Путём гугла нашёл стихотворение Пабло Неруды "Песнь любви Сталинграду". Не совсем про войну в Испании, но связь есть:
Пахарь, спавший в ночи, пробудился и тянет
руку свою в потёмки — спрашивает зарю:
«Зорька, юное солнце, свет спешащего утра,
все ли еще под силу самым чистым рукам
драться за гордый замок славы? Скажи, заря,
все ли еще железо грудь тебе решетит?
А человек — стоит там, где должен стоять?
А молния — не умерла?»
Спрашивает у зари
пахарь: «Скажи, заря, разве земля не слышит,
как струится во мглу кровь багряных героев —
в необъятную мглу полуночного простора?
Всё ли ещё небеса опираются на деревья?
Всё ли ещё грохочут взрывы над Сталинградом?»
И на крутых волнах — в море хмуром — моряк,
вглядываясь во тьму, среди влажных созвездий
красную ищет звезду дальнего огнеграда
и ощущает сердцем, как она обжигает, —
он хотел бы потрогать гордую эту звезду,
скорбной этой звезде слезы свои отдать.
Люди и волны кричат городу, алой звезде:
«Город, сомкни лучи, закрой стальные врата
и ощетинься славным окровавленным лавром,
пусть за морем штыков, перед грозным сияньем
твоих воспаленных глаз, съежится в страхе ночь».
Вспомнив Мадрид, испанец
молит: «Брат, не сдавайся,
не сдавайся, столица, слышишь, город, держись!»
Из земли проступает вся пролитая кровь
Испании, — проступает во имя Испании снова.
Спрашивает испанец, привставая с земли
возле стены расстрелов: жив ли ещё Сталинград?
Черных глаз вереница из глубины застенков
стены камер буравит именем славным твоим.
Кровь героев твоих Испанию пробуждает:
ты душу ей отдал в год, когда она порождала
своих героев, как ты сегодня их порождаешь.
Испания знает, что значит быть одинокой, — лишь ты
поймёшь ее, Сталинград, бьющийся в одиночку.
Испания рыла ногтями твёрдую землю свою,
когда Париж был красив, как никогда прежде.
С испанского дерева кровь текла ручьями, а Лондон
(как поведал об этом Педро Гарфиас, поэт)
ухаживал за лебедями и подстригал газоны.
Этот удел сегодня выпал девушке стойкой —
стужа и одиночество осаждают Россию.
Тысячи гаубиц рвут сердце твоё на куски,
жадной стаей к тебе сползаются скорпионы,
чтоб ядовито ужалить сердце твое, Сталинград.
Пляшет Нью-Йорк, в раздумье Лондон, а я
чертыхаюсь, кричу — сердце устало терпеть,
и ваши сердца устали
терпеть, уже мы устали жить, дышать в этом мире,
который своих героев оставил одних умирать.
Вы покинули их? Что же — придут и за вами!
Вы покинули их?
Вы хотите, чтоб жизнь
скрылась во мглу могил, чтобы улыбку людей
перечеркнула навеки смертная мука и грязь?
Почему вы молчите?
Ждете, пока на Востоке станет побольше мертвых?
Пока они не закроют полностью ваше небо?
Но тогда и для вас останется только ад.
Миру осточертели маленькие геройства,
когда на Мадагаскаре полчище генералов
храбро уничтожает пятьдесят пять обезьян.
Миру осточертели осенние ассамблеи,
где председателем зонтик.
Сталинград, мы не можем к стенам твоим пробиться,
город, мы далеко!
Мы — это мексиканцы, арауканы, мы —
патагонцы, гуарани,
уругвайцы, чилийцы —
нас миллионы людей.
К счастью, в семье людей есть отважный сородич,
но до сих пор, отец, мы не пришли на помощь.
Огненный город, держись, пока мы сможем прийти —
тонущие индейцы, чтобы на стенах твоих
запечатлеть поцелуй сынов, спешивших к тебе.
Пусть еще не открыли второго фронта, но ты
не сдаёшься, хотя железо и пламя будут тебя
терзать и ночью и днем.
Хотя ты и умираешь, ты не умрёшь, Сталинград!
Люди твои не знают смерти: они продолжают
драться там, где упали замертво, — это будет,
пока победа не дастся в руки тебе, Сталинград.
Пусть эти руки устали, изранены и мертвы, —
новые алые руки, когда эти руки падут,
посеют на пашнях мира кости твоих героев,
чтобы твоё зерно покрыло всходами землю.
Кстати, нашёл ещё выступление Рубена Руиса Ибаррури, он испанец, который воевал и в Испании, и у нас, погиб в Сталинградской битве. Ничего особенного не сказал, но всегда приятно прикоснуться к истории:
