия с собой Ги не носил и не требовал, чтобы это делали за него. Воина видно и так, даже если у него нет меча, говаривал он.
Зато дома у него был целый арсенал, способный вооружить небольшую «армию головорезов», улыбаясь в усы, комментировал он свои запасы, скопленные за долгий срок странствий и сражений. Все это неимоверное количество немысленного вооружения требовало
заботы и ухода. Тут Ги был непреклонен. И ревностно требовал чистки полировки. Не доверял он лишь заточку оружия.
- Все, что сделал великий мастер, вкладывая свою душу создавая свое детище, может испортить прыщавый переросток, который
думает как бы перехватить лишнего мяса с овощами на кухне, обещанные ему знакомым поваренком. Либо мечтательно вспоминая прелести рыхлого тела местной молочницы, которая каждое утро появлялась во дворе дома, принося с собой запах свежего сена и
 козьего молока.
              Знакомя с каждым экспонатом своей коллекции, Ги, сам показывал как нужно проводить манипуляции по обслуживанию
данного вида, заодно рассказывая и показывая как действует очередная смертельная машина. При этом проявлял чудеса 
гибкости и быстроты, как бы заново оживляя свои навыки   умелого воина. Эта разительная перемена от сухопарого старика, до атакующего на все лады стремительного рубаки, выкрикивая
гортанные кличи, (вероятно присущие диалектам родины оружия)  изгибаясь всем телом, производя неуловимые движения   
стремительно движущимися руками, больше всего походила на выступления площадных фокусников, которые непостижимым образом выделывали фантастические, трудно воспринимаемы обычным глазом, движения которые приводили к недостижимым для обычного обывателя результатам.
При этом он подробно комментировал и досконально пояснял все тонкости поворота тела, движения оружия, пластику движения
рук и ног искренне хохоча во все усы видя по моему тупому выражению лица, что даже после всех усилий, с медленным повтором движений всех поворотов я не мог понять, каким все таки образом устрашающего вида лезвие проникает сквозь выставленные мной преграды и движения щитом. Так же наверно смотрит грязный мальчишка в лохмотьях, открывши рот обнажая синие от терновника мелкие зубы, на голые, закатанные по локоть украшенного звездами видавшего виды халата, где непостижимым для него образом
яйцо, которое он стащил в торговых рядах, для того чтобы увидеть представление, превращается в желтого несмышленого цыпленка, робко переступающего в загорелых  руках ловкого престидижитатора.

                  Ги не участвовал в турнирах, но былые заслуги позволили ему получить должность консультанта  Школы Мечников,
которую организовал местный лорд, стараясь держать в тонусе своих воинов, а так же давая возможность молодежи проявить
свои способности владения оружия, прежде чем их отцы отдадут их на обучение в торговые гильдии, если отпрыск не смог показать хороших результатов в овладении воинским искусством, пополняя списки ремесленников или студиусов в местном лицее или
Университете Прованса. Карьера воина мнилась предпочтительней уже не всем, как в былые времена. Яркие рассказы старых
служак о неимоверных   баталиях, странствиях, чудесах неизвестных земель, конечно, манили юношей, а безбедная старость отправившихся на покой рыцарей, греющих свои кости под благодатным южным солнцем говорила о том, что быть воином дело
выгодное и в материальном виде. Правда о том, что и  риск был велик, и  далеко не все доживали до того, чтобы всласть потратить приобретенное богатство в последнее  время толкало молодежь провести свою жизнь за  торговой конторкой, либо  в изучении
пыльных фолиантов. Возможно, эта жизнь была скучнее, чем раскрашенная в неимоверные краски жизнь  рыцаря, но зато заметно длиннее. Поэтому поток молодежи,  которая хотела бы посвятить себя воинской карьере, в последнее  время стал не велик, и
управителям приходилось идти на разные хитрости, чтобы привлечь на свою сторону потенциальных воинов.
Так проходило время. Я впитывал жизнь Марселя как губка, мастер обучал меня ратному делу и обращению с разного вида оружием.
Не скажу, что у меня был талант, но постоянство тренировок постепенно делали свое дело.

- Ловкости и ума тебе не занимать, чувствуется, что ты провел юность среди уличных сорвиголов, говаривал мастер, но для
рыцаря ты конечно хлипковат. Будем использовать, что есть. Если не достаточно своей силы, используй силу противника.
Так учат мастера далеко на Востоке, где заканчиваются степи Улу-Джусов и за горными хребтами открывается вид на гигантскую стену, длину которой не измерить и несколькими конными переходами. Верилось в это с трудом. Я повидал и крупные замки с неприступными стенами, уходящими ввысь, лепясь к горным склонам и окруженные рвами башенные Castles. Но строить стену, которая бы делила землю, казалось, верхом несуразности. Но по обыкновению, перечить мастеру было рискованным и необдуманным занятием, ибо ни что так не чтил он, как слово рыцаря, подвергать сомнение которое было подобно надругательством над святыней.
Лук и арбалет давались мне с трудом. Не хватало выдержки и концентрации.
- Ну что ты дергаешься, как-будто тебе морских ежей в штаны наложили, - недоумевал рыцарь, охаживая полированными гранями тренировочного меча меня по бокам. Для двуручного меча, особой   гордости и предпочтения которому отдавал мастер, я был явно не
 готов.
- Для него, конечно больше бы подошел короткий варяжский клинок или азиатский палаш, а еще лучше бы арабский ятаган:
сам с собой обсуждал мастер возможные пути развития моего обучения, абсолютно не замечая меня, разговаривая так, как бы я был
  тренировочным болваном с нарисованными на обитом медью «струганце» неправдоподобными глазами, имитирующие                   выразительный взгляд противника.
                 Используя мою природную ловкость, мастер гонял меня на сконструированной, по его чертежам, адского вида  сооружении, которая приводилась в движении ручными  колесами, вращающими деревянные шестерни механизма, с помощью движения мула. Ги рассказывал, что он неоднократно бывал в Арагоне и Кастилии, и что для нас чудо, там знакомо любому крестьянину, работающему на ферме, где производят оливковое масло. Так что ему оставалось только заменить жернова на деревянного болвана, со множеством рук-рычагов, которые имитировали подобие удара.
 Одно время половина города перебывало у мастера, чтобы только посмотреть на чудовище, с неохотой веря, что этот нелепый
свирепый зверь служит для тренировки бойцов. И по началу, ходили слухи, что мастер на старости лет стал поклоняться демонам и темными ночами творит кровавые ритуалы с жертвоприношениями невиданным богам. Долгое общение с диковинными людьми в несуразных ярко-оранжевых хламидах, маленьких как деревенские мальчишки местных рыбаков, с наголо по-арабски бритыми черепами, смотрящими на тебя сквозь щелки глазных проемов (делая их еще более уродливыми), только подливало масло в огонь. Монахи жили на постоялом дворе всю зиму, дожидаясь таяния снегов и открытия горных проходов,  долгими часами о чем-то разговаривая с Монтегю.
Как он с ними общался было для всех загадкой, с другими они почти не разговаривали и все объясняли жестами. Тыкая узловатыми пальцами на желтых ладонях в монстра они произносили  Shi-Va, или что-то подобное, разобрать их птичий клекот было неимоверно трудно, при этом они очень глупо улыбались, вызывая еще больше омерзения у местных стряпух.
Те усердно молились и просили Солнце растопить снега, чтобы эти мерзкие и противные истинному богу (и папе Римскому Александру) создания смогли оставить их. Несмотря на это название это скоро прижилось, и даже не зная, что оно означает все начали звать многорукого – Шива.
                Трудность состояла не в том, чтобы нанести смертельные  ранения Шиве, а скорее избежать его неотвратимо 
настигающих, хоть и не калечащих ударов. Особого рода гимнастика помогала растягивать мышцы  и сухожилия перед занятиями, а  продолжительная нагрузка  наливала их силой. Так или иначе, занятия даже начали  доставлять удовольствие, а не страх и
неуверенность что не расстанешься с бренной жизнью не повидавшего еще мир отрока.
- Дух воина необходимо выковывать в себе и закалять:
говорил Ги,  совершая нелепые движения руками, делая его похожим на огромную копию лысых монахов. Трудно сказать, чем
понравились мастеру эти оранжевые уроды, но плоды их разговоров не прошли для  Ги даром, а я, с некоторых пор,  стремился ловить каждое движение и изречение рыцаря. И если он изрекал очередную «Мудрость» я старался запомнить странные слова, хоть и не понимал их высокого смысла.
Все разговоры о духе, внутренней концентрации воспитывающей истинный стержень воина все еще не находили во мне благодатной почвы, но зато делали еще более значительным образ «учителя танцев», как называли в Арагоне преподавателей мастеров-меча.

острием
фламберга рассекал массивный дубовый стол, стоящий посередине большой комнаты, надломленным острием

Немножко масло маслянное

покрытый мраморными полированными плитами, привезенные из каменных рудников,

ПлитаМИ, привезённыМИ (а не привезённыЕ)

Кое-где лишние запятые, кое-где их нет,  не стал придираться к этим моментам. Очень понравились длинные подробные описания. Редко их тут увидишь. Обычно все авторы куда-то торопятся, и постоянно ими (описаниями) пренебрегают, а зря.  Можно бы диалог ещё чуть пооживлённее, но для начала - отлично.  С дебютом Вас, буду поглядывать сюда

Захватил с головой мод 1257, поэтому решил что эмоции нужно выплеснуть на страницы (проба пера)
Спасибо за комментарии, все мелочи очень важны... любая критика интересна....постараюсь всю книгу забросить постепенно...

Глава 3. Марсельский турнир.

В ожидании праздника.

По особым случаям военных побед, свадеб или рождения детей местный лорд управитель устраивал военные турниры. На это время будничная жизнь обитателей принимала окраску будущего действа, все мысли и чаяния касались только предстоящего события. Наступало время, когда можно было заработать звонкую монету. Город наполнялся приезжими людьми. Все стремились попасть за городские стены, а те кому это не удавалось, устраивали палаточные городки вдоль крепостных валов .
И без того оживленная торговля закипала с новой силой,  местные  участники заказывали новое оружие и доспехи,  пытаясь не только делом доказать, что живут не в глухой  провинции, и следят за  рыцарской модой.
                  Ремесленники и торговцы наперебой рассказывали будущим победителям, что «ведровые» шлемы носят только деревенщины из Базеля  или Штутгарта. Настоящий же рыцарь, если он, конечно не хочет  опозориться еще до поединка и не выглядеть перед благородными дамами олухом, должен носить остроносые Топельхеймы – новинку сезона. Популярные в прошлом году ламелярные наножья пренепременно нужно выбросить и обязательно заказать кольчужные сапоги, с острыми носами, сделанные по последней моде, работы Каталонских кузнецов. Римские, с коротким лезвием мечи давно уже не в ходу, как бы напоминал ушлый торговец, ошарашенному участнику предстоящих сражений, нависая над ним изгибающимся вертким телом змея-искусителя. Настоящие дамасские клинки, закаленные в холодных ночных водах степных арыков арабскими кудесниками. Все это  просто необходимо рыцарю, чтобы поразить всех зрителей и уж тем более - противников на поле брани.
А отцы молодых невест на выданье, выстроятся в длинную очередь, что бы благородный рыцарь мог удостоить их своим вниманием.  В благородстве последнего, лично он – торговец ничуть не  сомневается. И уверяет, начинающего уже медленно терять  рассудок богатырского вида детину, что он по счастливой случайности обратился к лучшему из торговцев, продающего товар знатокам – истинным ценителям ратного дела. Остальные же конкуренты – просто жалкие торгаши, подбирающие уже не кому не нужные доспехи, переделывая старую рухлядь, стремясь сбыть залежалый товарец,  используя доверчивость покупателей.
Трое или четверо подмастерий,  в это время, хороводом кружили вокруг толстосума, вынимая из сундуков все предметы, которые называл кудесник-меркант, вычерчивая замысловатые пируэты, скорее похожие на ритуальные танцы магрибских колдунов. Можно было не сомневаться, что полный золотых дукатов туго набитый кошель, сынка знатного барона, полностью перекочует в цепкие пальцы гнущегося молодым бамбуком  продавца. А будущий «герой турнира», о ком еще будут слагать руллады городские барды уйдет упакованным в …. «лючий в этом году товар, исклющительно, в единственном экземпляре». 
                       Вобщем город расцветал, в воздухе витал неуловимый запах остроты ощущений, азарта и прибыли, который жадно пили все, кто стремился приблизиться к турниру, если уж не в качестве участника, то хотя бы как зрителя, это точно.
Ги де Монтегю то же изменился. Напротив, он стал более сдержанным, взгляд становился цепким и острым. Деловитый тон его речей не располагал к пустословию,  в глазах появлялась заинтересованность. Он и еще несколько мастеров готовили выпускников школы и вправе были рассчитывать на удачное выступление своих подопечных. Что они подразумевали под удачным выступлением, никто не уточнял, но настрой и у учителей и у учеников был серьезный. Каждый хотел доказать всем кто соберется на праздник что-то свое и опытный взгляд разобрал бы, что это свое имело довольно серьезные расхождения.
Юнцы грезили себя на поле брани…
…. в помятых доспехах, без сбившегося на землю шлема, с небольшими рассечениями, не уродующими лицо, слегка заливавшими глаза струйками свежей крови…. Поверженный противник, распластанный на земле. Его пространственный взгляд, как бы говорящий о том, что он не понимает: как такой близкий       миг долгожданной победы, которую он держал уже в своих руках, вдруг  обернулся неожиданным и до слез обидным поражением. Под возрастающий, но еще плохо ощутимый из за легкого оглушения, рев толпы, на плохо слушающихся ватных ногах, опираясь на меч, с трудом, стараясь не морщится от резкой боли, опускаясь на одно колено перед свежеоструганной трибуной, обрамленной флагами и гербами, заполненной представителями знати города во главе с лордом-губернатором и его супругой. Отыскивая глазами нежный облик, коим там часто упивался в тиши раздумий, слегка улыбнувшись и  чуть склонив голову в гордом почтении... Выбрать юную деву, посвящая ей победу и которая возложит золотой венец и приз состязания на голову победителя. Вот неземное счастье о коем только и можно мечтать, вот славный миг к которому шел сквозь боль и заливающий усталое лицо пот от каждодневных изнурительных тренировок и экзерсисов.
                Туманные видения будущих героев отличались, возможно,  незначительными деталями: личиком красотки, уровнем
повреждений и рассечений, количеством поверженных   героев и продолжительностью шумовых    оваций ревущей толпы, чествующей победителя.

            Совсем другие мысли занимали наставников. Обязательства перед лордом по подготовке новых бойцов для его редеющего, после очередных вылазок и сражений, войска накладывали свой отпечаток. Но главное – была школа. На турнир соберутся мастера из других мест. Обязательно будут преподаватели искусства меча из Прованса, а возможно будут гости и из королевской школы. От их придирчивых взглядов не скроется не один промах, не одно неуклюжее движение претендентов. Это конечно даст пищу для насмешек в адрес местных преподавателей, которые якобы претендуют на высокое звание «учителей танцев».
Всем еще памятен случай произошедший в Дижоне на прошлогоднем «Турнире весны», по случаю совершеннолетия младшей из дочерей лорда-губернатора. Морис Бриссак, единственный сын главы кузнечной гильдии стал поводом почесать языки на все лады, «восторгаясь методами подготовки и тонкостями владения оружия» местной школы. Мартин был сыном своего отца.
 Гигантского роста юноша, с пышной кудрявой шевелюрой               атласно маслянистых волос был живым олицетворением атлантов. Поговаривали, что волонтеры из королевской школы присматривали за ним, и, зная, что Людовик любит этаких молодцов,  Морису прочили блестящее будущее в гвардии его величества.
В противники ему достался молодой виконт Д’Оливье. Он был гибок и подвижен, невысокого роста с несоразмерно длинными руками делали его неудобным для многих соперником. На поединок он вышел с полуторным клинком, увеличивая свои шансы на атаку, а переброшенный за спину каплевидный щит прикрывал спину. И он не преминул доказать свои способности.
Большинство местных, да и многие из гостей в этом поединке ставили на Бриссака. Горожане были уверены в любимце, поэтому охотно отдавали свое золото принимающим ставки, делая угрожающий перевес в сторону Д'Оливье, в случае его победы. Поэтому наиболее азартные игроки ставили на последнего, рассчитывая на его владение мечом, которое может принести им баснословный выигрыш.
           Схватка началась под знаменем Д’Оливье. Он быстро  перемещался, делая стремительные атакующие выпады,
используя фланги, и угрожающе заходя в тыл  обескураженному таким неожиданным началом противнику. Казалось, зрители присутствуют на тренировке и наблюдают за отработкой ударов, а в роли деревянного истукана почему-то выбрали великана с двуручным мечом. Он неуклюже выставлял фламберг для защиты от проникающих скользких ударов нападающего, то перенося всю тяжесть в центр, пытаясь контратаковать, проваливался в пустое пространство, только что занимаемое подвижным мечником. Начавшийся было перед боем гул толпы попритих, поэтому стали хорошо слышны возрастающие возгласы специалистов, сопровождающиеся подробными комментариями, выполняемых элементов атакующим поединщиком. Понимающие одобрительно кивали головами, в знак согласия с оценкой. Понемногу тишина начинала сменяться неодобрительным рокотом и отдельным язвительными замечаниями, отчаянно выкрикивывающими из массы недовольным зрителями, рассчитывающие вероятно привести в чувство оторопевшего Бриссака. Рисунок боя практически не менялся.
 Нападающий Д’Оливье чувствовал все большую уверенность,
контролируя территорию и позволяя себе возможность              проводить все более изысканные и зрелищные выпады и удары, завоевывая сердца расстроенных зрителей, заставляя их забывать о ставках и солидарности. Ветерок перемены настроения гулял по трибунам, где располагались те, кто смог себе позволить дорогие лучшие места для обозрения и уже набирающим силой потоком вырывался на возвышающимися над ристалищем земляные холмы, усыпанные плотной толпой горожан. Все чаще раздавались откровенные насмешки и обидные выкрики в адрес с трудом сдерживающего атакующий порыв виконта, великана Бриссака. Кто-то из учителей сидел, глубоко опустив голову прикрывая ладонями пылающее от стыда лицо. Кто-то, наклонившись вперед, с отчаянным выражением лица, как бы устремляясь всей своей сутью в тело беспорядочно защищавшегося ученика, проделывая замысловатые движение руками. Изгибаясь всем корпусом и переставляя ногами, пытаясь передать все свои умения неуклюжему телу на арене, уподобляясь мавританским колдунам, по слухам, умеющим заставить двигаться и выполнять приказы непослушное тело умершего человека.
         Положение становилось безнадежным. Уже довольно  потрепанный, ядовитыми уколами молодого виконта, Бриссак,
потеряв ориентацию от головокружительных набегов противника, казалось, рухнет под собственной тяжестью, заплетаясь в собственных ногах. Те немногочисленные счастливцы, которые поставили на Оливье, незабвенно молились «золотому тельцу» предвкушая победу своего ставленника и тот колоссальный выигрыш, который уже практически лился на них золотым водопадом.
И вдруг, в один миг, ситуация изменилась. По поводу, когда и как это произошло - ходило большое количество слухов,  пальму первенства каждый рассказчик, конечно, приписывал себе, ссылаясь на особые, достоверные источники от первого лица. Неожиданно, не обращая на сыпавшиеся удары виконта Бриссак каменным утесом двинулся на нападавшего. Фламберг в его руках пришел в движение, рассекая пространство в опасной близости от пятящегося назад Оливье, грозя располовинить его молодое тело. Действуя двуручным мечом как колесной оглоблей, дижонец взрывал податливую землю турнирного поля подобно гигантской мотыге исполинского землепашца. Земля комьями летела из под ног ошарашенного внезапным натиском потомком древней фамилии и только  неимоверной выразительности прыжки оттягивали                  надвигающуюся расправу.
Которая и не преминула случиться. Зажатый в угол площадки между деревянными навесами виконт попал под очередной удар меча-кувалды разъяренного титана и, лишившись чувств, рухнул на зеленую еще не вытоптанную гладь турнирной арены.
Как сообщали наиболее правдоподобные рассказчики, источником перемены изменчивого колеса Фортуны стала сгоряча брошенная фраза в лицо почти побежденного Бриссака. Что именно сказал злой на язык орлеанец, судили на все лады. Выдвигалось неимоверное количество версий – одна неправдоподобней другой, каждый стремился приписать истину на свой счет, используя всю свою фантазию в высказывании предположений. Достоверно узнать смысл оскорбления, а что это именно оно – никто не сомневался, было невозможно. Д’Оливье надолго был предоставлен медикам и вряд ли скоро будет иметь возможность что то сказать, а уж выпытывать истину у Бриссака добровольцев не находилось, у всех в глазах еще стоял памятный удар, превращающий изящный шлем обидчика в груду рубленной требухи.
                     Несмотря на очевидность победы, поведение Бриссака стало  поводом неимоверного количества обсуждений и колких
замечаний в сторону местной школы мечников.    Стирая горечь поражения, гости вовсю старались прокомментировать «выучку и разнообразие приемов». Еще долго эта удивительная победа икалась местным мастерам, которым приходилось выслушивать язвительные замечания и иметь бледный вид на ежегодном конгрессе проходившим в Париже, который устраивала гильдия «Учителей танцев».

                   Марсель был не крупным городком, поэтому Ристалище собирали не как в Нанте или Бордо – на центральной площади, а за пределами крепостных стен на ровном как полотно участке плато, с которого открывалась панорама грузового порта и широкая гладь морского простора.
Запах свежеструганного дерева и олифы безошибочно подсказывал место предстоящего праздника. Суетливая вереница
 мастеровых муравьями облепила  костяк будущей арены, грациозный контур которой уже вырисовывался на общем фоне                открытого всем ветрам пространства.

К окончанию третьего дня ристалище было украшено флагами, геральдическими  полотнами, заказанными по этому случаю в гильдии ткачей. Обязательным считалось присутствие геральдических символов державы, дома лорда устраивающего соревнование гербы и флаги Прованса младшим вассалом которого являлся хозяин торжества. Геральдику приглашенных гостей планировалось разместить за четыре дня до соревнования по прибытию оных претендентов.
   

Le Festivale

Пышная церемония торжественно выходила на центральную площадь городка. Герольдмейстер турнира и его помощники, одетые в герба города объявляли о скором приближении турнира:

                                                                           СЛУШАЙТЕ! СЛУШАЙТЕ! СЛУШАЙТЕ!

   Да пусть все принцы, сеньоры, бароны, рыцари и дворяне из земель Французского королевства и всех других каких бы то ни было земель в этом королевстве и всех других христианских королевств, что не объявлены вне закона и не враги нашему королю, да хранит его Господь, знают, что шестнадцатого дня весеннего месяца Нисана, на зеленой равнине близ Белого Холма, города Марселя,
   Состоится великий праздник и благородный турнир с булавами, установленного веса, затупленными мечами и турнирными копьями, в соответствующих доспехах, с плюмажами, гербовыми накидками и конями, покрытыми попонами с гербами, благородных участников турнира, согласно старого обычая;
   Хозяин этого турнира – Гуго VI, граф Бургундский, вассальный рыцарь короля нашего, Людовика X, именуемый далее зачинщик, и все прочие, которые выступят под знаменами его, именуются далее защитники;
   И чтобы знать это лучше, все принцы, сеньоры, бароны, рыцари и дворяне из вышеуказанных владений и рыцари из любых других земель, кто не изгнан и не враг нашему королю, кто желает принять участие в 
        турнире и ищет чести,
    Могут нести малые щиты, что даются вам сейчас, дабы все могли
                                  знать, кто участвует в турнире.
И каждый, кто хочет, может иметь их, эти щиты разделены на четыре части гербами четырех рыцарей и дворян-судей турнира.
   И на турнире дамами и девицами будут розданы почетные и богатые призы.
   В дополнение я объявляю всем вам: принцам, сеньорам, баронам, рыцарям и дворянам. Которые намереваются участвовать в турнире, что вы должны прибыть на постоялые дворы за четыре дня до турнира и выставить на обозрение ваши гербы в окнах, иначе вам не позволят участвовать; и это я говорю от имени моих сеньоров и судей, так что прошу меня простить.
   Сами состязания делились на две части: для выпускников школ и рыцарский турнир для всех желающих принять участие. Первые сдавали экзамен, который давал возможность вступить в бурлящую остротой впечатлений жизнь будущего воина. Вторые пытались снискать себе славы и золота.
Перед турниром все участники приглашались на званый пир в честь славного события, где будущие претенденты могли ближе познакомиться друг с другом, а так же поднять кубки во здравие хозяина-устроителя. У кого-то будет возможность перекинуться парой-тройкой слов с приехавшими на праздник девушками, пока опекающие их отцы и братья утратив бдительность в сражении с зеленым змием, ослабят надзор. Кто-то сможет обсудить торговые сделки. Кто-то обретет содействие в военных союзах. Иные будут плести нескончаемые междоусобные интриги, пытаясь усилить свое и принизить положение своих политических оппонентов. Словом на несколько дней размеренная и привычная жизнь небольшого городка взорвется новыми впечатлениями и возможностями.
Герольдмейстер поднялся на галерею Менестрелей и приказал одному из помощников герольда начинать:

                                                      СЛУШАЙТЕ!   СЛУШАЙТЕ!    СЛУШАЙТЕ!
                 Высокие и благородные принцы, графы, сеньоры, бароны, рыцари и дворяне, которые будут участвовать в этом турнире:
Я должен сказать вам от имени судей, что каждый из вас должен быть на ристалище завтра в полдень вооружены и готовым к турниру, ибо в час дня судьи перережут веревки, чтобы начать турнир, где дамами будут вручаться богатые и достойные награды.
В дополнение я предупреждаю вас, что ни один не может приводить на ристалище конных слуг более определенного числа, а именно: четверо слуг для принца, трое – для графа, двое – для рыцаря, один – для дворянина, а пеших слуг может быть столько, сколько вы пожелаете; потому, что так решили судьи.
После этого судьи, покину тронный помост, медленным шагом подошли к дама и старейший, указывая жезлом, выбрал из них шесть самых прекрасных и благородных, которых они торжественным эскортом с факелами, в сопровождении герольдов и их помощников повели сквозь ряды гостей. Один из судей нес большой платок: вышитый, украшенный драгоценными каменьями и красиво орнаментированный золотом. Торжественная процессия судей не спеша проводила дам по живому коридору тронного зала, пока они не нашли среди участников турнира рыцаря (которого судьи заблаговременно выбрали как честнейшего из всех остальных), перед которым дамы должны были остановиться, делая реверанс в сторону счастливого обладателя.
И подходя сквозь расступающуюся перед ним толпу, разворачивая рулон пергамента, герольдмейстер торжественно зачитал рыцарю:

Благороднейший и доблестнейший рыцарь, как в обыкновении дам и девиц сострадать, те, кто пришли посмотреть на турнир, проводимый завтра, боясь, что какой-нибудь благородный господин, который сделал дурное по умыслу - может быть наказан слишком строго по требованию судей, и не желая смотреть, что кого-то бьют очень сильно, не взирая на
 то кто он, тем не менее, они могут помочь ему. Дамы просят судей  назначить им славного, мудрого и благородного рыцаря, который
 более, чем остальные, заслуживает честь нести от их имени это шарф  на конце копья на завтрашнем турнире.

