Ключевая фигура

Немножко предисловия:
На суд читателей предлагается рассказ, небольшой и почти не батальный.
Поскольку в описываемый мод я играл давненько, некоторые названия могут быть слегка искажены, но суть не в них. Выкладывать я его планирую до выходных небольшими частями, чтобы не было "много букфф". Он уже полностью написан, остался небольшой эпилог, поэтому интерактивности сюжета не будет. Однако, критика, обсуждения и все прочее более чем приветствуются, ибо это лучшая награда от Вас, читатели.
Приятного, надеюсь, чтения.

Ключевая фигура

   За два столетия, старый театр в славном городе Марлеоне повидал немало. Да что там повидал, он горел даже четыре раза. Первый раз, еще при Империи, по глупости. Второй раз во время великой смуты и Нашествия, попался под горячую, в буквальном смысле, руку. Третий раз к пожару приложила руку безумствующая толпа религиозных фанатиков, решивших уничтожить этот «адский вертеп» во имя чего-то, более светлого. Четвертый раз, это уже был предмет гордости. Не просто гордости, а гордости профессиональной, можно сказать. Ах, как это было упоительно-прекрасно, как это ни парадоксально. Уже четверть века тому назад умер Сувелон Вецимус, гениальный критик своего времени. Он, как никто другой, был ценителем искусства вообще и театрального лицедейства в частности. Он искренне, как ребенок, радовался удачным постановкам, и до глубины души ненавидел бездарную игру и режиссуру. А каким он был оратором! После его речей, немногочисленную труппу носили на руках в случае успеха, а во времена редких неудач, вчерашние триумфаторы, нос боялись высунуть на улицу. Вот после одной из таких его речей, разгневанная толпа, не найдя актеров на месте, сожгла театр.  Это было апофеозом искусства, и апофеозом критики. Да, если бы Сувелон пошел в политику, возможно великая Империя возродилась бы из пепла, но, увы, он был далек от всего земного. Возможно, это к лучшему. Фанатизм в культуре далеко не так опасен, как в политике или религии. Театр, разумеется, отстроили, и он стал вновь радовать своих посетителей. Нынче над ним опять нависла угроза сожжения. К сожалению, эта угроза была банальна – очередная война. Королевство Риверстайн напало на королевство Сарлеон. Старая распря, истоки которой потеряны еще во время Империи. Дважды за последние две ночи, к театру приближались отряды с факелами в руках, но проходили мимо.
   Утром третьего дня к дверям театра подошел уже не молодой господин, в изящном, но весьма помятом, сиреневом камзоле, коротких сарлеонских сапожках и берете, небрежно натянутом на затылок. То, что он выбрался к театру в самый разгар планомерного грабежа города, говорило о его бескорыстном служении искусству. Правда, шел он не очень весело, даже понуро. Остановившись возле главного, в четыре створки входа, вздохнул, и проследовал дальше, в обход здания. Обойдя его он подошел к обычной двери, с правой стороны, вздохнул еще раз, и взялся за круглую, кованную ручку.
   Естественно, это был не обычный театрал. Через служебную дверь, такие ходят редко. Это был не кто иной, как Фарлиан Месмус. Он был распорядителем театра. Должность распорядителя вмещала в себя огромный круг обязанностей. Это было и руководство актерами, снабжение реквизитом и не только, финансовое обеспечение, общение с владельцем театра и зрителями, участие в постановках и многое другое. Однако, не нужно пугаться.  Театр в эту беспокойную эпоху, совсем не то, к чему мы привыкли сегодня. Это труппа, в десятка два актеров, небольшая сцена и зал на две сотни мест. Своего рода, это был качественный переход от огромных имперских амфитеатров к современному театру. Бродячие ярмарочные балаганы и всякие цирковые зародыши, разумеется не в счет.
   Дверь была не заперта. Это очень огорчило Фарлиана. Значит, в театре уже были актеры, хотя это ничего не меняло. С тяжелым камнем на душе он вошел в помещение. Пройдя через комнату-коридор, заваленный реквизитом, он подошел к общей гримерной. Да, да. Такая роскошь, как комнатка для каждого актера, еще не была придумана. Все гримировались в общей, просторной зале, помогая друг другу. Женщины были отгорожены широкой цветастой ширмой. Хотя это была скорее дань приличиям, труппа была уже давно, как одна большая семья.  Фарлиан даже подумывал о найме собственного цирюльника. Это, на его взгляд, здорово облегчило бы жизнь актерам, но вводить в театр постороннего человека не хотелось. Пересуды и ненужные сплетни, этого опасался распорядитель. Фарлиан вошел в гримерную, и сразу цепким хозяйственным взглядом охватил все помещение.  Пришло больше половины от всего состава. Четырнадцать человек. «Что же сказать им?» - думал Фарлиан. Он поискал глазами стул, нашел, поставил на средину и присел. Еще раз обвел всех взглядом.
- Я приветствую вас друзья мои. - начал он., - Сегодня у нас должно было быть последнее представление перед осенними каникулами. Война нарушила эту традицию. Я думал отпустить всех, кто пришел сегодня.
Тут распорядитель задумался. Нужно было как-то продолжать, но как, он не решил. Природа не обидела его, Фарлиан мог легко трепаться на любую заданную тему. Но то-то и оно, что он не знал, какое направление выбрать сейчас. Он задумчиво поскреб бритый подбородок.
- Я думал, - продолжил он, - что сегодня никто просто не придет к нам. Каждый в городе озабочен спасением своей шкуры, и мало кому есть дело до высокого искусства. К сожалению, я ошибся.
- Почему, к сожалению? – спросила Крошка Вилианна, получившая свое прозвище за изрядную тучность. Ей прекрасно удавались роли глупых матрон, из классических сценок о ловеласах и рогоносцах. А еще она прекрасно пела высоким, чистым голосом. Ни один зритель, правда, не подозревал об этом ее таланте, потому, что в этот момент на сцене изображала пение прекрасная Талионика. Девушка была изящна и миловидна, но совершенно не имела музыкального слуха.
