Орлиный крик

   Родок-полководец стоял на вершине холма, усеянного трупами свадов и его воев. Взгляд его упал на тело командира вражеского отряда, латы которого были измяты от ударов тесаков и испещрены болтами. Бился он храбро и страшно, но бессмысленно. Полусотня против девятисот – это безумие...
Разведка доложила, что впереди превосходящие силы родоков, и лорд фон Вернер приказал строиться в боевые порядки. Готфрид ещё отговаривал его, понимая, что этот бой будет последним для них. Шутка ли: две с половиной сотни против девятисотенной армии! Но лорд был непоколебим в своём решении, и фон Баумштайну ничего не оставалось делать, как идти к своей полусотне.
   Воины приняли новость о бое с энтузиазмом, быстро построились в шеренгу, щиты подняты, арбалеты приготовлены. Последовала команда, и всё войско пошло вперед, на закат. Готфриду показалось, что слышит орлиный крик с высоты небес, и перекрестился.
— Не волнуйся, Гёц, - похлопал его по плечу фон Вернер, - мы станем героями. Это ли не лучшая доля воина?
— Я не возражаю против геройства, мой лорд, - фон Баумштайн посмотрел вперед, где высились холмы. – Но, может быть, дождаться подхода основных сил?
— Чтобы всю славу забрал наш мудрый король? Вот уже нет, друг Гёц, я этого не хочу. Мы займем те холмы и будем бить родоков, как щенков.
   Но оказалось всё наоборот. Родокские арбалетчики уже заняли холмы, и фон Вернер направил на них мечников с приказом выбить врага. Стоит ли говорить, что мечники вернулись ни с чем, да еще и с потерями? Двадцать один воин сложил голову, не дойдя по подножия холма. Тогда лорд отправил войско фон Баумштайна с тем же приказом, и тот пошел под прикрытием своих стрелков. Гудение пролетавших болтов вызывало мороз по коже, тело предательски дрожало. И тут одному мечнику пробило шлем, и он упал.
— Щиты поднять, хурэнзёне! Фриц, ты со своими людьми обходишь холмы слева! Вилли, ты справа! Бун, ведите обстрел холмов! ПОШЛИ!!!
   С диким рёвом полусотня пошла в атаку, болты стучали об щиты, гудели в опасной близости. Кто-то всё равно словил смертельную стрелку и упал на землю. По холмам не побегаешь, поэтому, подняв щиты надо головами, мечники стали подниматься. Изредка посматривали они из-за испещренных болтами щитов, сколько осталось до арбалетчиков. Свои уже перестали бить, боясь задеть пешцев.
— За Свадию!
   Сошлись! Родоки знамениты тем, что одинаково могут бить из арбалетов и владеть мечом. Звон мечей, крики проклятий и вопли раненых и умирающих. Готфрид принял на щит удар тяжелого родокского тесака и сам ткнул мечом в брюхо врагу. Клинок пробил кожанку и тело родока, заставив его повалиться наземь. Сеча стояла жестокая, от ее исхода зависели судьбы двух армий.
   Но тут по холму прошел смерч из болтов, выкашивая всех. Это ударили родокские арбалетчики, которые стояли в резерве. Видимо, тот полководец приказал уничтожить всех на холмах и заново их занять. Готфрид отвел своих пешцев немного вниз, оставив на вершине холма около двадцати мечников. Поредел его пехотный отряд, но приказ никто не отменял.
— Что будем делать, господин? – спросил выживший в резне Фриц.
— Дождемся родоков и снова ударим. Буна сюда!
   Подошли арбалетчики Буна. Все приготовились.
   Когда показались головы родоков, свадийские арбалеты выстрелили. Многие и врагов поймали болты, но многие пошли в атаку. Снова звон мечей, крики, арбалетчики Буна взялись за клинки. Кровь стекала по мечу Гёца, его щит был разбит и теперь лежал где-то под грудой тел. «Почему фон Вернер не присылает помощь?» - кипела в мозгу мысль. Обернувшись, фон Баумштайн похолодел – никого за ними не было. «Бросил нас, как собака, бросил!» В создавшемся положении надо было отходить, а точнее, бежать. Но родоки не дадут, и это знали все.
   Атака была отбита, холмы заняли свадийцы. Готфрид посчитал выживших и пришел к выводу, что следующая атака родоков будет последней для его войска. Понимали это и воины. Но отступать никто не хотел. Бун приказал своим арбалетчикам пересчитать оставшиеся болты, собрать бесхозные.
— Готовимся к последней битве, командир? – спросил Вилли.
— Да, мой друг. Можешь прочитать молитву своему Одину.
— Он и так меня примет. Я же погибну с мечом в руках.