      Голос его гулким эхом отражался от сводчатых конструкций огромной залы собора, долетая до задних рядов, привстающих на носки гостей, пытающихся получше рассмотреть все тонкости пышной церемонии.
… и если кто-то слишком сильно побит, этот рыцарь коснется его шлема шарфом, и все, кто нападает на него, должны прекратить и не сметь прикасаться к нему, потому, что с этого времени дамы взяли его под свою защиту и охрану. Вы, сударь, избраны ими из всех остальных, чтобы быть на этом турнире почетным рыцарем и принять эту обязанность, и они просят и требуют от вас делать так, как они пожелают, а так же делать по велению судей.
Затем одна из дев, поднесла ему шарф, прося его сделать это, после чего рыцарь запечатлел на ее устах поцелуй и отвечал суровой кавалькаде судей в следующем виде:
«Я покорно благодарю наших дам и девиц за честь, оказанную ими мне: и хотя они легко могли найти другого, кто мог бы сделать это лучше и кто достоин этой чести более меня, но тем не менее я повинуюсь  дамам легко и буду выполнять мои обязанности, всегда прося, чтобы они прощали мои ошибки»
Под оглушительные овации выдохнувшей напряжение толпы, герольд прикрепил шарф на конец копья, которое поднял в высоту, дабы все могли рассмотреть его, а потом один из помощников, держа его ровно, пронес его перед почетным рыцарем, как часом позже. Рыцаря же повели через колоннаду в пирный зал, уже приготовленный для всех гостей, где он должен провести целый вечер возле знатнейшей дамы, присутствующей на празднике.

                             В это время герольдмейстер сделал знак помощнику. Звучный голос герольда известил:

                                                СЛУШАЙТЕ!   СЛУШАЙТЕ!    СЛУШАЙТЕ!
«Пусть все принцы, сеньоры, бароны, рыцари и дворяне знают, что Жан I Рыжий избран дамами почетным рыцарем, вследствие его честности, храбрости и благородства. Вам приказано судьями, а также дамами, что когда вы увидите этого рыцаря завтра под этим шарфом, который зовется «Благоволение дам», под страхом быть битым за это, не смеет нападать или прикасаться к нему; с этого часа он взят дамами под свою защиту и милость»
Вино лилось рекой, трубы ревели. Вереницы слуг нескончаемым потоком несли угощенья, удовлетворяя придирчивый вкус стариков и здоровый аппетит молодых участников, с удовольствием поглощающих разносолы, вскидывая кубки во здравие хозяев и их потомков. Желая им благополучия, здорового потомства и хорошей прибыли в коммерческих делах, а так же нескончаемыми тостами пили за удачу в ратных делах, пытаясь задобрить и привлечь на свою сторону изменчивое колесо Фортуны.
Пир был в разгаре. Благородные отцы семейств и держателей родовых гербов, отходя от положенных им по уставу мест, находя знакомые лица старых друзей. Образовывали свои островки, где вспоминали былые победы, шумно кричали здравницы и неуемно опорожняли содержимое серебряных кубков, дабы не уронить себя в глазах боевых товарищей.
Молодежь переходила на свободную половину, там, где лютни и цимбалы соревновались с гвалтом праздника, заливаясь модными в этом сезоне мотивами. Вскидывались вверх руки, осуществлялись плавные переходы, ритмично меняясь местами, согнутые в поклонах колени партнеров, перекликались с реверансами и хлопками молодых дев в такт звонким переливам старающихся изо всех сил музыкантов.
Глаза встречались с глазами, легкие мимолетные, как бы случайные касания рук, матовый румянец, заливающий молодые лица…. Головокружительный вихрь захватывающих фонтаном чувств устремлялся под сводчатый потолок залы. Пир был в разгаре.
Всю ночь ревела разношерстная толпа разодетых в пух и прах гостей, отдавая последние силы столь желанному празднеству. Всю
 ночь большая толпа зевак, не удостоившись приглашения  наблюдала кукольный театр теней в арочных окнах замка,        щедро освещаемых свечными люстрами и   маслянистыми факелами. Людская пантомима отражений и глухие звуки мандолин и литавр, доносившиеся из-за закрытых мозаичным стеклом высоких арочных окон, были желанной пищей для разговоров и обсуждений для собравшихся поглазеть на праздник горожан.
И лишь под утро, дождавшиеся окончания действа, заспанные слуги, пытаясь удержать своих именитых хозяев на ногах, образовывая нестройные вереницы ручейков, вели «разбитые войска» владельцев благородных фамилий к густо разбросанным по всему пространству походным шатрам, цветными островками покрывающими зеленую равнину.

Не было бы счастья, да несчастье .....

                                     
                           Знаешь старого еврея-знахаря в восточном квартале? - выпалил мастер.
-Да, утвердительно кивнул я, - частенько вижу его с красавицей-дочкой на базаре. Она еще ходит в таком бирюзовом платье из чистого шелка, что привозят Халисидские купцы, а в волосы заплетает полевые цветы, те, что растут на равнинах по старой генуэзской дороге.
 
- Да бог с ней его дочкой и ее цветами и платьями. Живо бери скакуна и доставь его самого и все его зелья….. или что там у него, вобщем, все, что ему понадобится. Мастер быстро и тяжело дышал после такой встряски, пробежав от ристалища до нашей палатки.
- Диего сломал руку, а может быть и хуже – отвечая на мой немой вопрос, выпалил наставник. Под вопросом его участие.

- Как не вовремя…как не вовремя причитал один из мастеров. И у нас нет замены. Не нужно было отпускать Гастона.
- Гастон все равно бы не пригодился, он в седле сидит как колода, возражал другой и оба молча кивали, разговаривая больше сами с собой, нежели друг с другом, смотря как старый лекарь  колдует над распластанным на щербатом деревянном столе неудачником-претендентом.
Положение осложнялось. Школа должна была выставить на разные виды состязаний по одному участнику. В случае отсутствия оного противник получал победу заочно. Такого еще не было за все время существования школы.

 А ты ловко справляешься с конем, оценивающие приглядывался ко мне мастер. Хорошая посадка. Колени, конечно, нужно прижимать плотнее, но корпус держишь в унисон, да и подвижность неплохая.
- В гарнизоне, где я жил проходила подготовка лошадей для гвардии. Дестрие конечно мне еще не позубам, но с гунтером или рысаком я вполне справлюсь не испытывая застенчивости, окрыленный похвалой Монтегю отвечал я.

- Подготовишь коня. Перевяжи ноги, подгони упряжь, чтобы не бряцало ничего, коня не кормить, через час дашь немного воды, да смотри, чтобы не была холодной. К полудню выйдешь на турнир – рубил воздух не требующими возражений распоряжениями мастер.
- Я внесу тебя в список на конный поединок, остановившись на полпути и обернувшись ко мне, уже мягко вымолвил он. Значит, наверху кто-то замолвил за тебя словечко и звезды так сложились сегодня. У тебя есть хороший шанс все изменить в своей жизни – он положил обе руки мне на плечи, слегка встряхивая, выводя из оцепенения. 
- Противник у тебя сильный, но это не значит, что его нельзя победить. Их герольды крутились у палаток и наверняка уже пронюхали, что ты выходишь на замену.
- Но может быть это и к лучшему, - успокаивал он. Скорее всего, они не в восторге от твоих талантов, поэтому недооценивают тебя, и это может быть нам на руку.
Легкая дрожь колотила меня по всему телу, слова мастера с трудом долетали до моего сознания. Я теребил упряжь нетерпеливыми руками, которые жили своей собственной жизнью впервые предоставившейся им редкой возможностью. Сердце глухо колотилось под кованым нагрудником. Через опущенное забрало шлема пробирался легкий ветерок шевеля неморгающими ресницами.
-Вобщем ты все знаешь, повышая тон, крикнул наставник. Незачем говорить лишнее, все теперь в твоих руках и милостью
 святой Гертруды призываю тебя: - Иди и сразись,- хлопнув       
рукой по  крупу жеребца, отошел назад мастер.

Трубы пронзительным ревом взметали ввысь упругую медную волну. Пространство липким медом растянуло действительность. Зеленая гладь арены растеклась в прорезях покатого шлема. Глаза замечают плавное кукольное движение герольда взмахивающего цветастым гербом расшитого золотом флага.
Р-р-р-а-а-р-р-р-а-а-а-ш-ш …
мощной волной покатилось вдоль людской живой реки лиц и рук. Одновременно ударили шпоры в бока, лошади заржав, выбивая дерн из-под  взлетающих ввысь копыт, стремительно сближали двух закованных в сталь  противников.
У-у-у-х, - пронеслось над выдохнувшим одним разом многоликой толпой ристалищем. Черное копье спиралью белых полос разрезало пространство в опасной близости от встречного всадника, повышая риск одним ударом закончить едва начавшуюся схватку. Касательный скользящий удар палаша, оставивший на выставленном вперед тарче противника глубокую полосу, уступал по эффекту выброшенному в лицо противника стремительного древка копья.
Развернув скакуна нападающий, наклонив вперед затупленное, но мощное острие своего оружия, продолжал начинающую развиваться атаку, преследуя чудом проскочившего мимо соперника. Напряжение боя усиливалось. Поддерживаемый одобрительным ревом подгоняющей его толпы, копьеносец, захватывая инициативу и воодушевленный собственным куражом продолжал тяжелые атаки на уходящего от его разящих ударов легким аллюром боковых смещений всадника.
Рисунок боя не менялся. Стремительно надвигающаяся горной вершиной масса конника прорезала тяжелые пласты разогретого полуденным солнцем воздуха, недавно занимаемого пространства ловкого поединщика. Прижимаясь к гриве послушного скакуна, орудуя шпорами защитных сапог, придерживая или подгоняя разгоряченного коня в нужных местах, верткий всадник продолжал уходить от разящих воздух копейных ударов. Размашистые боковые удары лезвия его  меча все чаще проходили мимо изрядно порубленного кавалерийского щита, доставая до защитной кольчуги, болезненными ударами отражаясь в тебе нападавшего.
                        Солнце стояло в зените. Бросая вниз свои огненные лучи и  отражаясь в стальных гранях доспехов и кольчуг противников,
разъяренное светило превращало все более
сгущающийся воздух в желеобразное марево, плотным покрывалом, окутывающим все окружающее ристалище пространство. Люди и кони отдавали последние силы в этой безумной гонке. Деревенеющие от постоянного напряжения мышцы, парализующая усиливающаяся боль вдоль спины преследовали обоих противников, подстегивая их на решительные действия.

             Рев и улюлюканье толпы достигло своего апогея, когда траектории двух верховых сошлись в центре ристалища. От полученного рыцарского удара, нанесенного на всем скаку копьем, легкий щит растворился воздухе брызгами щепок. Пронизывая цепью молний потерявшую подвижность левую руку, с трудом удерживающегося, на вставшем дыбом, коне защитнике. Действуя, как дубиной, сломанным от удара копьем нападающий продолжал атаковать противника, одновременно защищаясь от обрушившихся на него вертикальных ударов сверкающего на солнце длинного лезвия клинка. Разъяренные кони противников спутанными гривами врезались друг в друга, их пронзительное ржание вплеталось в многоголосый ревущий хор жаждущей зрелища толпы.
……………… сознание, растянутое вязким каучуком, плавным неотвратимым движением приближало все увеличивающееся в размерах сломанное пополам глянцево-отполированное древко копья. Отстраняясь всем не слушающимся разума телом, выворачивая натруженные от бешеной скачки мышцы, пытаясь предотвратить стремительно приближающуюся угрозу, конный мечник уходил от удара. Противный скрежет покореженного железа огласил ристалище жалобным криком, срывая застежки поверженного шлема, изломанной игрушкой опрокидывая его на короткую траву арены. Вспыхнувшие красным огнем губы вдруг наполнили пересохший рот горячим  и жгучим вином, светлые волосы взметнувшимся факелом разлетелись по плечам, освободив молодое лицо всадника порыву налетевшего ветра.
Присевший на задние ноги рысак из последних сил удерживал с
 трудом держащегося за сбрую всадника. Открытое  и         развернутое всей мощью вкладываемого в удар, тело копьеносца продолжало двигаться повинуясь влекомой его за собой силой скользящего движения, все более разворачивая бронированное тело в другую сторону, открывая беззащитную спину грозного всадника.
Пружинисто выпрямляя мощные ноги, скакун возвращал прежнее положение откинутому назад телу. Потерявшая было на мгновенье чувствительность левая рука соединилась с правой на рельефном эфесе клинка. И наваливаясь всей силой приходящего в себя от изгиба корпуса, всадник обрушил всю мощь двуручного удара в широкое лезвие стремительно опускающегося палаша на беззащитный шлем противника.
Не выдержавшее неожиданной атаки, дизариентированное  и ослабевшее тело атакующего конника, вялым тюком свалилось с желающего, всем своим существом, освободиться от опеки, рвущегося на волю могучего дестрие.

Ну что ж, я таки прочитал все три главы. Написано весьма годно, особенно красочные, полные оборотов описания. Правда, местами этих оборотов становится слишком много и они заметно перегружают текст, делая его более сложным для понимания. Ну и есть ещё пара мест, где эти же обороты выглядят корявенько (что заметил — отметил ниже). В общем, стиль хорош, но его стоит ещё оттачивать и искать золотую середину. Вот так, в общем. Ну и под спойлером разного рода корявости, за которые зацепился взгляд при чтении:

с белыми разрезами поверх плеча, отделанным
белым атласом.

и пышущие здоровьем и выставляя напоказ, завораживающие взгляд достоинства фландрийки

Эта разительная перемена от сухопарого старика, до атакующего на все лады стремительного рубаки, выкрикивая
гортанные кличи, (вероятно присущие диалектам родины оружия)  изгибаясь всем телом, производя неуловимые движения   
стремительно движущимися руками, больше всего походила на выступления площадных фокусников, которые непостижимым образом выделывали фантастические, трудно воспринимаемы обычным глазом, движения которые приводили к недостижимым для обычного обывателя результатам.

Так же наверно смотрит грязный мальчишка в лохмотьях, открывши рот обнажая синие от терновника мелкие зубы, на голые, закатанные по локоть украшенного звездами видавшего виды халата, где непостижимым для него образом
яйцо, которое он стащил в торговых рядах, для того чтобы увидеть представление, превращается в желтого несмышленого цыпленка, робко переступающего в загорелых  руках ловкого престидижитатора.

К этому даже дам небольшой комментарий. Это предложение настолько закручено, что лично я не понял его как ни вчитывался.

и окруженные рвами башенные Castles

Wat? Не понимаю для чего это здесь. Единственное предположение — это имеет отношение к моду, вдохновившему на творчество, а с ним я совершенно незнаком.

А отцы молодых невест на выданье, выстроятся в длинную очередь, что бы благородный рыцарь  (в чем лично он – торговец ничуть не  сомневается и уверяет, начинающего уже медленно терять  рассудок богатырского вида детину, что он по случайности обратился к лучшему из торговцев, продающий товар знатокам – истинным ценителям ратного дела, а остальные – просто жалкие торгаши, подбирающие уже не кому не нужные доспехи, переделывая старые мечи пытаясь, стремясь сбыть залежалый товарец и  использовать доверчивость покупателей) мог удостоить их своим вниманием.

Скобки слишком объёмны и слишком сильно разрывают начало и конец предложения.

Ги де Монтегю то же изменился. Напротив, он стал более сдержанным, взгляд становился цепким и острым.

Напротив же применяется после отрицания. То есть оно бы куда лучше смотрелось, если б рыцарь НЕ изменился. А так, на месте напротив лучше бы подошло но в отличии от остальных... Конечно, если я верно ухватил смысл.

Его пространственный взгляд

Какой взгляд? Причём здесь пространство?

Ах да, чуть не забыл. Ещё хотелось бы похвалить оформление. Здесь немногие задумываются об этом.

Sir Knight

   - Трудно будет с тобой расставаться, я право дело уже чертовски  привык к тебе…
тихим голосом сообщил мне наставник. И я и старик – лекарь, осматривающий меня недоуменно повернулись в его сторону. Чуть приподнявшись, откидывая волосы назад, мастер пристально посмотрел на меня:
- Глупо было бы с твоей стороны не использовать открывающиеся для тебя после победы возможности.
- Не далее как завтра, на восходе солнца вам, сударь, предстоит принять участие в церемонии посвящения. Ну и как подобает в таких случаях, пуститься в собственное приключение по опасному  и увлекательному пути.
- Так то, вот…. «сир будущий рыцарь», похлопывая меня по плечу поднялся наставник.
Я и лекарь посмотрели друг на друга плохо понимающими ситуацию глазами. Моя голова, напоминающая рой гудящих неспокойных насекомых, еще с трудом воспринимала даже обычные слова, по выражению лица лекаря вообще трудно было разобрать, понимает ли он, о чем толковал мастер.

         Разогретая  зноем земля потихоньку начинала отдавать накопленное за день тепло. Солнце растекалось багровым маслянистым пятном потухшего костра по всей шири горизонта, сливаясь с бирюзовой гладью морского простора. Ветер теребил резкими порывами рыжие лепестки пламени чадящих факелов. Небольшая вереница, одетых в холщовые грубого сукна рубахи людей, пробиралась по крутому береговому склону, пытаясь достигнуть его вершины, где в тени акации притаились
                 серого камня невысокие стены старенькой септы.
                      Небольшого роста монах в коричневой
шерстяной рясе, опоясанный грубой веревкой, охватывающей могучего вида живот служителя, пухлыми пальцами затворил за нами дощатую дверь. Желтоватое лицо и глянцевое отражение бритого черепа, окаймленное редким полукружьем жидких волос мелькнули сквозь неровные деревянные проемы в отблеске заката, скрывая уходящую вниз одинокую фигуру септона.
Согнутые в коленях ноги ощущающие жесткость соломенной циновки на глиняном полу чувствовали легкую прохладу опускающейся ночи. Сквозь длинные языки потрескивающего пламени проглядывало умиротворенное, с удивительно проникновенными большими глазами, покрытое трещинками деревянных прожилок и масляных подтеков, лицо святого Варфоломея. Казалось, он не впервые видит здесь отрешенную молодую душу, робко вступающего во взрослую жизнь юноши.
.......
                   Белый плащ, украшенный мальтийским крестом, покрывал матовую сталь доспехов каждого из трех старых рыцарей сурово смотрящих на коленопреклоненных молодых людей.
Мастер, в таком же плаще, грубыми складками спадающий с его плеч, держа в кольчужных перчатках полированное лезвие меча, острием обращенное ввысь покатого закопченного потолка,  зычным баритоном продолжал:
           – Анри, – говорил он торжественно, коснувшись клинком правого плеча оруженосца, – именем Воителя обязую тебя быть храбрым. – Меч лег на левое плечо. – Именем Отца обязую тебя быть справедливым. – Снова на правое. – Именем Матери обязую тебя защищать юных и невинных. – Левое плечо. – Именем Девы обязую тебя защищать всех женщин………….
Голос его гулким эхом отражался от растрескавшихся известняковых стен, повторяя за ним торжественные слова.

— Клянешься ли ты, Анри, перед лицом бога и людей защищать тех, кто сам себя защитить не может, повиноваться  своему сюзерену и своему королю, храбро сражаться в случае нужды и выполнять все другие деяния, какими бы трудными, незавидными и опасными они ни были?
                                        Да, клянусь
- Встань же с колен, сир рыцарь, ибо с этого момента  так тебя будут называть, проговорил Мастер, укрепляя перевязь с мечом на поясе новоиспеченного. Железная перчатка в стремительном рывке молнией метнулась из темноты. Щека красным огнем зарделась в факельном пламени, губы ощутили соленый привкус свежей крови.
- Чтобы помнил, сказал наставник, - целуя голову молодого рыцаря.

                 Теперь ты можешь взять имя и герб подобающей твоей фамильной родословной, посмеиваясь говорил Ги,
- Или же ….. за неимением таковой, за рыцарем остается право избрать себе прозвище и герб самостоятельно – цитировал он главы рыцарского устава.
- А изображение герба и девиза гордо носить на фронтоне своего щита. Кстати, о щите. Надо бы подобрать тебе что-нибудь подходящее. Поглядим во второй зале, - нужен не тяжелый, но удобный для твоего роста.
- Приглянулся, оценивая мой выбор, сказал Монтегю. Этот достался мне от одного тевтонца, Конрада Велцо старшего. Вроде он был родом из-под Кенигсберга,  одной из северных прибрежных крепостей на берегу Балтийского залива.
- Я хочу взять и этот щит и этот герб, а девиз напишу позже. Наставник пожал плечами:
- Вряд ли бывший его владелец будет против, хорошо, это твой выбор.
Прошитый вставками облупившейся в некоторых местах кожи трехслойный колет, шапочка-подшлемник, с длинными свешивающимися до груди завязками и кожаные же потертые сапоги по ноге завершали мой новый облик начинающего свой путь странствующего рыцаря.
Зазубренный в три четверти небольшой меч оттягивал пояс на боку, а видавший виды деревянный конный арбалет, переброшенный
 за спину, выглядывал  потертым упором из-за плеча.

- Я бы не пожалел ни одного экспоната своего арсенала, сухо говорил мастер, но кодекс гласит, что рыцарь должен самостоятельно заботится о своих доспехах и оружии.
- А в качестве средства передвижения я взял тебе из конюшни небольшую верховую лошадь. У нее хорошие зубы, кроткий норов и она полна сил – печально улыбался Ги.
- Напоследок, возьми вот это…Мастер протянул мне тощего вида бархатный кошель, сделав шаг навстречу, крепко обнимая меня своими большими руками.

Alma Matter

  - Вы как всегда правы, мэтр… Юноша в удивлении приподнял брови.
- Этот необычный неаполитанский соус из ревеня как никакой другой подходит к этим нежным куропаткам, зажаренным в прованской сметане с добавлением душистого пармезана.
- Вкус получается тонкий, ощущаешь языком все полутона нежнейшего мяса. Оратор в блаженстве прикрыл на мгновенье глаза.
- Это совсем не похоже на арабскую кухню, где неимоверное количество всевозможных специй преобладают над вкусом самого продукта.
- И уж никак не согласуется с видами на саксонскую. Где мясо предпочитают жарить в топленом масле, крупными кусками, заваливая все обилием зелени и поглощая с неимоверным количеством красного терпкого вина, не давая возможности разобраться в тонкостях вкусовых особенностей дичины благородного оленя или отличить сочную, с острым запахом чащи, мякоть лесного вепря  от нежнейшего деликатеса свежего птичьего мяса. Невозможность разобрать, что же на самом деле ты ешь, если тебе не сказали заранее, намного обедняет кухни других народов.
- Другое дело, французы. Желание ублажить язык, а не желудок показывает, насколько тонко чувствуют они особую, ни на что не похожую атмосферу обеда… и этот факт, несомненно, выдает в вас истинного француза…
Юноша испытывал истинное удовольствие, откинувшись на резную спинку, обитого узорчатым гобеленом стула и вытянув вперед руки, чуть развернув ладони наружу, позволив маслу стекать с его тонких и изящных пальцев на бардовое сукно обеденного стола
- Согласитесь со мной, мэтр!
- Прости, но я не соглашусь с тобой, Марк, - сказал мастер. И видя, что довольное лицо гостя превращается в обиженно- недоуменную гримасу, поспешил объясниться.
- Не то что бы я не разделял твоего восхищения местной кухней, я сам ее большой поклонник и ревностный защитник, но все же должен признать, что, несмотря на это, никак не смогу отнести себя к истинным владельцам этого древнего искусства, которым  воистину и  по-праву, владеют французы.

- Удивление еще более возросло, отягощая неуместными морщинами молодое лицо каллиграфа.
- Я вовсе не француз, отрубил спасительный канат надежды для продолжавшего верить в то, что сказанное мастером еще может разрешиться недоразумением.