- Почему к сожалению? – переспросил Фарлиан, и вспомнил вчерашний вечер:
    Он жил  в престижной части города. Когда войска риверстайна вошли в город, этот район сразу оцепили гвардейцы, запретив здесь грабежи. К слову, захват города прошел как-то странно. Создавалось впечатление, что город просто сдали. Сначала местный лорд по приказу короля, со всем войском ушел к границам Фридсвейна. Затем, молниеносно, буквально через пару дней к городу подошли риверстайнцы. Как они умудрились так быстро среагировать – загадка. Как им удалось без видимых потерь пройти степи Джатуу – еще большая загадка. Наконец не было никакой осады. Ранним утром, кто-то вырезал всю охрану на воротах и банально впустил противника в город. Оставшийся в комендантах капитан Нексус с небольшим отрядом, отступил в замок лорда, где его и заблокировали, не делая никаких попыток штурмовать последний. Риверстайнцы, сразу деловито взялись вывозить все ценности. Казалось, что это не война между двумя королевствами, а обычный грабеж.
   Вчера вечером, Фарлиан осторожно выбрался из дома. Видя, что в этой части города все относительно спокойно, он потихоньку дошел до ближайшей таверны закупить продуктов и поразузнать все слухи. К его удивлению, таверна была открыта, и в ней было даже немного народу. Посидев некоторое время и пропустив пару стаканов вина, он узнал последние новости. Оказалось, что захватчики ведут себя достаточно прилично и горожан почти не трогают. Редкие конфликты с остатками марлеонского гарнизона можно было не считать. В эту часть города захватчики направляли только отдельные гвардейские отряды, для приватных бесед с марлеонскими толстосумами. Беседы были очень эффективны, и отряды возвращались с несколькими увесистыми сундучками с каждого визита. Но самые невероятные новости были в том, что в городе якобы видели двух непримиримых врагов: воинов Джатуу и Нолдоров. Первые, по слухам вырезали охрану ворот и впустили в город риверстайнцев. Вторых вроде бы просто кто-то где-то видел. И то, и другое было очень невероятно.  Джатуу никогда и никому не помогали. Нолдоров и в мирное-то время в городе не найти, не говоря уже о военных действиях. Фарлиан только языком прицокивал, слушая эти вести.  И надо же, только проговорили про Нолдоров, за стол Фарлиана присела фигура в темно-зеленом плаще и низко надвинутом капюшоне. Театральный распорядитель аж оцепенел. Пришелец откинул капюшон и Фарлин облегченно вздохнул – это был человек. Более того, этого человека Фарлиан уже видел, и не единожды. Пока он отчаянно напрягал память, знакомый незнакомец заговорил:
- Какая неожиданная встреча, уважаемый Фарлиан. Вы не узнаете меня?  Не думал, что риверстайнский военный плащ так меня изменит, что  вы меня не узнаете.
Тут Фарлиан вспомнил этого человека. Он не раз сидел с ним в этой самой таверне. Тогда он представлялся купцом из Пэйнсбрука. Теперь на нем был одет костюм капитана гвардии Риверстайна.
- Невероятно, - проговорил Фарлиан, - господин Свайблад? Неужели вы нанялись в армию?
- Ага, узнали. Это хорошо. Ну почему же нанялся, я ее  и не покидал никогда.
- Так значит вы не купец… - протянул Фарлиан.
- Нет конечно. Я, как бы это правильно сказать, разведчик. Езжу по разным городам, рассматриваю их, так сказать изнутри.
- А потом захватываете?
- О нет. Далеко не всегда. Просто очень неплохо знать слабые и сильные стороны возможного противника.
- И надолго вы теперь к нам? – съехидничал Фарлиан.
- Да думаю еще два-три дня. Как только получим известие о возвращении вашего лорда, сразу домой.
- Боитесь?
- Нет. Это простой политический расчет, не более.
- Ну, политикой можно прикрыть любой поступок, даже бег… - Фарлиан споткнулся.
- Бегство? Вы это хотели сказать?  - Свайблад ухмыльнулся в свою очередь, - Знаете, милейший, не стоит меня так опасаться. Давайте возьмем хорошего вина и посидим, как в былое время.
- Ничего себе! Пить с захватчиком? Вы за предателя меня держите? – возмутился Фарлиан.
- Ой, да бросьте вы, в самом деле. Какие мы захватчики? Город ваш, пока нам не нужен. Мы никого не убиваем. Даже ваш гарнизон сидит себе преспокойно в замке, и трогать его никто не собирается. А уж это ваше возмущение насчет предательства… - риверстайнец пожал плечами, - Впрочем, если не хотите хорошего вина – дело ваше.
- А кто вы? Ну, если не захватчики, тогда грабители.
- Любая война это грабеж. В большей или меньшей степени. А чем лучше ваши торгаши? Те же грабители. Мы, в сущности, возвращаем свое добро обратно.
- Ха, это и есть ваша политика?
- Нет, нет. Когда я говорил про политику, я несколько другое имел в виду.
- То есть?
- Ну, вы обвинили нас в бегстве. – напомнил Свайблад.
Между тем принесли вино. Тавернщик поставил его на стол, как ни в чем не бывало, вместе с двумя дымящимися, зажаренными цыплятами. Казалось, что для него не было никакого захвата города. Свайблад откупорил первую бутылку и наполнил бокал своему собеседнику и себе, ничем не показывая своего превосходства. Фарлиан поколебался еще немного и взял стакан. Свайблад довольно кивнул. Разговор временно отошел от щекотливой темы нападения на город и перекинулся на более прозаичные темы, вроде женщин, охоты и различных гастрономических новшеств. Когда оба собеседника изрядно наелись и еще более изрядно напились, тема политики вновь всплыла. К этому моменту, Фарлиан, уже будучи здорово пьян, видел в своем собеседнике не врага, а эдакого интеллигентного хулигана. Свайблад наоборот, производил впечатление человека совершенно не пьянеющего, хотя захмелел и он.

Неужели Пендорская тематика наконец-то начинает развиваться в "Творчестве"?

Ulsar, как всегда, отлично
Это своеобразный мастер-класс для меня, специально дождусь окончания твоего рассказа, прежде чем продолжать свой. Научусь уму-разуму.
Надеюсь, сюжет не подведет.

Давай быстрее выкладывай продолжение) Много букафф - это хорошо же.

Snel,  - "мастер-класс" эт ты загнул.

SithLord,  - в среду будет.

- Так в чем эта ваша политика, если не секрет? – спросил театральный распорядитель, держа в руках стакан с недопитым вином.
- Все очень просто. Нападение было давно продумано. Ваш лорд ушел по подложному письму. Это, надо признать, было самым сложным делом. Вот он удивится, когда дойдет до самого Фридсвейна и никого там не обнаружит. В этом случае мы погуляем тут недели две. Хотя думаю этого не случится. Дойдет до столицы, а там его вразумят. Придется ему идти обратно.
- Ничего не понимаю. Подумаешь, обманули человека. При чем тут политика? – наморщил лоб Фарлиан.
- Политика начинается сейчас. Вот мы вроде захватчики, да? Но заметьте, мы не зверствуем, не убиваем, и вообще, все идет весьма прилично. А ваш лорд? Народ что подумает? Уехал, понимаешь, бросил город на произвол врага. И вернется, как только мы уйдем. А мы, перед уходом, бедноте денежек подкинем. В лице народа мы будем уже и не захватчики вовсе. Каково вам? – довольно откинулся Свайблад.
- Ну и что?
- А то, что в следующий раз ворота нам открыть могут уже по доброй воле.
- Да ну. Народ непостоянен. Сегодня он за вас, завтра против. Как направишь, так и пойдет.
- Для этого нужно уметь направлять. – поднял палец вверх Свайблад, - Ваш лорд не умеет.
- Найдется кому, направить.
- Ха, и кому же? Его леди? – обидно засмеялся риверстайнец.
- Эм… Ну… Например, я могу.
- Чего?
- Да. – гордо выпрямился сарлеонец, - Я, Фарлиан Месмус, могу управлять народом.
- Удачная шутка, но не более.
- Конечно, не я лично, но мой театр может многое. Мы наследники великого искусства древней Империи…
- Фарлиан. Хотите хороший совет? – нахмурился Свайблад.
- Валяйте.
- Не поминайте Империю в разговорах с офицерами риверстайна. Если вы дорожите жизнью, конечно.
- Не понял…
- Почти тысячелетие унизительного рабства. Вот что для нас Империя. Эту ненависть не вытравить. Долго не вытравить.
- Но Империя многое дала нам.
- Например? – холодно спросил гвардеец.
- Ну, тот же театр, искусство. – начал было Фарлиан.
- Хуже примера нельзя привести. – отрезал Свайблад.
- Да бросьте…
- Что такое ваш театр? Это перевоплощение одних людей в других. Этим вы не далеко ушли от демонов. Те вселяются в людские тела и творят зло, вы натягиваете на себя чужую личину. Это, почти то же самое. И потом. Разыгрывая эти ваши представления, вы выставляете напоказ, а то и на посмешище чужую жизнь. А по какому праву? Это все равно, что посадить вас с семьей в коробку или клетку, и брать деньги с любого желающего полюбоваться вами. И опять же, все это за деньги. Какое это, к дьяволу искусство? Народ идет на потеху. После рабства, это самое гнусное имперское изобретение. Я не говорю о том,  с чего это все началось. Арены, гладиаторы рев беснующейся толпы – вот что было истоком. А во что это разовьется? Изысканные ритуальные убийства и черные оргии, под крики «Браво!» и рукоплескания.
Фарлиан никак не ожидал столь резкой отповеди. Его захмелевший разум с трудом успевал за отточенными мыслями собеседника. Последние слова задели его.
- Вы видимо ни разу не были в театре. – сказал он.
- Был. И в вашем, был. Ничего особенного.
- Напрасно, напрасно вы так. Театр способен пробудить в душе человека прекрасные чувства.
- Да уж. И скажите, какие прекрасные чувства пробуждает сцена с возвращением домой мужа-рогоносца? Это милое, прекрасное представление я имел удовольствие наблюдать именно в вашем балагане.
- Балагане? Да что вы понимаете? – возмутился Фарлиан, - Посмотрели комедию и судите о всем театре. Если в вас нет чувства юмора…
- Это вы называете юмором? Чушь. Если мне на базаре подсунут гнилое яблоко, я больше не приду к такому продавцу. И в ваш театр тоже.
- Да вы солдафон, просто. Базар и театр. Надо же… Вы бы еще его со своей казармой сравнили. Я в казарму тоже ни ногой. Вот. Хотя не был там. Сосредоточение высоких чувств у вас там, наверное? Духовный полет гениальной мысли? «Да, милорд!», «Так точно, милорд!», «Налево! Направо!», «Стой там, иди сюда!» - этот стих вам более понятен.
- Да бросьте! А ваш балаган это высокая духовность, можно подумать. Да вашему оседлому цирку, до гвардии, как пешком до нолдоров.
- Какой цирк? Ерунду городите. Совсем разное. При чем тут гвардия? Подумаешь, гвардия… Да что он может, этот ваш гвардеец? Махать в разные стороны железякой и пялиться, выпучив глаза, на начальство.
- Гвардеец, не задумываясь, отдаст жизнь за родину. Вот так. В отличие от ваших клоунов. – в голосе Свайблада зазвенел металл, но хмельной Фарлиан этого не заметил.
- Правильно. Потому, что если он эту жизнь не отдаст, его прикончат. Вот если б ваши гвардейцы побывали на наших спектаклях, возможно, они задумались бы, а стоит ли отдавать эти свои  жизни, за здорово живешь.
- Вы далеки от этого. За свою богадельню, вы жизнь точно не отдадите. Поскольку марионетки. Только живые.
- Ха! А что, по вашему, делают актеры? После каждого представления они теряют часть жизни. И я с ними. – пафосно воскликнул Фарлиан. Гвардейца, аж передернуло.
- Докажите. – отрезал он.
- Чего «докажите»? – не понял распорядитель.
- Докажите, что преданы своему делу до конца. До своей жизни. Что, слабо?
- И что? Я, по вашему, на сцене на меч кинуться должен, что ли? – недоуменно пожал плечами Фарлиан.
- О, это вам не по зубам. Я предлагаю вам дать завтра представление для моих солдат. Если ваше «высокое» искусство на них не произведет впечатления, вы расстанетесь с жизнью. Вот так.
- Странная постановка вопроса. Точка зрения дикаря, какая то…
- Ах да! – воин встал из-за стола, - Если вы откажетесь, мы повесим всех ваших циркачей.
Свайблад развернулся, и не прощаясь, пошел к выходу.
- Хороша политика. – пробормотал начинающий трезветь Фарлиан.
Гвардеец остановился на пороге и обернулся.
- А это не политика, это принцип. – ответил он, и вышел на улицу.

   Теперь Фарлиан стоял перед своей труппой и раздумывал, как ему объяснить ситуацию остальным. Рассказать все как есть? Но это значит, что он по пьяному делу подставил всех. Это он отмел сразу. Однако, надо убедить актеров играть. И не просто играть, а играть очень хорошо. От их игры, зависит его жизнь. Но как заставить их играть перед врагом?
- Почему «к сожалению»? – повторил он, - Потому, что сегодня у нас будут не обычные зрители. Сегодня к нам пожалуют на представление наши захватчики.
Все разом зашумели и загалдели.
- Я отказываюсь. – встала Талионика, - Играть перед этими мужланами невозможно, и даже опасно. Кто может сказать, что придет им в голову?  А если они меня… Нет. Я отказываюсь и ухожу.
Девушка резко развернулась, разметав свои прекрасные светлые волосы, и почти бегом выскочила в двери. Фарлиан не успел даже слово сказать.
Остальные в целом разделяли ее мнение.
- Тали правильно сказала, - промурлыкала Вилианна, - солдаты они и есть солдаты. Вдруг сбрендят и начнут крушить тут все и всех. Меня то они конечно… Но поубивать всех могут. Я слышала, эти риверстайнцы очень жестоки на войне.
- Это даже похоже на предательство! – с надрывом сказал старый Оллион, - Играть на потеху этим мерзавцам. Кругом такое горе, грабеж и слезы, а мы даем представление. Да еще и кому! Нет, это положительно невозможно.
- И потом, - предположил опытный трагик, Наилан, - они рано или поздно уйдут. А мы останемся. И каждый, поймите и прочувствуйте это, каждый горожанин будет тыкать в нас пальцем. «Они играли на потеху врагу!» - вот что они скажут.
- Угу. Могут и побить, камнями. – добавил немногословный мим, Сумион, - Хотя мне все равно. Могу играть, могу и не играть. Как скажите.
- А давайте скажем, что будем играть. – заявил молодой  Малиан, которого все звали Малек, - Пока они придут, мы натаскаем в простенки дров и зальем их маслом. Когда будем давать представление, погасим свечи и зажжем дрова. Сами  сбежим, а двери театра подопрем. Представляете! Две с половиной сотни риверстайнцев. И мы их на тот свет. Каково, а?
Пока Малек толкал свою воинственную идею, Фарлион сообразил, что, а главное как, нужно сказать.
- Хорош ахинею нести. – поднялся Фентис, - Актеры, туши свет. Поджигатели, туши свет. Развели тут базар на пустом месте. Пошли, туши свет, по домам. Вернутся наши в город – сыграем тогда. А ты, - он похлопал Малиана по плечу, - молодец.  Театр сжечь это туши свет.
Он хмыкнул в бороду и пошел к выходу. За ним зашевелились и остальные.
- Подождите! –  остановил их Фарлиан, - Тут, к сожалению, не все так просто. Мы должны играть. Капитан риверстайнцев, Свайблад, сказал, что повешает всех нас, если представления не будет.
- Опа… Приехали. – уселся на свое место Фентис, и добавил, - Туши свет. Что ж ты сразу не сказал?
- Да это… это…  Произвол! – возмутился Наилан.
- Да шут с ними. – пожал плечами Сумион, - Как-нибудь отыграем.
- Знаете, друзья мои, - начал свою речь Фарлиан, мы конечно не воины. Да, оружия мы не держим, на стенах города нам делать нечего. Даже более того, геройская смерть любого из нас ничего не даст. Ни нашему городу, ни нашим близким. Но вот, что я хочу сказать, мы не последние люди в Марлеоне. Мы те, кто несет душу нашего города. Наш театр две сотни лет дает самое ценное. Искусство. Без него мы были бы подобны стае обезьян. И это не золото, которое можно унести, и не добро, которое можно сжечь. И то, и другое можно нажить. Но наш труд невозможно украсть или сжечь. В этом его ценность и сила. Да, сегодня враг принуждает нас играть против воли. Эти варвары думают, что поставили нас на колени своей силой и диктатом. Но мы знаем – это не так. Даже в самой красивой клетке, самая лучшая птица не будет петь так, как на воле. Но мы не птицы, мы люди. Риверстайнцы думают повеселиться сегодня. Они предвкушают, как будут хохотать над нашим страхом. Страхом перед ними, страхом перед смертью. Мы не должны доставить им этого удовольствия. Сегодня мы должны забыть про все. Забыть, что в зале враги, забыть про страх. Сегодня нужно отыграть так, чтобы эти варвары сами забыли, зачем пришли в наш город. Что бы они поняли, что можно нас ограбить или убить, но невозможно страхом или оружием вытрясти из нас душу. И если мы сделаем это, никто не посмеет обвинить нас в трусости или предательстве. Играйте сегодня так, будто все боги Империи сидят в зале. Вложите все, что есть в вас, в игру. Всю душу.
Фарлеан, замолчал и обвел глазами сидящих перед ним.
- Красиво говорит. - прошептала Вилианна сидящему рядом Сумиону, - Вот бы его мне в мужья.
- Здорово сказал. – поднялся Фентис, - Я-то оружие держал в свое время, и неплохо держал, но сегодня я даже рад, туши свет, что безоружен, а то несдобровать бы этим речным крысам. Ну да ладно, мы их по-другому уделаем, туши свет. Правильно я всех понял? – обернулся он к остальным.
В ответ раздались не очень уверенные, но дружные согласные ответы.
- Теперь скажи, начальник, - он снова повернулся к Фарлеану, - чего играть будем? Я если честно, туши свет, старые роли плохо помню.
- Давайте так, - переведя дух, заговорил «начальник», - будем играть то, что и планировали. Да, да я знаю. Знаю, что ничего особенного. Но если сложно сыграть героическую пьесу перед врагом, то вдвойне сложнее сыграть что-нибудь веселое, как ни в чем не бывало. Да думаю, эти зрители до серьезных вещей не доросли еще.
В ответ раздался дружный смех, и Фарлиан понял, что выкрутился. Актеры разошлись гримироваться и репетировать. К Фарлиану подошел Малиан.
- А как же я? – с дрожью в голосе спросил он.
- Малек, ты как всегда, на подхвате. Да не переживай, у тебя все великие роли еще впереди. Ну ладно, ладно. Еще слез не хватало. Все, давай до вечера.
Малиан понуро отошел в свой угол.
    Вечер, если пять часов после полудня можно назвать вечером, наконец наступил. Фарлиан, к этому времени, разволновался до последней крайности. Щеки его пошли розовыми пятнами, он каждые десять минут то выбегал на цену, то забегал к артистам. В общем, впал в крайнюю степень возбуждения. Ну, еще бы, речь шла о его жизни.  Актеры, не ведая истинной подоплеки этого возбуждения, считали, что их директор был искренен в своей речи. Его волнение, волей-неволей передалось и им. Казалось, что театр приготовил очень неожиданную и авантюрную премьеру, и теперь не уверен, во что все это выльется. Наконец, пришли зрители. Две сотни риверстайнских гвардейцев прибыли в полном вооружении под командованием капитана Свайблада. Они без лишней суеты наполнили зрительский зал лязганьем доспехов и оружия. За ними зашли два десятка местных жителей, движимых не столько любовью к прекрасному, сколько банальным любопытством. В их числе затесались даже пара дюжих кузнецов, взлохмаченных и черных, видно прямо из кузни. Денег за вход не брали.  С гвардейцев, их никто бы не додумался взять, а с остальных… Им скорее нужно было доплатить за храбрость.
Но вот все расселись. Гвардейцы, удобно расположившись, сразу впали в некое летаргическое оцепенение, наслаждаясь покоем, редко выпадающим на их долю. Гражданский люд расположился позади, через пустой ряд от захватчиков. Свечи задули, и началось представление.
   Тут нужно сделать некоторое отступление, касаемое зрителей. Горожане – с ними все понятно. Они, редко балуемые хорошим досугом, были наилучшими зрителями. Как дети, они во все глаза смотрели на сцену, искренне сопереживая актерам. В отличие от театралов-завсегдатаев, попрятавшихся по домам, эти чистые души не искали изъянов в представлении, а впитывали его глазами и ушами. Но вот гвардейцы… Гвардия риверстайна издревле набиралась из провинциальных детей. С ними легче работать. Они не привыкли к городским излишествам и в них глубоко сидят древние традиции угрюмых горцев. Человечность, доброта, любовь – эти чувства позволялись только в кругу близких родственников и друзей. Отправляясь на войну, они наглухо закрывали свои души для всего доброго, становясь неким подобием современных нам индейцев. Сейчас  они были во вражеском городе, где нельзя было снимать доспех, нельзя было доверять местным. Любой жест и действие чужака, рассматривалось с позиции потенциальной угрозы. Свайблад знал, кого привести с собой.