   Готфрид позавидовал бесстрашию норда и унял предательскую дрожь в руках.
— Идут!!! – проорал часовой и захрипел от болта, угодившего ему в горло.
— Стройсь! Щиты поднять! Стрелки, бить на уровне головы!
   Родоки показались из-за холма, и загудели болты свадийцев. Выбило сразу несколько арбалетчиков, они ударили в ответ. Щиты спасли свадийцев, дав стрелкам перезарядить арбалеты и выстрелить. Родокские пешцы подняли свои тяжёлые павезы и побежали на свадийцев. Бун отдал приказ не стрелять до тех пор, пока они сами не откроются. Вот противники были уже близко, вот они замахнулись мечами…
— Ложись!
   Мечники пригнулись, над их головами прогудели болты, и удивленные родоки упали мертвыми. Свадийцы быстро поднялись и атаковали бегущих за пешцами арбалетчиков. Те успели разрядить свои самострелы, но не во всех попали. С диким ором свадийцы обрушили удары на врагов, разбивая им шлемы и головы. К ним на помощь спешили еще пехотинцы.
— БУН! БЕЙ ИХ!!!
— СТРЕЛКИ!!! БЕЙ!!!
   Дюжина болтов улетела во врагов, и они падали, скривясь от боли.
   Но как бы отважно не дрались свадийцы, были среди них потери. Готфрид увидел как бесконечно храбрый Вилли упал, изрубленный множеством тесаков. Перед этим он отправил к праотцам не меньше полусотни родоков. Вот и Фриц, разрубая очередного пешца пополам, напоролся на клинок. Но и тогда продолжал драться, забирая с собой как можно больше врагов. Бун медленно сел на землю, держась за болт в правом боку. Его арбалетчиков нещадно атаковали подошедшие свежие силы родоков, и отряда Буна попросту утонул в их числе.
   Готфрид понимал, что это конец, но конец славный, ибо нет ничего лучше, как погибнуть, сражаясь с превосходящими силами противника. Желательно при этом нанести серьезный урон врагу. Внезапный удар в левый бок сбил его, но он уперся мечом в землю и поэтому не упал. «Надеюсь, рёбра целы», - подумал фон Баумштайн. Он увидел приближающийся огромный войсковой тесак и отпрянул назад. Лезвие просвистело в опасной близости, родока потянуло за ним, и Гёц проткнул двура своим клинком. В следующий миг вражеский болт угодил ему в плечо, пробив доспех. Вскрикнув от боли, Готфрид продолжил бой. Его мечников осталось мало, но ни один не побежал прочь. Самого фон Баумштайна окружили и методично рубили в капусту, однако доспех спасал свадийца от смертельных ран. Пока спасал. Его меч разил без промаха, убирая с пути хозяина препятствия. Наконец упал последний родок, и Гёц увидел, что остался один. Все его вои полегли, испив чашу кровавую до дна. Его тоже ждал конец. Он огляделся. Холм был усеян убитыми, раненые уже умерли, ибо некому было перевязывать их раны. Посреди всего этого Готфрид фон Баумштайн увидел своё знамя, которое держал до сих пор убитый хорунжий. Оно развевалось на ветру, и черный орел на красном фоне, казалось, трепетал крыльями, словно хотел улететь. «Да, пора улетать», - согласился Готфрид.
   Он обратил свой взор на выстраивающихся арбалетчиков и пошел на них – страшный, в крови своей и врагов, рыча, будто дикий зверь. Арбалетчики дали залп из самострелов, и сильное тело свадийца было отброшено на несколько шагов назад ударом десятка болтов.
   Граф Матео стоял на холме и ждал доклада от своих командиров. Те доложили, что в общей сумме войско потеряло двести двадцать четыре человека убитыми.
— Храбрые враги нам попались, - проговорил  граф. – А что те, убежавшие?
— Мы их не догнали, монсеньор, - ответил полковник. – Но разведка доложила, что они ушли в сторону Эйдельберга.
— Там их и увидим. А теперь, господа, я хотел бы побыть один.
   Полковники ушли, а Матео посмотрел на командира свадийцев.
— Будь у меня такой же воин, я бы мир завоевал.
   Солнце коснулось верхушек деревьев, стая уток пролетела над холмами к небольшому озеру, и где-то с высоты, где уже теряется что-либо из вида, донесся орлиный крик…       

Понравилось
Идёт как короткий рассказ я так понимаю?

Да, этакая проба пера, пилотный запуск В дальнейшем размещу еще что-нибудь

Kylmä Marraskuu не дурно... прочитав ,захотелось в классику сыграть  эта строка повеселила Самого фон Баумштайна окружили и методично рубили в капустулетописец то оказался с жаргоном