                    Мой отец был подданным Галицинско-Волынского княжества, князем Дмитрием, владельцем Львова и Ярослава получившего по вассальной милости великого князя Романа Галицкого. Женившись на дочери Святослава Юрьевича, боярина Новгородского государства и заручившись его поддержкой, отец продолжал подниматься, рассчитывая на высокое положение в вассальной иерархической структуре княжества.
            Это был сурового нрава бескомпромиссный волевой человек, истинно служащий государю защищая его от внешних и внутренних врагов. Одно время он даже был претендентом на звание главнокомандующего объединенными силами. Храбрость и умелое командование делали его грозным соперником в чистом поле. Чего нельзя было сказать про его владение искусством закулисной борьбы. Чем выше он поднимался, возвышаясь в глазах великого князя, тем большим становилось число завистников и недоброжелателей, стремящихся воткнуть отравленный нож в спину растущему авторитету отца.
И однажды это случилось. Отец и еще один дворянин французского происхождения были обвинены в  предательственном сговоре против великого князя и по его  повелению были лишены всех титулов и земель и   преданы изгнанию.
Такого поворота событий старый воин ожидать никак не мог. Здоровье его пошатнулось, и имея на руках молодую жену и новорожденного сына забытый родиной и отшатнувшимися от него друзьями, он вынужден был принять предложение расположенного к нему французского дворянина и заверение, что он не забудет того как отец спас его от возможной расправы над иноверцем во время несправедливого суда.
Потом было бегство в  Польшу, скитание от города к городу через всю Священную Римскую империю, тягот которых не вынесла молодая
 боярыня жена, которая после родов не смогла найти в себе сил на  столь долгий переход. С младенцем на руках и в обществе                                     француза отец добрался до Парижа, где после блистательных рекомендаций попутчика принял вассальную присягу французскому монарху.
              Отцу было пожаловано разоренное постоянными набегами неприятельских войск имение недалеко от Орлеана. Вскоре он взял в жены дальнюю родственницу оказавшего ему в трудную минуту помощь француза, давая ей возможность носить дворянскую фамилию, и окончательно осел в Орлеанском крепостном гарнизоне, стоявшем особняком от основных замковых укреплений, где и провел остатки своих дней на жалкую королевскую пенсию, размеров которой не хватало даже чтобы собрать небольшой отряд.
После смерти отца я был предоставлен самим себе, так как по заявлению моей мачехи и ее «приветливых» родственников от меня не было никакого проку, а лишь неимоверные расходы, которые тяжким бременем легли на мою многочисленную французскую родню. Поэтому практически все время проводил в обществе таких же  беспризорников, как и я, болтаясь по крепости.
Закончив церковно-приходскую школу, научившись грамоте и чтению латыни и писания божьего меня отдали в услужение в гарнизонную конюшню, где готовили военных лошадей и обучали военной подготовке,  а так же началам выездки конных сержантов.
Всю свою молодую гарнизонную жизнь я мечтал о  свободе, желая сбросить постылые оковы родственной любви и замковой рутины.
    И на свое шестнадцатилетие я осуществил задуманное.

Arrive

               Несмотря на кажущуюся хаотичность, Пристань жила по своим законам. В суетливом движении пересекающихся потоков людей и товаров чувствовалась невидимая рука дирижера, которому удавалось, каким-то непостижимым образом вселять в этот хаос логический смысл придавая всему необходимую целесообразность.
               Острый запах рыбы, смолы, дегтя, чадящих костров коптилен, всевозможных пряностей и гнилых корабельных досок, морских водорослей  и пота людских немытых тел, образовывал убийственную смесь, которая обрушивалась на меня невиданной мощью незнакомой доселе стихии.
Спускаясь по неровно отполированным и растрескавшимся от времени ступеням, навстречу мне, вышел молодой человек в потрепанном, когда то изысканном камзоле и в смиренном учтивом поклоне проговорил:
- Послушайте, сударь. Только невероятный рок, преследующий меня по стопам и то затруднительное положение, в котором я оказался…..
- Заставляют меня обратиться к вам, несмотря на мучительные противоречия, борющиеся у меня внутри, со словами помощи, взывая к чести благородного человека, - закончил я за него.
- Извини, братец. Но оказать тебе материальную помощь, а ведь именно в ней ты сейчас так больше всего нуждаешься, в мои планы не входит. Максимум, что могу – доставая кусок пахнущего козьего сыра из подсумка и вкладывая в оторопелую руку застывшего просителя.
Парень смотрел на меня, как на второе пришествие и его растерянное состояние говорило само за себя.
-Твое лицо мне не знакомо, приходил в себя от паралича  незнакомец и тон его на удивление от почтенного  и застенчивого претерпев удивительную метаморфозу превращался в едкий и язвительный.
-Из наших будешь? Не знал, что ты в гильдии. Фривольно облокотившись на парапет, выставляя согнутую в колене ногу вперед парень, оценивающе оглядывал меня с ног до головы.
-Мне нужен корабль, который отплывает в Испанию не поддерживая его разговора обратился я к неожиданному визитеру.
- Ладно, черт с тобой, «сменяя гнев на милость» проговорил владелец потрепанного камзола. На втором пирсе стоит «Испаньола» с грузом оливок. К вечеру они отходят. Капитаном у них рокочущий бородач в красном платке. Характер у него ужасный и он очень не любит лишних вопросов, так что держи язык за зубами.
-Отлично, дружески хлопнув его по плечу, я стал быстро  спускаться по пологим ступеням.
-Эй. Спасибо, крикнул я, снизу, поворачиваясь к провожающему меня взглядом незнакомцу.
- Спасибо потом скажешь, без эмоций прошептал молодец, бросая в сторону кусок сыра, брезгливо вытирая руки платком.

Le Mere

                Весеннее солнце озаряло широкую гладь морского пространства, где среди бескрайнего простора рассекая смолистым носом, перекатываясь с волны на волну, можно было отыскать одинокую шхуну с пожелтевшими от времени парусами.
Капитан подливал мне еще рома, уверяя, что другого средства против морской болезни он не знает, не знает он, по правде говоря, и о самой болезни. Но догадывается о ней по виду таких хлипких организмов, которых ему частенько приходится доставлять из одного
 порта Средиземноморья в другой, пополняя свой кошель звонкой
 монетой.

                    Штурман с удовольствием присоединялся к нашей компании, наливая в серебряный кубок большую порцию горячительного, иногда покидая нас, чтобы навестить рулевого или сверится с секстантом, уточняя курс нашей крохотной в сравнении с бескрайними просторами посудины. Капитан наставлял меня не смотреть в морскую даль, на катящиеся на нас одинаково размеренные валы волн, которые еще больше расстраивали мою внутреннюю дисгармонию с трудом ориентирующегося тела. Периодически негнущиеся ноги вели меня на борт, судорожно цепляясь неслушающимися пальцами за вантовые канаты, опрокидывая безвольное тело и извергая в бездонную пучину морской стихии очередную порцию содержимого желудка. На какое-то время море успокаивалось, как будто бы принимая  в дань мои «жертвоприношения», мелькание в глазах становилось не таким утомительным, дышать становилось чуть легче и желание броситься в морскую пучину, дабы прекратить невыносимые страдания откатывало, отпуская мою бренную душу.
То ли действительно помогал ром, то ли спасали постоянные  экскурсы на борт суденышка. Так или иначе, я все еще был   жив, а капитан, гогоча во все горло, обнажая крупные  желтые зубы, предлагал не сдаваться и бороться  за свою жизнь, даже если она принадлежит такому моллюску и водоросли как мне, и пока не стоит и ломаного динара.
Иногда я проваливался в забытье. А когда приходил в себя, после очередной порции брызг, хлещущих меня по лицу мелкими каплями долетающих с носа шхуны, я видел ту же картину – бескрайнее синее море, а на его фоне размахивающий руками капитан, поглощающий очередную порцию рома, отчаянно жестикулирующий и пытающийся что то доказать торговцу шелком, который был так же мертвецки пьян и сидел с отсутствующим выражением лица и только мотал головой, как бы не соглашаясь с капитаном, несмотря на все его красноречие  и невиданные ругательства, (значений которых незнатоку понять было невозможно) удачно вплетаемые в убедительные, по мнению капитана, аргументы.

                 Когда опускалась ночь, покрывая борта шхуны черным одеялом наступали разговоры о невероятных событиях которые случались с каждым путешественником или он достоверно знает о их  подлинности. Часто говорили и о морских чудесах. Здесь пальму
 первенства делили капитан и штурман этой посудины, выдавая «на-гора» историю за историей леденящие душу сухопутных «постояльцев».
                 Сирены, сводящие своим пением с ума моряков, заставляя их наводить свои корабли на гибельные острия рифов и скал, гигантские прожорливые кракены, поглощающие утлые суденышки вместе со всем экипажем, парусами и такелажем. Морские змеи, разрывающие на части, зазевавшихся на борту матросов, словно пилы зубами.
 
Слышишь,… слышишь?...
- Это шумит море. Я прижимал раковину к самому уху и чародейская музыка морских просторов врывалась в мое сознание.
- Проклятое преддверье ада. Слушай…Если очень хорошо прислушаться, то можно услышать и голос самого дьявола.
- А вы видели морского дьявола? - отрываясь от кубка, заинтересованно приподнялся  «шелковый» купец.
- Видел, перешел на шепот штурман.
- Но лишь его неясное отображение, проводя рукой от лица. Он замолчал, как бы вспоминая эти жуткие мгновенья.
              А вот мой друг, Сэнди Уильямс, видел его точно:
наклонившись к смолящей лампе растягивая слова, промолвил штурман, как бы приглашая собравшихся придвинуться чуть ближе, будто боялся, чтобы лишние уши не подслушали их разговора.
Все невольно придвинулись, повинуясь невиданной силе притяжения, образовав тесный круг заговорщиков и боясь проронить хоть слово, жадно внимали  входящему в роль рассказчика штурману.
- Было это накануне Рождества, и мы уже дней семнадцать как покинули берега Хафсидов. И нам тяжеленько доставалось. Шли мы курсом на север и все время дул крепкий ветер.
- Но однажды, на нас налетел настоящий ураган.  Нас крутило и бросало так как, будто бы сам черт пихал нас в корму, надувая наши паруса. Неожиданно все снасти на нашем кораблике вдруг натянулись и зазвенели… как адский оркестр, так что кровь стыла в наших жилах.
- А Сэнди…он стоял у стакселя и мы не могли его видеть, с того места где крепили парус.
- И вдруг Сэнди как закричит, - неожиданно заревел муэдзином
 штурман, хватая беднягу нотариуса за воротник,
- Там…. У бушприта… Морской дьявол…он посмотрел на меня. Штурман указывал худощавой рукой в темноту, и мы все как завороженные повернули головы, пытаясь в мареве ночи разглядеть ужасные очертания адского создания. Зависла могильная тишина, воздух стал вязким, стало тяжело дышать. Но никто не смел даже сделать вдох, будто боясь проглотить отравлено-клубящуюся мглу.
- Через полчаса Сэнди не стало, - уже будничным голосом вымолвил штурман, снимая общее оцепенение.
- А море сразу успокоилось, - загадочно проговорил моряк…
 …. как будто масло в цинковой тарелке.
Штурман откинул голову назад. Длинные спутанные волосы его разметались по грязному воротнику, большая круглая серьга красным рыжьем горела в отражении лампадного огня. Острый кадык волноломом сломал его шею. Он тяжело дышал. Взгляд его был туманен, а  мутные глаза стали похожи на рыбьи. По его измученному лицу было видно, что пережитые события дались ему с большим трудом.
- А на что он был похож?
вдруг прервал тишину звонкий шепот юнги. Оказывается все  это время он прятался за бочками с солониной и никто из нас  его до сего времени не заметил.
- На что он был похож? – ожил штурман, ища глазами наглеца юнгу.
- ……………………………
- Не дай бог нам всем узнать это, - скрюченный указательный палец морского бродяги, обводя всех присутствующих, грозил в предостережении глупцам, которые захотят узнать больше.

Рассеивая утренний туман, рыхлыми облаками, лежащий на морской глади шхуна все дальше и дальше увлекала от ставшего  уже родным мне берега, приближая меня к манящей неизвестностью новой жизни. Что ждало меня на другой стороне Средиземного моря, я еще не знал. Будоражащий холодок сомнений утренней прохладой забирался под холщевые обшлага нательной рубахи, покалывая отходившее ото сна согретое овчиной теплое молодое тело.

-Terra, Terra, i’m see …… it’s Terra ……

вырвали меня из задумчивости возгласы мальчишки-юнги, весело перевешивающегося из плетеной корзины, указывая худенькими руками на открывающуюся на горизонте дымчатую полоску.

           Искренне рад, что молодым летописцам, прячущим свой облик за образом рыжей прелестницы, неким образом было одобрено сие произведение. Согласен, слог не обычен, и возможно трудноват для быстрого, поверхностного чтения. Скорее он  требует несколько большего погружение в действительность отображаемую на листе. Суть его проста - постараться передать не столько действие, сколько атмосферу и эмоции происходящего. Задача довольно непростая, учитывая тот факт что все люди по разному визуализируют читаемый текст (сожалею, что не могу довести его в том виде, в котором я его графически оформлял). Но автор не теряет надежды, что будет понят правильно. В тексте вероятно и дальше будут описки или просто ошибки (никак не могу спустится с "облака" и заняться элементарной рутиной)... не сочтите за неуважение к читателям....
           Сие произведение посвящено исключительно моду 1257, поэтому всем искренне желаю познакомиться с ним поближе....

Продолжение... Незнакомый город

                                После утомительного путешествия моя верховая, с трудом ощущая долгожданную, для нас обоих, земную твердь, совсем не годилась для езды. Поэтому пологий подъем к белеющим стенам города пришлось преодолевать пешком, таща за собой, ошалело вращающую глазами, упирающуюся гнедую.
Оставив лошадь и поклажу в одной из расположенных при въезде в город таверен, я с нетерпением отправился обозревать окрестности, знакомясь с причудливой архитектурой необычного города. Устав от городской разношерстной толпы базаров и площадей, утомленный зноем послеполуденного солнца, я свернул в спасительную прохладу боковых улочек, причудливо переплетающихся между собой, окаймленных уходящими в высоту серыми камнями громоздящихся рядами домов. Пытаясь не упасть на неровной поверхности булыжной мостовой, задирая вверх голову, озирая нависающие надо мною миниатюрные балкончики, чередующиеся с замысловатыми альковами, отделанные причудливыми фигурами глиняной лепнины, я продвигался вперед, углубляясь все дальше от центра города в опустевшие в этот вечерний час, жилые кварталы.
                             Прохожих становилось все меньше. Лишь редкие фигуры торговцев, звеня ключами, запирающие свои лавки, торопливо стремящиеся попасть на домашний ужин, да одинокие фонарщики с переброшенными за спину деревянными лестницами, зажигающие маслянистые закопченные фонари, укрепленные по фронтонам домов,
 встречались мне на пути.

                            Ночь вступала в свои права, делая еще более незнакомым, причудливый облик заморского городка. Спускающаяся на землю прохлада тайком пробиралась за воротник. Затекшие от долгой ходьбы ноги неприятно гудели, а все более отчетливое бурчание в животе напоминало мне о необходимости отыскать обратную дорогу в запутанном лабиринте незнакомых улочек.
Проклиная свою неуемную тягу к обозрениям, я пробирался сквозь тернии обветшавших от времени и отсутствия ремонта, заброшенных переулков. Несколько раз я испытал знакомство с содержимым придорожных канальных стоков прилепившихся, к мрачного вида, парапетам домов.

                         
                       Звон разбитого стекла, и приглушенный вскрик отвлек мое внимание от с трудом производимой  лезвием стилета, чистки сапог. Затаив дыхание, я прислушался к звукам из зияющего чернотой провала боковой улочки. Неожиданно, сзади, испугав меня своим появлением, вынырнула  фигура человека. Спрыгнув с невысокой стены, перегораживающей улицу, он пробежал мимо, чуть не задев меня, и придерживая обеими руками широкополую шляпу, растянулся на булыжной мостовой. Торопливо поднявшись, совершая неуклюжие  движения, пытающихся помочь ему встать, ног, он, часто оглядываясь, продолжал убегать, увеличивая расстояние между нами. Переведя дыхание, я вышел на середину улицы. Повинуясь какой-то неведомой силе, смешанной из любопытства и чувства близкой опасности я продолжил движение за странным человеком.
                           Сделав несколько шагов, я отчетливо услышал за спиной звук вынимаемой из ножен стали. Освещенное тусклым светом масляного фонаря тесное пространство улочки открывало бегущую на меня темную массу. Светлой полоской слабо светящимся в темноте лезвием клинка она надвигалась прямо на меня. Быстрым движением, затянув ремень съехавшего набок арбалета, и перекинув на левую руку плоскость деревянного щита, свободной рукой вынимая из «ноженных» объятий короткий меч, отставляя его чуть назад и в сторону, я приготовился к отражению. Незнакомец с разбегу налетел на меня, делая выпад устрашающего
 вида фальшионом, разрезая спустившуюся на тесное  пространство грязного проулка, черноту мглы.
                   Успев выставить под удар шит, я быстрым   движением, заходя с боку, нанес ответный удар, который незнакомец ловко отбил, проворно разворачивая корпус по ходу движения. Атакующий знал свое дело. Широкое лезвия фальшиона, с быстротою молнии вращалось в его руках, натужно гудя рассерженным шмелем в опасной близости от меня. Щит протяжно скрипел, жалуясь на несправедливость, предупреждая владельца, что возможности его не безграничны. Быстрые движения, перемешивающиеся с глухими выдохами, исходящими от наседавшего на меня, при каждом ударе нападавшего, потихоньку теснили меня в грязный угол. Обескураженный неожиданным нападением я лихорадочно понимал, что необходимо срочно менять складывающуюся не в мою пользу ситуацию. Долго выдерживать чувствительные удары широкого лезвия противника мой щит не сможет, и тогда я останусь совсем без защиты.
                           Пот противными струйками начинал заливать разгоряченное лицо, неприятное ощущение липкого страха холодило спину. Отбивая тонким лезвием короткого меча боковые удары ночного убийцы, я продолжал отступать в темноту, судорожно ища прорехи в обороне нападавшего.
…неудачно,  скользя назад поехавшими по грязи ногами. Окрыленный неустойчивым положением противника assasin, поднимая вверх лезвие палаша, обрушивая всей тяжестью своего тела вертикального удара, стремительно двинулся на меня. Неожиданно ноги почувствовали долгожданную спасительную твердь булыжника. Убирая за спину поворачивающимся телом потрепанный щит, и уходя с линии атаки, смещая весь корпус в резком движении, я выставил вперед чуть наклонившееся книзу лезвие клинка.
Чавкающим звуком налетевшего на неожиданную преграду открытого горла противника огласилось глухое пространство улочки.  Поверженное тело, продолжающее бесполезное движение, безвольно уткнулось неподвижным кулем в канаву, журчащую темными водами вдоль щербатой стены.

- Я вижу, вы умеете обращаться с оружием, проговорил запыхавшийся от долгой погони обладатель широкополой шляпы и заляпанных грязью панталон, выходя под свет фонаря.
- Если бы не вы, не знаю что ждало бы меня в конце, сказал  горожанин, показывая дрожащей рукой в сторону тупика.                                                         Не хочется даже и думать.

                   - Guillermo Asconi, негоциант из Палермо –
прижимая к груди одну руку, наклоняясь вперед, представился собеседник. Кому же я обязан своей жизнью?

                      Огонь камина ласково потрескивал, отбрасывая пляшущие тени на покатую морщинистую, желтого камня стену. Увешанные связками золотящегося лука могучие деревянные стропила сходились крестом на невысоком потолке просторной комнаты. Из-за неприкрытой двери тянуло фасолевой похлебкой. Уверенная в себе, плотная фигура хозяина таверны, чуть облокотившись засаленными рукавами на отполированную временем дубовую стойку, огромного вида устрашающим ножом разделывающего баранью ногу, отделяя куски мяса от костей, и изредка бросая любопытствующий взгляд в сторону посетителей.
- … нет, и не спорьте Анри, - настаивал угощающий, преодолевая лишь для порядка выставленную преграду смущенного жеста руки, наливая в округлое пространство оловянного кубка новую порцию рубином льющегося вина.
Божественный напиток, горячей волной возвращал к жизни, затекшие от холода  и продолжительной ходьбы члены.

Troubles Merchant

                             Знаете, неприятности преследуют меня уже давно, отстраняясь от баранины, - продолжал торговец.
Началось все с того, что однажды, среди бела дня меня посетили два на первый взгляд, прилично одетых господина. Они сделали мне странное и крайне неожиданное предложение, уверяя, что оно очень выгодно для обеих сторон.
Чуть прихрамывая, опираясь на резную палку, один из них  расположился на придвинутом к конторке, стуле для посетителей, другой остался стоять посреди залы.
                         
                            - Мы навели о вас справки, сударь,  без обиняков начал, вероятно, главный из них. Ваши дела, несомненно, идут в гору. Вы открываете уже третью лавку за прошедшие полгода… неплохо, право неплохо.
- А ваша последняя сделка по продаже фарфора? Вы просто кудесник. Как ловко вы обработали этого болгарского купчишку! – улыбаясь во все лицо, продолжал незнакомец. Бьюсь об заклад вы получили прибыль, не меньше сорока процентов!
- Все это конечно, сударь, просто замечательно, продолжал он, глядя на меня прозорливыми глазами.
- Но вам ли не знать, как бывают переменчивы торговые дела. Просто несметные полчища завистников желают расстроить таким трудом поднятое вами дело - искренне сокрушался посетитель. Мягкий и вкрадчивый голос говорившего родником проникал в душу, но жуликоватая улыбка не скрывала несоответствия дум посетителя с доверительно льющимися из него словами.
- Я не очень понимаю, господа, что, собственно вам от меня нужно?
- Ты слышишь, Паскуале? Господин торговец не понимает… обращаясь к здоровяку в лоснящемся камзоле, которое все это время не проронил ни слова. Согнувшись и уперев в колени громадные руки, он обшаривал глазами просторную комнату лавки, с неподдельным интересом изучая предлагаемые к продаже товары.
- Я думаю, Сильвер, что пришло время посвятить господина негоцианта с нашими грандиозными планами, не отрываясь от обозрения, криво улыбаясь, прохрипел второй.
- Верно, - дело, прежде всего! Вот за что люблю его, милейший господин Аскони, так это за его деловитость продолжал мурлыкать обладатель хитрой физиономии.
-Так вот, продолжал он. Дабы уберечь ваше набирающее обороты дело и охранить личную вашу персону, от разного рода посягателей мы предлагаем вам стать полноправными партнерами с иже равными же долями.
- Вы будете продолжать свою торговлю, всем нам на радость, а щепетильные вопросы безопасности мы возьмем на себя. Это сложное  и рискованное, в наше время занятие, мы, конечно же, возложим на себя, снимая весь груз непосильной ответственности и беспокойства с
        ваших плеч. Я думаю, что это будет справедливо, -    убедительно  закончил он.
             
            Буря негодования отразилась на моем лице.
            Слова шершавым сухарем застряли у меня в горле.
- И это я все предлагаю, милостивый государь, только из глубокого к вам уважения. Если бы не мой мягкий характер, стал бы я вести с вами такие разговоры? – продолжал настойчивый гость, не давая мне опомниться.
- Ну кому, скажите на милость нужно, чтобы с таким трудом и потом поднятое дело загибло на корню, я вас спрашиваю? Верно, сударь, - не обращая на мое гневное молчание, продолжал разглагольствовать «будущий партнер».
- Таких идиотов здесь нет, … среди нас, во всяком случае.
- Поэтому мой вам совет, воспользуйтесь серым веществом, находящимся в вашей черепушке, он постучал себя холеным пальцем по лбу, и сделайте правильный выбор.

                     Конечно, я отверг их омерзительное предложение. И пригрозил пожаловаться в магистрат, если они будут беспокоить меня своим присутствием.
И тут пошли неприятности. Несколько купцов, постоянных покупателей, отказались вести со мной дела, ссылаясь на странные слухи, распространившиеся в последнее время. Потом  чудом едва не сгорела лавка. По счастливой случайности,  ночью я отправил слугу за забытыми в конторе бумагами и тот вовремя успел поднять тревогу и общими усилиями мы потушили начинающий уже поглощать все и вся набирающий силу огонь. 
Неделю тому назад пропал мой родственник. Поверьте, парень из хорошего дома, но будучи подвержен соблазнам и предоставленным самому себе - связался с дурной компанией. Уж не знаю, о чем он думал, когда шлялся по улицам среди ночи… Понятно, вы сами ходили там же. Но вы-то не знали, какие тут творятся дела. А я так просто отказываюсь его понимать.
Затем мне подбросили письмо, в котором разбойники, похитившие его, требовали выкуп. Поверьте, мне не жалко было денег! Всяк будет теперь говорить: если он не может постоять за своих……..
А вот теперь, когда я отказался платить, - сам стал объектом преследования. И видит бог, если бы не ваше своевременное участие в
 этом деле, Анри, на свете было бы одним негоциантом меньше.
               Он залпом осушил внушительных размеров кубок.

                                - Послушайте, Анри, вы храбрец,
я видел вас в деле. Если бы вы взялись за это мероприятие! Я не пожалел бы золота, чтобы наказать этих мерзавцев и вернуть мальчишку. Он крепко сжимал мою руку. Правда одного вас было бы недостаточно, чтобы справиться с отрядом бандитов. Вот если бы с вами было трое, а лучше человек пять бойцов, дело вполне может выгореть. Если вы соберете отряд и согласитесь на мое предложение, вы сможете найти меня в таверне Ferinze, куда я незамедлительно отправляюсь.
- Неожиданно…
- Соглашайтесь, Анри. Я вижу вам по душе это дело, и вы вполне с ним сможете справиться, тем более что у меня нет сейчас человека, к которому  я смог обратиться с этой деликатной просьбой и которому бы я смог безраздельно доверять.
- Хорошо, если мне удастся подобрать людей, я отыщу вас.
- Ну и отлично. Вот - это задаток, который покроет ваши расходы для приготовлений. Он вложил мне в руку кожаный кошель с гербом дома Аскони.