Добавлено: 08 Октября, 2010, 05:23   Заключительное театральное представление  не было единым спектаклем. Это была солянка из отдельно взятых сцен, лучших за весь годовой репертуар. Комедия, трагедия, монологи, пение, танец и пантомима, вот что было представлено сегодня. Комедийная часть встретила глухое непонимание и неодобрение. Суровые воины не видели ничего смешного в классике жанра -«жена, муж и любовник под кроватью». Среди соплеменников гвардейцев, такая ситуация должна была закончиться кровной местью и никак иначе. Табу на излишние любопытство в отношении чужой личной жизни было свято.  Искренний смех задних рядов, был встречен сердитыми взглядами из-под кустистых бровей и быстро смолк. На трагической части, некоторые воины, бывшие накануне в дозоре, просто задремали. Сменившие трагиков чтецы и мимы только добавили спящих. Запланированный танец Талионики, под пение Вилианны, был сорван по причине отсутствия первой. Только она, пожалуй, могла расшевелить этих дикарей. Но, увы. Свайблад довольно ухмылялся, а Фарлиан покрылся холодным потом. Почти половина зала спала, а оставшиеся готовы были присоединиться к спящим, в силу армейской привычки «делай как я».  Пора было объявлять об окончании представления, а это означало поражение и возможную смерть.
   Тут, на сцену вышел Малиан, одетый в старинный, поношенный доспех сарлеонского всадника. Полудремавшие вояки сразу насторожились. Фарлиан, впрочем, тоже. Он сразу вспомнил бредовую идею спалить театр. «Что задумал этот юнец?» - тревожно думал он. Но он ошибся. Малиан снял шлем, оставшись в кольчужном капюшоне, уставился в пол и начал декламировать:
Доспех проверенный, железный,
Уж не один десяток лет,
Мне давит на плечи.
Не раз на поле брани,
Спасал мне жизнь он,
Не подвел и ныне…
Фарлиан перевел дух, еще на полчаса его поражение было отсрочено. Юноша читал старую легенду о рыцаре и черном дрозде, написанную великим Рой Глинием Васмусом, на закате Империи. Редкий актер брался за это произведение. Мирный люд не особо вникал в суровый примитивный стих, а вояки театры не жаловали.  А Малиан, между тем набирал обороты. Его голос чудесным образам менялся по ходу чтения. Он начал завораживать  даже видавшего виды Фарлиана. Поэма изобиловала резкими переходами темпа и тональности, а так же всякими типичными армейскими выкриками.
Стоять! – он мне сказал,
Не смей входить в сей храм,
Ты не очистился от скверны,
Убийств жестоких.
Стоять! – он повторил…
По этим причинам, к середине чтения, проснулись все дремавшие вояки. Как раз вовремя. Сюжетная линия в этот момент совершенно изменилась. Если раньше чтец от лица воина рассказывал о своих ратных подвигах, то теперь началась трагико-лиричная часть. Воин вспоминал ушедших друзей, потерянный и забытый очаг, навсегда утраченную любовь. К окончанию поэмы, весь зал напряженно смотрел на сцену. У Фарлиана стоял ком в горле. Он знал печальную концовку этого незамысловатого произведения. Надрывная тоска терзала ему душу, и он понимал, как на самом деле тяжела ноша воина. И не доспех сгибает его плечи. В глубине души, на самом краю этой тоски, он радовался, что не выпал ему этот крест по жизни. Но большинство зрителей были воинами, и этот лучик, затаенной в душе радости, для них был давно потерян.  Вот и концовка. Малиан замер на сцене с пробитой бутафорским арбалетным болтом грудью. В зале на миг повисла полная тишина, и в этой тишине зазвучал тихий, прекрасный голос Вилианы. Она тонко прочувствовала атмосферу зала и затянула старую погребальную песнь риверстайнских горцев. Только богам было ведомо, откуда она ее узнала. Она спела только начало, и вновь вступил Малиан. Он упал на колено, зажимая грудь одной рукой, а другую протянул к невидимой птице, и зазвучали последние слова:
Пробит доспех надежный,
Но как странно,
Не чую боли я совсем.
Лишь тонкой струйкой алой,
Стекает кровь меж пальцев,
И слышен шум в ушах.
О, черный дрозд!
Посланец бога грома и войны,
Моя душа почти готова,
Уйти в чертог небесный,
Где встречу я друзей.
Еще одно мгновенье дай мне,
Взгляну на мир туманным взором.
Как он прекрасен…
Все, я готов к последнему пути,
Бери мой дух…
С последними словами юноша упал ничком. Фарлиана душили слезы. «Какой талант оказался этот парнишка.» - думал он, - «Просто невероятно, немыслимо невероятно.»  Тут он похолодел. Гвардейцы вставали со своих мест и с лязгом вытаскивали мечи из ножен. Но опытный распорядитель ошибся, воины никого не хотели убивать. Они подняли, прислоненные к сидениям щиты и ударили в них рукоятями обнаженных мечей. Зал наполнился  громом. Неизвестный никому актер, лежащий на сцене в бутафорских доспехах, и бутафорской стрелой в груди был удостоен великой воинской почести. Ему салютовали лучшие воины риверстайна. Салютовали враги. Немногие величайшие полководцы удостаивались такого. Долго не смолкали эти суровые овации. Фарлиан понял, что он выиграл смертельное пари. Наконец, риверстайнцы вышли из зала, за ними осторожно просочились гражданские.  Свайблад подошел к своему сопернику.
 - Поздравляю, вы были правы. – склонил он голову, - Ваше лицедейство действительно впечатляет. Странно, что я не видел этого актера раньше. Если бы я увидел его в свои предыдущие посещения вашего… хм… театра, я не был бы столь неправ, как вчера. Мои поздравления.
Не дожидаясь ответа, Свайблад развернулся и вышел. Фарлиан, еще не отошедший душой от последнего действа, направился к отдыхающим в гримерке актерам.
Гвардейцы привычно выстроились перед входом, ожидая командира. Вот он вышел из дверей театра и остановился перед строем. Не успел он произнести привычных команд, как из строя, один за одним, вышли пятнадцать воинов и встали перед Свайбладом полукругом. Капитан недоуменно поднял бровь.
- Капитан, - начал самый старый из всей компании, - мы с друзьями уже отслужили положенный срок. У самого молодого из нас он закончился год назад. Есть ли у тебя недовольство нашей службой?
Свайблад покачал головой.
- Хорошо. – продолжил ветеран, - Мы можем, по законам королевства, в любой день оставить службу. Мы выбрали сегодняшний день. Прими наши мечи, и отпусти с миром.
С этими словами воин вытащил меч и рукоятью вперед положил его к ногам командира. То же сделали и остальные.
- С сегодняшнего дня вы свободны от службы. – четко произнес Свайблад – Идите с миром. Сейчас в конец строя. Витольд, забери оружие.
Сержант подошел, собрал мечи.
- Веймар, веди всех в казарму! Я задержусь.