Mercenaries

                         После ночных происшествий я проспал до обеда. И как только пронзительные лучи дневного светила окрасили тусклые оконца небольшой комнатушки на втором этаже таверны со звучным названием
«Sword & Hors», я отправился на поиски нужных мне для задания людей. Старый стражник на городских воротах, посоветовал мне обратится в ратушу, во всяком случае, наемников готовых за плату отправиться со мной хоть к «черту на рога»  я там непременно найду.
Действительно, проведя меня через лабиринт переходов,  крючковатого вида писарь, в кургузой шапочке, сползающей на  одно ухо, вывел меня во внутренний дворик и, представляя мне открывающуюся сверху картину, где располагались вооруженные люди,
по ходу комментировал  каждую группу.

- Эти, в защитных жилетах и кожаных догах, с короткими мечами - римские гизармеры, отчаянные рубаки, не знающие страха. Очень хороши в тесных городских схватках. Отлично владеют короткими копьями.
- Там вот, расположившись стайкой на тюках с соломой, - генуэзские арбалетчики. Ловкие ребята, загадочно улыбался писарь. С ними неплохо устраивать засады на больших торговых дорогах на ….. э-э-э, конечно же, бандитов и разбойников, - нашелся презентатор.
- Ловко гарцующий на коне, вздымая песок посреди двора, всадник, - Габриэль с его ребятами, конными сержантами из Неаполя. С этими хоть в армию, хоть к лорду нанимайтесь, жаловаться не придется.
- Ну а если не пожалеете золотых, показывая на троицу в белых рубахах, сидящих за накрытым обедом столом, расположенным в тени арочной галереи – имеются и иберийские рыцари. Правда, не всем они по карману, оценивающе покосился в мою сторону магистратный червь, сверля меня глазами.
- Могу я узнать, … во что обойдется нанять этих ребят, скажем на неделю, смущенно поинтересовался я.
- А вот извольте посмотреть, сударь, - ответствовал писарь, раскрывая передо мной пожелтевшие замусоленные страницы.
- Лучше не найти во всей округе, - со знанием дела, захлопывая потрепанную книгу уверенно заканчивал он.
- А можно мне подумать?
- От чего же нельзя, понимающе скривился он. Найдете меня в канцелярии, - обтянутые в вязанные леггинсы ноги уносили от меня худощавое тело, сетовавшего на судьбу и всякого рода проходимцев, отнимающих у него драгоценное время, городского служащего.

               Бывает, что и у меня останавливаются, продолжал хозяин таверны, подкладывая гуляша в мою тарелку. На прошлой неделе становились лучники из Александрии, они хоть и арабы, спаси господь их душу, но сразу видно воины тертые. А в прошлом месяце                                            латинские копейщики столовались.
                      - Суровые ребята, -  осушили весь мой запас эля, пришлось срочно снарядить караван. Ушли с нашим бароном на границу. Там  удачно для них организовалась какая-то заварушка.
- Часто, часто захаживают, кивал он головой. Так что может и вам повезет, сир рыцарь.
А пока, сами видите – никого, - вздыхая, обводил широченными ручищами пустую залу гостиницы,  тавернщик.
Действительно, обозревая залу и оглядывая пустеющие столы - кроме присутствующих никого не было, не считая молодой девицы, сидящей на подоконнике решетчатого окна. Лениво позевывая, молодица, высунувшись наполовину из окна,  обозревала сверху всю улицу в надежде увидеть потенциальных клиентов, выставляя на обозрение не туго перевязанную тесемками, расшитую вязью узоров кофту.

                             Нагретые за день камни городского фонтана,  мягко отдавали тепло телу. Редкие оставшиеся продавцы паковали товары. Носильщики, покрикивая друг на друга, лениво перетаскивая громоздкие тюки, сворачивали лагерь. Вечер опускался на городскую площадь. Пустели торговые ряды, оставляя шум и гвалт будущих торговых баталий на следующий день.
- Отстали от отряда или были на излечении здесь, сударь? В лучах готовящегося к заходу солнца появилась невысокая смуглая фигура с кривым восточным кинжалом на изящной перевязи, сползающей на чресла вопрошавшего. Атласные шаровары заканчивались невысокими сапожками из мягкой кожи с чуть загнутыми носами. Расшитый, когда-то узорчатой позолотой, чуть протертая в рукавах просторная скуфья обворачивала гибкое худощавое тело.
На его глянцевых губах светилась приветливая улыбка, а большие миндалевидные глаза чуть косили, разглядывая  пухлый кошель негоцианта в моих руках.
- …. не гоже молодому рыцарю в одиночестве испытывать на твердость превратности судьбы, - продолжал щуплый араб, базарной
 цыганкой читая на моем лице ответы на свои вопросы.
                 
                        Непросто одному плыть по опасным водам, - тут без помощников не обойтись, - продолжал он  понимающе, перебирая смуглыми пальцами ряды полированных четок.
- Да несколько солдат мне бы не помешали, устало выговорил я.
- Не просто солдат, присаживаясь рядом ободряюще улыбаясь, продолжал обладатель искусно-выделанного кинжала, а испытанных в сражениях бойцов, готовых к любым неожиданностям.
- Такие ребята требуют немало золота, крепче сжимая в руке кожаный кошель, - посетовал я.
- Бывают обстоятельства, кода жизнь преподносит нам неожиданные подарки. Надо просто уметь вовремя их распознать, отхлебывая из фляжки родниковой воды и угощая меня, оживлялся незнакомец.
- У тебя чистое сердце, я прямо тебе скажу: ты мне по-сердцу…. И Аллах свидетель, звезды на этом небосводе складываются для тебя сегодня столь благоприятно, поэтому нельзя обижать провидение своим невниманием – увлекая меня за рукав, быстрыми шагами ведя за угол покосившейся каменной ограды, обволакивая меня льющимися речным потоком, словами.

…… тигры, опасней их я не видывал на всем своем веку,  клянусь своими детьми. Поверь моему опыту в этих делах….

- Абдул, заканчивай уже свою болтовню, тебя одного только и ждем. Пожилой мамелюк в черном тюрбане отчаянно махал рукой моему визави, подгоняя пыльную вереницу связанных веревкой людей к выходу на пристань.
- Дело твое, но ты просто не знаешь, от чего отказываешься, сокрушенно мотал тюрбаном торговец, искренне недоумевая. Такой выгодной сделки я еще никому не предлагал, даже в убыток себе, - шептал он мне в самое ухо.
- … если бы не мое к тебе искреннее расположение, клянусь аллахом, - продолжал горевать настойчивый бедуин, воздевая в подернутое вечерней зарей небо руки.
Испытующе посмотрев меня, как бы в последний раз делая мне предложение, он повернулся, и, взмахнув нагайкой угрюмо сидящей в пыли пятерке, приказывая подниматься, направился к ним. Понуро опустив головы, безвольно переступая грязными  ногами, люди еще не веря, что судьба их могла измениться,  нехотя, с трудом потянулись к выходу. Повернув голову в мою сторону, один из них пристально посмотрел
на меня.
                         Пронзительный взгляд, сквозь нечесаные космы длинных, гривой закрывающие парализованное горечью лицо волос, обжег меня с ног до головы жгучей волной.

- А что с ними будет? Куда вы сейчас? Потерявший всякий ко мне интерес, сын песков не удостоил меня даже словом в ответ, гордой походкой удаляясь к выходу с площади.
- Хорошо, я согласен! Слова сами слетели с моих губ, удивляя и меня и остановившегося на полпути посредника.
- Только это все, что у меня есть, протягивая золото навстречу воспрянувшему и вновь улыбающемуся торговцу.
- Твои слова просто музыка для моих ушей, - ловкими движениями забирая дублоны Аскони, мгновенно растворившиеся в складках просторной одежды работорговца.
- Ты еще будешь благодарить судьбу, которая свела тебя сегодня со стариком Абдуллой, быстрыми движениями перерезая соединяющие руки людей, грязные путы, - запел, оконченную было песнь продавец.

Безвольно опустив натертые от веревки руки, прикрываясь оборванными лохмотьями, на меня пристально смотрели…
Пятеро.

- Если они будут так же сражаться, как едят, то слава о вас быстро распространится по всей округе, сир Анри, качал головой тавернщик, наблюдая, как пустеет очередная порция тарелок. Надо бы привезти их в порядок, я распорядился приготовить щелочи и горячей воды на заднем дворе, - и побыстрее, а то боюсь, что они опустошат все мои запасы и оставят всех постояльцев без ужина, смеясь во всю ширь добродушного лица, продолжал хозяин «Коня и меча».

- Уж сколько  повидал на своем веку, но такого даже не припомню, - глядя на высовывающиеся из под дерюги отмытые ноги спящих, шептал мне в ухо трактирщик, стоя в дверном проеме, позади меня, заглядывая сквозь приоткрытый полог.
- Чудны дела твои, господи, - молясь во всю грудь, продолжал он, покачивая головой.
- Идите и вы почивать, сударь, а завтра …. я договорился, -  вас
                                 будут ждать в квартале ремесленников.
- Родственник моей жены держит там лавку перекупщика, и он с радостью обещал снарядить ваш отряд, - ну, во всяком случае, по мере сил и возможности, потирая засаленной тряпкой серебряную грань монеты, слегка усмехнулся он. Поутру Роза вас проводит.

Merchant

                          -Ну конечно не всяк и не каждый, сударь, улыбаясь хитрым прищуром, отвечал торговец. Редкие маслянистые волосы выбивались из-под шерстяного сукна шапочки, прикрывая топорщащиеся непослушные кончики ушей на его живом подвижном лице. Мне скрывать нечего…
- Иметь напряженные отношения с капитаном городской стражи?…. я вас умоляю, - нет никакого смысла, сир, ради кучки то серебра, как по писанному, продолжал  торговец, напряженно теребя перстень с крупным розоватым камнем на узловатом пальце.
- Так что не сомневайтесь, вы попали к честному человеку,  вам тут каждый скажет за Моисея, - лучезарно улыбаясь и успокаивающе похлопывая меня по плечу, разъяснял обладатель крупной серебряной цепи, свисающей до середины груди.
- Работаем только с имеющими лицензию и разрешения на то, выданные магистратом, ратными людьми… боже упаси, - никаких разбойников и связанных с ними людьми.
- Поверьте, сир рыцарь, Моисей еще не сошел с ума, закончить свои дни на площади, воскресным утром, чтобы толпа зевак имела удовольственный вид, лицезрея, как меня будут колесовать!
- И потом у меня дети….
- Давайте, милейший, вернемся к нашим ба… воякам, уводя меня от стоек с разнообразным оружием,  мы еще сюда вернемся, подталкивал меня торговец.
- Посмотрим, посмотрим, что там у нас.

                           Частые маленькие оконца, бойницами расположенные под потолком, каменного подвала, проливали льющийся скудным потоком свет, освещая небольшой кусок подвальной залы. Стены из крупного серого камня, скрепленные смесью глины и извести неровно
 бугрились, образовывая замысловатый, перемежающийся  комнатками  и коридорами фундамент расположенного сверху                                                                                  строения.
                            Двое ловких пареньков, попеременно  бегающих в чернеющую    пятном боковую каморку, помогали в примерке.                           
Третий держал витиеватой работы лампаду, которая больше коптила, чем освещала сидящих и стоящих вдоль длинной деревянной лавки, заваленной вперемешку различного рода одеждой и обувью пятерых людей.
- Не верю своим глазам, узнаете? Вот это молодцы, вам просто чудеснейшим образом повезло, что я приложил к этому руку….
 - Я имел честь снабжать мечников барона, уверенно расставляя руки в каменном проеме арки, продолжал торговец,  - так что уж с вашим «войском» справимся в лучшем виде, рекламировал себя бойкий купец.

                          Генри расставив в сторону руки, чуть согнув вниз голову, упираясь во весь свой рост в низенький свод, закрывал собой вьющуюся плющом тщедушную фигурку лысоватого человечка с ловкими руками и мерной веревкой, переброшенной через воротник. Маленькими пальцами, выдергивая пучком торчащие изо рта булавки, он быстрыми и точными движениями превращал бесформенную груду тряпья с чужого плеча в плотно и по фигуре сидящую, крестьянскую стеганку.
Риясат сидел на лавке -  в суровой серой рубахе, запахнутой на восточный манер и перепоясанной широким шерстяным платком, притоптывая на все лады старыми потрепанными сапогами, пробуя их прочность.
Саймон, посмеиваясь, помогал растопырившимому на лавке ноги Нестору, показывая непонятную для последнего технику обустройства полотняных обмоток и шнурования остроносых городских ботинок с облупленными носами. Круглые глаза Нестора и частые воздыхания от вида «бесовской одежи» веселили Саймона, который привычными движениями облачал непослушные ноги здоровяка.
Тихон, в уже подогнанной по фигуре зеленого сукна стеганке деловито укреплял на поясе  потрепанную перевязь. Затянутые кожаные ремни ладно охватывали его худое и мускулистое тело. 
Остатки денег ушли на вооружение.
                   Разной длины, копья распределили по росту. Легкие деревянные  (некоторым достались даже кавалерийские) щиты пополнили
защитную амуницию. Тихон выбрал зазубренный,  на толстом деревянном обухе одноручный топор, внушительно расположившийся за поясом. Генри вооружился иберийским длинным тесаком с неровным лезвием, грозно укрепленный у него за спиной. Нестор взвешивал на руке, проверяя балансировку, устрашающего вида мясницкий нож, смахивающий на короткий палаш.
Риясат и Саймон в нерешительности смотрели на разбросанный на столе арсенал всевозможного железа, не зная с какой стороны подступиться к нему. Риясат сказал, что короткого копья ему вполне достаточно. Саймон же продолжал топтаться вокруг стола, не зная на чем остановиться. Вываливающееся из рук тяжелое вооружение никак не подходило ему.
- Подарок от заведения. Торговец ловко открепил висящий в темном углу легкого вида червленый шестопер  с рельефным изящным оголовком, передавая смущенному Саймону в руки оружие.

- Когда удача улыбнется вам, не забудьте про старика Моисея, лучшего партнера в торговых делах вам не найти, - провожая меня к выходу. Тем более что, постоянным клиентам я делаю большие скидки, заманчиво щебетал довольный сделкой торговец.
- А захотите сбыть товарец, загадочно «делая глаза» – милости просим, дам лучшую цену, прижимая руки к груди гундосил член торговой ассоциации.
- Как родному, - льнул он всем телом, нашептывая на ухо.

Мне очень понравилось, я вообще люблю такие вещи читать. автор респект тебе и уважуха! Продолжай писать и творческих успехов и чтобы муза не покидала тебя!

Продолжение... Продолжение... "1257. История рыцаря. Автобиографический роман (прохождение мода 1257. V 250)

Check Battle

                                Позевывая в утренней прохладе, и указав рукой направление, стражник, опершись на внушительных размеров глефу, вышел из глубины арки.
-Держитесь тракта сударь, и с божьей помощью, дорога выведет вас прямо к Ferinze. Не так уж это и далеко, если идти хорошим маршем. К вечеру, я думаю, выйдете к цели. Седая щетина на суровом лице старого воина доброжелательно топорщилась. Глаза тепло смотрели из-под рельефного надбровья, поблескивающего в первых лучах, круглого голландского шлема.
- Времена нынче спокойные, - не то, что раньше, уже присаживаясь на выходящий из стены выступ, - сказал он, скорее самому себе. Во всяком случае, небольшой отряд, двинувшийся из восточных ворот города в дорогу, вряд ли  расслышал его последние слова.

- Вы вовремя, Анри, выходя во двор и осматривая новоиспеченный отряд, приветственно здоровался торговец.
- Проверенные ребята? – с сомнением интересовался негоциант, неуверенно глядя на меня, из-под свисающих на глаза полей своего головного убора.
- Ну да вы знаете, что делаете. Вам лучше знать, с кем лезть на рожон, примирительно обнимая меня за плечо и приближаясь к самому уху, продолжал…
- знакомые купцы, прибывающие в город, сообщили мне, что в окрестностях города были замечены разбойники. Скорее всего, они из той же шайки, что похитила и моего брата. Мой слуга покажет вам это место, ну а дальше – вы сами.
                           
                                                                                                                 *   *   *
- Чего тебе нужно от меня? Пятящаяся от надвигающейся  лошади, коренастая фигура в меховой грязной накидке, пыталась уйти с дороги.
- Скажи, где вы держите пленных, и я отстану от тебя, - в лоб выложил я свои требования.
- Г-г-хэ-э-э, - осклабился разбойник, обнажая острые, как у ящерицы, почерневшие зубы.
- Пленники уйдут, если ты заплатишь! – переходя в наступление и меняя облик беззащитного путника на тертого мошенника, - брызнув слюной, ответствовал он.
- У тебя есть золото? Хитрая рожа бандюги расцвела самоцветом, с надеждой рассматривая меня.
…. Нет, но стали предостаточно, вынимая меч из ножен, слегка неуверенно сказал я.
- Тревога! – завопил обладатель засаленной шкуры, ломясь сквозь придорожные кусты.
Пытаясь оценить ситуацию, я выехал на открытое пространство, поросшее редкими деревьями, отделяющими подлесок от дороги. Мелкой рысью, грассируя вдоль берез, я обходил кругом бежавших на выручку предводителю четверых бандитов. Поправляя на ходу зеленые шерстяные шапки и вытаскивая оружие, они стайкой затрусили в мою сторону, планируя получить еще одного пленника в их коллекцию.
- Смелее ребята, он один, ажиотажно орал главарь, спешившим ему на помощь. – Рви его! Радостным криком ответили ему приспешники, приближаясь все ближе.
                Обходя их сбоку и набирая скорость, прикрываясь щитом от полетевших в меня булыжников, я петлей заворачивал им за спины, тормозя  нарастающий бег. Скользя по пологой кривой и сбивая их в кучу, заставляя налетать друг на друга, я кружил вокруг них, слушая улюлюканье и рев пытающихся атаковать меня лесных братьев. Продолжая головокружительную скачку, я выбирал момент для атаки, внимательно всматриваясь в угрожающе выставляющих вперед оружие, начинающих уставать от бега разбойников.
Пара коротких топоров, мелькающих в руках нападавших,  фальшион главаря, погнутое древко короткого копья, да  продолжающая сыпаться в закрывающий меня щит канонада камней, со всей серьезностью их владельцев,   угрожали мне скорой расправой.

              …. чуть опустив оружие, от тяжелого бега через кочки по лесной земле. Занесенная назад заблаговременным замахом, серебристая грань меча по плавной дуге опустилась на неожидавшее удара, недоуменное лицо бандита. Закрыв голову руками, безнадежно пытаясь остановить хлещущую фонтаном кровь, он рухнул позади пронесшегося мимо него всадника. Круто развернув лошадь и заходя в спину, оторопевшему от картины падающего собрата бандиту, чуть наклоняя корпус вперед с оттяжкой, вкладывая всю силу размаха, я полоснул по открытому для удара боку пращника. Тот с глухим хрипом осел на траву, рассыпая вокруг себя груду камней.
Диким ревом раненого животного огласилась лесная проплешина. Сгрудившись в кучку, и прячась друг за другом, они сипло орали, пытаясь унять пробирающих их до костей страх, тыкая в меня мелькавшим в руках оружием. Особую опасность представлял копейщик. Толстое неровное древко самодельного копья то и дело угрожающе  вылетало из рук продолжающего голосить рослого крестьянина. За ним прятались двое, страхуя его с флангов.
                Нужно было рисковать, чтобы как то разрешить эту патовую ситуацию. Очередной раз, пройдя рысью в метре от защищавшихся, и преодолев чуть большее расстояние, я галопом пустил лошадь прямо на них. Пригнувшись в седле и прикрывая щитом себя и голову верховой, я налетел на разбойников, беря чуть правее копейщика.
Глухо ударил в щит наконечник копья, скользящим ударом. Главарь, сверкая фальшионом, успел отпрыгнуть в сторону, уходя от налетевшего на него крупа лошади, за куст можжевельника. Попятившийся назад топорник опрокинулся навзничь, тут же вскочив на ноги, бросился наутек, стараясь добежать до леска. Попридержав разогнавшуюся гнедую и направляя ее упряжью в сторону беглеца, я закинул за спину мешавший щит и приготовился атаковать, свободной рукой держа опущенный вниз клинок.
Неподвижное тело  с вытянутыми вперед руками лежало  на земле, заметно выделяясь в короткой зеленой траве яркой красной полосой перечеркнувшей грубое сукно рубахи. Копыта гнедой мягко скользили на мокрой от утренней росы земле, взрыхливая дерн от резкого разворота. Не дав опомниться разбитой тройке, я держал направление прямо на пятившегося от меня копейщика, перенося
 левую руку с щитом в его сторону и прижимая бока верховой
   каблуками сапог.
                 
                     Утробно рыкнув, рослый рябой мужичище, ударил древком копья в центр щита.
Мелко задрожав разбегающимися к краям упругими волнами, щит выдержал мощный удар. Блеснув на солнце утренней звездой, резко опустившийся сверху клинок рассек податливую шерсть шапчонки, заливая перекошенное лицо бандита потоками льющейся со лба крови. Тело, замерев и  постояв немного, безвольно опрокинулось назад, устремляя широко открытые глаза разбойника в лазоревую синь бескрайнего неба.
Упругая тишина разливалась вокруг. Не было слышно ни пения птиц, ни стрекотания цикад. Лишь ватными неприятными ударами пульсировало в голове. Гнедая, чуть похрапывая и переступая передними ногами, искоса поглядывала на меня - ждала приказаний, напоминая, что бой еще не закончен. Прорывая пузырь ватной тишины, звуки слабой волной снова наполняли окружающее пространство.
Ломая ветки кустов и деревьев, высоко задирая ноги и  перескакивая чрез рытвины, держа наперевес оружие, пятеро, под командованием Генри, окружали, под шумок пытавшегося сбежать, главаря поверженной шайки.
 
-Отпустите меня! - уткнувшись коленями в грязь, жалобно выводил предводитель.
- Отпустите…И я уйду далеко-далеко из этих мест… займусь честным ремеслом, и вы больше никогда, клянусь, обо мне не услышите! Нервные руки мочалили скомканную на груди шапку, спутанные волосья паклей висели на мокром лице. Жиденький рот скривила жалкая гримаса.
- И почему, скажите на милость, я ни капли не верю этой хитрой роже, - вынимая из-за голенища широкое лезвие отточенного ножа, глухо сказал Риясат, медленно приближаясь к ползающему на коленях.
- Мастер, давайте «отпустим» его так далеко, чтобы он точно,  оттуда не вернулся, подбрасывая в руках топорище, продолжил                                          Тихон, заходя бандиту за спину.
- Братцы, братцы… да что же… правда….Христом божьим… клянусь… теребя веревку на груди, катался в ногах ревевший бандит, взывая скрюченной рукой то к одному то к другому.
- Я помолюсь за тебя раб божий, опираясь как на посох, на копье – вышел вперед Нестор, осеняя себя крестным знамением.
………………………

- Хорошо, возможно я сохраню тебе жизнь, свешиваясь с гнедой, глядя на него сверху, тихо сказал я.
- Но мне нужно кое-что взамен. Ты и твои дружки похитили брата знатного купца. Расскажи, где вы его держите и дай мне честное слово, что перестанешь беспокоить народ….. и убирайся….
- Благослови вас бог сударь, пополз в мою сторону, потерявший надежду главарь. Мы пареньку ничего не сделали, заикаясь, тараторил он. Я расскажу… расскажу вам, где это находится – не ошибетесь.

Den of Robbers

                  Достигнув указанного места и сверяясь с неровно обрезанным куском кожи, на котором мелкими письменами было обозначено логово бандитов, я дал команду подготовиться.  Вечерело.
- Может дождемся утра? – с надеждой спросил Саймон, через час туман опуститься в долину и мы себя-то не сможем разглядеть, продолжал он.
- Значит у нас час с небольшим, на все про все. Генри снял уже  дорожные мешки, заваливая их, срубленные тесаком, валежником.
- Да, надо шевелиться, поддержал его Тихон, помогая Нестору с поклажей. Не забыть бы, где спрятали, - осматриваясь окрест, оглядывал он подлесок.
- Саймон, возьми его, ты все равно налегке - я протянул ему армейский арбалет и мешочек оперенных болтов.
- А то будет мешать, - продолжал я, делая упражнения руками вокруг, разминая затекшие мышцы.
Перебираясь по валунам небольшого ручья на другую сторону, мы спустились под навес скалистого холма, и двигаясь вдоль его отвесной стены по узкому коридору, продвигались вглубь, к открывающейся взору скрытой от лишних глаз, низине.
- Вы четверо, держитесь левей. Как только увидите их -  атакуйте все вместе… Саймон –  вперед не лезь, страхуешь их сзади - громким шепотом наставлял я отряд, держась правой половины.

             Туман действительно начинал ложиться пуховой периной на остывающую землю. Спеша и спотыкаясь о разбросанные валуны, я выскочил прямиком на  округлый свод, уходящей вглубь холма пещеры.
Слева за выступом раздались, приглушенные скалой, крики людей и звон железа. Двое бандитов,  сидящих на покатых бочках привалившись спинами к скале, услыхав крики, встрепенулись. А завидев крадущуюся   к ним по стене фигуру, то же заорали и
бросились прямо на меня.
                           Первый, вращая мясницким ножом над головой налетел на меня, и получив резкий удар щитом в голову прекратил орать, кубарем отправился прямо в ручей. Второй, чуть отставая, замахнулся боковым ударом фальшиона, пытаясь достать  меня справа, со спины. Не дожидаясь исполненного замаха, я коротко рубанул его по внутренней стороне бедра. Кровь фонтаном хлынула на жадно впитывающий ее песок, ломая падающую фигур пополам. Тут же, выворачивая по дуге лезвие меча, я ударил его в район ключицы. Очухавшийся и мокрый разбойник, завидев открытую для нападения спину, бросился на меня, но получив выполненный с разворота удар, опрокинулся назад. Рыжие грязные волосы долговязого парня расплескались на мокрых валунах, подхваченные быстрым течением ручейка. Вода вокруг густо окрасилась рубином.
Х-х-а-рк, разрывая ткань, треснуло  у меня за спиной. Резко обернувшись, я увидел в метре от меня, присевшего верзилу с арбалетным болтом в животе.
Большущий ржавый топор вывалился из ослабевших рук тут же на песок. Саймон, спрыгнув с большого выступа на скале, пробирался ко мне.
- Я кого тебе сказал страховать, «бестолк» – пытаясь делать суровое лицо, выпалил я в довольную физиономию немца.
- Живо за мной, что-то тихо у них там. Пробираясь в спустившейся темноте по узенькой  поворачивающей за утес тропке, мы бежали к нашим.
- Четверых, мастер…. мы взяли четверых, сбивая дыхание, пыхтел Риясат. Генри сидел на земле, морщась от боли, а Нестор ловко рвал куски рубахи, обматывая ими кровоточащее плечо. Тихон деловито вертел в руках добытое боем оружие бандитов.
- Ну вот и ладно…
- Саймон, надо бы найти этого искателя приключений на свою …. Посмотри там, в пещере, а мы здесь все обшарим, пока совсем не стемнело.
- В свете факела, держась руками за стену мы спускались вниз по крутым ступеням, переходя через бочки и ящики наваленные позади входа.
- Ничего себе, освещая факелом темноту, открывающееся взору
 пространство схрона, присвистнул от удивления Риясат.
- Неплохая кубышка. Тут мы можем неплохую базу сделать, а? – азартно поворачивался он к нам.
- И заделаться такими же бандитами, - грубо толкнув  плечом Риясата, вышел вперед Тихон, обрывая его мечтательный тон.
- Я же не в этом смысле, обидчиво защищался Риясат.
- А я в этом, резко оборвал его Тихон. Помолчи.
- Вот он, нашел я его… донесся сверху радостный голос Саймона. Еле отыскал, - спускаясь вниз, продолжал он. Хорошо еще подпол не закрыли, я прям на него и наткнулся, - весело протискивался Саймон, подталкивая вперед щурящуюся,  в свете факела, неловкую фигуру молодого человека.
- Сударь, это брат прислал вас, чтобы выкупить меня?
-Точно, и мы По-полной расплатились с ребятами, - опять вылез вперед Риясат. Каждому отвесили, сколько и не унесешь…
- Уймись, балаболка, - пробасил Нестор, кивая Риясату на меня.
…….
- Заночуем здесь. Саймон сгоноши, что-нибудь к ужину.
- Тихон, осмотрись здесь. Неплохо бы раздобыть какой-нибудь транспорт. Как то нужно будет вывозить это барахло. А вы пока расскажите нам, юноша, что же на самом деле с вами случилось.

                  Костерок весело потрескивал, выбрасывая в небо улетающие черточки угольков, мягко облизывая языками пламени вертящуюся на самодельном вертеле дичину. Аромат жаренного мяса распространялся по заполненной туманом, как молочная крынка, низинке, вызывая легкое кружение в усталой, переполненной совершившимися за день событиями, голове.
- Я хотел бы кое-что вам сказать, - обращаясь к моим попутчикам.
- Мы сегодня неплохо потрудились! Все одобрительно зашумели.
- Да славный был денек, и хорошо, то что хорошо кончается. Они удивленно посмотрели на меня.
- Дело в том….
 - Вы были нужны мне для выполнения этого задания, - выдохнул я.
-  Аскони просил набрать отряд из пяти человек, а я дал слово,
       что помогу ему - пятерка переглядывалась между собой…
         - Хотя подвергать вас опасности, конечно не стоило.
- Но я дал слово, и нужно было его выполнять.
- Сейчас же, когда все благополучно разрешилось, вы можете  отправиться туда, куда каждый из вас пожелает.
- Я более не держу вас… Вы свободны.

               В наступившей тишине слышно было, как скрипит упряжь верховой. Воспользовавшись свободой, она увлеченно щипала молодую траву, переходя с места на место.

-Это… тут такое дело, мастер…
- Мы посовещались между собой, - переступая с ноги на ногу, держась за поврежденное плечо, отрывисто и гортанно говорил Генри.
- Вобщем сир, мы хотели бы остаться, - все поднялись и встали за говорившим, твердо глядя на сидящего на земле предводителя.
- Мы хотели бы остаться с вами, сир!
- Мы желаем служить под вашим началом и разделить с вами, сударь, все, что выпадет на вашу долю, можете располагать нашими жизнями по своему усмотрению, - руки оратора нетерпеливо сжимали эфес оружия,  оттягивая кольца поясной перевязи. Стоявшая за ним четверка, утвердительно кивала головами, соглашаясь с произнесенным.
Обводя их пространственным взглядом, всматриваясь в  серьезные и суровые лица, я внутренне испытал облегчение. Несмотря на такое короткое знакомство с этими людьми, я начинал уже кожей прирастать к ним… и мне, на самом деле жаль было с ними расставаться, вот так…сразу…вдруг.
- … серьезная клятва. Ну раз так…
- Аминь, во веки веков, - елейным басом пропел Нестор, обнимая сзади повеселевших парней.

the Slave Select

                      Ну вот, Анри, мой брат дома и в безопасности. Отправлю его в Университет, во Франкфурт или Краков, подальше отсюда, - отрывая от виноградной кисти крупные плоды и с удовольствием запивая их  вином, продолжал негоциант.
- Тогда, поднимая вверх палец, увенчанный замысловатым золотым перстнем, если ему проломят голову в кабацкой драке, никто не скажет, что в этом моя вина. Он улыбался широкой улыбкой.
- Вот… придвигая ко мне внушительных размеров кошель, - вы честно заработали их, Анри.
- Да мы справились со всеми разбойниками.
- Ну, до всех еще далеко, - переходил на будничный тон негоциант. 
- И в этой связи у меня к вам есть серьезный разговор, - подсаживаясь ближе ко мне, уже тише говорил посерьезневший торговец.

                 … в холмах всегда было много бандитов. Кто-то шел разбойничать из-за войны и долгов, кто-то из-за природной склонности к жестокости. В последнее время разбойники совсем обнаглели. Они далеко отходят от лагерей и даже пробираются в города в поисках местной добычи.
- Начальник городской стражи говорит, что это все из-за войны на границах, - мол, следить за городом – людей не хватает.
- Но… я в это не верю. Мне кажется, что самое разумное объяснение – что у бандитов есть свой человек, - тыкал он пальцем мне в плечо, - который тайно проводит их за городские стены и подсказывает, где можно поживиться.
                   Я поделился своими опасениями с Martino de la Tore,  воспользовавшись предоставленной мне аудиенцией, но наш   барон только отмахнулся от меня как от назойливой мухи и мягко предложил заниматься более свойственными
моей персоне делами, а политику оставить государственным мужам. На самом деле было ясно видно, что ему совершенно не хотелось меня слушать, а уж тем более  вникать во все детали неинтересного ему дела.
- Ну а от меня-то тогда чего вы хотите? Если уж сам барон не желает в этом участвовать.
- Барону плевать, что делается внизу, дорогой Анри, положив мне руку на плечо, переходил он на шепот. Главное, чтобы городская казна постоянно пополнялась, и были бы денежки на все удовольствия, потребные нынешнему владельцу и его семье. А уж каким образом они туда поступают – это уже малозначительные в нашем современном мире нюансы, - поверьте мне, Анри. Кого будет интересовать, сколько крови пролито за эти проклятые деньги, - с горечью говорил торговец. Золото не пахнет.
- Что же тогда делать?
- У меня есть план, сир рыцарь, - уверенно продолжал он. Нам придется потрудиться самим. Никто за нас не сделает эту грязную работу. А уж я не пожалею на это дублонов. И если  не прекратить это безнаказанное зло, нас по одному будут продолжать грабить и убивать, - вцепившись в мой локоть, в запале говорил он.
- Ну, хорошо, можете на меня рассчитывать…
- Вот и отлично… я знал, Анри, что на вас можно положиться, он довольно откинулся назад.
- Эй, хозяин, вскидывая руку, громко крикнув трактирщику, - всего лучшего на стол, и быстро – надо отметить это событие. Небольшая пирушка нам не помешает, игриво потирая руки, возвестил он.

- У меня тоже будет к вам небольшая просьба, неловко теребя трезубец вилки, проговорил я.
- Не стесняйтесь, Анри. Сделаю, что смогу, - накладывая себе в тарелку салат, подбадривал он меня.
- У вас богатый опыт в торговых делах и большие связи… начал я…
- Хотите бросить меч и заняться торговлей, - смеясь, перебил он меня.
-  Право дело, у вас есть ум и смелость - от такого компаньона я   бы, не отказался, продолжал веселиться негоциант.

- Не совсем.
- Я думал, что так хорошо зная людей и имея доверие у них, … вы смогли бы порекомендовать меня какому-нибудь испанскому дворянину, коему потребовались бы мои услуги, - я вопросительно посмотрел на него.
- Вот даже как! – оставляя в покое свиные ребрышки, удивленно ответил он. И вытирая батистовым платком руки, уже деловито продолжал.
- Что ж, просьба ваша мне понятна и очевидна… да и, пожалуй, я смогу кое-что для вас сделать, сказал он  в мое просветлевшее надеждой лицо. Хотя вы не перестаете меня удивлять, Анри! – делая большой глоток тосканского, поднимал брови Аскони.
- Конечно, у меня есть друзья в Арагоне  и даже Кастилии, и я смогу написать им сопроводительные письма с вашей просьбой…он немного замялся… но, послушайте неглупого торговца, Анри…
- К чему отправляться за тридевять земель, рискуя вовсе туда не добраться, чтобы иметь возможность выполнять поручения испанских баронов? У вас есть отличная возможность быть проткнутым мечом, не покидая этой благодатной местности.
 И глядя на мое растерянное лицо, продолжал – тутошние дворяне ничуть не хуже, вернее не лучше, тьфу… дьявол…вообщем можно и здесь неплохо заработать и славу и деньги и репутацию.
- Я не очень понимаю вас, сударь… тутошние?
- Я толкую вам, сир рыцарь, что не стоит того - плыть через все море, в поисках испанского берега, подвергая себя смертельной опасности среди бушующих беспощадных волн.
- Здесь, - широко разведя  руками, продолжал он убеждать меня - никуда не уезжая, вы смогли бы найти  ровно такое же применение своим навыкам и умениям. Ну а золото, оно и у мавров золото.
- Хотите, можете служить Пизанской республике или здесь в Фиринце - Гвельфам, можете податься в Геную или Венецию, а захотите столичной роскоши – Рим и его папа, крестя рот продолжал он, под боком и в вашем распоряжении.
- Итальянская земля, Анри, богата и щедра…и везде у меня есть друзья, откусывая сочный кусок мяса, деловито заявил он.
- Да и торговля здесь не в пример, идет лучше. Через Италию  ведут все караванные пути. С севера на юг и с запада на восток,
махал он руками брызгая во все стороны маслом.
                     - А что это значит?
– снова, подымая, указующим перстом золотую печатку вверх, - спрашивал он меня, истуканом сидящего за столом у нетронутой свинины. Это значит, что необходимость в хороших и верных мечах, будет всегда иметь повышенный спрос. Это я вам, как специалист говорю, уж я в этом немного разбираюсь.

… заливаясь слезами, мелко дрожа от бьющего его смеха, Аскони цеплялся пальцами за край стола, сваливаясь с высокого дубового стула.
… «Испаньола»…ой…ох… нет, Анри, я не больше могу, пощадите - икал он умоляюще, глядя на меня, трясясь от нового приступа. И когда его отпускало, тут же переспрашивал – «оливки? Святая Изольда», - и рыдания торговца начинались с новой силой.

- Да, Анри, так я еще никогда не смеялся, - хватая себя за сердце… немного успокоившись и придя в себя, проговорил он мне. Удивительную…невероятную историю вы мне поведали. Трудно было бы в это поверить, не зная вас!
- Ну да, может это и к лучшему? Может ваш ангел направляет вас в нужную сторону? - косясь на мой щит, говорил торговец. Все в этом мире не случайно. Вы уже здесь и сами пишете свою судьбу, и заметьте недурственно, - утверждал он, вновь пригубляя вина. Стоит ли противиться этому? – загадочно спрашивал он.

На сколько я понял, бродяга в порту посоветовал сесть на корабль, плывший в Италию, а не в Испанию. Хотя ГГ даже не понял, куда он попал. Забавно .
Прочитал все, очень понравилось, только есть места, где текст из-за того, что долог, тяжеловат для чтения

Даже не знаю теперь... писать дальше то... али нет? Народ, что скажете?

Пишите, пишите, однозначно пишите! У вас хорошо получается!

Пиши, конечно!!!

Продолжение... 1257. История рыцаря. (Автобиографический роман прохождения 1257)

Сaptain of the Сity Guard

..сир рыцарь, именуемый как странствующий рыцарь Anri, выводил писарь на бумаге, скрипя большим гусиным пером.

- Ну вот, передавая негоцианту свиток, проговорил вальяжный господин, в длинном, черного сукна, камзоле.
- Осталось только заплатить пошлину, и ваш протеже может  приступать к новым для него обязанностям.
- Благодарю вас, мэтр, я не забуду ваших услуг – ласково глядя  ему в глаза, кланялся негоциант.

                        - Да уж… и я на это рассчитываю, милейший господин Аскони, похлопывая его дружески по плечу, кося к его уху, проговорил он.
- Последнее время, совсем от них житья нет. На дорогах не спокойно, Купцы жалуются. Дела приходят в упадок, торговлишка тухнет - казна пустеет. Барон за это по головке не погладит, многозначительно вздыхал чиновник.
- Так что пусть ваш искатель приключений теперь не нарушает городского устава, а выворачивает им кишки на законных основаниях, - громко хохотнул председатель.
- И нам будет польза и ему есть чем заняться, продолжал он извлекать звуки пухлыми губами.
- Меня теперь уж беспокоить не нужно, я распоряжусь в магистрате. Железки там … и тряпье можно будет пристраивать в торговой палате. С Моисеем, я так понял, он уже познакомился?
- Вот и славно. Вот и хорошо.
- А что, любезный Аскони, ему правда можно довериться? Верный ли он человек?
- Стал бы я вас вводить в заблуждение мэтр! Я сам обязан ему жизнью!
- Вы просто так интересуетесь, по службе, или с интересом? – заглядывая ему в глаза, спрашивал негоциант.
- Если все так, как вы говорите, пожалуй, и у меня будет к нему небольшое дельце, лукаво подмигнул председатель палаты.

- Как я и обещал…. Присаживаясь на скамью, радостно сообщил торговец рыцарю. Держите, Анри, это патент…можете теперь честно и главное безопасно для себя ловить всякого рода бандитов и грабителей, он вложил свернутый рулоном кусок пергамента, обвернутого бечевкой с большой сургучной печатью мне в руку.
Папа дарует вам индульгенцию, от своего имени разрешая творить правосудие на землях Европы, дабы карать преступивших закон и разного рода еретиков и богохульников.
- И не благодарите… мне это тоже выгодно, скрывать не буду.
Длинная и просторная колоннада, выходящая во внутренний дворик, была пуста в этот утренний час. Солнце причудливыми бликами, проникая сквозь полукруглые высокие проемы, играло на  глянцевом рельефном полу, придавая необычную красоту,  матовому  блеску мозаичной плитки.

                           - А вот и наш персонаж, толкая меня локтем, проговорил выглядывающий из-за античного портика Аскони. Смотрите, внимательно смотрите, Анри!
- Гулкие отзвуки шагающего караула дробным эхом отражались от стен внутреннего двора.
Высокого роста, одетый в кольчугу и кутаясь в завернутый атласный (красной лилией королевства Гвельфов, блестящий  на его плечах) плащ, капитан, и двое его сопровождавших стрелков, выходили из караульного помещения. Они пересекли открытое пространство площади и нырнули в маленькую дверцу, открывающую вход во внутренние покои.
- Вы хорошо его рассмотрели, Анри? Нужно, чтобы вы запомнили его в деталях.
Мне отчетливо был виден характерный профиль, капитана, прошедшего в нескольких метрах книзу от меня. Пожалуй, теперь я вряд ли спутаю его с кем-либо из горожан.
- У меня есть точные сведения, из достоверных источников из окружения капитана, что сегодня ночью он встречается с неким Сильвером.
- Смекаете, Анри? Это тот самый человек, который так настырно предлагал мне выгодное партнерство.
- Так, что если завтра мы накроем его с поличным, так сказать на месте преступления, - это даст неоспоримые доказательства для суда, что наш капитан якшается с дельцами из преступного мира… а похоже и сам является его частью.
Он с удовольствием потирал руки.
- Если завтра наше дело выгорит, так как я хочу… - у нас могут появиться замечательные перспективы, торопливо увлекая меня из ворот мэрии, мечтательно продолжал он.
- Не берите в голову, милостивых государь, - отвечал он мне на мой немой вопрос. Вы отвечаете за силовую составляющую операции, - главное чтобы никто из нужных нам людей не сумел скрыться, а они точно попытаются это сделать…
- А уж там мое дело, я все рассчитал. До вечера у вас много времени, и я хотел бы, Анри, что бы вы, как следует, подготовились сами и подготовили своих людей. Мои ребята подтянутся к назначенному часу.

                   Я выхожу из таверны, отправляясь бродить по улицам. Темнота  уже окутывала мрачной пеленой засыпающий город. Почти на каждом углу, незаметно прячась в тени альковов, я встречаю молодых людей. От них веет смесью страха, нетерпения и гордости. Похоже, под одеждой у них спрятаны кинжалы и дубинки. Молясь, чтобы наших врагов не спугнули, эти недотепы, я еще раз проверяю оружие, готовясь к началу боя.

- Засада! В рассыпную! - заорал Сильвер, как только черные тени отделились от стен, медленно смыкая затягивающееся живое кольцо.
                       …дыша чесночным перегаром мне в лицо. Два коротких меча в его руках молотили меня со всех сторон как по наковальне. С трудом сдерживая необузданный натиск пирата, я пятился по проходу, спиной натыкаясь на торговые палатки и оставленные базарные бочки, разбросанные в несчетном количестве. Моряк продолжал молотить меня, нарушая все правила боя на мечах. Мясистые короткие руки мелькали в воздухе, увеличивая визуальное количество оружия, до несчетного.
-Попался голубок! – криво щерясь, хрипел он, вдребезги разбивая борт огромного бочонка боковым ударом.
                Из открывшегося отверстия, низвергаясь водопадом, полилась противная жижа, заливая потоком наши сапоги. Ноги, потеряв устойчивость, пришли в движение, унося непослушное тело в сторону. Пытаясь найти опору и стараясь удержаться руками, цепляясь, за ломающиеся под тяжестью, хлипкие брусья палаточных столбов, я медленно заваливался на спину, увлекая за собой пытающегося добраться до меня мечника. Падая на землю, я вижу как меч, гулко звякнув о булыжник, с головой покрылся вонючей субстанцией, продолжающей хлестать из дырявой бочки.
                 Х-х-раст…Плотное пиратское тело всей массой придавило меня к брусчатке, наваливаясь сверху кольчужной броней.
- Ну вот и все, голуба, - подергивая головой, мелко посмеиваясь и щекоча мне лицо рыжей бородой, обдавая меня горькой волной вчерашнего эля, прошептал он… - Надо же…как случилось!
С трудом, преодолевая боль в плече, переворачивая  непослушное тело моряка, я спихнул его с себя. Пробив  кольчугу, густо залитый кровью, из груди торчал узкий стилет.
                           
                            - Кх- ха-хр-а-а  - хрипел в проходе один   из людей Аскони. Привалив его к стене и упираясь ручищами  в  лезвие палаша плотный детина, растопырив корявые ноги, душил отчаявшегося уже беднягу ополченца.
Нашарив в зловонной луже свой меч, я отчаянно полоснул его сзади, в  неприкрытую  голову.
Справа, уходя к северному выходу, продиралась через завалы небольшая группа разбойников, прикрывая отход ловко скачущего, на здоровой ноге, Сильвера. Перепрыгивая через тележки с опущенными вниз оглоблями, по бочкам, стоявшим вдоль каменного навеса, я забрался на низенькую сторожку, и, перебирая поехавшими ногами по сыпавшейся черепице, перебрался на другую сторону.

                          Трое разбойников, перегородив проход, сдерживали людей Аскони. Один из нападавших, рухнул проткнутый длинным мечом, заваливаясь в бок, несколько охлаждая наступательный порыв.
Оттолкнувшись обеими ногами, я прыгнул прямо на спину стоявшего позади живой баррикады, пирата, метя клинком в незащищенный сверху открытый ворот кольчуги.
Отталкивая от себя безвольное тело поверженного, и преграждая дорогу окровавленным мечом отступающему главарю, я неожиданно, получил сзади могучий удар в спину. Ломая доски перегородок и обрушивая тентовые навесы, увлекая за собой барахтающегося, в моих объятиях, Сильвера, мы рухнули на булыжную мостовую…
.......................................
- Несколько бандитов сбежали, вытирая лезвие меча, - сказал я.
- Серьезные оказались ребята, …эти морские разбойники.
- Мне передали, - троих вы достали лично, - что ж, неплохо. Самое главное - капитан и его подельники у нас в руках. Мои ребята связали его и держат нож у его горла.
- Отлично, Анри, у нас все получилось.
- Вы прекрасно сделали свою работу, трепал он меня по отзывающемуся острой колющей болью, плечу.
- А теперь я оставлю вас. Нашим молодцам то же досталось, - четверо получили серьезные ранения, и теперь их осматривает лекарь. Так что я, с вашего позволения, проверю как у них дела.
- Встретимся завтра.

                   В  полдень, подходя к таверне, я замечаю жужжащие встревоженным гуденьем, кружки многочисленных прохожих, обсуждающих ночные  события, произошедшие на рынке.
 У окна, прикрываясь полями своей шляпы, одиноко сидел  Аскони.
- Все пошло не так, как я задумал, Анри проговорил расстроенный негоциант.
- Канальи. Все… все прогнило до самых основ! Мы с вами разворошили осиный улей, - негодовал негоциант. А я то! Старый стрелянный воробей… не смог просчитать такие очевидные вещи. Конечно же, не мог капитан в одиночку проворачивать такие дела, не имея за спиной высокопоставленных покровителей.
- Анри, они все замешаны в этом дерьме. Все, понимаете? Он нервно сжимал набалдашник трости.
- … мы влезли в их интерес, расстроили тонко организованное дело, разрушив с таким трудом налаженные связи. Теперь они постараются утопить меня.
… а капитан, по их версии просто герой. Оказывается, по их заданию он пытался внедриться в сложную законспирированную разбойную сеть, охватившую весь город. И если бы не наш бестолковый налет, они вышли бы на всю сеть поставщиков и скупщиков. На Сильвере ничего нет, он далеко не дурак.
- Но он же преступник!
- Ну что вы! Оказывает мелкие консультационные услуги и держит небольшую нотариальную конторку… и все. Четный и добропорядочный горожанин. Исправно платит налоги, а по воскресеньям - ходит в церковь. Не подкопаешься! Негоциант в отчаянии, ударил кулаком по столу!
- А его подручные – милые ребята, просто защищались,  - в темноте, приняв нас за разбойников, которые посягали на их жизни.

- А как же барон? Ведь он же знает, вы все ему рассказали…
- Барон все прекрасно понимает, только не в его интересах устраивать революцию.
- Конечно, кое-кто пострадает, полетит пара тройка голов,  которых ему сдадут как виновников, допустивших беззаконие и
 халатность. Но все, кто держит ниточки в своих руках, я думаю, останутся на месте, а через некоторое время все начнется заново.

                               Глубоко вздыхая, торговец погрузился в изучение рельефного набалдашника.
- Это не справедливо.
- О чем вы говорите, … справедливость. Что это такое? Если верить Аристотелю – не более чем торговая формулировка гарантированной оплаты за сделку. Это же Европа, мой мальчик - привыкайте.
- Мне теперь оставаться здесь просто опасно - задумчиво протянул негоциант. Я буду постоянным бельмом в глазу Martino de la Tore, напоминая ему о том, что он проявил слабость управлении городом – такого сразу не прощают. А вся эта шайка из магистрата и вовсе постарается, чтобы я не отягощал более белый свет своим присутствием. Он перечеркнул себе шею резким движением руки.