Отлично!
Когда продолжение выложишь?

   Отряд развернулся и затопал восвояси. Остались только трое телохранителей. Тут к капитану подошел низкорослый человек, закутанный в бесформенную накидку. Охранники взялись было за рукояти мечей, но командир их остановил.
- Приветствую тебя воин. – обратилась фигура к Свайбладу. – Есть разговор. Очень срочный.
- Говори. – ответил капитан кивнув головой.
- Тайна. Нужно отойти. Вон туда. – незнакомец показал в сторону проулка, - Твоя охрана тебя видит.
Он пошел к темнеющему провалу небольшой улочки.
- Стойте здесь. – скомандовал охране Свайблад, - Это наши лазутчики. Мне нужно с ними переговорить.
Он отправился вслед незнакомцу. Когда они подошли к углу дома, с которого начинался проулок, из его полумрака вышла еще одна фигура, как две капли воды похожая на первую.
- Воин, Джатуу выполнили свою работу. Так? – спросил первый незнакомец.
- Да, без сомнения. – ответил гвардеец.
- Нужно оплатить работу.
- Сколько? Золото, серебро? – спросил Свайблад.
- Мы не воевать за золото. – вступил в разговор другой незнакомец, - Нужна другая плата.
- Рабы? – предположил Свайблад, - Это сложнее.
- Нет. Жизнь. Нужна одна жизнь.
- Чья? – удивленно спросил капитан.
- Мальчик. Тот, который был в… том доме. Он притворялся воином. Потом притворялся убитым.  Твои люди должны убить его. По-настоящему. Тогда мы в расчете.
- Невозможно. Почему он? – Свайблад был ошарашен.
- Ты принял помощь. Ты обещал плату. У вас мало воинов. Вам скоро идти домой. По нашим степям. Подумай. Он тебе не родня. Он твой враг. Полтора десятка ушли. Он виноват. Казни его и мы в расчете. Его жизнь не стоит жизней всех вас. – после этой тирады фигуры выжидающе замерли.
Свайблад задумался. Ситуация в общем тупиковая. Он не хотел лишать жизни понравившегося, что греха таить, ему актера. Парень был, безусловно, талантлив. Но на другой чаше лежали жизни его и его солдат. Пройти без потерь степи этих конных дьяволов было нереально. Бывало, целые армии не возвращались обратно.  На нем была большая ответственность. Свайблад решился:
- Хорошо. Завтра на рассвете его казнят.
- Правильно сказал. Мы подождем. Мы посмотрим и уйдем. – две фигуры отступили в сумрак и растворились в нем.
Командир гвардейцев вернулся к своей охране.
- Идемте за мной. – сказал он и отправился вслед за своим отрядом.
    В это время актеры праздновали победу. Они наперебой поздравляли молодого Малиана с успехом. Последний смущенно потягивал вино из бутафорского кубка, который ему торжественно вручил  Фарлиан. Он уже устал отнекиваться и просто сидел, наблюдая за весельем. Когда наступил момент «Еще по одной и по домам» в дверь вошли пятеро хмурых риверстайнцев. Это были обычные воины, а не те гвардейцы, что сидели недавно в зале.
- Кто здесь Малиан? – спросил старший.
Малиан поднялся.
- Взять его! – скомандовал риверстайнец.
Двое подошли и взяли под руки юношу. Двое других обнажили клинки. Актеры замерли.
- В чем дело? – спросил Фарлиан, - За что?
- Он обвинен в колдовстве и злоумышлении против Риверстайна. По приказу капитана Свайблада, сегодня проведут расследование. Завтра его или отпустят или казнят. Всем оставаться на месте. 
Двое вывели Малиана. Остальные, не сводя взгляда с актеров, вышли следом.
- Вот так… Туши свет. Сволочи. – сказал Фентис, и потерянно сел на скамью.
- Как же так… Он ведь обещал… - Фарлиан был убит. Такого оборота он никак не ожидал.
    Малиана вели по пустынным, темным улицам Марлиона. Он не пытался сопротивляться. Это было бесполезно. Потихоньку начал накрапывать мелкий дождик. Вдруг, отряд конвоирующий пленника остановился. Посреди улицы стоял высокий человек в темном плаще. Низко надвинутый капюшон скрывал его лицо.
- Эй ты! – скомандовал сержант, - Медленно подойди и открой лицо!
Фигура двинулась и медленно, как и было приказано, подошла. Человек поднял голову, и откинул капюшон. Сержант попятился. Через узкую прорезь изящно украшенного узорами шлема, на него внимательно смотрели бирюзовые глаза нолдора.
- Не доставайте оружие. – нараспев, сильно смягчая согласные проговорил он, - Не нужно.
Он отбросил плащ, и сержант увидел два серебристых, причудливо изогнутых клинка в каждой руке, нолдора. Чешуйчатая броня полностью закрывала его торс. Сводными были только руки и ноги одетые в темно-зеленую материю. Сержант знал, что пробить эту броню почти невозможно, а до рук и ног еще нужно было добраться.
- Я не один. – продолжил ночной воин, - Вы все под прицелом. Нам нужен он. – Нолдор показал клинком на Малиана, - Отпустите его и никому не будет причинен вред.
- Невозможно. – сухо и обреченно сказал в ответ сержант, - Мы не сможем убить вас, но без этого пленника нас вздернут или колесуют. Лучше умереть с честью в бою, чем потом позорной смертью.
Сержант вытащил свой клинок. Остальные последовали его примеру, становясь вокруг Малиана.
- Похвально и благородно. – склонил голову нолдор, - Жаль, что бесполезно.
Он метнулся влево, выставив один клинок вперед и занеся другой над головою. Стальной вихрь обрушился на стражников. Ночной воин легко парировал выпады не атакуя. Буквально в течении пяти минут, он оглушил ударами двоих стражников и разрубил пополам клинок третьего.  Выжидающий удобного момента сержант сделал выпад, целя в бедро нолдору, так как знал, что доспех не пробить. Однако, только он начал движение, как его запястье навылет пробила стрела с радужным опереньем.  Он выронил клинок. Все закончилось. Двое стражников валялись оглушенные. Третий, без меча, стоял не сводя  взгляда с серебристой смерти приставленной к его горлу.  Четвертый свой меч осторожно положил на землю, увидев второго нолдора, который подходил, целясь ему в лицо, из своего короткого лука. Сержант был тоже вне игры.
- Вы проиграли. Пленник наш. – нисколько не запыхавшись проговорил первый ночной воин.
- Лучше убейте нас. Хотя бы смерть легкой будет. – опустил голову сержант.
- Этого не потребуется. – опуская лук проговорил второй, - Одно мгновение.
Он скользнул в темноту и через миг вынырнул оттуда, таща за собой человека, ростом примерно с Малиана.
- Вот вам замена. – сказал он, - Изгой и бандит. Возьмите его вместо этого юноши.
Сержант оторопел, связанный тип был как две капли воды похож на Малиана. Он даже позабыл про простреленную руку.
- Отведите его к своему командиру. Хотя, лучше вам его было бы убить. Внешнее сходство у живого продлится недолго, да и характер у этого… Раскусят его сразу. Ах, да! -  он подошел к Малиану, - Снимай одежду.
Оторопевший, от свалившихся на него событий,  актер быстро скинул верхнюю одежду. Нолдор подал ему сверток.
- Одевай это.
Одевшийся в легкую, темно-зеленую одежду, Малиан стал совсем незаметен в ночном сумраке. Первый нолдор, тем временем накинул свой плащ, отсалютовал стражникам и спрятал клинки.
- Прощайте, господа. Нас вы вряд ли еще увидите.
Нолдоры взяли Малиана под руки и растворились в дождливом сумраке. Сержант задумчиво смотрел на стоящего перед ним подменыша. Затем подозвал двоих оставшихся на ногах стражников…
    Свайблад хмуро слушал доклад конвоиров. Он не очень поверил во всю эту историю с нападением десятка местных, которые пытались отбить пленника. Но факт был фактом, пленник мертв. С другой стороны это здорово облегчило ему задачу: не нужно было устраивать показательную казнь, а значит «имидж» риверстайнцев не пострадает. Поэтому, он отпустил сержанта без лишних вопросов. Затем он приказал позвать наемников джатуу. Пришли двое его недавних собеседника.
- Вот тот, кто вам нужен. – капитан показал на труп, - Он мертв. Мы в расчете, я полагаю?
Оба степняка переглянулись.
- Мы посмотрим? – спросил один, и склонился над телом. Один тронул подменыша за шею, затем провел рукой по лицу подменыша. Вдруг он резко выпрямился и что-то отрывисто сказал соплеменнику. Тот в ответ зыркнул на Свайблада и тоже склонился над телом.  Когда он выпрямился, на его лице было недоумение. Быстро обменявшись со своим другом парой фраз, он обернулся к гвардейцу.
- Мы получили то, что просили. Мы в расчете и уходим.
Оба быстро вышли из помещения. Зайдя за большое здание склада, служившего риверстайнцам казармой, они остановились.
- Самаар! Он надул нас! Проклятая крыса! – заговорил первый.
- Нет, Шаайга. Его самого надули. И нас вместе с ним. Проклятье этим лесным тварям! Их работа. Нужно срочно скакать к Тууясу. У него самый крупный отряд поблизости. Возможно, нам еще удастся перехватить этих мерзавцев.
- Тогда не медлим! Бегом к нашим! – скомандовал тот, кого назвали Шаайга и оба бросились в сторону городских ворот.