- Вашего участия, сир рыцарь, я не афишировал. То, что вы оказались замешанным в вооруженном столкновении – не более, как случайность. Благородный человек, откликнувшись на призыв -  пришел на помощь! Аскони взмахнул рукой вверх. А ваши умелые действия, наоборот, были отмечены похвалой.
- Но заклинаю вас, торговец пристально смотрел мне в глаза, вы должны помочь мне бежать! Одному мне не справиться. Пока моя контора не лишилась своего имущества, а ее хозяин – своей головы, я сворачиваю здесь всю торговлю и караваном отправляюсь в Ревель. Вы со своими людьми сопровождаете меня в качестве охраны.
Лицо торговца просияло озарением. Он уже все решил ... даже за меня. Что-то острое кольнуло меня в груди, но быстро отошло, оставив лишь неприятное тревожное волнение.
- Вот вам и вашему отряду первое торговое дело. Оплата будет высокой, я гарантирую, - торговец просто знакомил меня с предстоящими событиями, особо не церемонясь с моим мнением. Мое слово вы знаете, а отказа я не приму – предвосхищая возможные возражения, железно настаивал он. Будете ждать меня у Вероны, завтра к вечеру. Встречайте меня на восточной дороге, - нельзя, чтобы нас видели отправляющимися вместе.
              Ввязавшись в драку не отступай, вспомнил я слова Монтегю. Учитель. Прошло совсем немного времени, но мне его по прежнему не хватало. Не хватало его советов, его твердой руки... Теперь решения принимаю я... только я....

Long Road the Nord

…  и где, это -  Revel? Я даже не слышал о таком месте.
- Конечно, откуда вам знать! – переваливаясь с боку на бок в такт походке пегой вьючной лошадке, восклицал торговец.
- Это чертова дыра, чуть ли не на самом севере. С одной стороны лишь бескрайние снега, с редкими деревеньками и кровожадными бандами тундровых разбойников. С другой – мрачные тевтонцы, сидящие в форпостах своих неприступных замков. Изредка выезжая в поля, в погоне за пиратским шайками морских разбойников, которые бороздят необъятные просторы стального  холодного моря, окружающее с севера, поросшие мхом могучие стены крепости-города.
- Вот туда, в это неприметное (но, кстати сказать, очень выгодное для торговли место) я и хочу попасть как можно скорее. Эти мерзавцы,  «продажные шлюхи», ведь могли   и заказать меня… в Assasine Guilde, чтобы я не болтал лишнего. Последние очень любят золото (еще больше золота они любят много золота), так что вполне могут помочь им в этом – у них очень длинные руки. Он обернулся назад, наблюдая как торопливой вереницей, вдоль широкого тракта, уходила цепочка каравана, оставляя позади таявшие в сумраке стены Вероны.
Огибая по тракту заснеженные вершины  теснившихся гор, мы подошли к венгерским степям, зеленой волной разнотравья покрывающим бескрайнее раздолье, уходящей к горизонту земли. Подходя к Братиславе и думая о переправе через Дунай, нам пришлось выдержать первое нападение.
Возникшие из дрожащего над короткой травой марева степные бандиты выскочили на гребень холма. Дозорный трубил в рог, замечая бандитов, давая возможность нашему отряду сгруппироваться и выставить заслон на их пути.
Оставив в тылу пятерку, наказав не дать прорваться к каравану, всадникам я погнал чахлую навстречу небольшому отряду. Расшитые ментиками зипуны всадников, ярко выделяясь на утреннем солнце,  приближались ко мне. Использовав испытанную тактику  хоровода,
я по дуге описывал круги вокруг сгрудившихся  табуном всадников.

                                      Трое стали жертвами неуклюже тормозящих лошадей, срубленные на лету. Скорость давала серьезные преимущества, придавая мечу грозную силу встречного удара. Развернув гнедую, я сзади врезался в нестройные ряды конников, которые бесполезными в ближнем бою древками копий пытались достать меня, тыча остриями в плоскость щита. Обрушивая град ударов в незащищенные спины, сваливая их с седел, я рубил на право и налево.
Протрубив в рог и призывая защитников к атаке, я постарался вылезти из смешавшейся из людей и лошадей куче, чтобы самому не стать легкой добычей,  для приходивших в себя, степняков. Подбежавшая на помощь пятерка, орудуя копьями, стаскивала с лошадей оставшихся.
- Верховую, …верховую держи -  кричал Тихон, Саймону, пытающемуся за уздечку поймать встающую на дыбы вороную лошадь. Пляшущая в воздухе сбруя испуганной кобылы никак не давалась, скачущему за ней, горным архаром, Саймону. И потеряв надежду поймать ее, он с разбегу уцепился за седельные стремена.
- Поймал…. Протащив с десяток метров за собой волочащиеся по земле потрепанные сапоги немца, лошадь устало встала, жадно вдыхая широкими ноздрями горячий воздух степи.
- Значит, твоя будет, - подъезжая на трофейном скакуне, заявил ухмыляющийся Тихон.
- Вставай, уже .... ловец!

                   Отряд степных бандитов удачно пополнил гардероб нашего отряда, стеганными зипунами, разных расцветок сменивших синие куртки лучников и парой голландских ржавых шлемов перекочевавших на головы Тихона и Генри. Мне достался среднего размера  быстрый палаш, очень удобно лежащий в руке, и который явно выигрывал в кавалерийской атаке у короткого меча.
Сбыв в Братиславе, по бросовой цене, оставшееся барахло, слегка пополнив казну отряда и закупив немного сушеного мяса и хлеба, по настоянию Риясата, мы переправились через Дунай, направляясь в сторону Вроцлава.

- Здесь нам придется разделиться, Анри, заявил мне торговец.
- Я не хотел говорить сразу…вообщем от вас мне скрывать  нечего, он смущенно замялся:           
                      - Просто это многолетняя привычка… ни одного лишнего слова постороннему. А дело то у нас важное. Иначе не выживешь, дорогой Анри, простите старика.
Я понимающе кивнул.
- Мы заберем эти два – показывал он рукой на возки, груженные глухо запечатанными сургучом, массивными сундуками. И отправимся в Прагу, - мне необходимо закончить дела, требующие незамедлительного разрешения.
- Я напишу вам сопроводительное письмо, отдадите его верному человеку в Ревеле, он  сделает все, что нужно, - склоняясь ко мне, быстрым шепотом говорил негоциант.
- От Вроцлава держите путь сразу к Гданьску, не стоит заезжать в Познань, так будет короче. А торопиться нужно. В Братиславе я узнал, по своим каналам, что польский король бросил вызов князю Александру, развязывая войну с Новгородцами.
- А это значит, что баронское ополчение ушло к их границам, оставив без присмотра дорожные тракты.
Бандиты явно воспользуются ситуацией в своих целях, налетая на караваны. Так что легкой прогулки не получится – для этого ваши мечи мне и нужны, Анри. Он дружески ухватил меня за локоть. Но больше я рассчитываю на вашу осторожность и сноровку. Не геройствуйте! Люди и товар мне дороже одержанных побед.
- Постараюсь мэтр, сделаю, все, что в моих силах, - обещал я ему.
- И что не в ваших, Анри… кричал он отъезжая, прощально махая мне рукой.

Дорога вела к городу, петляя и путаясь в мелких лесочках, скрываясь за высокими холмами. Телеги монотонно скрипели давно уже требующим смазки  и ремонта колесным железом.
- Добирайтесь до подъема, сказал я Генри, показывая на возвышенность, а я подожду немного здесь.
- Не нравиться мне что-то, как будто идет кто за нами, - пожаловался мне строгий брит. Похоже, выслеживают нас.
- Да, я тоже заметил, соглашаясь с ним. Попробую попридержать их немного. Видно ждут вечера, чтобы удобнее напасть. Если повезет, сейчас может и не нападут. Пошевели там всех,  да скажи, чтобы не расслаблялись, я догоню вас.
......................................................
- Приятно встретить путника на дороге, в эти неспокойные  времена, привставая в стременах и снимая дырчатый шлем, прокричал рыцарь в мою сторону. Как он выехал из перелеска, я не заметил, поэтому его слова напугали меня и дернувшись от неожиданности я успокаивал встрепенувшуюся верховую, пятившуюся крупом назад.
- Дорога полна опасностей, - чуть подавая своего коня в мою сторону, продолжал рыцарь. В одной руке он держал толстое древко кавалерийского копья, другой – прижимал к черному кресту на груди его кольчужной накидки, массивный рыцарский шлем.
- Если вы расстанетесь с небольшим количеством денег для моих ребят, мы не тронем ваш караван, - указал он рукой, в сторону уходящего к холмам обоза.
- Стоит ли рисковать жизнью ради пригоршни серебра, вы так молоды, - продолжал уговаривать храмовник. Несколько хорошо вооруженных и экипированных людей вышли из-за деревьев, расположившись позади рыцаря.
 Караван тоже заметил непрошенных гостей. Поднимая дорожную пыль, люди подгоняли лошадей, уводя их вверх по крутому склону.
- Если вы и заберете наше серебро, то только с боем! Я развернул гнедую в сторону уходящего каравана, и что есть мочи вдарил ей по бокам каблуками, с места отправляя ее в галоп.
- Жаль, криво усмехаясь, крикнул мне всед всадник. Я думал разрешить все миром. Выходя вперед и выставляя в мою сторону тяжелые арбалеты, налетчики брали меня на прицел.
- Плохо дело, нам не уйти с этим, показывая на возы, встречал меня Генри.
- Да,  нужно принимать бой, и похоже он может стать нашим последним, - выкрикнул я в лицо своему товарищу. Гони всех к вершине, лучше уж атаковать сверху! А там будь, что будет!

                     На гребне холма, призывно трубя в рог, показалась цепь вооруженных людей.
- Черт бы побрал этого сутягу епископа с его ватагой. Какого лешего он забрался сюда?
- Отступаем, рявкнул тевтонец, - уводя от лишних глаз своих людей.
- Еще увидимся, - крикнул он в сторону замершего в ожидании
 каравана.
- Господе Иисусе… Архангел Михаил, защитник наш! – привалившись к колесу возка, крестовал свою широкую грудь Нестор,                                                           смотря в лазоревое небо.

                            Неполного часа хватило, чтобы арьергард неожиданно появившегося войска, осторожно спускаясь с уступов, достиг нашего отряда.
- Кто такие? Конь, странствующего рыцаря, разгоряченный скачкой, гарцевал, выделывая коленца в пыли тракта, заставляя пеструю накидку, изображающую скрещенные ключи, биться расшитым краями о поджарые ноги.
- Показав папскую печать и рассказав о нападении, - я указал направление, в котором исчезли «Налетчики».
- Йи-и-ха, - увлекая за собой дюжину иберийских Всадников на белых рысаках, рыцарь повел свой отряд в сторону уходящего вниз оврага.
Добравшись без приключений до Гданьска, мы решили перевести дух, рассчитывая утром выйти в море попутном корабле и проделать остаток пути, оставив за правым бортом неизвестные владения Anno fon Zanzerhauzene, Великого Магистра тевтонского ордена, в его попечении.
Договариваясь о ночлеге, я поинтересовался – с кем можно потолковать о доставке каравана в Ревель. Приветливый  поляк с юркими глазами кивнул в сторону особняком сидевших шкиперов за просторным столом у открытого окна.
- Только вряд ли они завтра выйдут в море, вельможный пан! Караван только что ушел, а эти - ждут пару кораблей, чтобы гуртом, значит, отплыть.
   - Опасаются чего? – продолжал я интересоваться  у проникшегося ко мне владельца таверны.
- Так есть. Не спокойно нынче в море, - уклончиво отвечал он. Откажут, точно откажут, пан.
- Может вы, попробуете?… договориться,  - двигая серебро монеты по деревянной стойке в направлении протирающего высокие кружки поляка. Он с сомнением покачивал головой, накрывая широкой ладонью монету.
- Я спущусь к ужину через час, поворачиваясь к лестнице, ведущей,  наверх, сказал я, - забрасывая перевязь палаша и щит себе за спину. Хозяин кабачка внимательно посмотрел на фронтон моего щита, откладывая в сторону сто раз протертую кружку.
- А может и не откажут, сударь! – сказал он мне, быстрыми  шажками, семеня из-за стойки. Да что там, я думаю, и довезут пана в полцены…
   - Будьте покойны, пан рыцарь - уже уверенно утверждал он,  лично проводя  меня до верхних покоев, продолжая рассматривать облупившуюся краску со старого щита.

FreeDom

                Капитан, громко бранясь, изо всех сил подгонял неуклюжих матросов. Косой парус, выгнутый дугой  от налетевшего крепкого порыва, накренил шхуну на борт, грозя  совсем  перевернуть ее. Холодные волны хлынули на палубу, заливая нас с ног до головы. Сырое смолистое дерево натужно скрипело, грозя развалиться прямо у нас на глазах.
Наконец, общими усилиями навалившейся на канаты команды, удалось справиться и установить парус по ветру. Суденышко выровнялось и, зарываясь носом в шипящую волну, уже уверенно входило в бухту, минуя острые ребра выступающих из бурунов камней.
Шкипер, усевшись на бочку, перед рулевым продолжал на все лады поносить ротозеев.
- И как это ваши мамаши отпустили вас в море? … в мо-ре! - ревел капитан. Сидели бы на берегу, да попрошайничали милостыню у кабаков! Так нет же, понесло их… Бездари…ленивые бездари. Да шевелитесь же  там, тюлени!
- Уцепившись за канаты, сцепившие огромные бочки, я пристроился за крепкого телосложения, рябым лоцманом, который крепкими руками сжимал отполированное, от долгого использования, древко рулевого киля нашей посудины. Завернувшись в глянцевый от воды дождевик, он упирался широко расставленными ногами в палубу, и, подмигивая мне, устремлял по курсу, сжатую в зубах, потухшую черную курительную трубку.

- Знаете историю этого древнего города, обратился он ко мне? – продолжая жевать костяной мундштук.
- Когда-то,  не будучи еще таким неприступным, он подвергался всяческим нападкам и с суши, а уж особенно… с моря. Литовец вытирал мокрое от брызг лицо.
- Всем хотелось застолбиться в этом выгодном месте. Лакомый кусок....
И вот после долгих осад и налетов войску датчан удалось сломить сопротивление местных и силой захватить крепость. Но оккупировав город, они так  и не смогли укротить дух его защитников. После  кровавой резни, которую устроили датские хускарлы   при взятии, местные  жители стали звать это место Taa-nee-Line (что означает Датский город), как бы говоря, что только стены  принадлежат им.
      - Где то теперь эти датчане… качая головой и устремляя взор  на    высокие башни,  протянул лоцман.

         Маленький человечек, в шерстяных шоссах и землистого цвета стеганке бегло читал подмокшее в некоторых местах письмо негоцианта. Голова, в пожухлой кожаной шапочке, облепившая его остролобый череп, медленно поворачивалась, пробегая глазами по строчкам. Затем, измерив меня оценивающим взглядом, вдоль и поперек, вероятно сверяя с описанием, медленно выговаривая слова он произнес:
-Добро поша-аловать. Другу господина Аскони здесь всегда раты.
- Я покашу вам, где расмест-тить лютей и лошатей. Спускайтесь пошалуйста, -  растягивая фразы, тихо проговорил он, приглашая меня вниз по массивным каменным ступеням бокового входа. 
            Нестор и Саймон упирались сзади, а Тихон тащил чахлую лошаденку, запряженную в повозку, под уздцы, не желающую проходить в тесные ворота. Дуги скрипели под тяжестью поклажи, Ноги промокли до колен, чавкая в грязи. Холодная вода лужами залила наезженную годами колею. Мелкий, словно пропущенный через сито, дождь моросил в лицо, покрывая плечи зипунов темными пятнами разводов.
- Да, это вам не Флоренция, протянул Риясат, сидевший на месте возницы.
- А что? Скромненько – но со вкусом, - оглядывая коричневые ряды черепицы (поросшие зеленым мхом), кузницы и конюшни, прилепившиеся к высоким стенам придворной площади. Грязно-желтые, от времени, штандарты,  мокрыми лентами раздвоенных языков свешивались со стен, окаймляя квадрат двора.
-  Мне нравиться!
- Тебе все нравиться, не унимался Риясат. Что тут может нравиться? - спрыгивая в глиняную жижу и надвигая, болотного цвета, капюшон лучника прямо на глаза, - пробубнил он для себя.
- Хватит препираться, девочки. Нужно остальные возки затащить, пока не стемнело, - руководил Тихон, сидя на гнедой,
месившей копытами глину посреди двора, - Нестору помогите,  пока он вовсе там не утоп.

Генри, деловито, что-то обговаривал с местным кузнецом, то показывая на караван, то кивая головой, когда увидел  спускающихся по винтовому сходу башенки Анри и маленького  литовца.

                     Старый, обложенный обожженными кирпичами, камин трещал. Сухие поленья занялись молодым, протяжно воющим в дымоходе пламенем, с трудом пытаясь обогреть просторную залу таверны. Толстые монолитные стены цветковым разводом соединялись на высоком потолке. Несколько узеньких окон-бойниц, служащих более для пропуска воздуха, нежели света пытались осветить сдвинутые лавки длинных дубовых столов.
- Госпота хотели бы от-тужинать? - вопрощающе нависал высокого роста, кряжистый блондин, в стареньком переднике мясника.
- Жульен из диких гусей и свиные ребрышки в луке, а так же телячьи отбивные с помидорами для господ, ну и плов из баранины с изюмом для молодого человека, указывая на Риясата - распоряжался заказом Саймон, ласково заглядывая трактирщику в глаза.
- Всем бутет ушин…, - отвечая веселившемуся Саймону, тихо проговорил невозмутимый жимаец, уходя за стойку и делая знак молодой кухарке в белом чепце.
- … да и чешского эля всем, дружище, да побольше, поворачиваясь в сторону хозяина, лучезарно улыбался Саймон.
Поварята, живо перебирая ногами и окружившие нас со всех сторон, тащили блюда и тарелки в обеих руках, быстро заставляя свободное пространство.
… жаренная в яйце семга, сложенная горкой, большими красными ломтями выступала из сияющей глазурью плошки. Щучьи головы с клюквенным соусом в отдельных плошечках, украшенных треугольными узорами по краям. Жирная тресковая печень, намазанная толстым слоем, на уже нарезанном хлебе, крупными серыми кусками.  Маринованные в уксусе рыбьи хвосты с чесноком, фаршированные редькой кальмары  и холодного копчения осетрина составляли убранство только что пустого стола.

- Аскони решил задержаться в Праге. Пару месяцев уйдет на то что бы уладить его дела, и тогда он окончательно переедет с семейством в Ревель, - заканчивал я рассказ о наших приключениях все время
 молчавшему литовцу.
- Мне отшень жаль, что т-такие события случились! Эт-то все отшень не прият-тно, - кивая головой, соболезновал прибалт.
- Со своей стороны я сделаю, все, как просит господин. Это не  долшно высвать трудност-тей. А через два дня я тоше покину
 вас – мне нелься сдесь долго ост-таваться. Дела, забот-ты, -  меня штут в другом мест-те, извинялся застенчивый хозяин.
- Вмест-то себя я ост-тавляю вам одного человека. Он знает эт-ту местность, как свои пять пальцев и помошет вам освоит-ться.
Сего-одня ве-ечером я поснакомлю вас, - он вам понравит-ться.
- А теперь, расрешит-те мне откланяться, нужно еще кое с кем опговорить некот-торые дет-тали. Он юркнул в неприметную дверцу, оставляя нас один на один с поданным ужином.

-…. надеюсь вино у них не из рыбы, кисло улыбался Генри, откусывая большой кусок хлеба с печенью, осматривая разносолы.
- Мне все равно. Еще три месяца мне нельзя испытывать терпкий вкус виноградной лозы. Риясат невозмутимо выуживал из плошки кусок пожирней.
- Чего так? Родители не велят? - прыснул  в усы Саймон. Правильно, рановато еще. Не пристало мужу, не познавшему девы, увлекаться вином, продолжал глумиться немец.
- …глупые, …. серые люди. Аллах, - каким испытаниям ты меня подвергаешь, заставляя сидеть с ними за одним столом, - театрально воздевал к небу руки мусульманин. Не с кем, … не с кем даже поговорить, качал он головой.
- Как же,  предложат тебе здесь вина! Тихон налегал на сочную семгу, брызгая жиром на дубовые доски стола. Капустки бы… квашенной… или огурчиков!
- Ладно. Немного расслабиться сегодня, нам не повредит, - Генри примирительно двинул глиняный кувшин с медовухой в сторону Риясата.
- Я думаю, твой ученый бог не будет против, - поднимая высокую кружку, заржал, тряся бородой Нестор.

                    Город оказался большим торговым портом, Корабли сменяли друг друга в бухте, проворно разгружаясь на пристани. Коренастые  долговязые грузчики деловито сновали вдоль пирса, складируя  товар в серых монолитных пакгаузах. Некоторые грузы тут же
отвозили в город, другие – практически сразу грузили на уходившие корабли. Рыбаки сдавали рыбу перекупщикам, которые отправляли ее на переработку в лиге отстоящий от порта, заводик, где ее солили и коптили местные крестьяне. Все было деловито и сумрачно. Никто не давился на пирсе, не слышно было ругани и брани, так присущей обстановке в  южных портах. Термитные тропы тачек и повозок  пересекались без всякого лишнего шума, организованными  потоками опутывая территорию, одетого в серый гранит порта. Все было продумано до мелочей.

                   Люди мрачно косились из-подлобья, делая свою работу. Никто не спрашивал тебя ни о чем, но пристально следили за каждым твоим шагом, сверля угрюмыми глазами. Отвечали неохотно, иногда и вовсе, молча проходили мимо, не замечая или игнорируя чужеземцев.
                   Город был немногим гостеприимней. Горожане уже не шарахались от вопросов, но отвечали скупо, часто извиняясь, что не знают, о чем их спрашивают. Горожанки, словно арабские женщины, прикрывая холстиной платков лица, делая забавлявшие Риясата приветственные книксены, стремились сбежать от вопрощающих чужаков. Чистые серенькие улочки, одинаково мощенные, с одинаковыми серыми гранитными или базальтовыми стенами домов. Архитектура не баловала глаз разнообразием стилей, ограничиваясь мощными блочными строениями...

Все отлично!! При чтении споткнулся только один раз.

- Камин трещал. Сухие поленья занялись молодым, протяжно воющим в дымоходе пламенем, с трудом обогревая просторную залу таверны. Толстые монолитные стены цветковым разводом соединялись на высоком потолке. Несколько узеньких окон-бойниц, служащих более для пропуска воздуха, нежели света пытались осветить сдвинутые лавки длинных дубовых столов.

Такое ощущение, что это диалог...

А так все отлично. (извиняется за критику )
ПС: В 1257 реально можно плавать на кораблях, или это просто художественный вымысел?
ППС: В голосовалке поставил: с увлечением жду продолжения событий.

                Дефис перед началом описания - моя оплошность. Ошибка вводит в заблуждение (хотя в последствии можно догадаться, что диалога не происходит)... обязательно исправлю... ( я еще в начале извинился перед читателями за некое пренебрежение к синтаксису).
Конечно, роман не является простой перепиской событий игры. Приняты за основу основные события, которые реально имели место. Но на то это и художественное произведение, чтобы была возможность автору разнообразить реальную жизнь некими вымышленными (но вполне возможными событиями, так сказать оставшимися "за кадром")
Путешествие (или скорее перемещение) же на кораблях в 1257 реальная вещь. Мало того, в моде реализованы и морские бои, что только украшает и вносит разнообразие в жизнь странствующего рыцаря... Спасибо за отзыв и внимательный комментарий...
               Кстати, роман находится в стадии написания, так что если у читателей есть пожелания, которые по их мнению интересно было бы отразить в тексте - с удовольствием выслушаю всех....

Глава 3. Марсельский турнир.

Дошёл наконец читать продолжение ( и ещё конечно благодаря оставленному в моей теме отзыву ), и продолжил с третьей главы, на которой остановился. Ляпы на сей раз высматривать не стал, до меня всё уже сказали, если можно, выражу общее мнение.
Кое-где всё же не хватает запятых, что сбивает при чтении, но это полбеды. Хуже, что некоторые фразы столь длинны и витиевато закручены, что в них буквально потеряться можно.
Пример

А отцы молодых невест на выданье, выстроятся в длинную очередь, что бы благородный рыцарь  (в чем лично он – торговец ничуть не  сомневается и уверяет, начинающего уже медленно терять  рассудок богатырского вида детину, что он по случайности обратился к лучшему из торговцев, продающий товар знатокам – истинным ценителям ратного дела, а остальные – просто жалкие торгаши, подбирающие уже не кому не нужные доспехи, переделывая старые мечи пытаясь, стремясь сбыть залежалый товарец и  использовать доверчивость покупателей) мог удостоить их своим вниманием.

Уж такие-то - явно стоит поделить на две как минимум
Потом, второй главы совершенно не видно под спойлером, лучше поместить в отдельный спойлер с названием.
Явно не хватает для удобства оглавления в шапке темы, со ссылками на каждую главу. В общем, дальше я в них потерялся, но непременно дойду разобрать, что там ещё есть. Читается интересно, как настоящая книга. В общем могу только похвалить.
В голосовалке проголосовал за нижний пункт, жду с увлечением

Syabr, спасибо за отзыв. Подмечено все верно  ! Абзац переделал полностью (честно говоря коряво написано, поэтому оставлять такой текст конечно не стоит). Это .... что называется глаз "замылен". Свой текст детально читать трудно - сразу картинка в голове идет и текст проглатывается. 
      С витееватостью обстоит легче - чем дальше в лес, тем проще становится построение фраз. Слог начинает потихоньку рихтоваться и затачиваться. Поэтому "детская болезнь левизны" я думаю пройдет сама собой. Хотя в некоторых местах я все же планирую "оттянуться" - если получится. Поэтому как суховатый язык саги все таки нужно разбавлять описательным.
     Оглавление конечно нужно сделать...это удобно. Но (стыдно признаться) я пока просто не знаю как это сделать (я про ссылки). Думаю в последствии разберусь и с этим. Тем более, что это только начало. И конечно читателю не совсем будет удобно крутить страницы в поисках других глав. Пока же стараюсь их выделить бегущей строкой и другим цветом.... Еще раз спасибо и вам удачи в творчестве....

Продолжение. 1257. История рыцаря. Автобиографический роман прохождения (v.250, v.270)

Helge

- Да кого здесь только нет.
- Тут и курши, жимайцы, прусы, викинги, датчане, обедневшие тевтонцы, сбежавшие от бояр новгородцы и даже евреи-поляки. Шведы не делают разницы ни для кого, разрешая всем платить в городскую казну в обмен на крышу над головой. Живут общинами и не лезут друг к другу – здесь это не принято. Охоту отобьют сразу, …вместе с почками,  - продолжал рассказывать Хельге.
- Шведский епископ слывет либералом, предпочитая неоскудевающий денежный поток, соответствию религиозным канонам.
- Правда все это пестрое население не может избирать губернатора…он улыбался… но большинству здесь живущих, право, нет никакого дела каких кандидатов присылает им шведский король, чтобы выколачивать из них серебро и медь.
- Да весело тут у вас, отрываясь от меда, проговорил Тихон.
- Кому как.
- Кстати, ратным людям и здесь работы хватает. Правда, дело опасное. Вся округа кишит морскими разбойниками.
- В море по-одиночке не ходят. Караваны до Риги, отправляются, объединившись, по двое-трое. Иногда ждут патрулирующих округу кнехтов-тевтонцев, но те берут втридорога. Поговаривают, что и сами иногда грабят своих провожатых. Правда, подтвердить не кому - свидетелей нет. Так, гуляют слухи. 
… Тихон многозначительно переглянулся с Генри.
- Губернатор хорошо платит за каждую голову. Да и за купцами дело не станет.
- Ну что ж, вот этим и займемся.
- Сейчас правда не самое время, где то через неделю, сменится муссон и дожди стихнут, тогда можно сделать вылазку.
- Я думал, ты скажешь, дожди закончатся! – вставил Тихон.
- Дождь у нас обычное дело, мы привыкли, не обращаем внимания.
- Проклятое богом место! – пробасил Нестор.
- А чем здесь можно заняться? - не обращая на колкие комментарии товарищей, спросил я.
- Судя по вашей профессии, особого выбора нет – я бы рекомендовал навестить мастера Арены. Сгоните жирок, а может и деньжат подзаработаете, если сноровки хватит, - лукаво улыбался Хельге.

                         Грубая серая овчина на выпуск, кожаные штаны в коротких и крепких сапогах. Густые бронзовые волосы, заплетенные в короткие косички по бокам, разметались по могучей шее. Ухоженная рыжеватая бородка с нордским винтом на широком лице.
Четверо нордов поочередно атаковали мастера, повинуясь его зычному командному голосу. Держа над головой чуть длиннее полуторного, широкое лезвие боевого топора  он поочередно отбивал удары нападавших, отправляя их на песок, после стремительных контратакующих выпадов…
- Да у нас гости, прерывая занятия и двигая разогретыми мышцами, - подходил он к нам, прижимая к плечу увесистое полированное древко.
- Слышал, слышал… посматривая на Хельге, давно у нас с юга перелетных не было.
- Чего желают господа? Попрактиковаться или показать себя в бое?
 
                      Я вышел вперед, взяв на себя дипломатические переговоры.
- Мастер Ингольв, случилось так, что обстоятельтва предоставили нам возможность очутиться в таком замечательном месте, - норды дружно заржали. Ингольв низко опустил голову вниз, пытаясь рассмотреть расстрескивающиеся носки окованных сапог.
- Короче, нам тут обсолютно нечем заняться, а растрясти жирок мы были бы непрочь – без обиняков выпалил я.
- Правильно, юный мастер, я люблю когда в лоб. Уважаю. Большинству людей из ваших здесь тоскливо,  коли не торговец и уж тем более южанам. Ну а для нас это родина, другого мира нам не нужно.
- Сейчас поглядим, чем тут народец то дышит. Смотри, рыцарь – сразу тебе скажу, кто на что годен. У меня глаз набит на живое - редко осечку дает. Давай почитаем твою открытую книгу  - направился он к моим.
- Что ж, беда у вас не велика, чем смогу – помогу. Викинг пружинистой походкой шел вдоль выстроившихся бойцов отряда.
- Не просты ребятки то, поглядывая на меня через плечо одобряюще бросил норд. - Себя не выпячивают, скоромятся. Любо.
- Меченосцами твоими, кивая на Генри и Тихона Олаф займется. Коренастый невысокий сакс уверенно кивнул аренному мастеру.
- Скельдов, принесешь этому «Разитель» и новые болты, продолжая смотреть прямо в глаза Саймона немгиающим взглядом. Посмотрим, на что он способен, да и машинку заодно проверим,  не соврал ли торговец, расхваливая товар. Только по горшкам не стрелять! Сигрид и так мне всю бороду выдрала за прошлые черепки, дьявол – баба!
Разглядывая сверху хитрющую морду лица Риясата норд долго раскачиваясь на носках, отчаянно вздыхал…
- …тоже будет учиться, мастер или все таки продлим ему жизнь? - поглядывал он вновь на меня.
И обращаясь играющему желваками Риясату, склонив бронированный шлем прямо к уху юноше тихо сказал: - В обозе то поди безопасней, может ну его..? Саксы беззастенчиво скалили зубы, соглашаясь с конунгом.
Пружинисто разворачиваясь на ногах, мусульманин изящно выхватил из за спины короткий четвертной меч, направляя его на викинга. Широкое у основания лезвие стремительно уменьшаясь сходилось острым отточенным треугольником на конце, заиграло на солнце. Изящный желоб делил клинок пополам, упираясь в рифленую медную гарду, отливающую темно-желтым металлом.
Норд картинно защищался могучими руками, правдоподобно изображая испуг, пытаясь   поймать падающий громадной кувалдой топор.
Когда все уже закончили ржать, вытирая глаза от льющихся градом слез Ингвольд,  прокашлившись одобрительно сказал:
- Ладно, ладно…кто чем богат. Ну а смелость – города берет. Он примирительно похлопывал гневного Риясата по спине.
-  Годится, брат, - посмотрим. И уже отходя бросил ему:
- Кстати, когда ты умрешь – можно я заберу твой «меч»? Давно уже обещал дочери что то подходящее!
 
- Ну, ну… выдавил из себя мастер, подходя к Нестору. Монах с безобидным выражением лица шелушил тыквенные семена, сплевывая шелуху на белый речной песок арены.
Я сзади подошел поближе к викингу. Со всеми ты мастерски разобрался будто шел с нами бок о бок  всю дорогу. Ну а как насчет Нестора?...

Secret tactics on the battlefield axes

                 
                Вникай отче. На первый взгляд, тут особо и говорить то  не о чем. Только не все  так просто. С топором либо мастером быть, либо лучше уж и в руки не брать, себе на погибель. Так то…
- Начнем сегодня с «тычков» да «глухарей». Во первых строках – метишь либо верхним углом или всей  гранью.  Целься в голову – перешибешь нос уже полдела. Глухарями сбивай темп или по ногам, ну можно и в обрат вдарить, разглаживая обратную часть топора показывал мастер.
- «Зарубы» – это самые простые и размашистые удары. Почти то же самое, что «Засечный» али там «Колун». Наноси его на уключном уровне - сверху вниз или сверху набок, - Ингвольд лихо крутанул древком, показывая образцы.
- «Зарубы» в подол клади как я показывал, точно меч опускаешь. И за локтями следи, нечто крылами машешь. Он снова показал виртуозное движение телом, вонзая каленое лезвие в бок «истукану». Жалобный крик травмированного дерева повис над ареной, многократно усиленный полукругом каменных стен.
- Теперь значит «Подрубы». Эти… точно «подрезы» что вчера учили. Удары снизу идут или вверх или по косой. Нацеливай в бедро, колено или по ялде. Выше старайся не забирать, ну ежели с опытом токмо придет, если конечно в первом же бою тебе не оторвут твою бородатую башку, проговаривал Ингвольд прямо в ухо упрямому Нестору, стоя сзади монаха. Викинг сознательно смущал Нестора, отвлекая его или поддевая сальными шуточками не давая сосредоточится на деревянном болване, прикрывавшим себя огромным щитом и с отчаянным постоянством «героя», встававшим на пути неумелым нападкам упорного ученика.

                  - А вот «Крючок» посложнее будет, но зато изящнее. Вещь дьявольски коварная, особливо если от тебя и не ждут ее. Расположившись напротив насторожившегося Нестора Ингвольд, держал дистанцию.
- Держи древко над головой, чуть сзади – вроде того, как удар выбираешь. Жди когда он сам на тебя пойдет – противник твой поди не дурак, знает что с топорником сближаться нужно, лишая его возможности ударить вблизи. Вот тут и не зевай. Как рванул он на тебя, и ты сближайся с ним  двигая влево, да нарови к его боевому плечу «причалить». Корпус клони в ту же сторону и пропускай его мимо себя… а там вали его ударом сбоку-сзади, да прямо в башню, под срез клади… Понял?
Нестор мигал глазами, не зная, что и сказать.
- Ну давай, загребай лаптями на меня… Монах бросился в атаку, резко сокращая расстояние между бойцами, Ингвольд плавным движением уходил от атаки, пропуская его вперед…
- Ну как? …Прохладное железо каленого топора приятно холодило, слегка касаясь лезвием бритого затылка… всего делов то! Коли правильно не выцелишь – не беда, спину али плечо зацепишь – то же хорошо. Мало не покажется!

                 Норд двигал глиняные послушные руки и ноги Нестора, громадными ручищами, переставляя его в разных позах словно мальца.
И как только в сознании ложилось в какой последовательности да как сгибать колени и локти еще упрямых конечностей викинг гонял его, заставляя делать одно и то же… одно и то же. Рубаха тяжелым кулем тянула назад, набухая от катившегося градом пота. Жилы на шее вздымались словно корабельный канаты, шею нещадно ломило, натруженные мышцы гудели, валунами перекатываясь под промокшим льном. Нестор только скрипел зубами в сотый раз переставляя ноги в определенном порядке, слушая едкие замечания веселившегося норда, похаживающего вокруг настойчивого ученика.

                - Теперь самое интересное. Вроде «зацепы» то же. Да не простые.  Самым  коварным тут идет «цепок» за башку. Делай его в направлении которое в обрат движению противника. Для того следоват не мешкая уйти с дороги в бок, чтобы атакующий прошел далее, мимо тебя. А когда шеломами поравняетесь тут и цепляй его под кадык да и подсекай. В бою эти «зацепы» ох как хороши. Особливо ежели бежишь со всех ног стена на стену, тут только не зевай. Знай ныряй в бока, как семга на нересте, да резче рви. Можешь назад и не смотреть – коли зацепил, точно уж не жилец. Да и некогда кадкой то крутить,  - в скорости тут вся сила, не одному жбан то оторвешь, пока не упрешься рогами. Так вот.
- На словах то все просто, только делать это нужно мастерски. Будем тренироваться, пока руки сами без головы рубить начнут, - викинг ткнул несильно Нестора в лоб раскрытой ладонью. Поэтому сначала ноги подключай, чтоб не заплетались когда в сторону ныряешь а уж затем и «зацепом» секи. Тут даже если и не вышло его поддеть, коли юрок оказался тать - все не беда,  а уже половину дела сделал – сам то от атаки его ушел. Ну а со счастливчиком и сзади, без тебя разберутся.
- Давай.. дело сложное. Но уж коли осилишь, там глядишь еще нас троица поджидает – попробуем «волчка», «веретено» да  «черпак». Ребята не простые, но без них никак нельзя, особливо когда простор, да есть где разгуляться.
Ингвольд и  блаженно растопыривший усталые ноги Нестор сидели на перевернутой колоде под моросящим мелким, словно мука дождем. Нестор подставляя разгоряченное лицо, ловил открытыми губами живительную прохладу.
-Дело хорошо идет, смышленый ты, хоть и не норд. Точно книгу читаешь. Любо. Ингвольд оперся на длинное древко опущенного в песок топора.
             
           - Теперь слушай меня внимательно, тут каждая мелочь имеет существенное значение. Свои тонкости во всяком деле есть. Их разуметь токмо надо.
- Хороший мастер, чтобы топор не потерять ежели завязнет, не старается  «посадить» удар всей рубящей гранью или нижним углом. Он рубит «на полвершка», чтобы значит нижний угол  у рубящей кромки, как у нас говорят не «зарывался в волну». Викинг показывал рунированное лезвие секиры, держа его под углом прямо напротив лица монаха.
- Помни, топор не меч – как и куда ударить думать нужно. Коли удар не выйдет, назад так просто не вернешь. Потому больше «цепляй» чем бей. Разумей котлом то – бой ведешь, а ни дрова колешь. Спутаешь – башку твою баранью мигом отстригут. Зацеп завсегда выгодней удара. Старайся боевую руку из строя вывести. Коли сможешь он уже не боец, а калеку добить  уже другое дело. Тут чем лучше: во первых: всегда дистанцию сторожишь, не даешь противнику сблизиться, держишь его как пса на привязи. Брехать то брехает, а портки целы. Когда рубишь все одно - голова идет или плечо. И то и другое хорошо в броне сидит, потому до живого сразу не добраться, а значит и вреда особо не причинишь. А ежели руку от локтя зацепишь, железа там меньше – вот и распорешь ему всю кисть, а значит и держать справно он оружие не сможет.
- Вот так то отче. Наука эта хитрая и коли освоишь – пожнешь великий урожай.

The Forest Battle

                    Мягко переступая по пружинистому мху, неожиданно появился из кустов Хёльге.
- Семеро. Рыцари налетчики! Командиром у них тевтонец,  дестрие весь в крестах! Следопыт ровно дышал, восстанавливая после бега дыхание.
- Видно, что с добычей, - везут тюки… и железо гремит. Треску на весь лес, за версту слышно.
- К бою! Саймон – костер, все лишнее оставляем здесь, пойдем налегке, командовал я отрядом.
- Генри, выводи людей за ложбину, держите оборону там. Без моего сигнала - в бой не соваться! Это приказ! Мы с Хёльге зайдем с востока и с проплешины атакуем.
- Ему значит можно, а нам нельзя, - про себя бурчал Тихон, ведя в поводу гнедую.
- У тебя лук есть? – поинтересовался я у него.
- …
- А даже и был бы – стрелок из тебя никакой! – выдал сгоряча я насупившему брови Тихону.
- Давай, дуй к остальным. И за Саймоном присмотри. Тихон, пришпорил лошаденку, догоняя отряд.
Хёльге ждал распоряжений. Колчан закрепил пониже, чтобы  удобнее брать стрелы. Большой охотничий лук был уже в руках.
- Налетчики народ серьезный. Не мне тебе объяснять, поди нагляделся что они с караванами делают, - обращался я в спину идущего впереди проводника.
- Так что твоя задача – не попадаться им на глаза. Понятно?

                Всадник выехал на середину открытого от леса пространства, Всматриваясь, он изучал качающиеся на ветру, отсвечивающие на солнце желтизной, стволы сосен, начинающегося за проплешиной леса. Серая попона дестрие, прикрывающая лошадь до колен, пестрела прямоугольно соединяющимися черными крестами. Массивное древко копья тупым концом утопало в коротком пушистом мху. Рыцарский тарч, с тремя красными башнями на белом поле закинут за спину грязно-серого плаща всадника. Стальной высокий шлем, укрепленный на задней луке седла, пустым перекрестьем  обозревал пространство позади тевтонца.
Не заметив ничего, чтобы привлекло его внимание, повернувшись в седле, назад, он сделал знак рукой. Из кустов, налегая на деревянные дуги, вышли еще шестеро, таща за собой упирающийся возок. Треск ломающихся под колесами сучьев и смех, одетых  в кольчуги сержантов, толкающих вперед поклажу, заполнил звуками пустое пространство просеки.
- Те самые, - показал  я  рукой в сторону налетчиков. Кому то повезло меньше, чем нам.
Стальной наконечник легкого болта, задев накидку всадника, чиркнув его по броне, ушел по касательной дуге в кроны деревьев.
- Дьявол, Саймон…
- Хэй-йя… подгонял я  верховую, атакуя сзади вставших в круг бродячих рыцарей.
- Главное не торопиться, - стучало у меня эхом в голове. … не торопиться, иначе все зря… иначе все напрасно…
- В-в-жах… двуручный тесак прожег пространство рядом со щитом. Опущенный в ответ сверху палаш резанул укрывшегося за щитом хурскала сержанта. Стальные вставки лучами расходились от центра тяжелого круглого щита с высокими краями.
Надо ближе, это тебе не степные бандиты. Выучка у них, что надо. С разворота и ближе, иначе не достать – подстегивал я себя. Есть, получилось. Сердце молотом билось в груди, затрудняя  дыхание и сбивая ритм скачки. Налетчик упал с рассеченным   лицом в мягкий покров мха.

                    Продолжая кружить вокруг тевтонцев, стараясь держать высокую скорость я сыпал удары на выставляющие вперед щиты умело защищавшихся налетчиков.
Уже человек двадцать бы положил, злился я на себя. Что, не по зубам ребятки? Не может быть, положил же одного уже – спорил я сам с собой. Надо менять движение. Опасно. Три или четыре раза, после моей атаки я получил ответные удары.
Черт, если попадет, я слечу с одного удара – лихорадочно соображал я. И, развернув верховую и закрываясь щитом, закружил карусель в другую сторону. Не сориентирующийся к новой обстановке, кнехт тут же подвернулся под удар.
Четверо. Уже лучше. Тяжесть потихоньку наваливалась на меня. Плечи гудели от напряжения. Скачка отдавалась в спине. Надо экономить силы. Нужно остановиться на одном – делая полный круг, со всего размаха опуская палаш, я выцеливал рослого,  закрывающегося от меня красными башнями на каплевидном щите, тевтонца.
…наконец щит не выдержал и надвое развалился, падая обрушившимся леднкиком к ногам налетчика. Он кинулся в атаку и на замахе рухнул с рассеченной на голове кольчугой. Спешивший ему на выручку и заходящий с другой стороны сержант попытался стащить меня с седла, совсем немного опоздав.
              Гнедая налетела со всего маху прямо на него. Дико заржав, чуть не сбросив меня с седла, лошадь встала как вкопанная чуть не вбив копыта в голову, рухнувшего под ней тевтонца. Я думал что он уже не встанет после такого столкновения. Напрасно я так думал, - встал он быстро. И все же видно, что это не прошло для него даром. Он стоял спиной и не видел меня, при этом покачиваясь, с трудом приходя в себя. Остальные кнехты, огибая телегу с двух сторон уже спешили к нам. Медлить было нельзя. Со стоячим они расправятся со мной в одну минуту. Выдернув укрепленный на седле одноручный остроносый топорик я со всей силы вонзил его в кольчужную спину, бешено колотя сапогами по бокам испуганной лошади.
- Ушел…ушел таки, - оборачиваясь назад, ликовал я, заливая спину холодным потом. Двое оставшихся налетчиков, подхватив падающего товарища, тащили его к возку, оставляя широкий кровавый след позади волочащихся за ними грубых кольчужных сапог.
Короткий оперенный болт, гудя пролетел в метре от меня. Я  обернулся. Не выдержали нервы, и один из налетчиков пустил в                    ход  тяжелый арбалет, пытаясь с расстояния достать меня. Другой - продолжал оттаскивать тяжелое тело.
       - Люблю я тяжелые арбалеты, скрежетал я  про себя зубами, подгоняя верховую.  Потому что долго за-а-а-ряжаются… Стрелок завалился, выпустив из онемевших рук так и не натянутый для следующего выстрела механизм.

        - Теперь только спокойно. Остался один. Один. Только спокойно. Невозможное уже сделано. Теперь не потерять все… одним махом. А можно, даже вполне!
Оставшийся вертелся волчком, ловко уходя от ударов, сам постоянно бросался в атаку вслед уходящему всаднику, метя ему в спину.
Лошадь хрипела, заливая удила обильной пеной. Долго не выдержит… а пешим он меня как лягушонка… надо… надо искать.
Тевтонец продолжал ставить блоки, грамотно выставляя тесак или уходя в сторону, прикрывался высоким толстым щитом.

        …отбив направленное сверху лезвие палаша, и делая полуоборот, прячась за бортом изрубленного щита, метя мне в грудь, он снизу послал увеличивающийся в размере армейский тесак. Успев прикрыться щитом, я получил мощный удар. Гнедая, развернувшись, юзом потащила свой корпус, скользя задними копытами по рыхлому мху. Руку со щитом прижало, а потом отбросило от резкого рывка лошади. Щит кубарем покатился по лесному склону, соскальзывая с онемевшей руки.
        - У-вааа! Победно заорал тевтонец, вставая во весь рост в центре пригорка и тут же подаваясь вперед, упал на одно колено, с трудом удерживаясь, чтобы не покатиться в след моему щиту.
         - Неужели задел, не веря своим глазам, разворачивая верховую в его сторону, - думал я.
         - Не может быть. Я отчетливо видел выставленный под палаш тесак. Тевтонец продолжал попытки встать с непослушного колена, открывая себя для удара. И только приближаясь, я разглядел, пробитую, чуть выше колена, длинной стрелой искалеченную ногу кнехта.
Хёльге - красава, достал его!
Натужно ревя от боли, тевтонец успел встать, встречая лошадь на  щит. Развернувшись в пол-оборота я хлестко стеганул его, метя в                                                 прикрытую кольчугой голову.

Раздался хруст разрываемых звеньев, палаш почувствовал открывающуюся плоть мечника.
- Все… все… все - взорвалось у меня в мозгу, сваливаясь с лошади успел подумать я, -  получая неожиданный  удар в спину.

The Teutonic Order

- Кабы он не плашмя рубанул, мы бы тебя и  липовым медом не склеили, - пробасил из угла Нестор. Силища то, какая, переворачивал он в руках тяжелый, кованный двуручный тесак.
- А рыцарь? - приподнимая голову с соломенной подстилки, спросил я, обступивших меня товарищей. Радужные разводы, гулкой болью разлились  у меня в глазах, отправляя ослабевшее тело обратно.
- … что с рыцарем? Я его потерял в самом начале боя, - прохрипел я.
- Так это… мы его… ну и он нас, немного… потирая расписную, в сиренево-синих подтеках, сторону лица отвечал Тихон.
- Шлем жалко, грустно теребя на голове повязку, пожаловался Генри. Я в нем и походить то не успел! - пытаясь собрать две половинки разрубленного «голландца», приставляя их друг другу, печально продолжал он. Железо, скрежеща краями, не поддавалось его непослушным пальцам, и после неудачных попыток, рухнуло на пол, издавая жалобный грохот.
Саймон, увлекая всех остальных заразительным смехом, до слез хохотал, показывая на остатки шлема. Через минуту и Генри мелко подергивая плечами, тихо хихикал, слабо улыбаясь, в общем угаре.

- А где мы? На Ревель, вроде, не похоже.
- Не успели мы, значит и очухаться, нас со всех сторон обступили тевтонцы. Страху натерпелись! Думали все, они нас за своих живыми закопают, рассказывал Тихон.
- Вообщем, нас они не тронули, наоборот забрали с собой.
 Командир ихний ……………… распорядился отвезти вас в замок Феллин, что неподалеку. Расположили нас, еда и все такое. Лекари их с нами возятся. Тебя все подчивали – я проследил, непотребных вещей не чинили, мази да питье. Я сам на себе пробовал, - заживает, показывал он на разноцветное лицо. Предводитель их, сказал, что как только поправишься, он желает поговорить с тобой, а вчера они с отрядом и возвернулись.
- И вот что… башенки то, на груди у него, я приметил - точь в точь, как на щите нашего «крестника», упокой его душу! Сдается, что не спроста он интересуется, как да что. Хотят они чего то, он нас. Пока все миром делают. Тихон опустил голову, носком сапога  ощупывая край выступающей плиты.
- Мы пока молчком,  мол, мастер поправится – сам все расскажет, продолжал он немного погодя. Не нравится мне вся эта возня. Как бы, не вышло чего, худого.
- Ладно, Тихон, прорвемся. Живы, слава богу, а там видно будет! Как там у тебя … утро вечера мудренее? Во, во.
- Ребятам скажи, чтобы сидели тихо, не совали носы, куда не нужно. Знаю я вас, чуть что не по вашему …
- Да понятно. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. После обедни зайду проведать, поправляйся. Тихон затворил за собой низенькую дверцу.

- Меня зовут Конрад фон Нюрнберг. Я правитель Кёнигсберга и  ландмейстер немецкого Ордена Пресвятой девы Марии, под командованием Великого магистра Анно фон Зангерхаузена, - он слегка склонил голову в приветствии. Светлые волосы, расчесанные на пробор, красивыми завитками ниспадали на белоснежный плащ с черным крестом. На груди его ламелярного доспеха красовались три одинокие красные башенки, прикрытые большим медальоном с изобраежением Мадонны с младенцем на руках, на витых кольцах серебряной цепи.
- Вы сейчас находитесь в северных владениях Ордена, в замке Феллин. Мой друг, комтур Георг фон Айхштет, любезно согласился предоставить нам кров и убежище до вашего полного выздоровления.
- Хорошо ли вы себя чувствуете? Мне необходимо с вами поговорить.  Я  хотел бы узнать, что произошло там, на поляне, в лесу.
- Только расскажите мне   всю правду, ничего не утаивая - для меня это очень важно, - голос его звучал мягко, но решительно, чувствовались в нем повелительные стальные нотки.
- Я могу на это надеяться? Ландмейстер вопросительно посмотрел на меня, присаживаясь рядом на скамейку.