Итак, я тянул-тянул с окончанием...
Оно написано давно. Думал переписать в угнетающем ключе - но сразу полезло продолжение (не люблю мрачные концовки) и я бросил.
Вообще-то надеялся на большее количество отзывов. Ну да ладно. Итак, последняя часть:

***

    Казалось, что у этих нолдоров все сплошь зеленое. Одежда зеленая, доспехи с темно-зеленым отливом, глаза зеленоватые, только лошади были черными, с переливами. Но  нолдоры накидывали на них зеленые накидки. Как они за эти два дня не попались к степнякам в плен –  невероятное везение. Малиан уже с седла валился от усталости, пусть даже с такого удобного, как нолдорское. Еда – на ходу, беспокойная дремота вместо сна – на ходу, все остальное тоже на ходу. Нолдорам же, все было нипочем. Хотя, разговаривать между собой они стали явно меньше. Зачем он им понадобился? Малиан всю голову сломал думая над этим. Но на расспросы времени не было. Им на хвост все время норовили сесть летучие отряды Джатуу. Теперь все осталось позади. Вот уже полдня они пробирались через лес, в котором степнякам делать было нечего. Сами нолдоры иногда долго переговаривались прежде чем свернуть в ту или другую сторону.
Наконец, старший, которого звали Эвильян остановился на небольшой прогалинке среди высоких деревьев и спрыгнул с лошади.
- Все, отдых. Мы в безопасности. – сказал он потягиваясь. – Авенил, снимай броню, – рассмеялся он, - мы почти дома.
Второй нолдор наклонился к гриве своего коня и что-то шепнул. Конь изящно опустился на передние колени, и Авенил величественно сошел с него.
- Вот не можешь ты без этого? – улыбнулся Эвильян. – Давай, займись обедом, а я лошадей устрою.
- Эй, человек! – позвал Авенил актера, - Слезай с лошади и иди отдыхай. Молодцом держался. В сумке плащ возьми, на листья постелешь.
Малиан молча, почти свалился со своей лошади, вытащил из сумки плотный, теплый плащ. Через пять минут он уже посапывал под ближайшим деревом. Нолдоры между тем занялись своими делами. Поздно вечером, Малиана разбудили. Он с трудом, через ломоту во всем теле поднялся, и сонно перебирая ногами подошел к костру.
- Плащ накинь. – посоветовал Авенил, - Вы, люди, такие неженки.
Юноша сходил за плащом.
- Ну что ж, - начал Эвильян, - пришло время вопросов и ответов. Спрашивай.
- Куда вы меня везете?
- К нам разумеется. Ну, то есть, в наш город. В Эвендаль.
- Я пленник?
- Ну, ты выдумал. Разве ты похож на пленника? Да, разум твой еще спит. Мне показалось, что за это время ты уже, хоть маленько, уяснил свое положение.
- А что мне уяснять?
- Ха! Можно подумать, нолдоры каждый день ходят по вашим городам, вступаются за встречных поперечных, забирают их с собой. Да?
- Можно подумать, я особенный… - насупился Малиан.
- Конечно! Это же очевидно. – подтвердил Эвильян.
- А ты молодец. Не скис и не боишься. Не каждый из ваших так смог бы. – вставил Авенил.
- Может объясните, что все это и зачем? – поставил непонятный вопрос ребром актер.
- Вот что меня в людях забавляет, так это их логика. Не поймешь, чего от них ждать. Ладно, слушай по порядку: Так вышло, что каждый народ имеет свою жизненную силу. Она как вода, наполняет каждого. Кого-то больше, кого-то меньше. Нас нолдоров мало, поэтому в каждом из нас этой силы много. Это делает нас мудрее, сильнее, проворнее. Вас, людей намного больше и силы в каждом, меньше. Поэтому вы слабее. Но боги, наделив нолдоров более обильно, ограничили нас. Сила нашего народа постоянна. Она не исчезает, и не появляется. Как стоячее озеро. У вас, по-другому. Очень редко среди вас рождаются люди не совсем обычные. Они как  открытые окна в доме. Свежий воздух входит в дом через них. Через этих людей наполняется силой ваш народ. Но только тогда, когда эти люди несут добро. Если иначе, то все происходит наоборот. Такой человек, как воронка, высасывает силу из всех, с кем сталкивается. За последние сто лет, таких среди вас было трое. Одного выследили и убили Джатуу. Где второй, мы не знаем. Но он должен быть очень стар по вашим меркам. А до третьего нам удалось добраться раньше степняков. Это ты. Зря смеешься. Ты думаешь, риверстайнцы напали на ваш Марлеон просто так? Это работа Джатуу. Они подбили ваших лордов на войну хитрыми речами, посулами и подарками. Под шумок, планировалось разобраться с тобой. Правда, им немного не повезло. Сначала, ты неожиданно оказался в центре внимания, а потом подоспели мы, едва опередив этих степных лисиц. Что значит, не может быть? Юноша, ты вчера впервые толком вышел на сцену и выступал там всего лишь полчаса. После этого, из двух сотен элитных гвардейцев риверстайна, пятнадцать человек ушли из армии. Они расхотели воевать, грабить и убивать. Если бы не жесткая, вплоть до смертной казни, дисциплина, ушло бы больше. Если бы в зале сидели простые вояки, ушла бы половина, а если бы сидели, к примеру, имперцы – ушло бы две трети. Вот так вот. И это с первого раза, всего за полчаса. Если бы мы с Авенилом не сидели в зале, твой конвой был бы мертв. Они бы даже мечей не вытащили. И разговаривать я с ними бы не стал.