- Хорошо… я расскажу вам все, с самого начала…
- Не став упоминать цель нашего путешествия, я начал с того, как мы разделились с Аскони. Я подробно и во всех деталях поведал ему о нападении на нас отряда налетчиков под Вроцлавом и о неожиданном спасении, вовремя подоспевшим передовым отрядом разведки Пражского Епископа, решившего прощупать восточные границы начавшего войну польского короля.
Затем я пересказал все, что сообщил нам Хёльге о напряженной ситуации в Ревельских лесах, просивших помощи купцов и распоряжении гильдемейстера Ревеля в оказании помощи тем, кто будет способствовать поимки разбойников и предоставлении награды за каждую голову.
Целый месяц мы гонялись за бандами горных бродяг, тундровых грабителей или пиратских шаек, делавших глубокие вылазки на берег. Это не прошло для нас даром. Мы потихоньку закалялись в постоянных схватках, оттачивая наше мастерство и обрастая новой экипировкой.
Рассказал, как мы неделю тому назад мотались по лесным чащам используя талант Хельге, находить дорогу даже в непролазных болотах в поисках следов пропавшего каравана.
О том, как наткнулись на раннего арбалетным болтом мальчишку-погонщика. Он с трудом рассказал нам, что днем раньше они подверглись нападению. Бродячие рыцари устроили им засаду на лесной дороге. И хотя защитников было намного больше, оказать сопротивление не получилось.
Большинство погибло впервые минуты боя. Налетчики, грамотно расположившись полукругом, осыпали обоз градом выстрелов. Стреляли прицельно и точно. Чувствовалась выучка и большой опыт. Первыми полегли вооруженные ратники, даже  не успев вытащить оружие. Остальных добили мечами. Выжил ли кто, он не знает, - потеряв сознание, очнулся уже вечером. Вокруг только мертвые тела. Идти он не мог, поэтому полз, целясь руками, насколько хватило сил. Таким  мы его и нашли.
Древко попало ему в живот, он совсем истекал кровью. Помочь ему мы не смогли. Закопали там же, чуть выше - нашли место посуше, да обложили камнями, чтобы зверье не добралось.
Еще день ушел на то чтобы  выследить ушедший с добычей отряд,
Потом поведал, как узнал в налетчиках, напавших на них рыцарей  и  о произошедшем бое.

- Ну а остальное вы знаете, господин, - сказал я Гроссмейстеру ни проронившему за весь рассказ ни слова. Очнулся я уже здесь, в замке.

- Я вам тоже кое-что расскажу, сир рыцарь, он немного помолчал. Сделать это  мне будет не просто, прошу меня понять…. И я хочу, что бы вы сохранили в тайне наш разговор, не передавая ни о чем, даже нашему гостеприимному хозяину. Дайте мне слово Эрренриттера, что больше не обмолвитесь об этом ни с одной живой душой.
- Его звали Аксель, он мой племянник. Его отец, мой брат уже восемь лет, как погиб, сражаясь с Кунигасом Альминасом, угодив в ловушку, которую хитрые жимайцы устроили ему на болотах. Я обещал ему, что присмотрю за сыном.
- Я взял его в отряд и сам обучал его ратному делу. Мальчишка рос на глазах. Лет через пять быть бы ему Ritterburder, я уже присматривал ему подходящее владение. Конрад тяжело вздохнул, потом надолго замолчал.
- Что-то в нем сломалось! Я помню его радостным ребенком - подбирая подходящие слова, продолжал он. Что-то изменилось в его облике после смерти отца …и глаза, стали какие-то….жестокие, стальные.
- Брат Альберт и раньше мне докладывал, да я не мог поверить, или не хотел верить. Но слухи ширились, Альберт настаивал – но никаких доказательств не было.
- Аксель имел полную свободу. Я приставил к нему лучших - ветеранов, чтобы смогли защитить его от любых врагов. Он с ними не расставался. Исчезал… на неделю, …больше, потом возвращался, принося хорошие разведданные, часто даже под самым носом у противника. Я никак не мог поверить, что сын моего брата…
- Вообщем, я сам решил во всем разобраться, мне нужно было увидеть все собственными глазами. Я собрал небольшой отряд и отбыл, дав распоряжения дожидаться нас месяца через два – мне якобы было поручено прощупать дальние рубежи. В районе Вильно концентрировались войска. На самом деле я решил сам узнать, чем занимается в мое отсутствие Аксель…
…мы не успели, все уже было окончено. Мы бросились вдогонку по горячим следам и подоспели уже к самой развязке. Ваши люди ничего толком мне не рассказали, поэтому я решил дождаться того момента, когда вы сможете говорить.

               Легкий ветерок ворошил опавшие листья. Отсутствие дождя необыкновенно радовало. Солнце мягко лучилось из-за серых облаков, согревая холодные  стены замкового двора. Цепи подвесного моста уже были опущены, над воротами выстроился четкий ряд арбалетчиков, просматривающих дорогу.
- Анри, вы честный и храбрый рыцарь. Нашему ордену нужны такие люди, как вы!
- Великий магистр поручил мне подготовить отряд из верных делу господа воинов, - и вы вполне подходите.
- С нами - вы сможете, не щадя  жизни, обнажать свой меч… за спасение закосневших в язычестве детей Адамовых от вечного адского пламени, -  благородный конь горячился под седлом седока.
- Разве не это – дело,  для каждого подлинного христианского рыцаря? Разве не этого вы ищете?
- Подумайте, Анри! Вы всегда сможете найти меня в Кёнигсберге. Я буду ждать – он красиво развернул послушного дестрие к замковым воротам, и, трепеща развивающимся на ветру штандартом, на геральдическом копье, мелькнул, напоследок, зубчатыми оголовками красных башен.
- Хорошее предложение, сир рыцарь, - сказал стоявший рядом священник. Сам я не воин, и в другой ипостаси сражаюсь за ускорение прихода Царства Божьего, по мере сил моих. Но истинно, благородное дело предлагает вам herr landmaster. А Орден… не забывает своих преданных сынов, - улыбаясь мне в лицо, он протянул мне толстый кошель.
- фон Нюрнберг оставил его для вас… сказал, что высоко ценит оказанные ему услуги, - он вложил мне тяжелый позвякивающий мешочек в руки, оставляя меня наедине с моими товарищами.

-… может и правда, чем плохо, тевтонцы орден знатный - предложил молчавшим Саймон?
- Сын мой…вступление в Орден, сие есть шаг ответственный - придется тебе отказаться, от увеселений земных, а так же позабыть радости плотских утех и семейной жизни, - Нестор, и слегка махнув, опустил рельефный оголовок шестопера  вниз.
- Тогда надо подумать, - охнув сгибаясь, выпалил скрючившийся Саймон.
- Я еще не готов… к такому серьезному решению – под общий  хохот, продолжал  приседать немец.
- Да уж. Ты еще не всех неверных окрестил «своим знамением», поддержал его Тихон. Тут тебе непаханое поле – ятвяги, жимайцы да жмудины с литвинами. Справишься ли один от? Али помощников кликать будешь? Зови – завсегда подсобим.

Оглавление конечно нужно сделать...это удобно. Но (стыдно признаться) я пока просто не знаю как это сделать (я про ссылки).

Ссылки делаются так:
(url="ссылка")"текст, либо картинка"(/url)
Только вместо круглых скобок нужны квадратные.
Сам только недавно разобрался.

Все по-прежнему отлично! На этот раз даже ляпы не искал))

Попробую еще несколько строк выложить на общий суд .... маленький подарок себе на день варенья...

Продолжение. 1257. История рыцаря. Автобиографический роман прохождения (v.250, v.270)

choice... at it's not just

                 Мы возвращались в Ревель. Всю дорогу я размышлял над предложением Конрада. Странное дело… еще недавно я был никому не нужный мальчишка, а теперь рыцарь ордена общается со мной, на равных… делает заманчивые предложения… странное дело.
Прикрываясь теплой накидкой от колючих порывов северного ветра долетавшего со взморья, я прокручивал раз за разом произошедшие с нами последние события. Похоже, мне начинала нравиться эта кочевая жизнь. Столько событий, людей, действий… никогда моя жизнь не была так стремительна, никогда она не имела такого сладкого и одновременно горького привкуса ощущения остроты и одновременной легкости. Неизвестные доселе чувства наполняли меня, заманивая все дальше и дальше в стремительно закручивающийся водоворот событий.

- Сложно будет ночью с лошадьми. Тихон подталкивал Хёльге в мою сторону, поглядывая на остальных.
- Переломаем все ноги в буреломе.
- Торопиться вроде бы некуда, Thief, да и темнеет здесь быстро, - Хёльге опирался на изогнувшийся дугой, покрытый угловатой резьбой витой лук.
- … давайте на ночлег. Саймон займись костром, Риясат – с тебя сегодня ужин… Тихон, Хёльге – осмотритесь кругом – я снова возвращался к действительности, выбирая подходящее место для ночевки в опускающихся на землю сумерках.

- … а потом, этот громила как высочит, … и прямо на меня, топорище у него - вот такой, - тени у костра тряслись в неистовой пляске, повторяя движения размахивающих во все стороны рук Саймона.
- … у меня, аж, всё похолодело, внутри… все члены судорогой свело…
- Так уж и все? Тихон, протянув ноги в плотных сапогах к самым углям, лежал скрестив руки за головой, рассматривая низкие,  сочные гроздья созвездий.
- …и как заорет, - продолжал изображать  в лицах рассказчик, не обращая на вставляющего,  по ходу, комментарии, Тихона.
- «Пес блудливый… я из твоей башки кубок для вина сделаю!»
- Страху, страху натерпелся! И ведь сделал бы, норвежское отродье, если бы Хёльге не прошил его стрелою в горло.
- А то! Видать признал он тебя, - переворачиваясь на бок, продолжал Тихон. Только вот не знал я, что ты и до нордов добрался. А я то все думаю, чего они себе на шелома рога понакручивали. А это - вон  значит как -  наш пострел вовсю постарался.
Генри, делая вид что спит, еще больше завернулся в овчину, зажимая рот рукой и мелко трясясь от душившего его смеха.
- Да, жуткая была драка, - я тогда весь колчан своих пробивных опустошил, поддержал Саймона следопыт, вырезая крохотные отверстия маленьким ножом, стругая из ивняка сопелку.
- … вполне обычное для номадов дело, отозвался Нестор. Скифы так делали и потомки их переняли…
- Считалось, что ежели отведаешь из кубка черепа врага своего, значит, сможешь наполнить себя его былой силой.
Тишина заполнила поляну. Только потрескивание костра слабо отдавались в пустоте.

… взять тех же печенегов, продолжал Нестор. Кангары завсегда делали винные кубки из черепов своих самых сильных врагов. Мне один схимник рассказывал, как князь их, печенегский, Куря, срубил ятаганом голову  Святославу, что Ольги Киевской сын. Обил его, значит, железом и пил из него вино, цвета крови. Сам пил и жен своих заставлял пить, чтобы значит и потомству сила перешла.
- Видать крепко насолил ему Святослав?
- .. золото все… золото проклятое. Из-за него и братьев родных не жалеют и на отцов в поле выходят. Это все византийцы! Святославу посулили злато, чтобы он болгар на Дунае крепко бил. А печенегу, чтобы Святослава погубил, - боялись, что в силу войдет молодой князь,
да самому базилевсу грозить будет, а за ним не стало бы. Вот и скрутили всех в бараний рог хитрой змеей, чужими руками, сучьи псы.
- Ты вроде как… без почтения… как-никак крестители ваши – византийцы то! Дали вам религию, почитать  ее нужно…
- Бога нужно почитать, а не религию. Ежели каждому кровопивцу венценосному кланяться – весь лоб расшибешь.
- Так ведь и бог то ихний… византийский!
- Бог он вот здесь да вот здесь, коснулся он щепотью груди и лба!

- Истинная то вера - церквы не требует, ни расписных хоругвий ни аналоев ей не надобно. Нестор обвел Саймона пристальным взглядом.
- Любовь – вот истинная то вера. А другое … только отягощать грешную свою душу.
- Грешникам хуже всего… отозвался незаметно притулившийся на луке седла, Риясат. Отец говорил… У степных казахов поверье есть, - о душах умерших грешников.
- Если творил человек подлости  в земной жизни, душа его не может ни в небеса подняться, ни опуститься в нижний мир. Зависнет посередине и никуда. А сама плоская такая сделается – ровно лепешка. Это и есть одно из наказаний человеку – может быть даже самое страшное.  Риясат подобрал колени руками.
- Души эти прозывают Турлагами и бродят они в ночи по кладбищам и поют свои странные заунывные песни, от которых мурашки по коже…
- От этого номады никогда и не возвращаются к своим погостам. Хоронят в степи, да ставят каменные бабы и уезжают навсегда. Потому как, если столкнешься с Турлагами, так они и тебя в такого же непрякаянного   иобратят. Риясат замер, лежа на лапнике.
Тишина снова зависла над горсткой людей, расположившихся под ночным небом у затухающего костерка…
- Давайте спать лучше… нагнали жути то, - проверяя под рукой перевязь меча, прервал тишину Тихон. Не уснешь теперь…
- А тебе то, чего беспокоиться, - встрепенулся Саймон, - ты же у нас праведник… - старая кипчаковская шапка, ухнув ночным филином, угодила прямо в лицо немцу, оставляя в носу терпкий запах прелой шерсти.
                       

                  Да, вас теперь и не узнать. Не виделись то всего ничего. Аскони выходил во двор, где на булыжной мостовой стояли шесть воинов в полном вооружении во главе со своим предводителем в играющем червлеными коваными звеньями, в утреннем свете, кольчужном доспехе. 
- Да возмужали вы, Анри. Повзрослели  в северных лесах, он дружески обнимал рыцаря за плечи, теребя оранжевые полосы обтягивающей доспех накидки.
- Учителя были хорошие, спокойно отвечал негоцианту рыцарь.
Рад, что благополучно достигли города, с прибытием! Мы  немного задержались, виновато опустив глаза, продолжал он –                         обстоятельства так сложились!

- Да наслышан уже. Я гляжу у вас новые лица, оценивающе осматривая Хёльге, продолжал радоваться встрече торговец.
- Давайте уже перекусим чего-нибудь, увлекая за собой с утренней прохлады в теплое нутро таверны, рыцаря и его людей. Там вы мне все и расскажите.

… вы теперь лакомый кусок, Анри. Теперь вас будут растягивать как одеяло во все стороны. Верная рука и острый меч нарасхват. И, кстати, зря вы так испугались предложения тевтонца. Никто же вас клясться на крови Магистру не призывал, налегал Аскони на любимый напиток. 
- Принять вассальство дело действительно непростое. Тут надо все взвесить. Но до этого ведь дело еще и не дошло. Вам просто предлагали военный контракт, мастер. Все приостановились, ненадолго бросив усердно поглощать  обильный завтрак, соскучившись по домашней пище.
- Его, как правило, предлагают месяца на три, причем с полным пансионом всех воинов в отряде, исходя из их числа и умения. А в замен - потребуют обнажать меч от их имени, таскаться по границам, вмешиваясь в конфликты, ловить бандитов учиняющих разбой на дорогах, ну вообщем, почти все то же самое, чем вы и занимались до этого.
- Только если раньше у вас с владельцами этих земель были деловые отношения, то теперь нейтралитетом уже не отделаешься – политика брат, Аскони двигал к себе громадное блюдо жареных угрей в брусничном соусе. 
 - Вооруженных отрядов всем и всегда не хватает, а обстановка сейчас непростая, - продолжал он, облизывая пальцы…
- Болеслав V Стыдливый затеял свару с Новгородским князем. Тевтонцы ведут постоянные стычки с ятвягами и жимайцами, неутихающий конфликт с Улу-Джучами грозит вспыхнуть новым   пожаром - перемирие не сегодня завтра закончится. Горячие литовские парни князя Миндовага сцепились с боярами великого князя Димитрия, упрекая в ереси друг друга, и подстегивая религиозные разногласия, пытаются перетащить не определившегося вождя пруссов, каждый на свою сторону. Но хитрая лиса Кунегивс Пивс не торопится отправить своего Черного медведя кому то на помощь и  грабит подряд все караваны в округе.

            Шведы Биргера и терпеливые датчане замерли за морем, в ожидании. Того и ждут, что как только, кто то из них даст слабину, чтобы тут же, воспользоваться предлогом, предъявив какой-нибудь безобидный повод, вцепиться им в глотку железной хваткой.
- Тут битва идет за каждый клочок земли, сир рыцарь - даром, что одни болота да непроходимые леса. Аскони деловито раскладывал нам северный пасьянс, не забывая разделывать ножом и двузубой вилкой могучего осетра, с удовольствием гурмана поглощая большие куски.
- Так, что Анри, как бы ни смешно  на первый взгляд это показалось, ваш отряд, возможно, сможет перевесить здесь чью-нибудь чашу в свою пользу. Не удивительно, что фон Нюрнберг сделал вам предложение примерить черный крест на свою кольчугу. Вы его услышите и от других, и еще не раз. А вот чье предложение принять – сверкнул негоциант печаткой, в фирменном жесте, - будете решать только вы.
- Прекрасный, прекрасный завтрак… Аскони с удовольствием обводил сытым взглядом нашу притихшую компанию. Было о чем подумать, переварив услышанное.

Forest brothers

                           Проходя мимо толстой бочкообразной башни через узкую горловину переулка Катарины, меня останавливает хорошо одетый горожанин.
- Сир рыцарь, сир рыцарь, постойте. Не знаю, как и сказать, - робко проговорил он, то снимая, то надевая холмик шерстяной шляпы.
 - Городской гильдмейстер посоветовал к вам обратиться, если не
  вы – не знаю, кто и поможет.
             - Говорите, что за дело у вас, я выслушаю вас.
- Неделю назад  отправил я дочерей в Лемсал. Господин  Эберхард фон Зейн сделали заказ на мечи, а мы их к сроку все изготовили. Ну вот, мои и упросили меня отправить их с караваном, мол засиделись в замке. Две дочки у меня на выданье, сир рыцарь. А на обратном пути бандиты напали на обоз. Караванщик откупился, знамо – деньги есть, а девчонок отбить не сумел, али не захотел. И теперь эти мерзавцы требуют выкуп.
… ну и?
- Серебро то я собрал, gerr Ritterbruder платит завсегда щедро. Только вот как передать выкуп не знаю. Никто не берется. Мол, себе дороже. Зарежут и девок не вернут. Право дело, в том годе, такой же случай был. У Йохана, кузнеца дочь похитили. Поехал отец деньги отвозить, а назад уж и не возвернулся. Искали, искали его – как скрозь землю провалился. Да и где в лесу отыщешь?   Так что никто теперь не хочет судьбу Йохана повторить, я уж и денег предлагал…
- А про вас молва идет… вы к ратному делу привычные, может не побоитесь к разбойникам от? Если уж не вы – то и не знаю, кто мне дочерей вернет. Купец опустил голову, плечи его дрожали.
Я посмотрел на честную компанию…
-Хорошо, съездим мы, дело вроде не хитрое.
- Вот как значит, лицо купца просветлело… Тут вот -  нехристям значит, то что просили, он вытащил из-за пазухи кожаный сверток, а эти четыреста…все что от заказа осталось, дал бы больше, сир рыцарь, да ничего не осталось…все забрали, под чистую – зажалобил опять торговец.
- Не надо было деньги брать, - выезжая из города, вслух подумал я. Все равно ведь платить не будем? - поглядел я на отряд.
- Знамо дело – откликнулся Тихон. Это уж себя не уважать! Да и мечами давно не звенели. Так и заржаветь недолго, - продолжал улыбаясь он.
- Да деньги и нам пригодятся, - Риясат прямо на ходу записывал что то на куске кожи угольным грифелем, тем более что не велика и сумма. Мы за неделю  впятеро больше «наторговали». Только деньги правильно взяли. Купца обидеть легко, да и заподозрит, не приведи аллах, что неладное, сомневаться начнет. У него и так нервы на пределе, зачем же мучить человека лишними подозрениями. Клиента уважать нужно – это я вам как знаток говорю.
- С лошади не слети, знаток, предупредил его Тихон. Риясат больно ударился головой об свисающую с граба могучую ветку.
Мы въезжали в лес. Хёльге слез с лошади, и держа ее в поводу пошел легкими шагами впереди отряда.


- Ты што ли деньга привез? Туолько не говори мене, что деньга у тебя в надежном месте, а ты проста решил разведать, что да как.
Обладатель засаленной монгольской накидки, медленно выходил на дорогу, пристально выглядывая меня прищуренными глазами.
- А то я совсем начну нервничать. А если я начну нервничать, я могу случайно и порезать кое-кого мала-мала, - он заложил за шею ржавый фальшион. Опершись на него руками, он вовсю щерился губастым ртом на широком, как луна лице, разглядывая взлохмаченной головой одинокого всадника на лесной дороге.
- Девчонки у тебя? Свистни своим молодцам – пусть приведут.
- Ты не заметил, да? Я поинтересовался, насычет монет… Позвени, дорогой, кошельком, не огорчай меня, - я хочу насладиться самой лючей музыкой для моих ушей…
Четверо бродяг, крадучись пробирались мне за спину, пятеро выросли из кустов позади главаря, нервно теребя ручищами топоры.
- Ребята, эта… нужно помочь господину! Не пристало такому вельможе самому копаться в седельных сумках. Молодцы дружно заржали, одобряя сальности своего предводителя. Глаза заиграли предвкушением легкой добычи.
- Проверьте, не потерял ли он по дороге наши денежки…
- Зачем тебе деньги? Мертвым золото все одно - ни к чему…
Стрела пробила плотную меховую шкуру бандита взявшего за сбрую верховую.
- В атаку! Пришпорив гнедую, я врезался в строй преградивших дорогу, рассыпая их поленьями по сторонам дороги. Спрыгивая на ходу с лошади, я повернулся к растерявшимся бандитам, вынимая из ножен меч…
…шакалы… убьете меня, девкам не жить…плевался разбитыми губами, прижатый к земле копьем Тихона жилистый монгол.
- кишки им выпустят и землей брюхо набьют, если тронешь меня еще - шипел он.
- Тихон, дай ка ты ему еще разок в бубен, … тихо проговорил Нестор, присаживаясь рядом, … Для ума.
- Деньга давай… и я приведу девок, продолжал канючить кочевник. Только я знаю, где они – без меня не найти вам.
- Славно гундишь, Тихон слегка надавил на копье, - разбойник прикусил язык.

- Старается то как, заценил актерский талант главаря, Генри.
- У него сейчас одна забота – живым отсюда уйти, - поддержал его Тихон.
- Занятный паренек, …может и вправду сгодится нам? – сложив мостом ладони от солнца, Саймон разглядывал окрестности. Обходя кругом небольшую рощицу, вдалеке он увидел людей. Хёльге вел за уздцы лошадь, на которой сидели верхом радостные зареванные дочери ревельского купца.
 
- Одно барахло, ничего стоящего – разбирался в сваленной кучей груде железа Риясат.
- Это ж тебе не лавка оружейника, отозвался Нестор, что говорится, бог послал. Может и, вовсе, брать не будем? Чего тащить в такую даль, а? – он хитро посмотрел на мусульманина.
- Ага, сейчас, товар бросить. Тут дело не в том, что товарец дрянь. Все дело в том, сумеешь ли ты добраться до сердца покупателя! Тут мастер нужен. Риясат счищал ржавчину грязной тряпицей смоченной в дегте с железного клинка.
- А ты значит и есть тот самый мастер, - Нестор качал головой, привалившись к стволу спиной.
- Да я, если вы хотите знать торговал по всей Европе. Он широко расставил ноги, разводя по воздуху руками. От Бухары до Иерусалима, от Константинополя до Туниса. Мои караваны ходили в Рим, Венецию… в Прагу. Генри открыв рот, слушал молодого торговца, открывавшего бескрайние горизонты своей деятельности.
- … ну не совсем мои, конечно, несколько смутясь, сказал Риясат, смотря на Нестора – но я был уже вторым помощником Али Хорезмского, и смог бы …. смог бы стать его правой рукой…
- …кабы не спер его казну, - закончил за него Тихон, - да не сгинул в каком-нибудь восточном порту под шумок, а?

       Риясат осел на груду оружия, поджав ноги и обхватив руками бритую голову.

- Каждый здесь не без греха, каждый за собой свое помнит. Ты бы придержал свой язык от Тихон, а то ведь не посмотрю на то что люблю тебя – пройдусь оглоблей по усам, - глаза Нестора горели темным огнем, мрачным отстветом разливающимся из под густых бровей.
- … не гоже друг в друга камни  кидать, не надобно нам этого, громко высказал всем Нестор.

                    Налетевший ветер подхватил его слова, унося в чащу леса. Деревья причудливо шумели листвой обсуждая собравшихся на поляне вооруженных людей. Кто они? Чего забыли в этом уголке земли? Чего они ищут?
...может просто себя.....
 

Конец I Книги «1257» "Начало".                        Иваново. 2013 г.
Книга II  "Крест Господний" - Продолжение следует…

Музыкальное оформление книги...

Хочется как то отметить окончание , поставить некую точку (с запятой) после солидного куска...
- в виде саундтрека к окончанию первой книги "1257. Начало"
и к началу второй книги "Крест господний"

http://video.mail.ru/mail/wiktor8888/463/1325.html

Приветствую уважаемого Автора! Давно не был на форуме, случайно, в комментакх к моду 1257AD наткнулся на ссылку на данное произведение. прочитал, понравилось - весьма хорошо, твёрдая четвёрка. Автор упоминал про вторую часть, хотелось бы с ней ознакомиться.)