- Вам-то я зачем? – после долгого молчания спросил Малиан.
- Не могу тебе сказать наверняка. Это знает только Совет. Они принимали решение. Думаю, тебя искали не только Джатуу. – ответил уже Авенил.
- Да, Джатуу скорей бы всего убили тебя. Им не нужны сильные соседи. Если бы ты оказался младенцем, они забрали бы тебя к себе. Через два – три десятка лет, в этих местах появилось бы новое королевство. Или султанат. – предположил Эвильян.
- А кто еще?
- Еще? Если бы ты был нужен этим степнякам – не беда. Еще одним народом больше в Пендоре и всего-то. Но на побережье Иперии уже полстолетия происходят нехорошие вещи. Культ Змей набирает силу. Мы их не знаем, но они не совсем люди. Точнее их лидеры не совсем люди. Но это не страшно. Наши лазутчики выяснили, что они вполне человекоподобны, хотя и изрядно воинственны. Но вот Смертоноцы…
- Культ смерти?
- Да, они самые. Это уже не люди, и даже не существа. Это нежить. Как они добрались сюда из-за моря… Если бы ты попал к ним, имперцы были бы обречены. Да и сам Пендор встал бы на край гибели. Сейчас там только их лазутчики, самые слабые из нежити. Они вербуют людей и готовят почву для прихода следующих. Как только там появится хотя бы одно Логово, у нас начнутся серьезные проблемы.
- И что дальше?
- Ну что… Ты пока отправишься к нам. Остальное в руках Совета.
- А кто скажет, что все это правда? Чем вы лучше?  - засомневался Малиан.
- Никто. – сухо ответил Авенил.
- Должен сказать, что выбора у тебя пока нет. Но одно скажу точно, в ближайшие полвека история Пендора будет связана именно с тобой. – Эвильян подмигнул, юноше, - Одним словом, ты-то уж точно не соскучишься.

КОНЕЦ

Очень хорошо. Даже захотелось в PoP поиграть, хоть больше года его не вспоминал...

о.О
Как так конец?

SithLord,  - спасибо.
А конец... Лучше меньше да лучше. Глядишь, пасынков продолжу.

Просто тут как бы самое интересное должно начаться, а тут внезапно конец.

Ну а пасынков я уже давно жду.

Рассказ просто великолепный (его можно сравнивать с трудами многих известных писателей и он буквально ни в чем им не уступит), а умение владеть словом просто потрясло! 
хотя с некоторыми деталями как…
«Это делает нас мудрее, сильнее, проворнее»
на счет мудрее, я сильно сомневаюсь (так как в тексте об необъятном уме нолдоров, кроме их поступков и разговора, я не смог найти других доказательств) Да и в них я не увидел того ума, как в поведении Свайблада (хотя и у него есть одна фраза «Что, слабо?» - меня аж передернуло, так же как и его после слов: «После каждого представления они теряю часть жизни»)
Но это только мое мнение
но так как рассказ замечательный, не стоит его портить такими нюансами как:
Все гримировались в общей просторной зале, помогая друг другу.
Надо же… Вы бы еще его со своей казармой его сравнили.
Вот если б ваши гвардейцы побывали на наших спектаклях, возможно, они задумались бы, а стоит ли отдавать эти свои  жизни за здорово живешь.
После каждого представления они теряю часть жизни.
Затем он приказа позвать наемников джатуу.
(Да и это все мелочи, к которым придираться нет смысла)
Присоединяюсь к мнению SithLord (жалко, что конец настал, чуть ли не моментально после слов «Ключевая фигура» Хотелось бы увидеть продолжение…) Ведь здесь ТАКОЙ СЮЖЕТ (пиши не хочу)
 

Albert,  - более, чем польщен, спасибо.
Рассказ возник из мысленного диалога по поводу силы искусства и только потом оброс деталями. Собственно, это и есть "ключевая" фигура.
Нолдоры - разведчики, им не до мудрствования было. Свайблад не простой офицер, а кадровый шпион, но он, увы,  "поднабрался". Но это, справедливо подмечено, детали. Видимо, я их не четко осветил.
А вот с "ашипками" - каюсь, бывает проскакивают. Спасибо, что подсказали.
Развить сюжет можно, это даже напрашивается. Но наученный горьким опытом... пусть произведение будет коротким, но законченным.

Ulsar, rasskaz otlichnuú. IMHO, ego voobsche mojno bulo zakonchit posle predstavlenia. On nichego bu ne poteral.

хороший рассказ, но вот неожиданное окончание растроило